Он нежно положил свою ношу на кровать и лег рядом, наполовину нависая над ней, его нога накрыла ее извивающиеся бедра…
— Рафаэль… не надо, пожалуйста… — Ее шепот звучал прерывисто, едва слышно в накаленном страстью воздухе, и она не удивилась, что он проигнорировал ее мольбы.
Трепеща от ожидания и в то же время упрямо отрицая свои чувства, Аманда стала вырываться. Ее маленькие кулачки колотили его по голове и груди, по широким плечам и спине, выбивая быструю дробь, но все было напрасно. Она вскинула колени, стараясь попасть ему в живот, но промахнулась, и рокочущее ругательство Рафаэля сотрясло воздух. Его сильные пальцы погрузились в ее волосы, распуская аккуратную прическу, рассыпая шпильки из слоновой кости по подушкам и полу.
— Ты сражаешься больше с собой, чем со мной, — насмешливо произнес он, и Аманда знала, что он прав. Когда его жадный рот снова грубо набросился на ее губы, Аманда укусила его, отчаянно сопротивляясь. Рафаэль отпрянул чертыхаясь: кровь капала из его губы на чистую белую рубашку. В конце концов он поднял свои золотые глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, и Аманда поняла, что проиграла.
Глава 13
— Но, Фелипе, зачем мы едем в Куэрнаваку? — Аманда отложила в сторону пяльцы с вышивкой, над которой работала, только чтобы избавиться от непереносимой скуки, и встала со стула у окна. С самого приезда она оставалась в своих просторных комнатах больше как пленница, чем как жена Фелипе.
У Аманды побелели костяшки пальцев, так сильно она сжала кулаки, с содроганием вспомнив недавнюю ночь, когда Фелипе решил посетить ее спальню. Усталая и морально и физически, Аманда переоделась в просвечивающую ночную рубашку такого же синего цвета, как ее глаза, и свернулась калачиком на огромной кровати с пологом, занимающей большую часть комнаты, с книгой в руках, но читать так и не смогла.
Услышав легкий стук в дубовую дверь спальни, Аманда подумала, что это горничная, но когда дверь распахнулась и она подняла глаза, на пороге стоял Фелипе. Должно быть, она как-то выдала себя, нервным вздохом или жестом; возможно, она даже уронила книгу, которую держала, — Аманда не могла ясно вспомнить, — но Фелипе мгновенно понял ее опасения.
— Ты так же боялась присутствия моего брата в твоей спальне, моя очаровательная жена? — спросил он и, не дожидаясь ответа, захлопнул дверь и подошел к огромной кровати, накрытой тонкой тканью от насекомых, залетающих вместе с прохладным ветерком в открытые окна. Отбросив мешавшую ему ткань, Фелипе уселся на край кровати, улыбаясь Аманде. — Мне почему-то трудно поверить, что ты могла отказать Рафаэлю; и, уж конечно, ты не откажешь мне, моя дорогая.
— Я не люблю тебя, Фелипе. — Аманда сложила руки, чтобы скрыть их дрожь, и отвернулась, не смея встретиться с этими горящими черными глазами. Боже, что же ей делать? Кто придет ей на помощь, если она закричит? Она за всю свою жизнь не чувствовала себя такой одинокой.
— Любовь? — рассмеялся Фелипе, проводя пальцем линию по ее щеке к губам, не обращая внимания на то, что она невольно содрогнулась от его прикосновения. — Любовь не имеет ничего общего с тем, что я хочу от тебя, Аманда, и никогда не имела. Я тоже не люблю тебя, но это не мешает мне хотеть тебя.
— Не прикасайся ко мне! — Паника заставила Аманду броситься на другую сторону кровати, сжимая в руках одеяло и прикрываясь им как щитом. Она лишь сейчас заметила, что на Фелипе надет только бархатный халат. Атласные лацканы расходились в форме буквы V, открывая обнаженную грудь, и было очевидно, что под халатом ничего нет. Она не выдержит, если он притронется к ней. Почему-то от того, что она знала, чего ожидать, ситуация стала только хуже, чем в их брачную ночь. Позволить ему обнимать ее так, как это делал Рафаэль, целовать и трогать во всех самых интимных местах? Она не может, не может!
Но Фелипе был слишком быстр и слишком силен, он бросился поперек кровати и схватил Аманду за волосы, не давая убежать.
