Клэй подавил желание лечь рядом и раствориться в нежности ее тела. К черту аннулирование брака, хотя бы удовлетворить голод плоти, если уж никак не успокоить душу…
Почему же измена Элли и обман Ребекки так сильно пошатнули его веру в искреннюю женскую любовь? Его мать боготворила отца. Эмелин – верная и любящая жена Уилла. И Лисси, должно быть, безотчетно влюбилась в того янки, с которым убежала из дому. Лишь некоторые из женщин лгут, зачем же осуждать всех?
А затем, что эти две заставили его поверить в то, чего не было, чтобы что-то от него получить.
Клэй понял, что Ребекка заснула, и неохотно отстранился от нее. Закрывая баночку с мазью, он жадно смотрел на ее тело. В чреслах вспыхнул огонь – он вспомнил мельком увиденную округлость ее груди. Как же сильно ему хотелось коснуться этих холмиков руками, попробовать на вкус их розовые вершинки…
Гарт прав. Полгода – слишком долго без женщины, даже если женщина эта – Ребекка Эллиот. Но Клэй не собирался приводить в исполнение свою угрозу: ни за что на свете он не возьмет ее силой, не важно, насколько остро он желает ее… а насколько он желает ее – одному Богу известно.
Как она хороша сейчас – руки под головой, зеленые глаза не мечут молнии, чувственный рот не дразнит его. Нежная, желанная, с разметавшимися по плечам медовыми волосами… настоящая красавица. Изыди, сатана.
Клэй вскочил на ноги, отбросил банку с мазью, потом поднялся в фургон и принес подушку и одеяло, пристроил подушку у Ребекки под головой и осторожно укрыл. Достав из ящика скатку с собственным одеялом, он улегся неподалеку от нее.
Прежде чем заснуть, он долго думал о женщине, лежавшей так близко, и в конце концов решил держаться от нее на расстоянии. Это воплощенное искушение, орудие в руках дьявола уже принесло ему достаточно неприятностей.
Глава 8
Утро встретило их сереньким рассветом; низкие облака, казалось, придавили жару к земле. Может, массаж Клэя помог, а может, дело в том, что спала она на земле, а не на жестком сундуке, а может, сыграло роль и то и другое – как бы то ни было, плечи и руки болели гораздо меньше, но ощущение тепла его ладоней не покидало Ребекку.
– Как вы себя чувствуете, Бекки? – спросил Гарт, седлая коня.
– Гораздо лучше – Клэй сделал мне массаж.
– Массаж? – Гарт бросил на брата удивленный взгляд. – Хм, интересненько.
– И нечего ухмыляться, – проворчал Клэй. – Чем скорее у нее пройдет боль, тем скорее я вернусь к своим обязанностям.
– Ну да, я так и понял, – усмехнулся Гарт и вскочил в седло. – Удачного вам двоим дня!
– Клэй, я очень благодарна вам за то, что вы сделали прошлой ночью, – сказала Ребекка.
– Для занемогшей лошади я сделал бы то же самое.
– О, сэр, любезность только подчеркивает ваше великодушие.
Клэй начал запрягать мулов, но они уперлись и напрочь отказались двигаться с места. Клэй выругался и отскочил в сторону, когда один из них попытался лягнуть его.
– Предоставьте это мне! – попросила Ребекка.
– С величайшим удовольствием. – Он оперся спиной о фургон и скрестил руки на груди. – Только осторожнее, эти поганые животные могут зашибить насмерть.
Ребекка приблизилась к первой паре мулов.
– Милые мои, ну как вам не стыдно? Цезарь, дорогой, я знаю, что тебе не по нраву дух сепаратистов-южан, но ты мог бы вести себя поприличнее, – тихонько приговаривала Ребекка. Она отрезала кусочек яблока и дала его мулу, потом еще один – второму. – А ты, Марк Антоний? Покажи этому человеку, как полагается вести себя настоящему джентльмену! Ты же понимаешь, капитан Фрезер служил в кавалерии Конфедерации и вообще привык иметь дело с чистокровными скакунами, на которых плантаторы загоняли лисичек… – Она бросила испепеляющий взгляд на Клэя. – Или беглых рабов.
Ребекка побаловала каждое животное кусочком яблока, и через несколько минут все шестеро уже были запряжены в фургон.
– Карета подана, милорд!
Клэй отобрал у нее поводья.
– Вы всегда прибегаете к манипуляциям, чтобы достичь своей цели?
– Когда они работают, – с нежной улыбкой ответила Ребекка. – Я не любительница надувать губы и строить свирепые гримасы – это ваш подход к делу, сэр.
