Джудит не видела в этих мероприятиях Клуба ничего особо примечательного, однако у Перегрина целых два месяца единственной вожделенной мечтой было получить право на равных с этими казавшимися ему выдающимися джентльменами участвовать в их торжественном марше на Солт Хилл. Он сгорал от желания править лихими гнедыми лошадками (хотя масть у этих лошадок соблюдалась далеко не всегда). Видя мистера Фитцджона в клубной униформе, Перегрин каждый раз испытывал настоящую острую боль. Он был бы рад обменять все свои роскошные жилеты на один-единственный фрак этого клуба – синий, с желтыми полосками шириною в дюйм.
– Не могу, милый Перри, просто не могу ничего сделать! – в отчаянии признавался мистер Фитцджон. – К тому же, если бы мне даже это и удалось, кого бы мы могли пригласить как вашего поручителя? Пейтон не согласится и Сефтон тоже. И вы сами не стали бы просить меня вас туда ввести, если бы уговорили на это вашего Ворта.
– Я очень хорошо знаком с мистером Эмнеслеем, – сказал Перегрин. – Как вы думаете, он бы мог за меня поручиться?
– Думаю, что нет, если он когда-нибудь видел ваш экипаж четверкой,—жестоко сказал мистер Фитцджон. – В любом случае, против вас было бы много черных шаров, дорогой старина! Попробуйте клуб Бенсингтон; мне кажется, там нет таких строгостей. И к тому же, никто не знает точно, но у них может быть вакансия.
Однако такое предложение ни в какой мере не могло удовлетворить Перегрина: или его примут в «Клуб четырех коней», или он никуда не пойдет вообще!
– Все дело в том, – откровенно признался мистер Фитцджон, – что вы не умеете править лошадьми, Перри. Я соглашусь, что вы отчаянно скачете верхом, но сидеть позади вас, когда вы погоняете упряжку, я не согласился бы и за сто фунтов! Кривые у вас руки, мой милый! Кривые!
При этих словах Перегрин вскипел от ярости, а Джудит только засмеялась. Позже она повторила своему опекуну понравившееся ей выражение мистера Фитцджона. Она как раз правила своим фаэтоном в Гайд-парке и там поравнялась с экипажем Ворта. Джудит очень дружелюбно сказала:
– А я очень хотела вас повстречать, лорд Ворт. Хочу попросить вас об одном одолжении.
Брови графа от удивления поднялись.
– Правда? О каком же одолжении, мисс Тэвернер?
Джудит улыбнулась.
– Вы не очень-то галантны, сэр. Вам надо было бы сказать: «Все, что в моих силах, дорогая Джудит, я буду счастлив исполнить для вас». Или немного попроще: «Вы так милы, что о чем-то просите меня, дорогая!»
Ворт, слегка забавляясь, ответил:
– Больше всего, мисс Тэвернер, я вам не верю тогда, когда вы льстиво чего-нибудь просите. Так о каком же одолжении дает речь?
– Ох, сущая ерунда! Я только прошу вас ухитриться и сделать так, чтобы Перри приняли в конный клуб, – сказала Джудит самым сладчайшим голосом, на который она только была способна.
– Мое инстинктивное чувство опасности очень редко меня обманывает, – заметил Его Светлость. – Разумеется, я этого не сделаю, мисс Тэвернер. Порекомендуйте ему обратиться к его другу Фитцджону. Вот он мог бы его представить в клуб, хотя лично я поставлю против Перегрина черный шар.
– Вы ужасно неприятный человек. И мистер Фитцджон ничуть не лучше. Он говорит, что у Перри кривые руки.
– Представляю, что он мог сказать именно так. Правда, я не вижу, зачем это выражение надо употреблять вам.
– А оно, что, очень вульгарно? – поинтересовалась Джудит. – Мне показалось, что оно на редкость удачное!
– Это выражение ужасно вульгарное, – уничтожающе ответил граф.
– Ну ладно, – произнесла Джудит, готовясь снова влезть на козлы и продолжать поездку. – Я ужасно рада, лорд Ворт, что я не ваша дочь, потому что, как мне кажется, вы судите обо всем чересчур строго.
– Не моя дочь! – воскликнул граф так, как будто его поразили гром и молния.
– Именно так, чему вы удивляетесь? Вам следует знать, что мне нисколько бы не хотелось, чтобы вы были моим отцом.
– У меня камень с души свалился при этих ваших словах, мисс Тэвернер, – мрачно произнес Ворт.
