слишком уж редко, по ее мнению, навещал он Англию.
– Их плантация славится шелком – возможно, лучшим в мире, – продолжала она недовольным тоном, когда он сделал нетерпеливый жест рукой. О, как ее раздражает, что приходится терять драгоценное время на эти пустые разговоры! – Он невероятно дорог, этот шелк, потому что в год его производят очень небольшое количество, а спросом он пользуется необыкновенным, особенно среди европейской знати. Говорят, что его отличает исключительно редкий золотой цвет. Наверное, сама королева имеет сотканную из него шаль.
– А ее родители живы? Аманда нахмурилась.
– Не имею ни малейшего представления. Знаю только, что они послали ее в Англию, чтобы она посещала семинарию Оливии Крэншау. Сестра лорда Линвилла, леди Делия, приходится ей родной бабушкой, однако Чина не состоит в кровном родстве с графом, потому что леди Делия была во младенчестве удочерена. Впрочем, я не удивлюсь, если... Куда же ты?
– Боюсь, что мне надо спешить на важную деловую встречу. Тысяча благодарностей, Аманда! Ты рассказала мне много полезного.
В глазах Этана засветилось веселье, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее руку, потому что заметил на хорошеньком личике подруги выражение гнева, которого она так и не сумела скрыть. К сожалению, у него не было времени наслаждаться изысканными прелестями леди Коллиер: джентльмен, ожидавший его в своем фешенебельном городском доме на площади Белгрейв, особа весьма нетерпеливая, собирался уделить ему всего лишь несколько минут, хотя они и были давними и близкими друзьями.
– Хм! Как видишь, мой мальчик, приходится соблюдать респектабельность, – прорычал подагрического вида господин, когда Этан отпустил кое-какие замечания по поводу грандиозности его дома и суетливой расторопности мажордома, который проводил его к хозяину. – Поневоле начнешь играть во все эти игры, если захочешь получить голоса избирателей. Да-да, избирателей! Разве я не говорил тебе, что собираюсь занять место в парламенте? – Его глаза засверкали. – Клянусь, ты не ожидал такого от хитрого скупердяя, возившего некогда контрабанду с одного конца света на другой! Или это не так?
– Я бы скорее представил вас болтающимся на виселице, – произнес Этан как можно более торжественным голосом, хотя при взгляде на седеющую голову своего собеседника почувствовал к нему невыразимую нежность, перед ним был бывший капитан – владелец корабля под названием «Элиас Матист», огромного, хорошо оснащенного чоргового судна, на котором шестнадцатилетний Этан служил третьим помощником. Помолчав немного, он добавил с легкой усмешкой: – Вы научили меня всему, что я знаю.
Но капитан сэр Джофрей Рид отмел его слова взмахом своей немощной руки и фыркнул в знак несогласия.
– Насколько я слышал, ты сумел прославиться самостоятельно, без моей помощи, и так, что у многих только брови поднимаются от удивления. – Он хохотнул, но тут же захлебнулся и, задышав с присвистом, поднес к носу громадных размеров понюшку табака. – Не могу сказать, чтобы это очень уж меня удивило. Ты всегда был вольной птицей. Кстати, замечу, я, между прочим, человек занятой. Так что же ты от меня хочешь?
Просьбу свою Этан сформулировал точно и определенно.
– Насколько я себе это представляю, завещание хранит у себя некто по имени Роланд Биггс, – сказал сэр Джофрей без заминки. – Его мать умерла на прошлой неделе, поэтому, как можно догадаться, он не успел еще его прочитать. – Всклокоченная белая бровь старого капитана полезла на лоб, когда он взглянул на молодого человека. – Надеюсь, ты не собираешься захватить фамильное богатство с помощью сватовства к этой тоскливой девице, его внучке? Клянусь всеми святыми, я думал, что у тебя лучший вкус, мальчик!
– Конечно же, нет, – заверил его Этан и с легким поклоном забрал свое пальто и перчатки и покинул дом.
И вот теперь, когда он припомнил все, что узнал о семействе Линвиллов в течение одного-единственного дня, то решил, что должно быть нечто особенное в их богатстве и величии их родового гнезда, что вызывает восхищение и зависть. Бродхерст, разумеется, был импозантном местом – внушительных размеров строением, хранившим передававшиеся по наследству из поколения в поколение несметные сокровища и окруженным садами столь большой протяженности, что по ним можно было гулять часами, так и не достигнув границ. Но Этан, проведший немало времени, наслаждаясь, в восточных дворцах и в их таинственных гинекеях, более роскошных, нежели сто Бродхерстов, вместе взятых, вовсе не был потрясен тем, что лицезрел вокруг себя.
