Мистер Карлтонн с присущей ему прямотой спросил:
– Вы все еще сердитесь на меня?
Мисс Уичвуд вздрогнула от неожиданности.
– О нет! Кажется, я просто задумалась! – с неуверенным смешком ответила она.
– Если вы больше на меня не сердитесь, тогда что или кто вас так рассердил?
– Я… я вовсе не рассержена! – пробормотала она. – Почему… почему вы думаете, что я рассержена – ведь я всего лишь позволила своим мыслям отлететь куда-то.
– Не знаю… не знаю… Но уверен, что случилось что-то такое, что вывело вас из себя, и теперь вы стараетесь сдерживаться, но…
– О господи! – вздохнула она. – Неужели видно?
– Мне – да, – коротко ответил он. – Я просил бы вас рассказать мне, что нарушило ваш покой, но, если вы не хотите этого, я не стану настаивать. Так о чем же вы хотели бы поговорить?
Она повернула голову, бросила удивленный взгляд на своего спутника, на губах мелькнула улыбка, и явилась мысль, что мистер Карлтонн непредсказуем. То он резкий и бесчувственный, а когда она уже полыхает от гнева, он вдруг меняется, взгляд его становится мягким, и ее негодование тут же исчезает без следа. Сейчас его глаза улыбались, и в ней родился порыв довериться ему, открыться хотя бы немного. Ведь ей не с кем больше поделиться тяжестью, которая лежит у нее на душе, ей так нужен человек, с которым можно откровенно поговорить, потому что молчание больно увеличивало ее злость. Почему вдруг мистер Карлтонн показался ей тем, с кем можно откровенно поговорить о том, что так мучит ее, она не задумывалась, просто чувствовала это, и все!
Она еще колебалась, когда вдруг услышала:
– Поверьте, стоит рассказать сейчас, пока кипящий внутри вас гнев не сорвал крышку, тогда уж достанется всем и окатит всех, кто находится рядом.
Это замечание заставило ее рассмеяться.
– Как кастрюли с кипящей водой? Это было бы просто ужасно! Я действительно очень сердита, но вообще-то ничего страшного не произошло. Мой брат приехал вчера и сообщил мне, что он присылает ко мне свою жену, двоих детей, их няню и – как я полагаю! – горничную жены. Как он сам говорит – на несколько дней! Без всякого предупреждения, представьте себе! Я люблю свою невестку, но это вызвало у меня крайнее раздражение!
– Представляю себе. А почему вдруг такой набег?
Ее глаза вспыхнули.
– Потому что он… – И тут она внезапно замолчала, поняв, что мистеру Карлтонну ни в коем случае не следует знать о действительной причине, по которой Джоффри решился на этот шаг. – Потому что у Тома – это мой маленький племянник – заболел зуб!
– Вам лучше придумать более убедительное объяснение! – возразил Карлтонн. – Вы, наверное, считаете меня глупцом, мэм? Эту ерунду я проглотить не могу.
– О, я с вами согласна! – воскликнула она. – Что ж до вас, то я считаю вас исключительно умным и ловким игроком!
– Тогда вам не следовало бы пытаться блефовать, – ответил он. – Притащить всю семью в Бат, потому что у Тома заболел зуб? Что за нелепость!
– Пусть и нелепо, но это правда. Моя невестка, она… она решила показать Тома лучшему дантисту, и кто-то порекомендовал ей обратиться к Уэсткотту. Если вам это кажется смешным, то и мне тоже!
– Я считаю, что они чертовски злоупотребляют вашими родственными чувствами! – заявил мистер Карлтонн. – О, вы не привыкли к выражениям, которыми я пользуюсь, не так ли? Примите мои извинения, мэм!
– Охотно! Вы совершенно точно выразили и мои мысли! Разрушить все мои планы и даже не предупредить хотя бы за пару дней! Я была так зла, что готова была разорвать моего братца! Возможно, я делаю из мухи слова! Я и сама понимаю это…
– О нет! Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы сорвать свою злость на Уичвуде, поэтому я предлагаю себя вместо него!
– Не будьте смешным! Вы – в данном случае – отнюдь не являетесь причиной моего раздражения!
– О, пусть это вас не беспокоит! Я постараюсь приложить все силы, чтобы спровоцировать вас! Используйте меня, не колеблясь!
– Мистер Карлтонн, – произнесла она, и ее губы дрогнули от еле сдерживаемого смеха, – я уже попросила вас не смешить меня!
– Но я ведь обещал спровоцировать вас.
– Больше всего, сэр, меня раздражает то, что у вас на все имеется ответ! – резко сказала мисс Уичвуд. – И ответ весьма прямолинейный и даже грубый!