Джудит заметила, что привела графа в замешательство, и едва удержалась от улыбки. Она поклонилась и поехала дальше.
Перегрин довольно долго не мог забыть свое огорчение. Однако к середине апреля мысли его повернулись совсем в другую сторону. Он начал приставать к сестре, чтобы она попросила графа дать им возможность провести два-три месяца на курорте в Брайтоне. Джудит и самой очень этого хотелось. В преддверии больших торжеств, посвященных празднованию дня рождения Регента двенадцатого апреля, Лондон уже значительно опустел. Из всего услышанного в эти дни Джудит сделала вывод, что они могут реально упустить свой шанс снять для себя в Брайтоне подходящие апартаменты, если еще дольше задержатся в Лондоне. Между собой Джудит и Перегрин договорились, что если Ворт даст им свое согласие, то Перри в начале мая поедет в Брайтон вдвоем с кузеном, и там они снимут для всех апартаменты.
Граф дал свое согласие без малейших колебаний, но при этом умудрился рассердить мисс Тэвернер.
– Я полностью разделяю ваши планы – для вас весьма желательно на лето уехать из города. Я считаю, что самым удобным днем для отъезда будет двенадцатое мая, но, если вы хотите уехать раньше, я полагаю, это можно устроить.
– Вы считаете! – повторила мисс Тэвернер. – Вы хотите сказать, что уже договорились о нашей поездке в Брайтон?
– Естественно. А кто же еще это должен делать?
– Никто! – рассердилась мисс Тэвернер. – Это должны делать мы с Перегрином сами! Вы даже не сочли нужным сказать об этом хоть слово ни мне, ни ему, а мы не хотим, чтобы нашим будущим распоряжались так своевольно.
– Я думал, вы хотели поехать в Брайтон? – спросил Ворт.
– Я и поеду в Брайтон.
– Тогда из-за чего весь этот шум? – спокойно поинтересовался граф. – Я послал туда Блэкедера, чтобы он подыскал для вас подходящий дом. Я сделал только то, что вы сами хотели.
– Вы сделали куда больше! Перри вместе с кузеном собирается поехать в Брайтон и сам выбрать для нас дом.
– Он точно так же может избавить себя от лишних хлопот, – ответил граф, – там есть только два дома, которые сдаются, и я составил себе полное представление о них обоих. Вы наверняка должны знать, что в курортный сезон снять в Брайтоне дом чрезвычайно нелегко. Конечно, если вы не хотите жить где-нибудь на задворках, то вам обязательно понравится один из тех двух домов, которые для вас нашел Блэкедер. Один из них расположен на реке Стейн, а другой – на Морском Параде. – На мгновение граф задержал на Джудит взгляд, а потом опустил глаза. – Я бы вам очень советовал выбрать дом на Стейне находится в очень изысканном месте, в самом центре парка, оттуда виден Павильон. Это, по сути, – сердце всего Брайтона. Я скажу Блэкедеру, чтобы он все оформил с домовладельцем. Он просит тридцать гиней в неделю, но, принимая во внимание, где этот дом расположен, это не слишком дорого.
– Я считаю все это странным, – сказала мисс Тэвернер. – Делая вывод из того, что мне говорил кузен, я бы больше всего хотела жить на Морском Параде. То, что дом находится в центре города, среди шума и суеты, – это не подходящая для меня рекомендация. Я посоветуюсь с кузеном.
– Я не хочу, чтобы вы поселились в доме на Морском Параде, – сказал граф.
– Жаль, что мне приходится поступать не так, как хочется вам, – произнесла мисс Тэвернер, и в глазах ее появился воинственный огонек. – Но, пожалуйста, будьте столь любезны, распорядитесь, чтобы для нас наняли именно этот дом, и никакой другой.
Граф поклонился.
– Прекрасно, мисс Тэвернер, – сказал он.
До этого разговора Джудит предполагала, что у нее может произойти с графом стычка. Теперь же она оказалась победительницей, но была в некотором замешательстве. Однако вскоре стало ясно, почему граф столь неожиданно для нее пошел ей на уступки. Когда в Гайд-Парке она встретила капитана Аудлея, тот поднялся к ней в фаэтон и сел рядом.
– Итак, вы едете в Брайтон, мисс Тэвернер, – произнес он. – Мне мой врач рекомендует морской воздух; вы, вне сомнения, меня тоже там увидите.
– Мы отправимся в следующем месяце, – сообщила Джудит. – Мы будем жить на Морском Параде.
