- Я рада ехать, куда пожелает леди Меррил, сэр, - тихо сказала она, покраснев.
- Какая целомудренная кротость, - пробормотал де Лент.
Его холодный взгляд почти с вожделением прошелся по ее лицу, не пропустив ни единой оспинки. Сара отвернула голову, и края старомодного капора закрыли ему вид.
- Сара прекрасная компаньонка. - Леди Меррил, слишком рассеянная, чтобы заметить напряжение, повисшее в воздухе, похлопала девушку по руке.
- Вам нетрудно угодить, ваша светлость. Несмотря на все недостатки леди Меррил, она была нетребовательной хозяйкой. Сара почла бы за счастье провести остаток жизни в роли компаньонки, если бы знала, что будущая работа окажется столь же приятной. Капризную внучку с ее друзьями Сара могла вынести. Если бы только сын леди…
- Хотите посмотреть карнавал, мадам? - спросил де Лент, глядя поверх головы компаньонки, словно она перестала для него существовать.
- Карнавал? - удивилась леди Меррил. - Они же умерли больше полувека назад!
Ее сын засмеялся.
- Нет, по-настоящему карнавалы не умирали никогда. А после освобождения Венеции от австрийского гнета молодые венецианцы наверняка решили возродить их. Втайне, конечно, с большим благоразумием и вкусом, чем в прежние времена… - По его тону Сара не могла сказать, одобряет ли он такое улучшение. - Некоторые из них - сторонники нового Итальянского королевства, другие хотят восстановить эпоху Республики. Но их мотивы не имеют значения, главное, любая из масок сделает вас потрясающей гурией, - бесстыдно польстил он. Леди Меррил по-девичьи рассмеялась.
- Мое время давно прошло. Я - в шокирующем обществе! Кроме того, Сара может умереть от унижения, оказавшись в компании семнадцатилетних одалисок, не говоря уж о том, что подумают Анна и ее юные друзья.
- О чем ты, бабушка? - спросила леди Анна, услышав свое имя.
Пока леди Меррил объясняла, Сара хранила молчание в надежде, что вмешательство девушки отвлечет от нее внимание мистера де Лента. Но почти сразу же она почувствовала его взгляд.
- Нашу Сару только обрадует возможность скрыться за маской и вуалью, - сказал он, игнорируя племянницу.
В его словах не было резкости, но их злобу Сара ощутила всей кожей. «Мне все равно», - подумала она. Увы, ей было не все равно, и де Лент знал это. Не важно сколько лет отделяло Сару от грязных улиц с ветхими многонаселенными домами, она всегда будет носить на лице знаки своего происхождения, очевидные для всех. Теперь ее речь безупречна, ее образование (если не опыт) не хуже, чем у леди, ее поведение и манеры безошибочны… однако ничто уже не может стереть оспины, которые портили ее лоб и щеки.
Сто лет назад такие рубцы вряд ли делали бы ее особенно заметной, но ко времени ее рождения всем, кроме бедняков и некоторых возражающих, сделали прививки. Теперь каждый ребенок в Англии должен иметь прививку от оспы.
Так что история жизни написана на ее лице. Никогда уже она не поднимется выше компаньонки леди, да и это можно считать невероятным везением. Это больше того, о чем она когда-то мечтала, и значительно больше того, что заслуживает любая с ее прошлым.
Сара решительно отгородилась от ядовитых комментариев мистера де Лента и снова перевела взгляд на дворцы, которые, словно бледные видения, поднимались из темной воды.
Это он. Тут не было никакой ошибки.
Себастьян замер в тени прохода у мануфактурной лавки возле Понте делла Верона, скрытый широким плащом и клубящимся туманом, уже поднимавшимся с каналов быстрее, чем его мог разогнать ветер.
Перед дверями палаццо стояли три набитые людьми гондолы и с полдюжины грузовых лодок, которые осели до планширов в воду под тяжестью сундуков, коробок и слуг.
В первой гондоле среди других пассажиров Себастьян мог видеть де Лента, сидящего с непокрытой головой и высокомерно задранным подбородком. Затем он поднялся и ловко спрыгнул на ступени лестницы, к большому раздражению гондольера, который обругал его на венецианском диалекте, когда лодка накренилась от его прыжка.
Себастьян ощутил черный гнев. Непристойно, что подлец мог стоять здесь, с улыбкой, словно великодушное божество, глядя на гондолы у своих ног. Несмотря на неумолимую ярость, Себастьян не мог не признать, что де Лент выглядел настоящим джентльменом - от безупречно причесанных волос до сверкающих коротких сапог - и был образцом изящества и выдержки. Себастьян невольно сжал кулаки.
