Я сам пойду к нему. Я…Плача, Карл побежал к дворцу.
Катрин невозмутимо сидела в своих покоях, когда Мадаленна вбежала в комнату с новостью.— Мадам, в адмирала стреляли.— Стреляли? — Катрин ликовала, но ее глаза изображали ужас. — Мадаленна, ты лжешь. Это невозможно.— О да, мадам. Он шел в сторону Рю Бетизи от дворца; кто-то выстрелил в него из окна пустого дома.— Но это ужасно.Катрин не двигалась; она подумала: я пошлю в Рим его голову. Она прибудет почти одновременно с известием о бракосочетании.— И… кто стрелял? Ты выяснила это, Мадаленна?— Это еще не известно, мадам, но убийца прятался рядом с домом Шануана де Сент-Жермен л'Оксеруа, бывшего наставника де Гизов.— Преступника поймали?— Не знаю, мадам.— Тогда иди и выясни, что сможешь. Ступай на улицу, послушай, что говорят люди.Катрин уже была готова к встрече с королем, когда он явился во дворец. Его глаза сверкали от ярости; королева-мать заметила знакомое подергивание рта, пену на губах.— Ты слышала? Слышала? — закричал Карл. — Моего дорогого друга адмирала, великого Гаспара де Колиньи пытались убить.— Если попытка оказалась неудачной, поблагодарим за это Господа, сын мой. Если он не умер, мы должны спасти его.— Мы должны спасти его. Паре! Паре! Где Паре? Карлик, не стой, уставившись на меня. Иди… иди и доставь ко мне Паре. Пойдемте все… найдем Паре. Нельзя терять ни мгновения. Когда ты найдешь Паре, отправь его в дом адмирала. Вели ему не терять время… или он ответит мне за это. Мама, я должен немедленно пойти туда. Должен попросить его выжить… остаться в живых…— Мой сын, тебе надо успокоиться. Дорогой, ты не можешь идти в таком состоянии. Я должна проводить тебя. Подожди… дождись новых вестей. Обязательно отправь туда Паре, но сам пока не иди. Ты не знаешь состояние адмирала. Погоди, прошу тебя. Тебе ни к чему лишние потрясения.Карл подергивал свой камзол, он отчаянно всхлипывал.— Он был мне отцом. Я верил ему. Его убили. Он, верно, сильно страдал. О боже, как он страдает. Льется кровь… его кровь.— Ты не должен видеть ее, — сказала Катрин. — Подожди, сын. А, вот и Паре. Паре, король приказывает вам немедленно отправиться в дом адмирала и… спасти его жизнь. Идите… как можно скорей.— Да, Паре, идите… идите! Не теряйте время, ищите немедленно.Катрин обратилась к карлику:— Позови Мадлен и мадемуазель Туше. Пусть они тотчас придут в покои короля.Они объединили свои усилия для того, чтобы успокоить несчастного короля.Лидеры гугенотов собрались в доме на Рю Бетизи. Телиньи, Генрих Наваррский, принц Конде, герцог де Ларошфуко ждали в приемной. Никлас Мусс, старейший и самый преданный слуга Гаспара, а также его помощник Мерлин оставались в спальне адмирала. Было отправлено послание Монтгомери в Сент-Жермен. Возле дома собрались гугеноты; звучали возмущенные голоса, люди снова и снова повторяли имя де Гиза.Увидев Амбруаза Паре, величайшего хирурга-гугенота, спешившего к Колиньи, толпа обрадованно зашумела. Люди расступились, пропуская врача.— Да поможет вам Господь, месье Паре. Пусть вам удастся сберечь жизнь нашего великого лидера, которого хотели погубить злодея.Паре заявил, что он сделает все возможное, и скрылся в доме.Он застал адмирала обессилевшим. Рана сама по себе не казалась смертельной, но Колиньи потерял много крови; пуля, застрявшая в плече, могла быть отравленной.Наваррец и Конде, Телиньи и Рошфуко последовали за Паре в комнату.— Господа, — сказал Паре, — возможно, придется ампутировать руку. Если это удастся сделать успешно, опасность существенно уменьшится.Колиньи услышал слова врача.— Если вы так считаете, — решительно заявил он, — сделайте это.Паре тщательно осмотрел руку адмирала, смыл пятна крови и прощупал ткани. Потом хирург улыбнулся.— Все не так плохо, как я сначала думал, — сказал он. — Рука в неплохом состоянии. Вероятно, достаточно будет удалить остаток пальца и извлечь пулю.Колиньи ждала мучительная процедура, потому что под рукой не было опиума. Адмиралу предстояло наблюдать за тем, как хирург будет орудовать щипцами Мусс и Телиньи держали Колиньи; его губы были бескровными, лицо — бледным; он напоминал труп; однако стонал не адмирал, а Телиньи; Мусс всхлипывал.