– Я об этом знаю. Я был у Ворта, когда Блэкедер вернулся из Брайтона. Этим летом там будет полно народу. Оставались свободными только два приличных дома, один из них – на Стейне. Но, как подумал Ворт, это не очень для вас подходило.
Мисс Тэвернер от удивления раскрыла рот. Она очень внимательно взглянула на капитана.
– И Ворту хотелось, чтобы я выбрала именно второй дом? – спросила она.
– Ну как же, конечно! Я уверен, он даже и не думал, чтобы вы остановились в доме на Стейне. Этот дом, конечно же, очень нарядный, но в ваши парадные окна все время кто-нибудь бы да заглядывал, а когда бы вы ни входили в дом и ни выходили из него, вас непременно ожидали бы юные ловеласы, чтобы в очередной раз нежно на вас взглянуть.
– Капитан Аудлей, – едва сдерживая себя, потребовала Джудит. – Вы должны сейчас же выйти из моего фаэтона, потому что я немедленно еду домой.
– Боже правый! – воскликнул в полном недоумении капитан. – Что же я такого сказал, что вы так на меня обиделись?
– Ничего обидного вы не сказали! Ничего! Просто я вспомнила, что мне надо срочно написать письмо и немедленно его отправить.
Минут пятнадцать Джудит провела за письменным столом, со злостью терзая свое перо и бросив на пол перчатки и шарф. Наконец она справилась с пером, погрузила его в чернильницу и положила перед собой элегантный лист вощеной бумаги. После этого она немного посидела, покусывая кончик пера, пока не высохли чернила. Наконец она резко кивнула сама себе, снова погрузила перо в чернильницу и начала аккуратно писать письмо своему опекуну.
Брук-стрит, 19 апреля.
Дорогой лорд Ворт. Боюсь, я скверно вела себя сегодня утром, выступая против вашего предложения по поводу дома в Брайтоне. Поразмыслив, я вынуждена признать, что была не права. Сейчас я пишу вам это письмо, чтобы заверить вас, что на самом деле я не испытываю никакого желания жить на Морском Параде и, подчиняясь вам, буду жить на Стейне.
Искренне ваша
Джудит Тэвернер.
Удовлетворенно улыбаясь, мисс Тэвернер прочитала свое письмо, запечатала его в конверт, надписала на нем адрес и позвонила в колокольчик, чтобы пришел слуга.
Письмо было передано с нарочным из рук в руки. Но, когда его принесли, самого графа дома не оказалось, и потому никакого ответа мисс Тэвернер назад не получила.
Однако к полудню следующего дня ответ пришел. Мисс Тэвернер сломала печать, вытащила из конверта один-единственный лежавший в нем листок и прочитала:
Кевендиш Сквер, 20 апреля.
Дорогая мисс Тэвернер. Я принял ваши извинения. Хотя вы обещаете меня слушаться, чему я не могу не порадоваться, теперь уже поздно что-либо изменить.
Сожалею, но должен вас уведомить, что дом на Стейне уже не сдается, его быстро занял кто-то другой. Сегодня утром я подписал договор об аренде того дома, что на Морском Параде.
Искренно… и т. д.
Ворт
– Любовь моя! – воскликнула миссис Скэттергуд, внезапно возникнув в комнате. На ней был ее наряд для улицы и пляжа. – Вы должны немедленно поехать со мной на Болед-стрит! Я там увидела превосхитительный халат для морских прогулок! Я решила, что вы должны обязательно его купить. Просто лучше и не придумаешь! Он превосходно подходит для отдыха на морском побережье! Сшит из желтого муслина и отделан крепом, а у груди и сверху до самого низа на нем узелки из зеленой ленты; а вокруг шеи он завязывается, если не ошибаюсь, на три ряда такой же ленты. Можете себе представить, какая это прелесть! А еще у него есть высокая кружевная шемизетка, на рукавах гофрированные кружевные манжеты и еще чефировая мантия из кружев, спадающая длинными фалдами до самых пят. Каждая фалда заканчивается зелеными кисточками, а вокруг талии идет кушак. С этим халатом вы сможете носить свои желтые сафьяновые сандалии, агатовые сережки и ожерелье, и ваш сделанный в виде улья капор с длинной вуалью подойдет. Ах, да, моя дорогая. Что бы вы думали? Ворт собирается в Брайтон и на все лето снял для себя дом на Стейне. Но что с вами? Почему вы так на меня смотрите? Вы получили какие-то плохие известия?
Джудит резко вскочила, скомкала письмо графа и швырнула его в пустой камин.