Не обращая внимания на спутницу и гондольера, де Лент позвал слугу, который смотрел из верхнего окна палаццо. Когда тяжелые двери были открыты, де Лент отпустил свою лодку, жестом подозвал вторую гондолу и театрально протянул руки сидевшей там седовласой женщине.
Себастьян с мрачным удовлетворением кивнул, узнав леди Меррил: до сих пор сведения его источников были верны.
Леди одарила сына ослепительной улыбкой, после чего самостоятельно покинула гондолу, смеясь над его замечанием по поводу ее сумасбродства. Как только мать исчезла за высокими резными дверями палаццо, де Лент повернулся, чтобы помочь второй пассажирке. Наконец появилась красивая блондинка, которую ждал Себастьян, действующее лицо, столь же необходимое для его замысла, как леди Меррил или даже сам де Лент: леди Анна Даттон, племянница де Лента.
На место отпущенной гондолы скользнула последняя лодка. Еще две юные девушки - по сведениям источника, Мелинда и Юфимия Мортон, подруги и дальние родственницы семьи, - быстро покинули лодку в сопровождении гувернантки, что было написано на ее лице.
Себастьян уже хотел уйти, когда вернулась первая гондола с единственной спутницей де Лента. Тот властно протянул руку.
Женщина поднялась. Неудивительно, что он забыл ее, подумал Себастьян. Она была очень миниатюрной, а сгорбленные плечи, опущенная голова и черная одежда из грубой полушерстяной ткани делали ее внешность совершенно незначительной.
И тем не менее… Под этой оболочкой крылось напряжение, скорее нацеленная вперед тетива лука, чем струна лютни. Энергия, а не покорность. Невзирая на смиренную позу, там было нечто такое… - в ее движениях? ее внешности?.. - что говорило о силе и кипящем внутри гневе, который сдерживался лишь тщательно выработанным проявлением благовоспитанности. Интересно, подумал Себастьян, что случится, когда это самообладание наконец лопнет, как мыльный пузырь?
Женщина медлила, нерешительно стоя в гондоле. Капор, вышедший из моды двадцать лет назад, скрывал ее лицо, пока она не подняла голову, словно ища возможность уклониться от слишком настойчивого предложения де Лента. Тогда, лишь на миг, Себастьян увидел бледное лицо женщины, прежде чем ее невероятно темные глаза встретились с его глазами, послав ему… что? В ее взгляде не было тревоги или страсти, а нечто вроде узнавания, и это было весьма странно, потому что он не мог вспомнить никого, кто хотя бы отдаленно походил на эту миниатюрную девушку.
Себастьян вдруг осознал, что, поддавшись любопытству, невольно выступил из прохода. Он тут же исправил свою оплошность, но было уже слишком поздно скрываться в тени. Ее глаза, темнее любой ночи, следовали за ним, изучая каждую черту его лица, видимого из-под капюшона.
На долю секунды у него возникло ощущение, будто между ними, созданная этим испытующим взглядом, появилась некая связь. Потом де Лент ей что-то сказал, женщина отвела взгляд, иллюзия пропала. Освободившись от чар ее глаз, Себастьян впервые увидел мелкие рябинки, пометившие бледное лицо.
Еще одно потрясение, но уже более понятное - смесь оправдания, бешенства, недоверия и сочувственной боли. Вопль няньки, когда он ворвался в детскую комнату, снова отдался в его ушах: «Это была та рябая проститутка! Она сказала мне, что я нужна…»
И вот теперь здесь де Лент имеет на своем попечении тоже рябую женщину. Хотя рубцы неглубокие и не слишком портят лицо, но достаточно явные.
Пока Себастьян размышлял, де Лент, вызвав новые ругательства гондольера, подхватил женщину за талию и сразу круто развернул, как будто собираясь бросить ее в канал. Она так судорожно вцепилась ему в руки, что Себастьян мог видеть костяшки ее пальцев, но издала ли она хоть звук, он не слышал. Наконец де Лент поставил ее на ноги. Он смеялся.
Две рябые женщины. Случайность? Маловероятно. И все же, судя по тому, как она смотрела на де Лента, она не проститутка. Она только выглядела испуганной, уставшей от постоянного гнева, такого безвыходного, что Себастьян почувствовал жалость и сострадание.
Потом она снова посмотрела на него. Желая избежать этого смущающего взгляда, он сжал дверную ручку за спиной, надавил ее и отступил в мануфактурную лавку.