– Ну вот, это уже лучше! – поощрительно заметил он. – Вот вы уже и избавились от частички своего плохого настроения! А теперь расскажите мне, что вы думаете обо мне после моих несправедливых слов на вечере и вызывающем уходе с приема? А если это не избавит вас от остатков вашего гнева, то вы можете более подробно, чем тогда, в галерее, высказаться по поводу моего образа жизни и характера! А если и это не поможет…
Она густо покраснела и перебила его:
– Пожалуйста, не говорите больше ни слова! Я не должна была рассказывать… то, что я рассказала… я очень сожалею… и с тех пор я все время хотела попросить у вас прощения. Но мне все как-то не представлялось случая. А теперь он представился, и… и я прошу у вас прощения!
Он не ответил ей сразу же, и, украдкой бросив на него взгляд, она увидела, как его губы дрогнули в улыбке. Наконец он произнес:
– А что меня больше всего раздражает в вас, моя очаровательная оса, так это то, что вы всегда умудряетесь каким-то образом совершенно вывести меня из себя! И черт меня побери, если я знаю, почему вы мне так нравитесь!
Его слова поразили ее, но она все же сделала попытку перевести разговор в более легкомысленное русло.
– Действительно, даже не представляю, почему бы я могла вам нравиться – ведь мы постоянно ссоримся, едва увидим друг друга! И у меня есть подозрение, что это будет продолжаться и при следующих наших встречах!
– Правда? – хрипло спросил он. – А я думаю совсем по-другому!
Он увидел, как она инстинктивно подняла руку, как бы пытаясь защититься от него, и горько рассмеялся:
– О, не бойтесь! Я больше не скажу ни слова, пока мне каким-то чудом не удастся победить вашу неприязнь ко мне! А пока предлагаю немного размяться и попытаться перегнать Люсиллу и молодого Элмора!
– Давайте! – согласилась она, не зная, радоваться ей или огорчаться резкой перемене темы. Пытаясь заполнить неловкую паузу, пока лошади не перешли на рысь, она сказала: – Наверное, я сумела бы сдержать свое раздражение, если бы моя кузина Мария в эту минуту не заговорила меня едва ли не до потери сознания!
– О, я вас понимаю! – ответил он. – Если бы мне пришлось провести в ее обществе больше пяти минут, выслушивая бессмысленную болтовню, я бы просто перерезал себе горло! Или ей, – добавил он и принялся обдумывать эту альтернативу. – Нет, наверное, не стоило бы; присяжные, не будучи лично знакомыми с этой девицей, все же обвинили бы меня в убийстве. Какая ужасная несправедливость совершается иногда во имя закона! А что до вашей кузины, то ее, конечно, следовало бы задушить еще при рождении, но осмелюсь предположить, что ее родители просто не обладали даром предвидения.
Мисс Уичвуд громко расхохоталась:
– О, я часто думала что-то подобное! Когда я уезжала из «Твайнема», брат уговорил меня взять Марию в компаньонки. С тех пор я не перестаю удивляться, какой же надо было быть безмозглой, чтобы согласиться на это! Как ужасно, что я говорю все это! Бедная Мария! Она всегда хочет как лучше!
– Это самое худшее, что вы могли бы о ней сказать! А почему вы не расстанетесь с ней?
– Увы, я часто испытываю соблазн сделать это, но боюсь, так и не решусь. Ее отец вел весьма расточительный образ жизни и оставил бедняжку практически ни с чем. Я не могу уволить и так огорчить ее, не так ли?
– Но вы могли бы предложить ей хорошую пенсию, – заметил мистер Карлтонн.
– И обречь себя на то, чтобы Джоффри снова надоедал мне своими требованиями нанять новую компаньонку? Нет уж, спасибо!
– А он это делает? Вы позволяете ему надоедать вам?
– Я не могу помешать ему делать это! Я не позволяю ему диктовать мне, как мне жить, и именно поэтому мы часто ссоримся! Он старше меня, понимаете, и ничто не может заставить его понять наконец, что я больше не своенравная маленькая сестренка, которую он считает своим долгом защищать и жизнью которой он должен руководить! Его чувства достойны уважения, но это так раздражает!
– Ага! Я так и подумал, что его неожиданный приезд к вам вызван не зубной болью малыша! Он приехал, чтобы оградить вас от меня, не так ли? Неужто он подозревал меня в том, что я хочу коварно покуситься на вашу честь? Сказать ему, что его подозрения беспочвенны?
– Нет, конечно же нет! – воскликнула мисс Уичвуд. – Я в состоянии справиться с Джоффри самостоятельно. Ага, вот и дети! Сделайте одолжение, мистер Карлтонн, давайте догоним их! Я уже несколько недель мечтаю о хорошем галопе!
