– Нет, далеко не все, – возразил он, отшвырнув сгоревшее мясо. – Если вы поторопитесь, возможно, удастся раздобыть немного жаркого у Быстрой Ноги, пока она еще не выкинула остатки. Принесите еду в палатку. – Сэмюэль повернулся и двинулся прочь.
– Я вам не рабыня, Сэмюэль, – крикнула ему вслед Оливия. – Можете сами себе принести жаркое.
Полковник развернулся и холодно сказал:
– В таком случае я буду спать один в моей палатке. Вы все поняли, надеюсь?
Девушка сцепила зубы и отправилась за едой.
Они поужинали у небольшого костерка, который Сэмюэль разложил недалеко от палатки. Время от времени Шелби ловил на себе испытующий взгляд девушки, когда та думала, будто он смотрит в другую сторону. «Наверное, беспокоится, – подумал полковник, – боится оказаться наедине со мной в маленькой палатке». Его это тоже несколько тревожило, но по иным причинам. Хотя временами девушка приводила его в такую ярость, что он готов был задушить ее собственными руками, она продолжала волновать его, как и прежде. Ночью достаточно будет руку протянуть, и… Нет, не годится. Он принял решение, и нужно его держаться.
«Прекрати!» – приказал себе Сэмюэль, бросил ложку в наполовину пустую жестяную миску и отодвинул ее в сторону.
– Ничего не могу понять, – пожаловался полковник. – Этой проклятой индианке удается приготовить прекрасную оленину таким образом, что на вкус – будто вонючая ворона!
– Я тоже этого не понимаю. У моего опекуна всегда были отличные повара! – Оливия не могла удержаться, чтобы не уязвить его, и стрела достигла цели, потому что Сэмюэль посмотрел на нее с нескрываемым возмущением.
– На Миссури люди учатся готовить себе сами… или остаются голодными.
– Или, если речь идет о мужчинах, они могут купить себе женщину, чтобы она готовила за них. – Оливия прикусила язык. Научится ли она когда-нибудь думать, а потом говорить? Девушка покраснела до корней волос, возблагодарив темноту, скрывшую ее смущение, и потихоньку отодвинула миску с едой, к которой почти не притронулась.
– За хорошую женщину в этих местах отдают несколько лошадей, а вы мне достались всего за одну кобылу. – Сэмюэль секунду помедлил и добавил: – Теперь понимаю, что мне следовало оставить кобылу. – Он повернулся и пошел к палатке.
Когда Сэмюэль наклонился, чтобы поднять полог, над его головой пролетела запущенная Оливией миска с жарким, залив одежду жирным соусом и осыпав кусками мяса и овощей. Полковник выпрямился, разразившись громкими проклятиями, и стряхнул с себя пахучее месиво, потом поднял руки, рывком стянул кожаную рубашку и бросил девушке, холодно приказав:
– Это должно быть постирано и готово к завтрашнему вечеру! – И скрылся в палатке.
Оливия бессильно опустилась на землю. У нее пересохло во рту, когда в слабом огне костра она увидела его обнаженный бронзовый торс. Из памяти не изгладилось воспоминание, какой могучей и твердой она ощущала его грудь, когда Сэмюэль сжимал ее в своих объятиях и страстно целовал. Она и сейчас будто чувствовала его мускулистые руки, обхватившие ее в воде и притиснувшие к его телу. На глаза навернулись горячие слезы, и в горле застрял комок, мешавший дышать.
«Я хочу по-прежнему быть желанной… а он меня отвергает… я не нужна ему даже как наложница», – всхлипнула Оливия. Нет, у них ничего не получается, вечные ссоры, и, что бы она ни говорила, что бы ни делала, Сэмюэль только еще больше раздражается. Ну почему все так неудачно складывается? Что происходит? Прежде Оливия никогда не страдала ни из-за одного мужчины, небрежно отвергала самых горячих поклонников, даже самых достойных, которые ухаживали за ней в Вашингтоне. А теперь… Что теперь? Возможно, ее нынешнее состояние объясняется тем, что она оказалась в полном одиночестве в забытом богом месте среди банды грубых, грязных и опасных людей, брошенная на произвол судьбы своим опекуном, негодяем и предателем? Может быть, ее чувство к Сэмюэлю столь сильно, потому что он единственный, кто был готов оказать ей помощь? «Но я ему не нужна», – стучало в голове.
– Тогда и он мне не нужен, – прошептала Оливия, прекрасно осознавая, что лжет самой себе.