Шелест кринолинов в коридоре отвлек капитана от его мыслей, и он, повернув голову, увидел в дверях Чину Уоррик. Не веря глазам своим, Этан прищурился, чтобы получше ее разглядеть. Менее часа тому назад, когда он вытаскивал ее из грязи бродхерстских болот, девушка представляла собой весьма плачевное зрелище и, на его взгляд, не отличалась привлекательной внешностью. На этот раз вместо разорванного, измызганного платья на ней были шелковая кофточка и гофрированная юбка, и то и другое – сурового однотонного черного цвета, компенсированного, однако, кроем одежды, не скрывавшим изящества девичьей фигуры и, не без помощи украшавших лиф черных перламутровых пуговиц, заставлявшим каждого обращать внимание на тонкую талию этого юного существа. Растрепавшиеся на ветру волосы Чина убрала в шиньон, который, хотя и казался тяжеловатым, придавал ей и респектабельность, и зрелый вид.
Этан тут же вспомнил все то недоброе, что услышал о Чине от леди Коллиер, и понял со всей очевидностью, почему не столь молодую, как эта девушка, женщину при разговоре с ним охватило неодолимое чувство ревности. Слегка косящие зеленые глаза Чины Уоррик, в которых прыгали игривые зайчики, и ее великолепные рыжие волосы находились в курьезном противоречии с естественной, ненаигранной скромностью и никак не вписывались в культуру, где за образец красоты почитались бесцветные девственницы, корчившие из себя эдаких недотрог. Привыкший к темноглазым красавицам Востока, Этан уже начал окончательно склоняться к мнению, что английские женщины холодны и непривлекательны, однако теперь перед ним стояло живое подтверждение старой пословицы, гласящей, что нет правил без исключений.
– А где мои кузены?
Вопрос Чины прервал ход его размышлений. Сколь бы очаровательной она ни была, некоторым господам – он сильно подозревал, что этими особами являлись занятые интригами ее двоюродные брат и сестра, – хотелось бы, чтобы она умерла. И за всем этим стоят деньги, предоставленные линвилловским наследством.
– Ваши кузены, – произнес Этан, чувствуя отвращение к самому себе; ибо только что пришедшие ему на ум деньги стали также и тем низменным поводом, который привел его самого в Бродхерст, – в данный момент обсуждают в библиотеке вопрос, касающийся непосредственно вас.
Чина с минуту смотрела на него в смущении, потом взгляд ее прояснился.
– О, это теперь ни к чему! Я решила остаться в Англии, по крайней мере еще на какое-то время.
– Решили остаться? – недоверчиво переспросил Этан. Чина кивнула.
– Да, а почему бы и нет? Просто глупо было с моей стороны отправляться к вам вот так, как сделала это я. Тем более что я не посоветовалась предварительно с моими родственниками. Но теперь я решила, что нехорошо уезжать из дома чуть ли не на следующий день после смерти дедушки и оставлять кузенов одних.
– Моя дорогая юная дама, надеюсь, вы говорите это не всерьез?
– Почему не всерьез? – спросила она, смутившись. Капитан Бладуил смотрел на нее нахмурившись, в его лице появились признаки нетерпения. Чине внезапно пришло на ум, что его присутствие в этой гостиной с ее изысканными, расписанными вручную обоями и расставленными повсюду изящнейшими изделиями из стекла выглядит как-то слишком уж странным... Он какой-то... какой-то... Чине никак не удавалось подобрать подходящее слово, чтобы передать, что ощущала она, глядя на Этана, и была несказанно удивлена, когда обнаружила, что предмет ее поиска – прилагательное «дикий». Да-да, именно дикий! В капитане было нечто, напоминавшее ей дикое животное: что-то неугомонное, своенравное и, возможно, даже опасное. И это самое нечто, отраженное в его взгляде, обращенном на нее, заставляло ее молчать и подавлять в себе интуитивное желание отступить назад. Однако унять учащенно бившееся сердце она не смогла.