— Мужайтесь, мои друзья, — сказал адмирал. — Боль терпима, и она скоро прекратится. Все, что выпадает на нашу долю, происходит по воле Господа.— Да, мои друзья, — прошептал Мерлин. — Поблагодарим Господа за то, что он сохранил адмиралу жизнь, пощадил его голову и рассудок, и не будем упрекать Всевышнего за происшедшее.Обрубок указательного пальца был наконец ампутирован, и после нескольких весьма болезненных попыток хирург извлек пулю. Адмирал в полуобморочном состоянии откинулся на руки Телиньи и Мусса. Он мечтал, чтобы забытье избавило его от мук, но он очень долго воспитывал в себе терпение и выносливость, всегда приносил свое тело в жертву интересам дела. Он боялся, но не новых страданий, а того, что значило покушение для всех его друзей и последователей, собравшихся в Париже.— Сейчас у меня… нет настоящих врагов, кроме де Гизов, — пробормотал адмирал. — Но помните, мои друзья, — удар могли нанести не они… Мы можем выдвигать обвинения, лишь выяснив истину.Он услышал ропот. Кто-то сказал:— Мы пойдем и убьем де Гизов. Неужто они избегнут наказания за то, что они сделали с адмиралом?Колиньи попытался поднять руку и простонал:— Нет… умоляю вас. Никакого кровопролития… сейчас. Это погубит Францию.— Оставьте его, — прошептал Паре. — Ему необходимо отдохнуть.Все, кроме Телиньи, Мусса, Паре и Мерлина, покинули адмирала.В отдельные моменты этого мучительного утра Колиньи забывал, где он находится. Один раз он решил, что лежит в Шатильоне со своей первой женой после рождения Анделота. Затем ему показалось, что этот ребенок — не Анделот, а Франсуа. Он услышал известие о смерти другого Анделота. Потом увидел себя с Шакли и Жанной Наваррской в розарии.— Отдохните, отдохните! — взмолился Паре. — Вы должны это сделать. У вас сильный организм, господин адмирал, но вы нуждаетесь в отдыхе, потому что потеряли много крови.Но адмирал не мог отдыхать; когда эти непоколебимые гугеноты, а также маршал де Коссе с Дамвиллем и Вилларом навестили Колиньи, он вспомнил, что его тревожило.— Я боюсь, мои друзья, но не смерти.И вдруг ему показалось, что в полузабытьи на него снизошло прозрение. Он мысленно увидел молодого короля с безумными, растерянными глазами; Карла держала за руку женщина в черном со зловещим улыбающимся лицом.Он должен предупредить короля. Он обязан сделать это. Освободить короля от этой особы, олицетворявшей недоброе влияние.— Я не боюсь умереть, — сказал он, — если мне это суждено. Но прежде я должен увидеть короля. Возможно, чья-то воля пытается удержать его вдали от меня. Но я больше всего на свете желаю увидеть перед смертью короля… увидеть его наедине.
Карл настороженно ожидал каких-то новых событий. Мать отказывалась оставлять его одного; он знал, что она решила не допускать того, чтобы он делал что-то без ее согласия.Его первыми посетителями стали король Наварры и принц Конде, пришедшие в Лувр прямо от постели адмирала.— Какие новости? Каше новости? — спросил Карл.— Плохие, Ваше Величество.— Он… умер?— Нет, Ваше Величество, но рана серьезная. Месье Паре считает, что есть слабая надежда на выздоровление. Адмирал потерял много крови.— Славу Богу, что он жив, — сказала Катрин.Король заплакал.— Это я ранен, — простонал он.— Вся Франция, — сказала королева-мать. — О, Господи, кому гарантирована безопасность? Они могут прийти и напасть на короля, лежащего в собственной кровати.Она посмотрела на своего дрожащего сына. Положись на меня, говорили ее глаза. Ты в опасности, но все будет хорошо, если ты доверишься мне.— Ваше Величество, — сказал принц Конде, — мы нашли ружье в том пустом доме. Оно еще дымилось. Оно принадлежит телохранителю герцога Анжуйского.Катрин ахнула.— Его, вероятно, украли, — сказала она. — А чей это дом?— Не знаю, мадам, но мы установили, что в соседнем особняке живет Шануан де Вилльмур.— Каким образом убийце удалось скрыться?— Ворота конюшни Шануана были открыты; очевидно, его ждала оседланная лошадь.— Этот священник — человек де Гиза. Я отрублю им головы. Им не спастись от моей мести. Приведите ко мне каноника. Приведите герцога, его дядей и братьев. Они — организаторы преступления. Парижане увидят, что происходит с теми, кто причиняет вред моим друзьям.