– Я, мэм, губы не надуваю. – Первые фургоны пришли в движение, и Клэй вскочил на козлы. – Вы предпочтете идти пешком или ехать?
– Определенно – идти пешком. Здорово будет для разнообразия размять ноги.
– Ну, ввиду того, что впереди у нас две тысячи миль, сдается мне, к концу пути ваши ноги будут превосходно размяты. – Клэй взмахнул поводьями, и фургон тронулся.
Он и вправду пытается шутить? Нет, вряд ли. Ребекка отогнала от себя мысль о невозможном и зашагала вперед. Вскорости стал накрапывать мелкий назойливый дождь, который загнал ее в фургон. К обеду морось перешла в ливень. К счастью, холст был натянут очень плотно и не протекал, но это не особенно радовало Ребекку. Она пыталась читать поваренную книгу, сидя в кресле, и ее качало из стороны в сторону, а по крыше фургона барабанил настырный дождь. Ребекка чувствовала себя будто внутри барабана.
Дождь породил еще одну проблему. Каждая выбоина и рытвина на дороге превращалась в серьезное препятствие. Колеса увязали в грязи, и приходилось поминутно останавливаться, чтобы вытаскивать повозку. Мужчины с натугой толкали тяжело груженные фургоны. Вскоре по обочинам дороги образовался полнейший беспорядок: чтобы облегчить себе задачу, скарб вытаскивали из фургонов и как придется складывали тут же возле фургона. Поезд двигался со скоростью раненой черепахи, и когда в конце концов достигли реки Канзас, Майк Скотт объявил ранний привал. Здесь имелся паром, на котором переправлялись через реку. Скотт решил, что переправляться они будут уже утром.
Гарт подъехал к ним и сообщил, что хочет высушиться и переночевать в одном из фургонов Скотта. Ребекка и Клэй переставили кое-какие ящики, чтобы Клэй мог разложить свой спальный мешок в фургоне.
О том, чтобы развести костер, даже речь не шла, поэтому Клэй пошел в один из местных домишек и купил две чашки кофе – на вкус не бог весть что, но по крайней мере горячий. Отличное дополнение к ужину из галет и вяленой говядины. На десерт съели по яблоку.
В тесноте двигаться, не задевая друг друга, было просто невозможно. Клэй не заводил разговоров – устроился на постели с книгой, и все. Ребекка вытащила колоду карт и стала играть в солитера.
– Вы часто играете в солитера? – спросил он.
Этот вопрос ошарашил ее. Она не ожидала, что Клэй станет следить за тем, чем она занимается.
– Да. Помогает скоротать время.
– Но ведь если вы выигрываете – то у самой себя.
– Я пытаюсь обыграть судьбу.
– А вы еще не поняли, что спорить с судьбой бесполезно? Бог свидетель, в этой войне мы приложили немало усилий, но все шансы были против нас, и результат известен.
– Под «мы» вы подразумеваете Конфедерацию?
– Именно. У вас, янки, в руках были все преимущества: металлургия, сталелитейная, текстильная промышленность, вооружение, лекарства. Вы владеете основным капиталом этой страны, железные дороги – ваши, даже флот – ваш. У нас не было шансов. Но несмотря на это, четыре года мы сражались благодаря военному гению генерала Ли и его офицеров.
– Но зачем? Какой в этом смысл, если вы не верили, что можно победить, несмотря ни на что? К чему было драться?
– Я защищал Виргинию от захватчиков, как в 1776-м и в 1812-м мои предки защищали ее от англичан. Не важно, как захватчики одеты – как британцы или как янки.
– Но янки не захватчики – они американцы.
– Ребекка, почему мы вступили в войну за независимость?
– Ради свободы, конечно. Свободы от ига Британской империи.
– Именно. Первые американцы сделали по отношению к англичанам то же, что конфедераты – к Вашингтону. Они восстали. Конфедерация объявила себя свободной от гнета Вашингтона, когда для него потеряли смысл такие понятия, как независимость и самоуправление.
– Чтобы страна была единой, все штаты должны подчиняться одним и тем же законам, – заявила Ребекка.
– А кто устанавливает эти законы? Вашингтон? Еще до войны за независимость в Виргинии и Мэриленде действовали палаты общин. Они стали первыми самоуправляющимися колониями в Америке. А когда стране в борьбе за свободу понадобился лидер, Виргиния дала ей Джорджа Вашингтона. Виргиния подарила Америке мудрого Томаса Джефферсона, вдохновенного Патрика Генри. А Джеймс Мэдисон и Монро? Из шести первых президентов этой страны четверо были из Виргинии. Из следующих шести четверо вышли с юга, трое из них тоже родились в Виргинии. Так где же колыбель независимости и демократии, и кто имеет право называть себя истинными американцами, как не выходцы из Виргинии?