Сэмюэль ворочался в палатке с боку на бок, но не мог заснуть, несмотря на страшную усталость. Прошло довольно много времени, а Оливии все не было, в голову лезли непрошеные мысли, и на сердце было тревожно. Шелби уж было хотел встать и отправиться на поиски Оливии, но в этот момент она откинула полог палатки и вползла внутрь. Как только девушка наконец улеглась, полковник повернулся к ней спиной и моментально заснул.
Оливия лежала на спине, плотно прижав руки к бокам, незряче уставившись в чернильную темень. Палатка казалась крохотной, а спавший рядом мужчина громадным и будто заполнял все пространство. От него исходила враждебность, и девушке было трудно просто лежать рядом, но она боялась повернуться спиной, опасаясь случайно прикоснуться к нему в темноте или, хуже того, громко расплакаться. «Нет, так дальше не может продолжаться», – проносилось в голове.
Судно достигнет торгового склада Мануэля Лисы в верховьях Миссури только через два месяца. Значит, еще два месяца придется терпеть приступы дурного настроения Сэмюэля, выполнять его приказы и молча сносить холодное презрение, если не удастся ему угодить. В Сент-Луисе Оливия наивно полагала, будто самое страшное, что с ней может случиться, – это стать наложницей полковника. Оказывается, гораздо хуже, когда Сэмюэля настолько раздражает ее присутствие, что он не хочет до нее дотронуться.
Память подсказывала все резкие и жестокие слова, которые довелось услышать от Сэмюэля за дни путешествия, и слезы лились рекой, сбегали по щекам и капали на грубое шерстяное одеяло под головой. Несколько раз Оливия чуть было не совершила немыслимое. Ее подмывало обхватить его широкие плечи, прижаться к нему и молить о прощении, просить, чтобы больше на нее не сердился. Когда возникало такое желание, с каждым разом ей все труднее было сдержать себя, пока наконец не стала очевидна простая истина.
Она полюбила Сэмюэля Шелби, а он считал ее ветреной и безнравственной, обычной шлюхой, готовой продаться тому, кто больше заплатит; и цена ей по милости ее опекуна – скаковая лошадь. Но как мог Сэмюэль поверить лживым словам Вескотта после того, как сжимал Оливию в своих объятиях в хижине близ Вашингтона и страстно целовал в саду у особняка Шуто? После того, что было между ними, он должен был верить только ей.
Приходилось признать жестокую правду: Сэмюэль готов верить любой гадости о ней, считая, что раз Оливия не стеснялась скакать на лошади в мужской одежде, то, значит, была недостойна носить его имя. Правда, он вообще не собирался ни на ком жениться, о чем и объявил Вескотту. Но ведь это он буквально довел ее до изнеможения своими жадными поцелуями там, в Виргинии, а в то время в Вашинтоне его ждала законная супруга. Это он был агрессором, а она жертвой. Жизнь так несправедлива.
В конце концов Оливия все же свернулась калачиком и стала засыпать, успев напоследок подумать, что, если посчастливится вернуться в Сент-Луис, она обязательно раздобудет денег на проезд до Нового Орлеана. Там можно начать новую жизнь и выбросить из головы полковника Сэмюэля Шелби. Правда, вначале надо добраться до Сент-Луиса, но обратная дорога вниз по реке не так страшна, как рисовалось прежде. Хотя Шелби много говорил о всевозможных опасностях, подстерегавших путешественников, в пути им не встретилось ни одного враждебно настроенного индейца, даже хищные звери не попадались. И тут Оливия вспомнила о многочисленных бурных ручьях и реках, впадавших в Миссури. Они не являются препятствием, когда плывешь на лодке, но если идти пешком, преодолеть бурные потоки непросто, особенно когда человек не умеет плавать. Вот если бы была лошадь! Однако лошади не было. На этой грустной ноте девушка наконец забылась тяжелым сном.
Ночь стояла прохладная, костер прогорел, и в палатке стало холодно. Оливия озябла во сне и инстинктивно потянулась к теплу, исходившему от Сэмюэля, и он тоже придвинулся, беспокойно ворочаясь с боку на бок. Внезапно он вздрогнул и открыл глаза. Его щеку дразняще щекотала прядь длинных волос, а под одеяло пробралась мягкая рука. Обычно полковник раздевался догола, если ложился спать в нормальной кровати, но в пути предпочитал спать частично одетым. Сейчас, едва пробудившись от сна, он почувствовал, как тонкие пальцы поглаживают его грудь. В ту же секунду Сэмюэль ощутил тепло женского тела, тесно прижавшегося к боку. Нет, не может быть. Просто приснилось.