– Я считаю, – рассерженно сказала Джудит, – что лорд Ворт – это самое гнусное, самое неприятное и самое отвратительное на свете существо!
ГЛАВА XVI
Много дней подряд мисс Тэвернер не переставала думать над тем, каким двуличным проявил себя Ворт, какую гадкую стратегию он выбрал и как бесславно он одержал над ней верх. Чем бы она себя в эти дни ни занимала, будь то выбор муслинов, газовых тканей, французских льняных батистов для пошивки нарядов, предназначаемых для Брайтона, ее неотступно преследовали мысли о том, как отомстить Ворту. Те же планы мести кружились у Джудит в голове, когда она думала, взять ли с собою сандалии из белой лайки или финские сапожки из датского атласа.
Миссис Скэттергуд была просто в отчаянии, и когда мисс Тэвернер с полным безразличием взглянула на две шляпки, предлагаемые им модисткой (одна из шляпок была просто восхитительна: лавинская соломка, снизу завязывается на ленточки из подкладочного шелка; вторая – небесно-голубой капор, с жокейским козырьком и оторочкой медового цвета), и при этом изрекла, что ни та, ни другая ей нисколько не нравятся, миссис Скэттергуд обеспокоилась всерьез и заявила, что пошлет за доктором Белье, чтобы тот прописал Джудит какое-нибудь лекарство от нервов.
Мисс Тэвернер отказалась видеть врача, но по-прежнему мрачно размышляла о чудовищном поведении лорда Ворта.
К большому разочарованию Перегрина, семейство Фэйрфордов в Брайтон ехать не собиралось. Вместо Брайтона они направлялись в Вортинг. Этот курорт постоянно посещали те; кому были ненавистны шум и гам Брайтона. Несчастный Перри никак не хотел смириться с тем, что его сестра выбрала именно Брайтон, пока он не выяснил, что Вортинг находится от Брайтона всего в тринадцати милях и что без особых усилий от сможет оставить все веселые развлечения Брайтона и найти для себя подходящее жилье в Вортинге. Однако Джудит была непреклонна, и Перри пришлось смириться с тем, что на свидание с Харриет он сможет ездить верхом три или четыре раза в неделю.
Подошло время отъезда из Лондона. Все было готово. Оставалось лишь упаковать сундук и определить, каким маршрутом лучше поехать. Но особенно раздумывать не было нужды: по сравнению с другими, Новая дорога оказывалась куда более удобной, поскольку она и короче, и в лучшем состоянии. В худшем случае, здесь менять лошадей надо будет всего четыре раза. А если Джудит поедет на своих собственных лошадях, то можно надеяться, что на весь путь у нее уйдет пять часов или даже меньше того. В течение курортного сезона между Лондоном и Брайтоном ежедневно курсировало двадцать восемь почтовых дилижансов. Однако, как выяснил Перри, ни один из них не покрывал этого расстояния меньше чем за шесть часов. Перри полагал, что если ехать в легком фаэтоне с четырьмя запасными лошадьми, то можно будет отлично доехать за пять часов. Тем не менее Перегрин имел все основания полагать, что, правя своим парным двухколесным экипажем, он победит самого Регента, который в 1784 году, будучи Принцем Уэльским, проехал на фаэтоне с тремя лошадьми, запряженными цугом, расстояние от Карлтонского Дворца до Морского павильона за четыре с половиной часа.
– Правда, я не поеду на трех лошадях, – закончил свои рассуждения Перри. – У меня будет четыре лошади.
– Дорогой мой! Ты не смог бы править ими, даже если бы очень захотел, – сказала Джудит. – Эти случайно выбранные лошади хуже всего поддаются управлению. Мне бы очень хотелось поехать вместе с тобой. Я просто ненавижу путешествовать в битком набитых дилижансах.
– Тогда в чем же дело? – спросил Перегрин.
Джудит сказала это просто так. Но высказанная вслух мысль укрепилась в ее сознании, и она стала серьезно подумывать о такой возможности. Вскоре она себя убедила, что, если поедет вместе с Перри, никакого вреда от этого не будет. Возможно, кому-нибудь это покажется эксцентричным. Однако она нюхает табак и сама управляет высоким фаэтоном как раз для того, чтобы выделяться среди других. Так что, решила Джудит, вряд ли ей самой стоит считать такую поездку неподходящей. И не прошло и получаса с того момента, как возник этот план, а Джудит уже принялась воплощать его в действительность.