– Два дня назад, – заметил капитан, убедившись, что она не собирается прерывать молчание, – вы были готовы заплатить мне непомерную сумму только за то, чтобы я увез вас отсюда. Вы явились на мой корабль одна и, совершенно очевидно, не испросив на это согласия у своего кузена лорда Фрэдди Линвилла, который, очевидно, даже не подозревал ни о чем подобном.
Он увидел, что щеки ее зарделись.
– Все это, может быть, и так, капитан, но это было два дня назад. Как я уже вам сказала, теперь я передумала. И не собираюсь больше отправляться на Бадаян. Тем более с... Впрочем, это не имеет значения.
– Тем более со мной, хотели вы сказать?
Она отвела глаза в сторону. Им овладело безудержное желание расхохотаться: Господи, до чего же она молода и так очаровательна в своей непосредственности! Однако сейчас не время смеяться: ему следует подумать о двухстах фунтах стерлингов и внести ясность в один вопрос, чтобы успокоить свое уязвленное самолюбие.
– У вас, мисс Уоррик, был испуганный вид, когда вы заявились ко мне на корабль, – сказал он прямо. – И вы даже не пытались отрицать тот факт, что сбежали из дому. Не можете ли вы объяснить мне, что заставило вас отправиться одной в Лондон? Насколько я понимаю, теперь уже все ваши волнения позади, однако мне было бы прелюбопытно узнать, что же случилось. Не сомневаюсь, это будет нечто занимательное.
– У меня не было намерения сбегать из дома! – Щеки Чины и вовсе покрылись густым румянцем. Она не хотела, чтобы кому-то на свете, а тем более этому надоедливому приставале капитану Бладуилу, стало известно о том, что произошло между ней и Фрэдди. Только вот как избавиться от этого человека, которому она дала слово? Разумеется, она очень хочет вернуться домой на Бадаян, но только не с ним! И лишь после того, как получит согласие Фрэдди или Кэсси...
Этан внимательно наблюдал за ней и поэтому не удивился, когда она, подняв подбородок, заявила с некоторой горячностью:
– Причины, побудившие меня отправиться в Лондон, – личного характера, и так как обстоятельства моей жизни с тех пор значительно изменились, то, насколько я понимаю, вам ни к чему выяснять их. Мне очень жаль, что я ввела вас в заблуждение, заставив поверить, что вы сможете заработать двести фунтов, но, поскольку между нами тогда не было подписано никакого соглашения, я не вижу, как...
– Ну и дуреха! – взорвался капитан. – Неужели вы и вправду думаете, что все дело в этих деньгах?
– А в чем же еще? – спросила испуганно Чина. Этан почувствовал, как гнев его нарастает почему она так смотрит на него своими огромными и такими невинными глазами? Эта девушка – словно агнец, ведомый на заклание, или, еще того хуже, несмышленый ребенок, беспомощный и всеми покинутый, над коим измываются опекуны, обязанные в действительности заботиться о нем.
Последний образ был для капитана Этана Бладуила слишком уж до боли знакомым, и, не сдержав своего гнева, он сказал Чине жестко:
– Во имя всего святого, признайтесь же, что кузены хотят вас убить! Разве не потому-то и собирались вы убежать от них?
Однако, взглянув на Чину, моряк понял, что она даже не подозревала о подобных вещах, ибо вряд ли можно было разыграть столь правдоподобно потрясение, отразившееся в каждой черте ее застывшего лица.
– Я ни за что не поверю кому бы то ни было, включая и вас, допускающего такое ужасное и к тому же совершенно превратное толкование событий! – прошептала она, с трудом шевеля непослушными губами, когда вновь обрела дар речи. – Если вы решили запугать меня, чтобы я отправилась с вами на Бадаян и дала, таким образом, вам заработать...
– Господи помилуй, что за женщина! – воскликнул Этан в неистовстве. – Так вы и в самом деле не замечаете никаких свидетельств того, о чем я говорю?
На побледневшем лице Чины оставались теперь, как казалось, одни лишь глаза.
– Как смеете вы выдвигать против невинных людей столь гнусное обвинение?! – крикнула она, дрожа от ярости.
И тогда Этан рассказал ей все, как есть, ничего не смягчая. Она выслушала его молча, не проронив ни слова, а когда он закончил, произнесла просто и с достоинством:
– Мне очень жаль, капитан, но я отказываюсь вам верить. Все это низкая, жалкая ложь.