- Вам помочь, синьор? - на безупречном итальянском спросил лавочник.
- Нет, нет, я только посмотрю товар, - на том же языке ответил Себастьян, поворачиваясь к рулонам шелка и пытаясь выглядеть заинтересованным.
Голова у него шла кругом. Он думал, что та безымянная проститутка давно ускользнула из его рук, и вот она здесь, именно такая, какой ее описала нянька. Видимо, за прошедшие шесть месяцев она возвысилась в общественном положении, иначе бы даже ублюдок де Лент не ввел проститутку в общество своей матери. Должно быть, эта женщина теперь его любовница. Ему бы хватило безрассудной смелости одеть любовницу как старшую служанку и посадить ее среди молодых родственниц. На это у него хватило бы цинизма.
Но соответствует ли это нормальной человеческой логике?
А вдруг бы она показала себя вероломной шлюхой, не имеющей даже порядочности быть верной хозяину, пока делила с ним кров? А вдруг бы мать, от которой зависит тяжесть его кошелька, узнала, кого он привел в ее семью? Тогда бы эта рябая женщина одним махом потеряла все, чего добилась, более того, у нее не осталось бы ни друзей в Венеции, к кому бы она могла обратиться, ни другого места, где она могла бы найти убежище.
Действительно ли она проститутка из Амберли? Он вспомнил тот миг, когда ее темные глаза встретились с его… и отбросил сомнения как суеверные фантазии. Одна рябая женщина с де Летном в Амберли и совершенно такая же здесь, в Венеции? Не важно, что у де. Лента извращенные вкусы, это Себастьяна не интересует, главное - она здесь. На такую удачу он не рассчитывал, но хотел он не ее помощи. Он жаждал мести, которая требовала изменить замысел. Эта женщина почти в такой же степени, как и де Лент, ответственна за то, что пришлось вытерпеть Аделе.
Его взгляд равнодушно скользнул мимо полок с рулонами тканей к каким-то вопиюще пестрым костюмам на задней стене.
- Что у вас там? - спросил он лавочника, хотя был почти уверен, что знает.
- Переодевания, синьор. Для маскарадов, которые сейчас так популярны. Костюмы делает моя жена. Хотите посмотреть?
- Да. - Себастьян прищурился, обдумывая пришедшую в голову мысль. - О да.
Как только мистер де Лент отпустил ее, Сара вмиг отскочила и непроизвольно обернулась, ища глазами человека, следившего за ними. Следившего за ней, в этом она была уверена. Но тот ушел. Вокруг моста слонялось с полдюжины венецианцев, однако среди них она не увидела высокого мужчину в плаще с капюшоном и мрачным лицом.
Потом ее отвлек недоверчивый смех леди Анны, донесшийся из палаццо.
- Кухни здесь в цокольном этаже!
- А ты ждала, что они будут под ватерлинией? - ехидно спросила мисс Мортон.
- Давайте посмотрим наши комнаты! - прервала начинающуюся перебранку мисс Эффи.
Легкие шаги девушек затихли в глубине палаццо.
- Кажется, мы одни, - произнес мистер де Лент, когда гребцы и слуги начали выгружать их багаж из широких тупоносых лодок.
Сара будто не заметила явной лжи его утверждения, пытаясь также игнорировать его неприятный взгляд, изучающий ее лицо. Де Лент засмеялся, и она поняла, что потерпела неудачу. Опять.
- Вам лучше поторопиться, а то они подумают, не пробуете ли вы завлечь меня, беззащитного человека.
- Вы загораживаете мне дорогу, сэр, - по возможности спокойно возразила Сара.
- Я? Прошу прощения.
Де Лент чуть-чуть отодвинулся с середины места причала к желтой стене здания и с явным интересом смотрел на нее. Сара проглотила внезапный комок дурноты. Она всегда, если рядом не было его матери, тщательно следила за тем, чтобы мистер де Лент не загнал ее в угол. Но сегодня забыла осторожность и расплачивается за это. На самом-то деле она его не интересует, просто он из тех, кому доставляет удовольствие мучить беззащитных людей вроде нее.
Макгаррити, служанка леди Меррил, пробегая мимо с горой шляпных коробок, бросила на Сару жалостливый взгляд, остальные же слуги, занятые багажом, ее не замечали. С этой стороны нечего ждать помощи. Будь Сара одной из них, возможно, дворецкий шепнул бы пару слов леди Меррил. Но она не была - и не будет - одной из них, потому что, имея происхождение низкое, поднялась достаточно высоко.