Мисс Тэвернер убедила себя, что никаких возражений этот план вызвать не может. Однако она ничуть не удивилась, когда против него резко высказалась миссис Скэттергуд. Она в возмущении воздела к небу обе руки и заявила, что подобный план – невероятный. Миссис Скэттергуд попробовала доказать Джудит, насколько вызывающе она будет выглядеть, и каким нарушением всяческих норм явится поездка в Брайтон в шумном грохочущем открытом двухколесном экипаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Не могу, милый Перри, просто не могу ничего сделать! – в отчаянии признавался мистер Фитцджон. – К тому же, если бы мне даже это и удалось, кого бы мы могли пригласить как вашего поручителя? Пейтон не согласится и Сефтон тоже. И вы сами не стали бы просить меня вас туда ввести, если бы уговорили на это вашего Ворта.
– Я очень хорошо знаком с мистером Эмнеслеем, – сказал Перегрин. – Как вы думаете, он бы мог за меня поручиться?
– Думаю, что нет, если он когда-нибудь видел ваш экипаж четверкой,—жестоко сказал мистер Фитцджон. – В любом случае, против вас было бы много черных шаров, дорогой старина! Попробуйте клуб Бенсингтон; мне кажется, там нет таких строгостей. И к тому же, никто не знает точно, но у них может быть вакансия.
Однако такое предложение ни в какой мере не могло удовлетворить Перегрина: или его примут в «Клуб четырех коней», или он никуда не пойдет вообще!
– Все дело в том, – откровенно признался мистер Фитцджон, – что вы не умеете править лошадьми, Перри. Я соглашусь, что вы отчаянно скачете верхом, но сидеть позади вас, когда вы погоняете упряжку, я не согласился бы и за сто фунтов! Кривые у вас руки, мой милый! Кривые!
При этих словах Перегрин вскипел от ярости, а Джудит только засмеялась. Позже она повторила своему опекуну понравившееся ей выражение мистера Фитцджона. Она как раз правила своим фаэтоном в Гайд-парке и там поравнялась с экипажем Ворта. Джудит очень дружелюбно сказала:
– А я очень хотела вас повстречать, лорд Ворт. Хочу попросить вас об одном одолжении.
Брови графа от удивления поднялись.
– Правда? О каком же одолжении, мисс Тэвернер?
Джудит улыбнулась.
– Вы не очень-то галантны, сэр. Вам надо было бы сказать: «Все, что в моих силах, дорогая Джудит, я буду счастлив исполнить для вас». Или немного попроще: «Вы так милы, что о чем-то просите меня, дорогая!»
Ворт, слегка забавляясь, ответил:
– Больше всего, мисс Тэвернер, я вам не верю тогда, когда вы льстиво чего-нибудь просите. Так о каком же одолжении дает речь?
– Ох, сущая ерунда! Я только прошу вас ухитриться и сделать так, чтобы Перри приняли в конный клуб, – сказала Джудит самым сладчайшим голосом, на который она только была способна.
– Мое инстинктивное чувство опасности очень редко меня обманывает, – заметил Его Светлость. – Разумеется, я этого не сделаю, мисс Тэвернер. Порекомендуйте ему обратиться к его другу Фитцджону. Вот он мог бы его представить в клуб, хотя лично я поставлю против Перегрина черный шар.
– Вы ужасно неприятный человек. И мистер Фитцджон ничуть не лучше. Он говорит, что у Перри кривые руки.
– Представляю, что он мог сказать именно так. Правда, я не вижу, зачем это выражение надо употреблять вам.
– А оно, что, очень вульгарно? – поинтересовалась Джудит. – Мне показалось, что оно на редкость удачное!
– Это выражение ужасно вульгарное, – уничтожающе ответил граф.
– Ну ладно, – произнесла Джудит, готовясь снова влезть на козлы и продолжать поездку. – Я ужасно рада, лорд Ворт, что я не ваша дочь, потому что, как мне кажется, вы судите обо всем чересчур строго.
– Не моя дочь! – воскликнул граф так, как будто его поразили гром и молния.
– Именно так, чему вы удивляетесь? Вам следует знать, что мне нисколько бы не хотелось, чтобы вы были моим отцом.
– У меня камень с души свалился при этих ваших словах, мисс Тэвернер, – мрачно произнес Ворт.
Джудит заметила, что привела графа в замешательство, и едва удержалась от улыбки. Она поклонилась и поехала дальше.