– Хорошо, но будьте осторожны, здесь есть кроличьи норы.
– Ха! – воскликнула она через плечо, и ее кобыла ускорила бег, переходя на галоп.
Мисс Уичвуд сначала скакала впереди, но вскоре Оливер дог-нал ее, и они подошли к финишным столбам ноздря в ноздрю. Люсилла приветствовала их аплодисментами, а Найниэн шутливым упреком, что они подали Люсилле плохой пример.
– Может быть, вы хотели сказать, хороший пример? – переспросил мистер Карлтонн.
– Нет, сэр, не хотел. Как же я теперь смогу запретить Люсилле скакать сломя голову, когда она увидела, что мисс Уичвуд делает это?
– Будто ты мог когда-то запретить мне скакать галопом! – презрительно заявила Люсилла. – Ты не смог даже меня догнать!
– Неужели? Да если бы подо мной был мой Синий Дьявол!..
– Твой Синий Дьявол не идет ни в какое сравнение с моей Милой Леди! О, сэр, я решила именно так назвать свою лошадь! Сначала я хотела назвать ее Выбор Карлтонна, но Найниэн сказал, что вам вряд ли это понравится!
– Тогда я весьма ему обязан! Мне действительно это не понравилось бы!
– Но я хотела тем самым сделать вам комплимент! – заметила Люсилла слегка опечаленно.
– Бой мой! – воскликнул дядя.
Найниэн хмыкнул:
– Я говорил тебе! Милая Леди мне тоже не очень нравится – слишком слащавое имя для лошади! Но по крайней мере, это лучше!
– Ну что, мы поедем осматривать саксонскую крепость или вы предпочитаете стоять и непрерывно пикироваться друг с другом? – вмешалась в их беседу мисс Уичвуд.
Враждующие стороны поспешно попросили прощения, и экспедиция двинулась дальше.
Глава 10
Уже перевалило за полдень, когда мисс Уичвуд, войдя в свой дом, увидела в холле приметы, явно свидетельствующие о том, что ее незваные гости прибыли и сейчас пьют чай с дороги в столовой. Джеймс вместе с горничной тащили по лестнице огромный сундук, посыльный набирал в холле полные руки саквояжей и пакетов, горничная леди Уичвуд сердито ему что-то выговаривала и при этом не забывала напоминать Джеймсу, что с сундуком надо обращаться поосторожнее и ни в коем случае нельзя его уронить; а Лимбери как раз в этот момент вышел с подносом в руках из столовой. Он выглядел слегка смущенным, и не без оснований, потому что весь холл был уставлен чемоданами, саквояжами и шляпными коробками, между которыми ему приходилось лавировать. При виде хозяйки он смутился еще сильнее и принялся просить у нее прощения за беспорядок.
– Экипаж, в котором находился багаж, мэм, прибыл четверть часа назад, и поскольку няне что-то срочно понадобилось в одном из сундуков и она настаивала, чтобы немедленно найти нужную вещь неизвестно где, а вещь находилась в одном из чемоданов, мэм, то посудите сами…
Горничная подхватила объяснения дворецкого, сделав книксен и выразив свое искреннее сожаление, что мисс застала дом в таком беспорядке, чего, конечно, не случилось бы, если бы второй кучер так не отстал по дороге и если бы няня не оказалась настолько глупой, что не помнила где что лежит.
– Что ж, ничего не поделаешь, – ответила мисс Уичвуд. – Лорд и леди Уичвуд сейчас в столовой, Лимбери?
Люсилла, которая округлившимися от изумления глазами рассматривала загроможденный багажом холл, прошептала:
– Боже мой, мэм! Какое огромное количество багажа для нескольких дней! Можно подумать, что они собираются провести у вас несколько месяцев!
– Возможно, так оно и есть, – ответила мисс Уичвуд с горечью в голосе. – Беги наверх и переоденься, дорогая! Я полагаю, что ты должна прежде всего поздороваться с моей невесткой.
– Я сейчас принесу вам горячего чая, мисс Эннис. Может быть, хотите печеное яйцо или тарелку супа? – подал голос Лимбери.
– Нет, ничего не надо, спасибо. Я не голодна!
Лимбери поклонился, поставил поднос на один из сундуков и открыл дверь перед мисс Уичвуд, пропуская ее в столовую.