— Парижане, — насмешливо заявила Катрин, — не будут молча стоять и смотреть, как Ваше Величество причиняет вред их друзьям. Ваше Величество, вы потрясены ужасной трагедией. Давайте все успокоимся. Давайте подождем и посмотрим, что произойдет; тем временем мы будем молиться за выздоровление адмирала.— Мадам, — сказал Генрих Наваррский, — мой кузен Конде и я чувствуем, что волнений удастся избежать, если мы на некоторое время покинем Париж.— Нет, — закричал король. — Вы останетесь.Катрин улыбнулась.— Господа, мы не можем допустить, чтобы наш молодожен покинул нас. Свадьба состоялась всего несколько дней тому назад. Вы должны еще хотя бы недолго побыть с нами.Она услышала донесшиеся из приемной голоса и послала человека узнать, кто пришел и какие новости принес визитер.Дамвилля и Телиньи впустили к королю.— Что с адмиралом? — крикнул Карл.— Он отдыхает, Ваше Величество, — сказал Телиньи. — Он спрашивает, не окажете ли вы ему честь, навестив его, поскольку он не может прийти к вам.— Я сделаю это! — заявил король; Катрин поняла, что не сможет остановить сына. — Я отправляюсь к нему немедленно!— Ваше Величество, он просит, чтобы вы пришли одни, — сказал Телиньи.— Мы будем сопровождать короля, — тотчас вставила Катрин, — я и его братья; мы не меньше Карла хотим лично пожелать адмиралу всего самого лучшего.Карл хотел запротестовать, но Катрин уже распорядилась, чтобы герцог Анжуйский и Аленсонский были направлены к ней; когда все собрались, Катрин устроила так, чтобы их сопровождала группа дворян, являвшихся врагами Колиньи. Поэтому за королем к Рю Бетизи последовали маршал де Таванн, герцог де Монпансье, граф де Ретц и герцог Неверский, а также несколько их приближенных.Катрин волновалась. Она замечала злые взгляды, которые бросали на ее свиту горожане; она знала, что их ненависть направлена в первую очередь на нее; Катрин различала слово, которое она слышала на протяжении всей ее жизни во Франции, — «итальянка». Королева-мать ощущала недоверие, которое выражало это прозвище. Она слова и снова слышала имя Гиза. Катрин была уверена: если адмирал умрет, гугеноты поднимутся на борьбу с католиками. Люди вслух смеялись над сыном Катрин. Они называли его извращенцем. Убийца! Итальянка! Катрин радовалась, что за ней следовал сильный католический эскорт.Приблизившись к Рю Бетизи, они обнаружили, что толпа стала более плотной. Она собралась возле дома адмирала словно для того, чтобы защитить его от новых покушений. Это были гугеноты, прибывшие в Париж по случаю свадьбы. Кто мог подумать, что их будет так много? Королевскому дому Валуа, а в первую очередь королю и королеве-матери, угрожала опасность.Катрин и ее свита прошли через комнаты первого этажа; находившиеся там протестанты демонстрировали не слишком большое почтение к ней.— Мои друзья, — сказала Катрин, — мы молимся вместе с вами за выздоровление этого великого и доброго человека. Пропустите нас; наш любимый адмирал сам попросил, чтобы мы пришли к нему.Люди настороженно уступили им дорогу; король прошел прямо к кровати адмирала; опустившись на колени, Карл горько заплакал.— Ваше Величество, — сказал Гаспар, — вы поступили весьма любезно, придя ко мне.— О, мой отец, — всхлипнул Карл, — ваша рана причиняет мне нескончаемую боль. Не называйте меня «Ваше Величество». Зовите меня сыном, а я буду называть вас отцом. Клянусь Господом и всеми святыми, что я откажусь от спасения, если не отомщу тем, кто причинил вам страдания… моя месть будет такой, что память о ней не померкнет вовек.— Не говорите о мести, сын мой, — со слезами на глазах сказал адмирал. — Я сожалею о том, что ранение лишает меня великого счастья работать с вами.Катрин остановилась возле кровати; Гаспар заметил ее. Она казалась ему черным стервятником, ждавшим его смерти.— О, мой сын, — сказал Колиньи, — вас пытаются убедить в том, что я — возмутитель спокойствия. Клянусь перед Господом — всю мою жизнь я был верным слугой Вашего Величества. Господь рассудит меня и моих врагов.— Мой отец, вы не умрете. Я не допущу этого. Я — король… помните об этом.— Существует более великий король, чем вы, Ваше Величество. Именно он решает такие вопросы. Но я должен поговорить с вами.