Перегрин довольно долго не мог забыть свое огорчение. Однако к середине апреля мысли его повернулись совсем в другую сторону. Он начал приставать к сестре, чтобы она попросила графа дать им возможность провести два-три месяца на курорте в Брайтоне. Джудит и самой очень этого хотелось. В преддверии больших торжеств, посвященных празднованию дня рождения Регента двенадцатого апреля, Лондон уже значительно опустел. Из всего услышанного в эти дни Джудит сделала вывод, что они могут реально упустить свой шанс снять для себя в Брайтоне подходящие апартаменты, если еще дольше задержатся в Лондоне. Между собой Джудит и Перегрин договорились, что если Ворт даст им свое согласие, то Перри в начале мая поедет в Брайтон вдвоем с кузеном, и там они снимут для всех апартаменты.
Граф дал свое согласие без малейших колебаний, но при этом умудрился рассердить мисс Тэвернер.
– Я полностью разделяю ваши планы – для вас весьма желательно на лето уехать из города. Я считаю, что самым удобным днем для отъезда будет двенадцатое мая, но, если вы хотите уехать раньше, я полагаю, это можно устроить.
– Вы считаете! – повторила мисс Тэвернер. – Вы хотите сказать, что уже договорились о нашей поездке в Брайтон?
– Естественно. А кто же еще это должен делать?
– Никто! – рассердилась мисс Тэвернер. – Это должны делать мы с Перегрином сами! Вы даже не сочли нужным сказать об этом хоть слово ни мне, ни ему, а мы не хотим, чтобы нашим будущим распоряжались так своевольно.
– Я думал, вы хотели поехать в Брайтон? – спросил Ворт.
– Я и поеду в Брайтон.
– Тогда из-за чего весь этот шум? – спокойно поинтересовался граф. – Я послал туда Блэкедера, чтобы он подыскал для вас подходящий дом. Я сделал только то, что вы сами хотели.
– Вы сделали куда больше! Перри вместе с кузеном собирается поехать в Брайтон и сам выбрать для нас дом.
– Он точно так же может избавить себя от лишних хлопот, – ответил граф, – там есть только два дома, которые сдаются, и я составил себе полное представление о них обоих. Вы наверняка должны знать, что в курортный сезон снять в Брайтоне дом чрезвычайно нелегко. Конечно, если вы не хотите жить где-нибудь на задворках, то вам обязательно понравится один из тех двух домов, которые для вас нашел Блэкедер. Один из них расположен на реке Стейн, а другой – на Морском Параде. – На мгновение граф задержал на Джудит взгляд, а потом опустил глаза. – Я бы вам очень советовал выбрать дом на Стейне находится в очень изысканном месте, в самом центре парка, оттуда виден Павильон. Это, по сути, – сердце всего Брайтона. Я скажу Блэкедеру, чтобы он все оформил с домовладельцем. Он просит тридцать гиней в неделю, но, принимая во внимание, где этот дом расположен, это не слишком дорого.
– Я считаю все это странным, – сказала мисс Тэвернер. – Делая вывод из того, что мне говорил кузен, я бы больше всего хотела жить на Морском Параде. То, что дом находится в центре города, среди шума и суеты, – это не подходящая для меня рекомендация. Я посоветуюсь с кузеном.
– Я не хочу, чтобы вы поселились в доме на Морском Параде, – сказал граф.
– Жаль, что мне приходится поступать не так, как хочется вам, – произнесла мисс Тэвернер, и в глазах ее появился воинственный огонек. – Но, пожалуйста, будьте столь любезны, распорядитесь, чтобы для нас наняли именно этот дом, и никакой другой.
Граф поклонился.
– Прекрасно, мисс Тэвернер, – сказал он.
До этого разговора Джудит предполагала, что у нее может произойти с графом стычка. Теперь же она оказалась победительницей, но была в некотором замешательстве. Однако вскоре стало ясно, почему граф столь неожиданно для нее пошел ей на уступки. Когда в Гайд-Парке она встретила капитана Аудлея, тот поднялся к ней в фаэтон и сел рядом.
– Итак, вы едете в Брайтон, мисс Тэвернер, – произнес он. – Мне мой врач рекомендует морской воздух; вы, вне сомнения, меня тоже там увидите.
– Мы отправимся в следующем месяце, – сообщила Джудит. – Мы будем жить на Морском Параде.
– Я об этом знаю. Я был у Ворта, когда Блэкедер вернулся из Брайтона. Этим летом там будет полно народу. Оставались свободными только два приличных дома, один из них – на Стейне. Но, как подумал Ворт, это не очень для вас подходило.
Мисс Тэвернер от удивления раскрыла рот. Она очень внимательно взглянула на капитана.
– И Ворту хотелось, чтобы я выбрала именно второй дом? – спросила она.