Брат, его жена и мисс Фарлоу сидели за столом, но они поднялись, когда она вошла, и Ама-бел, подбежав к ней, рухнула в ее объятия и тихо произнесла:
– О, Эннис, дорогая, как я рада наконец видеть тебя! Как ты добра ко мне! Ты не можешь себе представить, как сильно я хотела, чтобы ты была рядом со мной в это тяжелое для меня время! Не могу описать тебе, через что мне пришлось пройти! А теперь я снова могу чувствовать себя спокойно!
– Конечно можешь! – сказала Эннис, обнимая ее в ответ, а затем подтолкнула ее обратно к стулу, на котором сидела невестка. – Садись и расскажи мне, как Том!
Леди Уичвуд вздрогнула.
– О, мой бедный, дорогой сыночек! Он так храбро перенес все это, хотя он почти всю ночь проплакал от боли! Ничего не помогало, пока я не отважилась дать ему несколько капель опия, от чего он сразу же уснул, но, к сожалению, ненадолго, а больше я давать ему боялась, потому что я уверена, что поить детей опием весьма неразумно. А сегодня утром боль его усилилась настолько, что если бы сундуки уже не были упакованы, а лошади запряжены, то, я думаю, я пошла бы против желания Джорджа и все-таки отвезла бедного малыша к Меллингу!
Мисс Уичвуд бросила насмешливый взгляд на брата. Он был явно смущен, но храбро выдержал ее взгляд и сказал жене с укоризной:
– Не забывай, любовь моя, что это именно ты настояла на том, чтобы отвезти Тома к Уэсткотту!
– О, я уверена, что вы были правы, дорогая леди Уичвуд! – воскликнула мисс Фарлоу, и впервые в жизни ее вмешательство в разговор было воспринято всеми с облегчением. – Мой дорогой отец всегда говорил, что в таких случаях экономия на врачах оборачивается своей противоположностью! Я уверена, что этот Меллинг, о котором вы говорите, наверняка испортил бы все, но Уэсткотт, как только ему удалось уговорить Тома открыть рот, выдернул этот злосчастный зуб в мгновение ока!
– Что ж, это во всяком случае хорошая новость! – сказала мисс Уичвуд. – Я так понимаю, что сейчас у него ничего не болит, потому что я, войдя в дом, никаких криков не услышала.
– Он уснул, – сказала леди Уичвуд, понизив голос, словно боялась разбудить сына, который спал в своей кроватке тремя этажами выше. Затем она взглянула со слабой улыбкой на мисс Фарлоу и произнесла: – Кузина Мария пела ему колыбельные, пока он не задремал. Не знаю даже как отблагодарить ее за все, что она сделала для нас сегодня утром! Она даже пошла с нами к Уэсткотту и чрезвычайно поддержала меня в этом испытании. У нее даже хватило сил на то, чтобы держать руки Тома в роковой момент, чего я совершенно не могла заставить себя сделать!
– Но где же в роковой момент был Джоффри? – спросила Эннис с недоумением.
Леди Уичвуд принялась объяснить, что Джоффри, увы, не мог пойти с ними к дантисту, потому что у него была деловая встреча в городе, но тут в разговор вмешался Джоффри, хорошо понимая, что его любимую сестру не обведешь вокруг пальца.
– Эннис не проведешь, моя дорогая! – сказал он, смеясь. – Она слишком умна! Что ж, ты права, Эннис, и я признаюсь, что просто отказался туда идти, когда увидел, до какого состояния довел себя Том и как он брыкается и кричит, что не даст вырвать себе зуб. Что я мог сделать в такой ситуации?
– Выпороть! – ответила Эннис.
Он усмехнулся и признал, что у него и самого было сильнейшее желание так поступить, но Амабел, которую ужаснула сама мысль об этом, тут же запротестовала, а мисс Фарлоу заявила, что он конечно же шутит и что это было бы верхом жестокости – выпороть бедного маленького Тома, когда он просто был вне себя от боли.
После этого Эннис встала, сказав, что ей нужно переодеться, и посоветовала Амабел прилечь на часок-другой, чтобы прийти в себя после стольких бессонных ночей. Выходя из комнаты, она услышала, как мисс Фарлоу, горячо поддерживая это предложение, заверяла дорогую леди Уичвуд, что ей не стоит теперь беспокоиться о бедном маленьком Томе, и сообщила, что грелку ей в постель уже положили.
– Я велела сделать это еще перед тем, как мы отправились к Уэсткотту, зная, что вы будете совершенно измучены после всех тех испытаний, через которые вам пришлось пройти! – сообщила верная Мария.
Сэр Джоффри, который вышел из комнаты вслед за сестрой, догнал ее у лестницы.
– Подожди минутку, Эннис! – сказал он. – Я хочу кое о чем с тобой посоветоваться! Эти новые парные бани, о которых я так много слышал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32