Гаспар умоляюще посмотрел на Катрин, которая елейно улыбнулась, отказываясь понять его просьбу.— Я всегда хранил верность вашему отцу, — сказал Колиньи Карлу, — и буду верен вам. Сейчас я считаю моим долгом — возможно, моим последним долгом — попросить вас не упускать возможность, способную принести спасение Франции. Во Фландрии война уже началась. Вы не должны сохранять нейтралитет; этим вы подвергнете опасности мир в вашем королевстве. Франции будут грозить серьезные неприятности. Очистите ваш совет от слуг Испании.— Дорогой адмирал, — сказала Катрин, — вы возбуждаете себя. Нельзя это делать; месье Паре велел вам отдыхать.— Она права, — подтвердил король. — Вы не должны волноваться, дорогой друг.— Ваше Величество, вы не должны нарушать ваши обещания. Каждый день нарушаются ваши обещания дать мир нашим провинциям.— Дорогой адмирал, мы с королевой-матерью исправим это. Мы уже послали наших представителей в провинции для поддержания мира.— Это верно, господин адмирал, — сказала Катрин.— Вы знаете, что это правда.— Мадам, — заявил Колиньи, — я знаю, что вы направили в провинции ваших представителей, которые обещают вознаграждение за мою голову.— Не волнуйтесь, — сказала Катрин, поскольку король испуганно посмотрел на нее. — Мы пошлем других, которые будут вне подозрений.— У вас жар, — Карл коснулся лба адмирала. — Этот разговор вреден для вашего здоровья. Я сделаю все, о чем вы просите, а вы взамен должны сделать то, о чем прошу я — а именно отдохнуть. Вы обязаны поправиться.Он позвал Паре и предложил ему принести пулю, ранившую адмирала.— Я хочу взглянуть на эту подлую штуку, — добавил король.Пулю принесли, и Карл уставился на нее, подергивая губами. Катрин взяла пулю и взвесила ее на своей белой ладони.— Такая маленькая вещь принесла столько вреда, — сказала королева-мать. — Как я рада, что она извлечена. Вы помните, господин адмирал, как месье де Гиз был застрелен под Орлеаном? Конечно, помните. Кто не помнит гибель — по мнению некоторых, убийство — этого великого человека? Тогда доктора сказали мне: несмотря на то что пуля была отравленной, ее быстрое извлечение из тела могло спасти жизнь господина де Гиза.Король продолжал смотреть на пулю. Он пожелал взглянуть на китель адмирала.— Это ни к чему, сын мой, — предупредила Катрин.Но Карл упрямо потребовал, чтобы китель принесли; увидев пятна крови на рукаве, он заплакал.— Вернемся во дворец, — сказала Катрин. — Эти слезы не помогут адмиралу.— Мой отец, — воскликнул король, — вы должны перебраться к нам. Вы получите покои рядом с моими. Я буду ухаживать за вами. Моя сестра уступит вам свои апартаменты. Пожалуйста! Я настаиваю.Но Гаспар отказался. Он должен выжить. Должен бороться со смертью всеми своими силами, его работа не завершена. В Лувре он может угодить в ловушку. Он не имеет права доверять женщине в черном — итальянке, которая сейчас уговаривает его принять приглашение.Паре поспешил шагнуть вперед и сказать, что адмиралу нельзя передвигаться.— Очень хорошо, — заявил король, — я прикажу окружить этот дом вашими сторонниками, отец. Вы будете отдыхать в безопасности, а я тем временем найду тех, кто хотел убить вас, и поступлю с ними так, как они собирались поступить с вами.Он встал, но Гаспар зашептал:— Ваше Величество, побудьте здесь еще немного. Я очень хочу…— Говорите, дорогой отец. Любое ваше желание будет немедленно выполнено.— Я хочу поговорить с вами наедине.Карл посмотрел на мать. Катрин улыбнулась, кивнула головой, но она была в ярости. Произошло то самое, чего она желала избежать.— Пойдемте, месье Паре, — сказала она. — Мы с вами подождем снаружи.Когда мужчины остались одни, король опустился на колени возле кровати.— Говорите, мой отец. Скажите то, что вы хотели сообщить мне.— Ваше Величество, я люблю вас… не только как короля, но и как моего сына.Слезы потекли по щекам Карла. Он поцеловал покрывало. Взволнованный король не мог забыть пробитого пулей рукава адмиральского кителя и пятен крови на нем.— Мой отец, в каком ужасном мире мы живем! Вы не должны умереть. Не должны покинуть меня… мне страшно.