В полной темноте перед глазами встало чудное видение. Призывно тянула руки и улыбалась огненно-рыжая соблазнительница в прозрачной ночной сорочке. Сэмюэль нежно провел рукой по тонкой талии и ощутил ладонью маленькую упругую грудь, сжал пальцы и почувствовал, как затвердел сосок. Он впился губами в ее губы, требуя языком, чтобы она раскрыла губы. Девушка тихо застонала, раскрыла губы, обвила руками его плечи и тесно прижалась, жадно отвечая на страстный поцелуй.
Теперь Оливии стало тепло. Нет, она вся пылала огнем. В низу живота возникла томящая боль, сами собой задвигались бедра, и обожгло неутолимое желание. Она чувствовала тяжесть мужского тела и ласковые, жадные, требовательные руки, от прикосновения которых бросало в жар и холод. Горячие губы на ее губах вернули девушку к тому блаженному моменту, когда Сэмюэль впервые ее поцеловал. Да, конечно же, Сэмюэль!
Она узнала его, его страсть и пылкие ласки. За те короткие мгновения, которые они провели вместе, Оливия изучила и узнала Сэмюэля. Еще до конца не проснувшаяся, одержимая ненасытным желанием, она отдалась на волю своим инстинктам и его рукам. Они распахнули ворот рубахи и легли на грудь, ласкали и теребили, и все тело ныло и содрогалось. Девушка провела ладонями по его плечам и запустила пальцы в жесткую шевелюру. Оливия не помнила себя, утонув в новых, доселе неизведанных ощущениях, и страстно желала одного – чтобы это длилось вечно.
Сэмюэль попытался сорвать прозрачную ночную сорочку со своей искусительницы, но рука натолкнулась на пояс, а ниже нащупала грубый материал мужских брюк. Ширинка была доверху застегнута. Брюки? Куда подевалась ночная сорочка? Кто пытается его соблазнить? Черт побери! Да ведь это Оливия!
Как будто его окатили ледяной водой из ведра. Ну конечно же, они в палатке, и эта трижды проклятая кошка пытается его соблазнить! Да и сам хорош, нечего сказать. Еще немного, и она бы преуспела. Бормоча проклятия, полковник отпрянул от девушки, словно наткнулся на скорпиона.
– Видимо, вы решили, что скорее поймаете мух на мед, чем с помощью уксуса. – Сэмюэль постарался влить как можно больше яда в свои слова. – Знаете, у вас почти получилось. Вот только нужно было заранее снять брюки. Тогда бы я точно попался.
Оливия еще не пришла в себя. В темноте по-прежнему ничего не было видно, и лишь струя холода побежала по обнаженной груди, только что прикрытой горячей грудью Сэмюэля. Он отодвинулся куда-то, и ей снова стало зябко. Теперь девушка окончательно проснулась и ужаснулась, осознав, что могло произойти. Видимо, во сне она замерзла, в поисках тепла придвинулась к Сэмюэлю, а он подумал, будто она пытается его совратить.
– Если бы я хотела вас соблазнить – а у меня и в мыслях этого не было, – уж я бы сняла брюки, а вы сами видите, что я этого не сделала, – торопливо проговорила Оливия, запахивая рубаху. Она вытащила из-под себя одеяло и завернулась в него, благодарная темноте, скрывавшей их друг от друга. – Я не виновата в том, что вы такой похотливый.
В ответ он снова разразился проклятиями, укладываясь спать и стараясь отодвинуться как можно дальше от девушки.
Когда Оливия утром раскрыла глаза, маленькая палатка показалась просторной и очень пустой, а о прошедшей ночи напоминала только примятая трава в том месте, где спал Сэмюэль. Как ему удалось так тихо собраться и уйти, не потревожив ее сна? Из-за полога доносился гомон проснувшегося лагеря, люди перекликивались, звенели жестяной посудой и снимали палатки, шурша жесткой парусиной.
При свете дня бурные события минувшей ночи представились жутким кошмаром. Оливия села, обхватив руками колени, и погрузилась в грустные размышления. Что теперь о ней станет думать Сэмюэль? Как она посмотрит ему в глаза после того, что произошло? Чуть не произошло. Из глубокой задумчивости девушку вывел звук шагов. Кто-то остановился у палатки, и мужской голос произнес:
– Мадемуазель Сент-Этьен, это Мануэль Лиса. Нам надо поговорить.
11
– Не понимаю. Как это «он уехал»? – Ошеломленная Оливия глядела на испанца с недоверием и испугом.