– Как вы можете защищать рабство – и разделять благородные устремления этих великих людей?
– А что насчет тех детей, которые трудятся на фабриках и в угольных шахтах Севера? Вы это защищаете, Ребекка? Может, нам стоило вторгнуться на вашу территорию, чтобы положить конец такому виду рабства? Большинство южан не имеют ни одного раба – но каждое семейство Юга в годы войны понесло тяжкие утраты. Если истовую янки, каковой вы, несомненно, являетесь, это порадует, то знайте: из-за рабства погибло больше белых южан, чем черных невольников.
Впервые с начала разговора Ребекка заметила в его глазах тень отчаяния.
– А в трагедии этой даже не было необходимости, – продолжил Клэй, – потому что вопрос рабства политики могли решить в конгрессе. И можно было обойтись без кровопролития и нарушения прав штатов.
– Вы и вправду верите, что Виргиния и другие штаты добровольно отказались бы от рабства?
– Да, верю. В конце концов, Виргинию по праву называют колыбелью демократии. Я горжусь наследием своих предков, Ребекка. Они прибыли в Америку в 1607 году. Тогда еще не было правительства, которое указало бы им, что делать и что думать. Мой прапрапрадед построил Фрезер-Кип и защищал его от набегов индейцев, от англичан и всех, кто хотел отнять его. Он сделал это сам, без рабов. И когда пришла моя очередь защищать дом, я просто не мог сделать меньше, чем делали до меня.
– Я понимаю вас, Клэй. Но вы как умный человек не станете отрицать того вклада в развитие нашей нации, который сделали Джон Адамс и Бенджамин Франклин. Они американцы, и не важно, откуда они родом. Патриоты, которые ставили интересы страны превыше своих собственных.
– Возможно, сейчас такие люди нам нужны, как никогда, – печально отозвался Клэй. – Те, кто сейчас заседает в Вашингтоне, не более чем марионетки в руках крупных промышленников, которые заботятся исключительно о своей выгоде.
К удивлению Ребекки, в его глазах вспыхнул огонек юмора.
– Но позвольте напомнить вам, Ребекка, что уже пятнадцать лет в Вашингтоне не было президента с Юга. Может, поэтому в стране царит такой бардак, а янки на пару с южанами набиваются в поезда и тысячами едут на Запад, подальше от Вашингтона.
Клэй захлопнул книгу, отложил ее в сторону и завернулся в одеяло. Ребекка отложила карты, погасила лампу и тоже легла.
Шум дождя теперь убаюкивал ее, а постель казалась мягче. Она зарылась глубже в складки меха и задумалась о разговоре с Клэем. Ей удалось немного больше узнать о человеке, чье имя она отныне носит. Может, она ошиблась в нем и напрасно приняла достоинство за высокомерие? Он, бесспорно, человек чести.
Ребекка улыбнулась про себя – по крайней мере он больше не надувает губы.
Когда Ребекка проснулась, солнце светило вовсю. В лагере царило оживление. Высунувшись из фургона, она быстро оценила обстановку: Скотт не стал дожидаться семи утра, чтобы начать переправу. Ребекка поспешно оделась и выбралась из фургона.
И без того слишком глубокая, чтобы переходить ее вброд, река после вчерашнего дождя превратилась в бушующий поток. Клэй и Майк Скотт стояли по щиколотку в грязи у берега и следили за тем, как посреди реки подпрыгивает на волнах паром с двумя притороченными к палубе фургонами.
– Доброе утро, – поздоровалась Ребекка.
– Доброе, – учтиво отозвался Скотт.
– Клэй, почему вы не разбудили меня?
– А зачем? Перед нами должны переправиться еще четыре фургона.
– А как же завтрак? Мне кажется, нам не помешало бы подкрепиться чем-нибудь горячим.
– На другой стороне у вас будет предостаточно времени на стряпню, – заметил Скотт. – Переправа займет большую часть дня.
– Тогда пойду проверю, крепко ли все увязано. – Ребекка побрела по грязи обратно.
Пачкать фургон изнутри не хотелось, поэтому она стянула башмаки, прежде чем забраться вовнутрь, а потом заметила, что низ юбки тоже промок и весь в грязи.