— Не бойтесь, сын мой. Вы — король этой страны, ее спасение от беды — в ваших руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Катрин невозмутимо сидела в своих покоях, когда Мадаленна вбежала в комнату с новостью.— Мадам, в адмирала стреляли.— Стреляли? — Катрин ликовала, но ее глаза изображали ужас. — Мадаленна, ты лжешь. Это невозможно.— О да, мадам. Он шел в сторону Рю Бетизи от дворца; кто-то выстрелил в него из окна пустого дома.— Но это ужасно.Катрин не двигалась; она подумала: я пошлю в Рим его голову. Она прибудет почти одновременно с известием о бракосочетании.— И… кто стрелял? Ты выяснила это, Мадаленна?— Это еще не известно, мадам, но убийца прятался рядом с домом Шануана де Сент-Жермен л'Оксеруа, бывшего наставника де Гизов.— Преступника поймали?— Не знаю, мадам.— Тогда иди и выясни, что сможешь. Ступай на улицу, послушай, что говорят люди.Катрин уже была готова к встрече с королем, когда он явился во дворец. Его глаза сверкали от ярости; королева-мать заметила знакомое подергивание рта, пену на губах.— Ты слышала? Слышала? — закричал Карл. — Моего дорогого друга адмирала, великого Гаспара де Колиньи пытались убить.— Если попытка оказалась неудачной, поблагодарим за это Господа, сын мой. Если он не умер, мы должны спасти его.— Мы должны спасти его. Паре! Паре! Где Паре? Карлик, не стой, уставившись на меня. Иди… иди и доставь ко мне Паре. Пойдемте все… найдем Паре. Нельзя терять ни мгновения. Когда ты найдешь Паре, отправь его в дом адмирала. Вели ему не терять время… или он ответит мне за это. Мама, я должен немедленно пойти туда. Должен попросить его выжить… остаться в живых…— Мой сын, тебе надо успокоиться. Дорогой, ты не можешь идти в таком состоянии. Я должна проводить тебя. Подожди… дождись новых вестей. Обязательно отправь туда Паре, но сам пока не иди. Ты не знаешь состояние адмирала. Погоди, прошу тебя. Тебе ни к чему лишние потрясения.Карл подергивал свой камзол, он отчаянно всхлипывал.— Он был мне отцом. Я верил ему. Его убили. Он, верно, сильно страдал. О боже, как он страдает. Льется кровь… его кровь.— Ты не должен видеть ее, — сказала Катрин. — Подожди, сын. А, вот и Паре. Паре, король приказывает вам немедленно отправиться в дом адмирала и… спасти его жизнь. Идите… как можно скорей.— Да, Паре, идите… идите! Не теряйте время, ищите немедленно.Катрин обратилась к карлику:— Позови Мадлен и мадемуазель Туше. Пусть они тотчас придут в покои короля.Они объединили свои усилия для того, чтобы успокоить несчастного короля.Лидеры гугенотов собрались в доме на Рю Бетизи. Телиньи, Генрих Наваррский, принц Конде, герцог де Ларошфуко ждали в приемной. Никлас Мусс, старейший и самый преданный слуга Гаспара, а также его помощник Мерлин оставались в спальне адмирала. Было отправлено послание Монтгомери в Сент-Жермен. Возле дома собрались гугеноты; звучали возмущенные голоса, люди снова и снова повторяли имя де Гиза.Увидев Амбруаза Паре, величайшего хирурга-гугенота, спешившего к Колиньи, толпа обрадованно зашумела. Люди расступились, пропуская врача.— Да поможет вам Господь, месье Паре. Пусть вам удастся сберечь жизнь нашего великого лидера, которого хотели погубить злодея.Паре заявил, что он сделает все возможное, и скрылся в доме.Он застал адмирала обессилевшим. Рана сама по себе не казалась смертельной, но Колиньи потерял много крови; пуля, застрявшая в плече, могла быть отравленной.Наваррец и Конде, Телиньи и Рошфуко последовали за Паре в комнату.— Господа, — сказал Паре, — возможно, придется ампутировать руку. Если это удастся сделать успешно, опасность существенно уменьшится.Колиньи услышал слова врача.— Если вы так считаете, — решительно заявил он, — сделайте это.Паре тщательно осмотрел руку адмирала, смыл пятна крови и прощупал ткани. Потом хирург улыбнулся.— Все не так плохо, как я сначала думал, — сказал он. — Рука в неплохом состоянии. Вероятно, достаточно будет удалить остаток пальца и извлечь пулю.Колиньи ждала мучительная процедура, потому что под рукой не было опиума. Адмиралу предстояло наблюдать за тем, как хирург будет орудовать щипцами Мусс и Телиньи держали Колиньи; его губы были бескровными, лицо — бледным; он напоминал труп; однако стонал не адмирал, а Телиньи; Мусс всхлипывал.