– Сеньорита Сент-Этьен, я для того и пришел к вам, чтобы все объяснить. – Мануэль Лиса поднял руки, как бы призывая девушку успокоиться. По-английски он изъяснялся с сильным акцентом и с трудом подбирал слова. – Полковник… ему нужно к осагам. До их селения день пути вверх по реке Осагов. Отсюда не очень далеко.
– Значит, через пару дней он вернется? – с надеждой спросила Оливия, которой совсем не нравилось, что смуглолицый испанец упорно избегает ее взгляда.
– Если все пойдет, как он ожидает, то вполне возможно… – пожал плечами Лиса. – Но если ему придется углубиться в территорию осагов, кто знает? Потому-то он и оставил мне вот это. – И он вручил девушке письмо.
Оливия быстро просмотрела письмо:
– Сэмюэль Шелби открывает для меня кредит и разрешает жить в его доме в Сент-Луисе.
Полковник проявил щедрость. Теперь в ее распоряжении была значительная сумма, тысяча долларов, и Оливия могла ее получить в банке «Куинн Меркантайл», где Шелби открыл счет. Девушка залилась густой краской, осознав, что испанец уже сделал из всего этого выводы относительно взаимоотношений, сложившихся между нею и Шелби. Она находится под его покровительством, но они не обручены. Проще говоря, для всех Оливия – его наложница. А прошлой ночью она действительно едва не стала ею.
– Я помогу вам вернуться в Сент-Луис, как только доставлю товары в форты. Сами понимаете, дело прежде всего. А затем мы пойдем обратно, это займет от силы двенадцать– четырнадцать дней.
– А сколько уйдет времени, чтобы добраться до фортов в верховьях Миссури? – спросила Оливия, заметив, что испанец намеренно опустил эту весьма существенную деталь.
– При хорошем попутном ветре мы сможем выиграть дней пять-десять, – ответил Лиса, для убедительности растопырив пятерню.
– Сеньор Лиса, меня интересует, сколько займет все плавание?
– Наверное, два месяца. Но вы не беспокойтесь. Я дал слово полковнику. Я, Мануэль Лиса, обещал ему, что вы будете в полной безопасности. Так я ему сказал, – заключил испанец и кивнул головой, словно это решало дело.
Оливия поняла, что бесполезно спорить с испанцем и пытаться его склонить к возвращению в Сент-Луис. Слезы тоже не помогут. Он вложил все свои сбережения в эту лодку с товарами и будет следовать вверх по реке до конца пути, чего бы это ему ни стоило. Лиса не станет бросать дело из-за какой-то приблудной девицы, даже если она она прольет море слез.
– Когда мы отправляемся в путь, сеньор Лиса? – с показным смирением осведомилась Оливия. Она уже приняла решение.
Два дня девушка втихомолку копила провиант и выпытывала у ветеранов речных походов информацию, после чего решила, что готова в путь. Если «ее полковник» мог позволить себе путешествие вверх по реке Осагов, она вполне способна одолеть путь вниз по Миссури до Сент-Луиса. В конце концов, ближайшее поселение Сент-Чарльз лодка миновала всего неделю назад. Да и в промежутке, помнится, попадались отдельные фермы и несколько небольших укрепленных фортов. К счастью, она не подалась первому порыву, не порвала в клочья письмо Сэмюэля и не швырнула его в лицо испанцу. На этот раз благоразумие – или это было чувство самосохранения – возобладало, и письмо осталось в целости и сохранности, а это означало, что у нее есть деньги. Значит, можно будет купить лошадь и достаточно продовольствия, чтобы хватило до конца пути.
«Я не намерена торчать здесь еще два или три месяца ради какого-то Сэмюэля Шелби, – убеждала себя Оливия. – В конце концов, по его вине я была вынуждена бежать из Сент-Луиса. Да, к сожалению, я ошиблась и отправилась в неверном направлении, но все можно исправить, чем и займусь сегодня же вечером». Как только все крепко заснут в палатках, девушка намеревалась потихоньку покинуть судно, где по настоянию Мануэля Лисы проводила ночи после отъезда Сэмюэля, который Оливия расценила как новое предательство.
Узел с одеялом, куда она засунула сухари и вяленое мясо, получился довольно тяжелым. Еда была, конечно, не самая вкусная, но когда основательно проголодаешься, все сойдет. Стояла полная луна, вахтенный находился у кормы. Следовало осторожно сползти в воду с носа лодки и пробраться к высокой раскидистой иве у берега – за ней беглянку не будет видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50