– Ну как же, конечно! Я уверен, он даже и не думал, чтобы вы остановились в доме на Стейне. Этот дом, конечно же, очень нарядный, но в ваши парадные окна все время кто-нибудь бы да заглядывал, а когда бы вы ни входили в дом и ни выходили из него, вас непременно ожидали бы юные ловеласы, чтобы в очередной раз нежно на вас взглянуть.
– Капитан Аудлей, – едва сдерживая себя, потребовала Джудит. – Вы должны сейчас же выйти из моего фаэтона, потому что я немедленно еду домой.
– Боже правый! – воскликнул в полном недоумении капитан. – Что же я такого сказал, что вы так на меня обиделись?
– Ничего обидного вы не сказали! Ничего! Просто я вспомнила, что мне надо срочно написать письмо и немедленно его отправить.
Минут пятнадцать Джудит провела за письменным столом, со злостью терзая свое перо и бросив на пол перчатки и шарф. Наконец она справилась с пером, погрузила его в чернильницу и положила перед собой элегантный лист вощеной бумаги. После этого она немного посидела, покусывая кончик пера, пока не высохли чернила. Наконец она резко кивнула сама себе, снова погрузила перо в чернильницу и начала аккуратно писать письмо своему опекуну.
Брук-стрит, 19 апреля.
Дорогой лорд Ворт. Боюсь, я скверно вела себя сегодня утром, выступая против вашего предложения по поводу дома в Брайтоне. Поразмыслив, я вынуждена признать, что была не права. Сейчас я пишу вам это письмо, чтобы заверить вас, что на самом деле я не испытываю никакого желания жить на Морском Параде и, подчиняясь вам, буду жить на Стейне.
Искренне ваша
Джудит Тэвернер.
Удовлетворенно улыбаясь, мисс Тэвернер прочитала свое письмо, запечатала его в конверт, надписала на нем адрес и позвонила в колокольчик, чтобы пришел слуга.
Письмо было передано с нарочным из рук в руки. Но, когда его принесли, самого графа дома не оказалось, и потому никакого ответа мисс Тэвернер назад не получила.
Однако к полудню следующего дня ответ пришел. Мисс Тэвернер сломала печать, вытащила из конверта один-единственный лежавший в нем листок и прочитала:
Кевендиш Сквер, 20 апреля.
Дорогая мисс Тэвернер. Я принял ваши извинения. Хотя вы обещаете меня слушаться, чему я не могу не порадоваться, теперь уже поздно что-либо изменить.
Сожалею, но должен вас уведомить, что дом на Стейне уже не сдается, его быстро занял кто-то другой. Сегодня утром я подписал договор об аренде того дома, что на Морском Параде.
Искренно… и т. д.
Ворт
– Любовь моя! – воскликнула миссис Скэттергуд, внезапно возникнув в комнате. На ней был ее наряд для улицы и пляжа. – Вы должны немедленно поехать со мной на Болед-стрит! Я там увидела превосхитительный халат для морских прогулок! Я решила, что вы должны обязательно его купить. Просто лучше и не придумаешь! Он превосходно подходит для отдыха на морском побережье! Сшит из желтого муслина и отделан крепом, а у груди и сверху до самого низа на нем узелки из зеленой ленты; а вокруг шеи он завязывается, если не ошибаюсь, на три ряда такой же ленты. Можете себе представить, какая это прелесть! А еще у него есть высокая кружевная шемизетка, на рукавах гофрированные кружевные манжеты и еще чефировая мантия из кружев, спадающая длинными фалдами до самых пят. Каждая фалда заканчивается зелеными кисточками, а вокруг талии идет кушак. С этим халатом вы сможете носить свои желтые сафьяновые сандалии, агатовые сережки и ожерелье, и ваш сделанный в виде улья капор с длинной вуалью подойдет. Ах, да, моя дорогая. Что бы вы думали? Ворт собирается в Брайтон и на все лето снял для себя дом на Стейне. Но что с вами? Почему вы так на меня смотрите? Вы получили какие-то плохие известия?
Джудит резко вскочила, скомкала письмо графа и швырнула его в пустой камин.
– Я считаю, – рассерженно сказала Джудит, – что лорд Ворт – это самое гнусное, самое неприятное и самое отвратительное на свете существо!