— Мужайтесь, мои друзья, — сказал адмирал. — Боль терпима, и она скоро прекратится. Все, что выпадает на нашу долю, происходит по воле Господа.— Да, мои друзья, — прошептал Мерлин. — Поблагодарим Господа за то, что он сохранил адмиралу жизнь, пощадил его голову и рассудок, и не будем упрекать Всевышнего за происшедшее.Обрубок указательного пальца был наконец ампутирован, и после нескольких весьма болезненных попыток хирург извлек пулю. Адмирал в полуобморочном состоянии откинулся на руки Телиньи и Мусса. Он мечтал, чтобы забытье избавило его от мук, но он очень долго воспитывал в себе терпение и выносливость, всегда приносил свое тело в жертву интересам дела. Он боялся, но не новых страданий, а того, что значило покушение для всех его друзей и последователей, собравшихся в Париже.— Сейчас у меня… нет настоящих врагов, кроме де Гизов, — пробормотал адмирал. — Но помните, мои друзья, — удар могли нанести не они… Мы можем выдвигать обвинения, лишь выяснив истину.Он услышал ропот. Кто-то сказал:— Мы пойдем и убьем де Гизов. Неужто они избегнут наказания за то, что они сделали с адмиралом?Колиньи попытался поднять руку и простонал:— Нет… умоляю вас. Никакого кровопролития… сейчас. Это погубит Францию.— Оставьте его, — прошептал Паре. — Ему необходимо отдохнуть.Все, кроме Телиньи, Мусса, Паре и Мерлина, покинули адмирала.В отдельные моменты этого мучительного утра Колиньи забывал, где он находится. Один раз он решил, что лежит в Шатильоне со своей первой женой после рождения Анделота. Затем ему показалось, что этот ребенок — не Анделот, а Франсуа. Он услышал известие о смерти другого Анделота. Потом увидел себя с Шакли и Жанной Наваррской в розарии.— Отдохните, отдохните! — взмолился Паре. — Вы должны это сделать. У вас сильный организм, господин адмирал, но вы нуждаетесь в отдыхе, потому что потеряли много крови.Но адмирал не мог отдыхать; когда эти непоколебимые гугеноты, а также маршал де Коссе с Дамвиллем и Вилларом навестили Колиньи, он вспомнил, что его тревожило.— Я боюсь, мои друзья, но не смерти.И вдруг ему показалось, что в полузабытьи на него снизошло прозрение. Он мысленно увидел молодого короля с безумными, растерянными глазами; Карла держала за руку женщина в черном со зловещим улыбающимся лицом.Он должен предупредить короля. Он обязан сделать это. Освободить короля от этой особы, олицетворявшей недоброе влияние.— Я не боюсь умереть, — сказал он, — если мне это суждено. Но прежде я должен увидеть короля. Возможно, чья-то воля пытается удержать его вдали от меня. Но я больше всего на свете желаю увидеть перед смертью короля… увидеть его наедине.
Карл настороженно ожидал каких-то новых событий. Мать отказывалась оставлять его одного; он знал, что она решила не допускать того, чтобы он делал что-то без ее согласия.Его первыми посетителями стали король Наварры и принц Конде, пришедшие в Лувр прямо от постели адмирала.— Какие новости? Каше новости? — спросил Карл.— Плохие, Ваше Величество.— Он… умер?— Нет, Ваше Величество, но рана серьезная. Месье Паре считает, что есть слабая надежда на выздоровление. Адмирал потерял много крови.— Славу Богу, что он жив, — сказала Катрин.Король заплакал.— Это я ранен, — простонал он.— Вся Франция, — сказала королева-мать. — О, Господи, кому гарантирована безопасность? Они могут прийти и напасть на короля, лежащего в собственной кровати.Она посмотрела на своего дрожащего сына. Положись на меня, говорили ее глаза. Ты в опасности, но все будет хорошо, если ты доверишься мне.— Ваше Величество, — сказал принц Конде, — мы нашли ружье в том пустом доме. Оно еще дымилось. Оно принадлежит телохранителю герцога Анжуйского.Катрин ахнула.— Его, вероятно, украли, — сказала она. — А чей это дом?— Не знаю, мадам, но мы установили, что в соседнем особняке живет Шануан де Вилльмур.— Каким образом убийце удалось скрыться?— Ворота конюшни Шануана были открыты; очевидно, его ждала оседланная лошадь.— Этот священник — человек де Гиза. Я отрублю им головы. Им не спастись от моей мести. Приведите ко мне каноника. Приведите герцога, его дядей и братьев. Они — организаторы преступления. Парижане увидят, что происходит с теми, кто причиняет вред моим друзьям.