— Что? Ты бежишь от меня, а от своего любовника-бастарда не убегала? — Он тянул ее за волосы так сильно, что ей показалось, будто все ее мускулы на лице растянулись в гротескную гримасу. Она лежала на спине, распростертая на кровати, когда Фелипе резко рванул ночную рубашку, обнажив ее стройные ноги, и Аманду охватило такое глубокое чувство стыда, какого она не испытывала никогда в жизни. Фелипе вовсе не собирался обращаться с ней как с женой — только как с игрушкой, вещью, на которой можно дать выход своей мстительности, и она возненавидела его с пугающей ее саму силой.
Она стала с ним бороться, брыкаться, даже кусаться, пока не осознала, что ему даже нравится ее сопротивление. Чем яростнее она отбивалась, тем больше он желал ее. Полы его халата распахнулись, демонстрируя неопровержимое доказательство его страсти. Фелипе навалился на ее извивающееся тело, раздвигая ей ноги, не обращая внимания на мольбы и угрозы. Всхлипывающая и беспомощная, Аманда колотила судорожно сжатыми кулачками по спине Фелипе, едва ли осознавая, что при этом произносит, пока не услышала, как Фелипе выругался ей в ухо.
— Puta! Сука! — Он отпрянул, сел на пятки и с такой яростью уставился на полуголое тело Аманды, что она попыталась зарыться в пышные подушки и перину. — Ты повторяешь имя моего брата, когда я обнимаю тебя? Ну уж нет, это долго не продлится, моя гордая, упрямая красавица, — произнес он, словно выдавливая слова сквозь стиснутые зубы.
Крик Аманды заглушили губы Фелипе, набросившиеся на ее рот долгим, удушающим поцелуем, от которого она стала давиться, и Аманда поняла, что, должно быть, произнесла вслух имя Рафаэля. Боже, где же он и почему он оставил ее на произвол судьбы?
Слезы медленно заструились по щекам, когда Аманда прекратила всякое сопротивление пылким ласкам Фелипе и лежала, словно тряпичная кукла, в его объятиях. Это было окончательное поражение. Рафаэль бессердечно оставил ее. Неужели его действительно когда-нибудь волновала ее судьба? Нет, не может быть, иначе он не покинул бы ее…
Фелипе грубо встряхнул ее, его голос превратился в хриплый скрежет.
— Проклятие — ты что, лежала как труп, когда мой брат обнимал тебя? А ну обними меня, женщина…
Но Аманда только застонала и крепче зажмурила глаза. В конце концов, осыпая ее испанскими проклятиями, Фелипе откатился в сторону и встал рядом с кроватью. Он смотрел на нее сверху вниз, униженный и разочарованный, ненавидя Аманду и Рафаэля и проклиная их обоих. Только один раз до этого он не смог выполнить мужскую работу, и тогда причиной тоже была Аманда. Фелипе круто развернулся и вышел из спальни, захлопнув за собой дверь.
К ее удивлению и невыразимому облегчению, с той ночи Фелипе больше ни разу не приходил в ее спальню, а она изобретала всевозможные предлоги, чтобы как можно реже попадаться ему на глаза. Так прошло три недели, нет, четыре, с того момента как Рафаэль привез ее в асиенду, и все это время она виделась с Фелипе только за ужином. Теперь он пришел в ее комнаты, чтобы сообщить, что через два дня они едут в Куэрнаваку, и под его бесстрастной маской Аманда почувствовала какое-то странное удовлетворение.
Натянутая улыбка приподнимала уголки его губ, и у Аманды промелькнула мысль, что он похож на голодного кота. Темные глаза Фелипе чуть прищурились, когда она пристально посмотрела на него и повторила свой вопрос.
— Мы едем в Куэрнаваку, потому что там сейчас находится Максимилиан, а у меня есть дело к императору.
— Я буду готова, но все еще не понимаю, почему вы хотите, чтобы я сопровождала вас, — начала Аманда, однако Фелипе резко оборвал ее:
— Ты не должна задавать вопросы. Первый долг жены — безусловное повиновение своему мужу. Не провоцируй меня своими бесконечными вопросами, которые не имеют никакого значения. Я скажу, в чем будут состоять твои обязанности как моей жены, а от тебя требуется в полной мере их выполнять. Человек моего положения в политике не может позволить себе совершать ошибки, особенно когда его жена не мексиканка. К счастью, императора не волнуют такие вещи, так что ты будешь допущена ко двору. Я хочу, чтобы ты сблизилась с Карлотой, ты должна передавать мне все, что там говорится и делается, понятно?