ГЛАВА XVI
Много дней подряд мисс Тэвернер не переставала думать над тем, каким двуличным проявил себя Ворт, какую гадкую стратегию он выбрал и как бесславно он одержал над ней верх. Чем бы она себя в эти дни ни занимала, будь то выбор муслинов, газовых тканей, французских льняных батистов для пошивки нарядов, предназначаемых для Брайтона, ее неотступно преследовали мысли о том, как отомстить Ворту. Те же планы мести кружились у Джудит в голове, когда она думала, взять ли с собою сандалии из белой лайки или финские сапожки из датского атласа.
Миссис Скэттергуд была просто в отчаянии, и когда мисс Тэвернер с полным безразличием взглянула на две шляпки, предлагаемые им модисткой (одна из шляпок была просто восхитительна: лавинская соломка, снизу завязывается на ленточки из подкладочного шелка; вторая – небесно-голубой капор, с жокейским козырьком и оторочкой медового цвета), и при этом изрекла, что ни та, ни другая ей нисколько не нравятся, миссис Скэттергуд обеспокоилась всерьез и заявила, что пошлет за доктором Белье, чтобы тот прописал Джудит какое-нибудь лекарство от нервов.
Мисс Тэвернер отказалась видеть врача, но по-прежнему мрачно размышляла о чудовищном поведении лорда Ворта.
К большому разочарованию Перегрина, семейство Фэйрфордов в Брайтон ехать не собиралось. Вместо Брайтона они направлялись в Вортинг. Этот курорт постоянно посещали те; кому были ненавистны шум и гам Брайтона. Несчастный Перри никак не хотел смириться с тем, что его сестра выбрала именно Брайтон, пока он не выяснил, что Вортинг находится от Брайтона всего в тринадцати милях и что без особых усилий от сможет оставить все веселые развлечения Брайтона и найти для себя подходящее жилье в Вортинге. Однако Джудит была непреклонна, и Перри пришлось смириться с тем, что на свидание с Харриет он сможет ездить верхом три или четыре раза в неделю.
Подошло время отъезда из Лондона. Все было готово. Оставалось лишь упаковать сундук и определить, каким маршрутом лучше поехать. Но особенно раздумывать не было нужды: по сравнению с другими, Новая дорога оказывалась куда более удобной, поскольку она и короче, и в лучшем состоянии. В худшем случае, здесь менять лошадей надо будет всего четыре раза. А если Джудит поедет на своих собственных лошадях, то можно надеяться, что на весь путь у нее уйдет пять часов или даже меньше того. В течение курортного сезона между Лондоном и Брайтоном ежедневно курсировало двадцать восемь почтовых дилижансов. Однако, как выяснил Перри, ни один из них не покрывал этого расстояния меньше чем за шесть часов. Перри полагал, что если ехать в легком фаэтоне с четырьмя запасными лошадьми, то можно будет отлично доехать за пять часов. Тем не менее Перегрин имел все основания полагать, что, правя своим парным двухколесным экипажем, он победит самого Регента, который в 1784 году, будучи Принцем Уэльским, проехал на фаэтоне с тремя лошадьми, запряженными цугом, расстояние от Карлтонского Дворца до Морского павильона за четыре с половиной часа.
– Правда, я не поеду на трех лошадях, – закончил свои рассуждения Перри. – У меня будет четыре лошади.
– Дорогой мой! Ты не смог бы править ими, даже если бы очень захотел, – сказала Джудит. – Эти случайно выбранные лошади хуже всего поддаются управлению. Мне бы очень хотелось поехать вместе с тобой. Я просто ненавижу путешествовать в битком набитых дилижансах.
– Тогда в чем же дело? – спросил Перегрин.
Джудит сказала это просто так. Но высказанная вслух мысль укрепилась в ее сознании, и она стала серьезно подумывать о такой возможности. Вскоре она себя убедила, что, если поедет вместе с Перри, никакого вреда от этого не будет. Возможно, кому-нибудь это покажется эксцентричным. Однако она нюхает табак и сама управляет высоким фаэтоном как раз для того, чтобы выделяться среди других. Так что, решила Джудит, вряд ли ей самой стоит считать такую поездку неподходящей. И не прошло и получаса с того момента, как возник этот план, а Джудит уже принялась воплощать его в действительность.
Мисс Тэвернер убедила себя, что никаких возражений этот план вызвать не может. Однако она ничуть не удивилась, когда против него резко высказалась миссис Скэттергуд. Она в возмущении воздела к небу обе руки и заявила, что подобный план – невероятный. Миссис Скэттергуд попробовала доказать Джудит, насколько вызывающе она будет выглядеть, и каким нарушением всяческих норм явится поездка в Брайтон в шумном грохочущем открытом двухколесном экипаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47