– К черту скромность, – пробормотала Ребекка. Она сняла юбку и решила, что нижнюю сорочку тоже не мешало бы выстирать по прибытии на другой берег. Она быстро переоделась и тщательно все упаковала, пока Клэй вслед за Гарсонами подвел фургон к парому.
– Доллар десять центов, – заявил паромщик, когда они привязали паром к палубе.
– Доллар десять центов?! Это немыслимо! – воскликнула Ребекка.
– Пятьдесят центов за фургон и по десять за каждое животное, не считая кошек и собак, леди, – пояснил паромщик. – Не нравится – переправляйтесь вплавь.
Ребекка скрепя сердце отсчитала ему деньги. Человек, который заламывает такую цену, может озолотиться за пару месяцев.
Многие семьи не могли себе позволить переправу на пароме и потому, сняв с повозок колеса и орудуя шестами, переплывали прямо на фургонах, как на плотах. Другие заставляли мулов и волов тащить фургоны через разбушевавшуюся реку.
Даже с гружеными фургонами и тягловыми животными на борту паром подскакивал на волнах, как пробка. Когда паром достиг середины реки, Ребекка и Клэй обратили внимание на Говарда Гарсона, который пытался перевезти через реку свою легкую повозку. Бедная лошадь! сражаясь с течением, едва могла поднять голову над водой.
И тут, к своему ужасу, они увидели, как с одного из фургонов выше по течению сорвался огромный деревянный ящик и понесся прямо на повозку. Они закричали, чтобы предупредить Говарда, который этого не заметил, но – поздно. Ящик столкнулся с легкой повозкой и перевернул ее. Говард тут же ушел под воду. Впряженная в повозку лошадь не смогла удержаться, и ее унесло течением.
Хелена и дети закричали от радости и облегчения, когда голова Говарда показалась над водой в нескольких ярдах ниже по течению. Он принялся отчаянно грести к противоположному берегу. Там ему бросили спасительный канат и вытащили из воды.
– Слава Богу, что в повозке больше никого не было, – заметила Ребекка.
– Мой младший брат хотел остаться там, но папа не позволил, потому что Джордж не умеет плавать, – сказала Генриетта.
– Ну, я тоже не умею, – ответила Ребекка. – Не представилось случая научиться.
Один из мулов пронзительно замычал, другие встревожились от его мычания, и еще несколько мулов поддержали этот неблагозвучный протест. Клэй подошел к ним, желая успокоить, но они разволновались еще сильнее, стали перебирать ногами и пытаться освободиться от пут, стреноживших их.
– Лучше я попробую, – бодро предложила Ребекка.
– Ребекка, не подходите к ним, – предупредил Клэй.
Ребекка не обратила на его слова никакого внимания. Она подошла к мулу, которого нарекла Брутом, и принялась разматывать одну из веревок, на ногах животного.
– Ребекка, отойдите от этого мула! – закричал Клэй, как раз когда ей удалось освободить его ногу.
Мул громко замычал и лягнул. Ребекка увернулась от удара, но потеряла равновесие – паром тряхнуло. Несколько томительно долгих секунд она балансировала, раскинув руки, как акробат на проволоке, а потом со страшным криком рухнула в воду.
Холодная, влажная чернота закружилась вокруг нее. Ребекка задохнулась от паники. Она вынырнула, кашляя и отплевываясь, ей бросили веревку – но тщетно: Ребекка не умела плавать. Она сделала несколько неуклюжих гребков по направлению к веревке, но течение подхватило ее и понесло.
Клэй сбросил перевязь и ботинки и нырнул с парома. От холода у него перехватило дыхание. Он выплыл па поверхность и начал грести. Ребекку унесло уже ярдов на пятнадцать. Она беспомощно барахталась в воде, а течение сносило ее все дальше и дальше.
Клэй плыл по течению и быстро сумел добраться до Ребекки. Он обхватил ее. Она, по счастью, не потеряла сознания и отчаянно зацепилась за него. Оба ушли под воду. Когда они вынырнули, Ребекка закашлялась и мертвой хваткой вцепилась в шею Клэя.
Силы его иссякали – ему нужно было бороться не только с течением, но и с Ребеккой. Ему пришлось разогнуть ее пальцы, чтобы глотнуть воздуха.
– Пусти, Ребекка! Я держу тебя!
Его слова даже сквозь завесу паники достигли ее сознания – она ослабила хватку и позволила ему поддержать себя под мышки.
– Хватайся за ремень! – Клэй старался перекричать рев реки.
Ребекка ощупью нашла его. Клэй, продолжая поддерживать ее под мышки, начал одной рукой грести к берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25