Прикусив язык, Аманда молча кивнула и отвернулась к окну. Она ненавидела его, ненавидела это холодное высокомерие и презрительное поведение, ненавидела то превосходство, с которым он обращался с ней. Голос Фелипе, холодный и бесстрастный, продолжал что-то бубнить за ее спиной, отдавая распоряжения и завуалированные предупреждения насчет ее поведения, пока они будут в Куэрнаваке с императором, и возмущение Аманды кипело внутри ее как вулкан, готовый взорваться. Он был всегда таким спокойным; ничто не могло потревожить его холодную внешность, и она поддалась непреодолимому искушению разрушить это проклятое спокойствие.
— Есть ли вести от вашего брата, Фелипе? — Она повернулась и, посмотрев ему в лицо, с удовольствием увидела почти незаметное напряжение его губ в ответ на ее дерзкий вопрос.
— Почему ты спрашиваешь, Аманда? — Фелипе шагнул ближе, лениво похлопывая по ладони перчаткой для верховой езды; его темные брови удивленно приподнялись, губы растянулись в осторожной улыбке. — Это довольно странный вопрос, учитывая обстоятельства.
— О, вы так думаете? А мне показалось, это довольно естественный вопрос. В конце концов, мы провели вместе достаточно много времени. — Она едва не рассмеялась, увидев выражение лица Фелипе, короткую вспышку ярости, исказившую лицо. Однако Фелипе быстро взял себя в руки.
— Я не имел в виду те особенные обстоятельства, моя дорогая. Мой безрассудный брат — преступник, бандит, который не смеет приближаться к цивилизованному миру и должен прятаться в горах, как загнанное животное. Разумеется, такая жизнь как раз для него.
— Странно; я всегда считала Рафаэля охотником, а не дичью, — ответила Аманда, небрежно пожимая плечами.
— Тогда ты не будешь слишком разочарована, когда его поймают и расстреляют. И уверяю тебя, этим все и кончится. — В голосе мужа была такая убежденность, что Аманда резко вскинула голову, но лицо Фелипе, как обычно, не выражало ничего.
— Что вы хотите этим сказать? Вы же дали слово, — начала она, но ее оборвал короткий ядовитый смешок Фелипе.
— Слово? Конечно, я дал слово, Аманда, но какое это имеет значение, если слово дано такому человеку, как Эль Леон? Ты ведь не ожидала, что я на самом деле отпущу его?
Аманда побледнела; ей показалось, что мир вдруг содрогнулся и замер.
— Он… он схвачен? — Ожидая ответа, она затаила дыхание, надеясь и молясь, что Фелипе скажет «нет», и когда он это сказал, с облегчением закрыла глаза.
— Но скоро будет, — с огромным удовлетворением добавил Фелипе. — Мои люди преследуют его. — Выражение лица мужа напомнило Аманде кота, который только что поймал мышь, и ее сердце ушло в пятки. — Встретимся за ужином, донья Аманда, — проворковал Фелипе, поднося ее руку к губам и прикасаясь поцелуем к ледяной коже. Если даже он и почувствовал ее дрожь, то ничего не сказал.
Когда дверь за ним закрылась, Аманда снова уставилась в окно, обхватив руками локти так сильно, что побелели костяшки пальцев. Почему нет известий от Рафаэля? Может, его схватили? Нет, он слишком умен для этого. Но он обещал как-нибудь прислать ей весточку, дать знать, где находится и что все еще жив, а известий все нет и нет. Пытается ли он подать прошение об аннулировании брака или найти способ забрать ее от Фелипе? Письма Аманды были перехвачены, и как-то за ужином Фелипе холодно проинформировал ее, что впредь вся корреспонденция будет просматриваться.
— Даже если меня не волнуют отбросы со стола моего братца, моя дорогая, я не собираюсь отказываться от моих притязаний на тебя и твое наследство, — спокойно заявил Фелипе.
— Если земля — это все, что вас интересует, тогда забирайте ее, — предложила Аманда, — только отпустите меня!
— Отпустить тебя? Не будь дурочкой. У меня нет ни малейшего желания позволить тебе присоединиться к Рафаэлю в каком-нибудь горном лагере и сообщить знакомым, что моя жена предпочла бандита-хуариста.
Аманда больше не заговаривала об этом, а Фелипе продолжал придумывать для нее все новые ограничения, так что единственным занятием осталось вышивание в ее комнате. Запрещены были даже короткие поездки верхом, и временами Аманде казалось, что она сойдет с ума, сидя взаперти в доме. Теперь предстояла поездка с Фелипе в Куэрнаваку на встречу с Максимилианом, и вопреки обстоятельствам Аманда с нетерпением ждала ее. По крайней мере это лучше, чем сидеть в спальне и выходить только на ужин; возможно, ей удастся узнать что-нибудь о Рафаэле.