— Парижане, — насмешливо заявила Катрин, — не будут молча стоять и смотреть, как Ваше Величество причиняет вред их друзьям. Ваше Величество, вы потрясены ужасной трагедией. Давайте все успокоимся. Давайте подождем и посмотрим, что произойдет; тем временем мы будем молиться за выздоровление адмирала.— Мадам, — сказал Генрих Наваррский, — мой кузен Конде и я чувствуем, что волнений удастся избежать, если мы на некоторое время покинем Париж.— Нет, — закричал король. — Вы останетесь.Катрин улыбнулась.— Господа, мы не можем допустить, чтобы наш молодожен покинул нас. Свадьба состоялась всего несколько дней тому назад. Вы должны еще хотя бы недолго побыть с нами.Она услышала донесшиеся из приемной голоса и послала человека узнать, кто пришел и какие новости принес визитер.Дамвилля и Телиньи впустили к королю.— Что с адмиралом? — крикнул Карл.— Он отдыхает, Ваше Величество, — сказал Телиньи. — Он спрашивает, не окажете ли вы ему честь, навестив его, поскольку он не может прийти к вам.— Я сделаю это! — заявил король; Катрин поняла, что не сможет остановить сына. — Я отправляюсь к нему немедленно!— Ваше Величество, он просит, чтобы вы пришли одни, — сказал Телиньи.— Мы будем сопровождать короля, — тотчас вставила Катрин, — я и его братья; мы не меньше Карла хотим лично пожелать адмиралу всего самого лучшего.Карл хотел запротестовать, но Катрин уже распорядилась, чтобы герцог Анжуйский и Аленсонский были направлены к ней; когда все собрались, Катрин устроила так, чтобы их сопровождала группа дворян, являвшихся врагами Колиньи. Поэтому за королем к Рю Бетизи последовали маршал де Таванн, герцог де Монпансье, граф де Ретц и герцог Неверский, а также несколько их приближенных.Катрин волновалась. Она замечала злые взгляды, которые бросали на ее свиту горожане; она знала, что их ненависть направлена в первую очередь на нее; Катрин различала слово, которое она слышала на протяжении всей ее жизни во Франции, — «итальянка». Королева-мать ощущала недоверие, которое выражало это прозвище. Она слова и снова слышала имя Гиза. Катрин была уверена: если адмирал умрет, гугеноты поднимутся на борьбу с католиками. Люди вслух смеялись над сыном Катрин. Они называли его извращенцем. Убийца! Итальянка! Катрин радовалась, что за ней следовал сильный католический эскорт.Приблизившись к Рю Бетизи, они обнаружили, что толпа стала более плотной. Она собралась возле дома адмирала словно для того, чтобы защитить его от новых покушений. Это были гугеноты, прибывшие в Париж по случаю свадьбы. Кто мог подумать, что их будет так много? Королевскому дому Валуа, а в первую очередь королю и королеве-матери, угрожала опасность.Катрин и ее свита прошли через комнаты первого этажа; находившиеся там протестанты демонстрировали не слишком большое почтение к ней.— Мои друзья, — сказала Катрин, — мы молимся вместе с вами за выздоровление этого великого и доброго человека. Пропустите нас; наш любимый адмирал сам попросил, чтобы мы пришли к нему.Люди настороженно уступили им дорогу; король прошел прямо к кровати адмирала; опустившись на колени, Карл горько заплакал.— Ваше Величество, — сказал Гаспар, — вы поступили весьма любезно, придя ко мне.— О, мой отец, — всхлипнул Карл, — ваша рана причиняет мне нескончаемую боль. Не называйте меня «Ваше Величество». Зовите меня сыном, а я буду называть вас отцом. Клянусь Господом и всеми святыми, что я откажусь от спасения, если не отомщу тем, кто причинил вам страдания… моя месть будет такой, что память о ней не померкнет вовек.— Не говорите о мести, сын мой, — со слезами на глазах сказал адмирал. — Я сожалею о том, что ранение лишает меня великого счастья работать с вами.Катрин остановилась возле кровати; Гаспар заметил ее. Она казалась ему черным стервятником, ждавшим его смерти.— О, мой сын, — сказал Колиньи, — вас пытаются убедить в том, что я — возмутитель спокойствия. Клянусь перед Господом — всю мою жизнь я был верным слугой Вашего Величества. Господь рассудит меня и моих врагов.— Мой отец, вы не умрете. Я не допущу этого. Я — король… помните об этом.— Существует более великий король, чем вы, Ваше Величество. Именно он решает такие вопросы. Но я должен поговорить с вами.