Мистера де Лента забавляло ее бессилие. Тогда против своей воли она резко шагнула вперед и уперлась ему в грудь. Он лишь обнял ее за талию и притянул к себе, так что Сара оказалась прижатой к его телу.
Гнев у нее мгновенно исчез, сменившись знакомым страхом.
- Ну, Сара? - усмехнулся он, наклоняясь.
- Дайте мне пройти, мистер де Лент.
Если б только она могла дать отпор, ударить, закричать. Увы, она простая служанка. Она не может это сделать - или потеряет все, чего добилась. К удивлению Сары, он действительно отпустил ее, причем так резко, что она пошатнулась, однако сохранила равновесие и проскользнула мимо него в прохладную тьму палаццо Контарини дель Боволо.
Даже пытаясь защититься своей ненавистью к нему, Сара знала, что их схватка не закончена.
Глава 2
- Я совершенно уверена, что ты права и Элизабет вскоре поймет это, - диктовала леди Меррил. - Передай сердечный привет тетушке Герти. Всем остальным тоже!
Отложив перо, Сара промокнула заключительные строчки письма и тайком потерла о колено уставшую руку. Корреспонденция леди Меррил, всегда большая, превратилась в гору писем, дожидавшихся их приезда. Но в этот день Сара занималась не только корреспонденцией хозяйки. После того как ей в комнату доставили ее побитый сундук, она быстро вытащила чернила и письменные принадлежности, чтобы набросать хоть несколько строк людям, для которых она что-то значила: сестрам Оуэн, с припиской для семилетнего сына Нэн, Джайлзу, «грозе» Харроу, Фрэнки, не имеющему постоянного адреса, но с которым можно было связаться, отправив письмо Кроу и Ларку; Гарри, теперь директору школы; и наконец Мэгги, особенно Мэгги, которая дольше и лучше всех знала Сару.
Едва она положила высохшую страницу, мистер де Лент потянулся через ее плечо, намеренно задев ей рукавом щеку, и взял законченное письмо матери.
- У вас красивый почерк, - сказал он, пробежав страницу критическим взглядом. - Такое впечатление, что вы с детства умели писать.
- Умела. - Но гордость Сары была мимолетной.
- Правда?
В тоне де Лента слышалось любопытство, и она сразу пожалела о своем признании, ибо гнев куда-то исчез, оставив ее без поддержки. Сара поднялась, забрала страницу, подложила к стопке, дожидавшейся подписи леди Меррил, затем передала ей готовую корреспонденцию и тут же отошла к окну. Подальше от сына хозяйки. Сквозь открытую дверь она слышала голоса девушек, весело болтающих в другой части апартаментов леди Меррил, и пыталась разобрать, о чем они говорят. Все, что угодно, только бы отвлечься от мрачного предчувствия насчет мистера де Лента.
- Бертран, перестань дразнить бедную девушку, - рассеянно сказала леди Меррил, ища глазами конец письма.
Она была дальнозоркой, но отказывалась носить очки по той причине, что в них она выглядит еще старше. Поэтому Сара читала и писала за нее.
- Наша Сара не возражает, правда, моя дорогая? - сказал де Лент.
Прозвучало вполне сердечно… если б не намек, резанувший ухо Сары. Она только молча сжала руками оконную раму, зная, что никто ее ответа и не ждет.
Она лишь в малой степени терпела мистера де Лента. Даже на пароходе он быстро сошелся с людьми своего толка, а когда леди Меррил запретила крепкие напитки, азартные игры и сомнительные рассказы в ее присутствии (скорее из лицемерия, думала Сара), он большую часть времени проводил вне общества своей матери.
Но после утреннего противостояния с Сарой он все время находился рядом с ней и матерью, внезапно, к большому раздражению своего камердинера и досаде горничной леди Меррил, проявив личный интерес к распаковке багажа. Сара пришла в замешательство, когда он тронул пальцами ее нижнее белье, прежде чем позволил итальянской горничной убрать его. Она только надеялась, что сына хозяйки скоро отвлечет еще какая-нибудь прихоть.
- Это совсем не то, чем представляется, да? Сара вздрогнула. Она не слышала, как подошел мистер де Лент.
- Не то, - согласилась она, делая вид, что речь идет о пейзаже.
Вполне безопасный ответ. Голубые средиземноморские небеса и мраморные дворцы, блестящие, словно перламутр, на краю сверкающего моря, - о такой Венеции она мечтала все долгое, медленное путешествие из Саутгемптона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25