Расположенная всего в шестидесяти милях от Мехико, Ла-Борда-Куинтас стала самой любимой резиденцией императора. Куэрнавака была местом, где Эрнандо Кортес когда-то построил свой летний дворец, и заброшенная quinta, или загородная вилла, окруженная прекрасными заросшими садами, перешла во владение Максимилиана. Дом когда-то принадлежал Хосе Ла Борда, которого серебряные копи Такеко сделали одним из самых богатых людей восемнадцатого века, но сады, на которые он, по общему мнению, потратил миллион песо, к моменту, когда их обнаружил Максимилиан, пришли в запустение. Веранды покосились, статуи и фонтаны заросли розами, пруды с лилиями заглушил бурьян, а рощи апельсиновых и манговых деревьев поросли кустарником. В конце концов были из Мехико выписаны садовники и архитекторы, и теперь Куэрнавака сияла былой красотой, которая очаровала Аманду, особенно после утомительной поездки.
Неудобства путешествия в некоторой степени компенсировались приятностью пейзажей почти не населенной сельской местности. Они ехали через манговые и баня новые рощи и заросли гигантских кокосовых пальм; вокруг виднелись огромные розовые и желтые кусты бегоний, орхидеи всех цветов и форм. Тут и там леса взрывались пылающими цветами, а петляющие сквозь мох и папоротник ручьи впадали в покрытые лилиями озера. Иногда они проезжали мимо небольших плетеных бамбуковых хижин, у которых полуголые смуглые дети играли кокосовым орехом вместо мяча. Их карета останавливалась, и Фелипе покупал бананы у одетых в пестрые лохмотья женщин. Аманда заметила, что даже самые бедные хижины окружали яркие цветы; император нашел в своих индейских подданных любовь к цветам, такую же, как у него. Принадлежавшая Максимилиану вилла казалась оазисом красоты всей Мексики.
— Она прекрасна, — прошептала Аманда сопровождавшей ее придворной даме императрицы, идя за ней по просторным аллеям и выложенным узорчатой плиткой террасам. Они только что приехали, и, к счастью, Фелипе сразу же отправился к императору, оставив ее с Франческой Чавес знакомиться с Ла-Бордой.
— Si, она стала гораздо красивее с тех пор, как император заинтересовался ею, — согласилась Франческа, открывая дверь в анфиладу комнат, — но я всегда знала, что однажды она станет такой.
— Вы бывали здесь раньше? — Стоя перед высоким окном, Аманда оторвалась от созерцания сада и обернулась. Ее комната выходила на просторную террасу, одну из многих, и она, поддавшись искушению, вышла осмотреться. Многочисленные павильоны выходили окнами во внутренние дворики и украшенные колоннадами галереи, стены которых были увиты виноградом и орхидеями; большие горшки с цветущими растениями, бассейны, полные декоративных рыб, и клетки с разноцветными птицами наполняли патио и веранды.
— Я живу недалеко отсюда, — объяснила Франческа, разглаживая воображаемые складки на юбке. Она была живой и очаровательной, с яркими карими глазами, сверкающими весельем, блестящие иссиня-черные волосы уложены кольцами на маленькой головке. Пышные юбки из украшенного вышивкой муслина зашуршали, когда она присоединилась к Аманде на выложенной плиткой террасе. — Я часто приезжала сюда верхом, просто чтобы посидеть в тишине и покое и помечтать.
— Я вам завидую, — тихо отозвалась Аманда, улыбаясь в ответ на улыбку Франчески. — Временами покой кажется давно забытой мечтой.
Когда Франческа предположила, что она имеет в виду войну, Аманда не стала ее поправлять. Пусть думает, что именно это она и хотела сказать. Будет лучше, если никто не узнает о внутренней боли и мучениях, постоянно терзавших ее. Путешествие из Сан-Луиса было кошмаром, который она хотела поскорее забыть. Фелипе постоянно изводил Аманду, ядовитые замечания относительно его брата только умножали ее страхи за Рафаэля, и Аманда вздохнула с облегчением, когда они добрались до места.
Аманда подняла руки и, вытащив булавки, удерживающие шляпку, сняла ее. Волосы темным каскадом упали ей на спину. Было приятно избавиться от тугих пучков, и Аманде вдруг мучительно захотелось сорвать с себя тесные одежды и остаться только в рубашке и юбке, как в горах с Рафаэлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39