Гаспар умоляюще посмотрел на Катрин, которая елейно улыбнулась, отказываясь понять его просьбу.— Я всегда хранил верность вашему отцу, — сказал Колиньи Карлу, — и буду верен вам. Сейчас я считаю моим долгом — возможно, моим последним долгом — попросить вас не упускать возможность, способную принести спасение Франции. Во Фландрии война уже началась. Вы не должны сохранять нейтралитет; этим вы подвергнете опасности мир в вашем королевстве. Франции будут грозить серьезные неприятности. Очистите ваш совет от слуг Испании.— Дорогой адмирал, — сказала Катрин, — вы возбуждаете себя. Нельзя это делать; месье Паре велел вам отдыхать.— Она права, — подтвердил король. — Вы не должны волноваться, дорогой друг.— Ваше Величество, вы не должны нарушать ваши обещания. Каждый день нарушаются ваши обещания дать мир нашим провинциям.— Дорогой адмирал, мы с королевой-матерью исправим это. Мы уже послали наших представителей в провинции для поддержания мира.— Это верно, господин адмирал, — сказала Катрин.— Вы знаете, что это правда.— Мадам, — заявил Колиньи, — я знаю, что вы направили в провинции ваших представителей, которые обещают вознаграждение за мою голову.— Не волнуйтесь, — сказала Катрин, поскольку король испуганно посмотрел на нее. — Мы пошлем других, которые будут вне подозрений.— У вас жар, — Карл коснулся лба адмирала. — Этот разговор вреден для вашего здоровья. Я сделаю все, о чем вы просите, а вы взамен должны сделать то, о чем прошу я — а именно отдохнуть. Вы обязаны поправиться.Он позвал Паре и предложил ему принести пулю, ранившую адмирала.— Я хочу взглянуть на эту подлую штуку, — добавил король.Пулю принесли, и Карл уставился на нее, подергивая губами. Катрин взяла пулю и взвесила ее на своей белой ладони.— Такая маленькая вещь принесла столько вреда, — сказала королева-мать. — Как я рада, что она извлечена. Вы помните, господин адмирал, как месье де Гиз был застрелен под Орлеаном? Конечно, помните. Кто не помнит гибель — по мнению некоторых, убийство — этого великого человека? Тогда доктора сказали мне: несмотря на то что пуля была отравленной, ее быстрое извлечение из тела могло спасти жизнь господина де Гиза.Король продолжал смотреть на пулю. Он пожелал взглянуть на китель адмирала.— Это ни к чему, сын мой, — предупредила Катрин.Но Карл упрямо потребовал, чтобы китель принесли; увидев пятна крови на рукаве, он заплакал.— Вернемся во дворец, — сказала Катрин. — Эти слезы не помогут адмиралу.— Мой отец, — воскликнул король, — вы должны перебраться к нам. Вы получите покои рядом с моими. Я буду ухаживать за вами. Моя сестра уступит вам свои апартаменты. Пожалуйста! Я настаиваю.Но Гаспар отказался. Он должен выжить. Должен бороться со смертью всеми своими силами, его работа не завершена. В Лувре он может угодить в ловушку. Он не имеет права доверять женщине в черном — итальянке, которая сейчас уговаривает его принять приглашение.Паре поспешил шагнуть вперед и сказать, что адмиралу нельзя передвигаться.— Очень хорошо, — заявил король, — я прикажу окружить этот дом вашими сторонниками, отец. Вы будете отдыхать в безопасности, а я тем временем найду тех, кто хотел убить вас, и поступлю с ними так, как они собирались поступить с вами.Он встал, но Гаспар зашептал:— Ваше Величество, побудьте здесь еще немного. Я очень хочу…— Говорите, дорогой отец. Любое ваше желание будет немедленно выполнено.— Я хочу поговорить с вами наедине.Карл посмотрел на мать. Катрин улыбнулась, кивнула головой, но она была в ярости. Произошло то самое, чего она желала избежать.— Пойдемте, месье Паре, — сказала она. — Мы с вами подождем снаружи.Когда мужчины остались одни, король опустился на колени возле кровати.— Говорите, мой отец. Скажите то, что вы хотели сообщить мне.— Ваше Величество, я люблю вас… не только как короля, но и как моего сына.Слезы потекли по щекам Карла. Он поцеловал покрывало. Взволнованный король не мог забыть пробитого пулей рукава адмиральского кителя и пятен крови на нем.— Мой отец, в каком ужасном мире мы живем! Вы не должны умереть. Не должны покинуть меня… мне страшно.— Не бойтесь, сын мой. Вы — король этой страны, ее спасение от беды — в ваших руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41