Увидев, как изменилось внезапно его лицо, Чина почувствовала, что по-настоящему боится его. А он между тем схватил ее без слов за руку и потащил к парадной двери, а оттуда – прямо в конюшню, не обращая никакого внимания на ее возражения, впрочем, довольно слабые, против столь бесцеремонного обращения с ней, отдавая встречавшимся по пути конюхам короткие распоряжения. Когда же капитан втолкнул Чину в денник к Бастиану, ей уже не оставалось ничего другого, как удостовериться собственными глазами, что кое в чем этот человек все же прав: на блестящей серой шкуре коня выделялась ужасная красная ссадина. Однако сам по себе этот факт мало о чем говорил, и она по-прежнему не верила капитану.
–Вы что напридумали! По-моему, это след от укуса пчелы или... или...
– Или что?
Его иронический тон вывел ее из себя.
– Да все что угодно! Например, царапина от колючки шиповника или метка, оставленная моим хлыстом!
– О Господи, мисс Уоррик! Неужели вы и вправду не видите? Укус пчелы не может так кровоточить, что же касается следа от хлыста, то я сомневаюсь, что вы способны ударить лошадь с такой силой или злобой.
– Но что же это тогда? – спросила она строго, устремив на него взгляд своих сверкающих гневом глаз.
– Насколько я представляю себе, это рана от камня, пущенного из пращи. И сделал это некто, укрывшийся в кустах возле пруда. Вы говорили, что Бастиана напугала стая уток, однако с чего бы вдруг стал он бояться того, к чему давно уже привык? Более того, вы должны помнить, что конюший заметил в зарослях человека, который исчез сразу же после, того, как Бастиан вас понес. Ну и как вы думаете, кто бы это мог находиться там, в прибрежном кустарнике? Браконьер? Или крестьянин, решивший сократить путь в город и потому оказавшийся у водоема? Думайте, думайте, мисс Уоррик, вы должны посмотреть правде в глаза! Это был тип, нанятый Линвиллом, который хотел с его помощью подстроить вам несчастный случай.
– Нет! Нет! Нет! – закричала Чина неистово. – Это все выдумки! Вы пришли сюда для того, чтобы получить двести фунтов, которые я вам обещала!
– Дались мне ваши деньги! – бросил он грубо.
– Но даже если мы и допустим, что у вас и впрямь имеются основания выдвигать против моего кузена столь страшное обвинение, – прошептала Чина чуть слышно, – то все равно остается неясным, зачем понадобилось ему убивать меня? Может, ответите мне на этот вопрос, капитан?
– Разумеется, – произнес жестко Этан. – За всем этим стоят деньги. Предположим, что ваш кузен узнает каким-то образом, что именно вы, а не он или его сестра, унаследуете состояние старого графа. Разве не постарается он в таком случае во что бы то ни стало избавиться от вас?
– Теперь-то уж мне совершенно ясно, что вы сумасшедший! – воскликнула Чина. – Мой дядя никогда бы не оставил мне Бродхерст! Имение неотделимо от титула и потому должно отойти прямому наследнику графа, поскольку же родной мой дедушка носил имя Уоррик, мне попросту нечего на что-то рассчитывать! Да и почему Фрэдди вздумал бы вдруг убивать меня, если только вчера он сделал мне предложение?
Глаза Этана сузились.
– И что вы ему ответили?
– Конечно же, отказала, – проговорила Чина безразличным тоном. – Но какое вам до этого дело?
– Надо полагать, до этого он ухаживал за вами какое-то время? – произнес Этан, оставив без ответа вопрос.
– Нет, ни в коей мере... – Запнувшись внезапно, она посмотрела на Этана с едва сдерживаемым гневом. – Теперь мне понятно, как люди, лишенные моральных устоев, могут так передернуть факты, что самые обычные вещи предстанут в их глазах проявлениями грязных, низменных чувств!
– Советую вам все же поразмыслить на эту тему, мисс Уоррик. Похоже на то, что, убедившись в бесплодности своих попыток жениться на вас и таким образом прибрать к своим рукам принадлежащее вам состояние, ваш кузен решил пойти на прямое преступление.
Ладонь Чины звонко опустилась на загорелую щеку Этана, оставив на ней красный след, которого, однако, девушка не увидела: подобрав юбки, она выскочила из денника, с шумом захлопнув за собой дверцу. Из груди у нее вырывались истеричные всхлипы.
– Этого не может быть! – убеждала она себя. – Это неправда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54