– Но говорил всерьез.
– Ладно, не волнуйтесь, ничё братцу Дойлу не доспеется. Господи боже мой! – Дик Артемус рассеянно схватил бутылку виски. – Бедная Лиза Джун! Поди, думаете: кой черт я впуталась в это ненормальное дело? Наверное, вам и невдомек, чего тут, к черту, происходит.
– Я знаю, что происходит, – ответила Лиза Джун. – Он показал ваше письмо.
– Какое письмо? – взъярился губернатор, но сник: – Ладно, сдаюсь… Да, написал. Понимаете, иногда… – Дик Артемус тупо уставился в стакан.
– Что – иногда? – напомнила Лиза Джун.
– В этом мире иногда приходится заниматься малоприятными вещами.
– Ради полей для гольфа.
– Не заводите меня, дорогая. Все гораздо сложнее. – Губернатор изобразил отеческую улыбку. – Нужно учитывать естественный порядок. Как делаются определенные вещи. Вам это известно, Лиза Джун. Так было всегда. Нам с вами этого не изменить, и старый безумный отшельник с манией убийства – Сцинк, так, кажется, он себя называет? – тоже ни черта не изменит.
Лиза Джун Питерсон поднялась и разгладила юбку.
– Спасибо за интересную беседу, губернатор.
– Да не дуйтесь вы на меня! Сядьте. Расскажите, как он выглядит, как все было, мне до смерти интересно.
Даже с трезвым Диком Артемусом Лиза Джун ни за что не стала бы делиться тем, что происходило у костра: как экс-губернатор ночь напролет выступал со страстным монологом, как рассказывал истинные истории о древней Флориде, как разглагольствовал, заклинал и орал, обращаясь к звездам и вышагивая взад-вперед, как плакал одним глазом, а другой горел тлеющим угольком, как лисьей кровью рисовал слезинки у себя на лысине, как порвал странный клетчатый килт, карабкаясь на дерево, и она зашпилила его тремя булавками, что нашлись в ее сумке, как он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй.
Лиза Джун не могла заставить себя рассказать, что голый и потный Клинтон Тайри храпел в леске всего в десяти милях от города, а она помчалась домой, чтобы записать все, что он говорил, делал и говорил, будто делал, и сохранить для будущей книги о нем. Но когда она добралась до своей квартиры, приняла душ, приготовила чашку горячего чая и села к столу с пачкой бумаги – не смогла написать ни слова. Ни единого.
– Ничего особенного не было, – сказала Лиза Джун.
Губернатор навалился локтями на стол:
– А как он выглядит? Судя по документам, здоровенный пердило.
– Он крупный, – подтвердила Лиза Джун.
– Выше меня?
– На вид старый…
– Так он и есть старый. Еще что?
– …и грустный.
– Наверняка все такой же сумасброд.
– Мне встречались люди сумасброднее.
– А, вы злитесь на меня. Ну хватит уже! – Дик Артемус умоляюще выставил руки. – Да не собирался я выгонять его брата с маяка. Неужели вы думаете, я способен на такую пакость?
– В письме ясно сказано.
– Полно вам! – Губернатор откинулся на спинку кресла и пристроил стакан с виски на колено. – Я хочу только, чтобы он разыскал сумасшедшего парня с собакой. Только и всего.
– Он найдет, – сказала Лиза Джун. – Вы будете связываться с досточтимым законодателем Васкес-Вашингтоном?
– Эта сволочь Вилли! – хмыкнул Дик Артемус. – Вы знаете, что делать, Лиза Джун. Позвоните Палмеру Стоуту. Пусть все уладит.
– Хорошо, сэр.
– Ой, что это у вас с коленкой? – Губернатор, разглядывая, пригнул голову.
– Пустяковая царапина, – ответила Лиза Джун и подумала: знала же, что надо сегодня прийти в колготках. Дик Артемус был неисправимым созерцателем женских ножек.
– Ай-ай-ай! – сказал он. – Как же это случилось?
– На дерево лазала.
– Я должен услышать эту историю.
– Вовсе нет.
Стрип-клуб назывался «Лобок».
Подмазав вышибалу, Роберт Клэпли с огорчением узнал, что Барби легко победили в любительском конкурсе, хапнули приз в тысячу долларов наличными и отбыли с личностью по имени Авалон Браун, который утверждал, что он независимый кинопродюсер с Ямайки.
– Мне плохо, – поделился Клэпли с Палмером Стоутом.
– Не горюй. Тебе повезло – избавился от потаскух-наркоманок.
– Выбрось из головы, Палмер. Они мне нужны.
– Ага, как геморрой.
Стоут пребывал в отвратительном настроении. Вокруг на столах танцевали голые шалуньи, а он думал о Дези и о «поляроиде».
Но те ночи кончились, как и его супружество.
– Пошли, – сказал Клэпли. – Может, они вернулись домой.
– Погоди, – придержал его Палмер. Ведущий представлял участниц последнего конкурса двойников Памелы Андерсон Ли.
– Ух ты, мать-перемать! – выдохнул Стоут.
– Я скорее глаза себе выколю, чем буду на них смотреть, – сказал Клэпли.
– Боб, ты что! Роскошные телки!
– Посмешище. Дешевка.
– Ну да, если сравнивать с твоими высокопробными двойняшками, принцессой Грейс и принцессой Ди, – насмешливо сказал Стоут, – которые сейчас за целых пол-грамма боливийского кокаина делают двойной минет ямайскому порнографу.
Клэпли схватил Стоута за ворот.
– Палмер, ты сволочная свинья!
– Успокойся, Боб, мы оба свиньи. Остынь. Я достану тебе носорожий порошок, и ты получишь своих драгоценных Барби. – Стоут высвободился из хватки Клэпли. – Хуже, чем было, ты мне уже не сделаешь. Вспомни хотя бы, как мило пошутил мистер Гэш, запихнув мне в рот крысу.
– Потому что ты хотел меня ободрать, – напомнил Клэпли. – Получить вдвое за дело с мостом. Или даже втрое?
– Возможно, я слегка пожадничал. Но все равно…
На сцене тринадцать Памел Андерсон Ли танцевали – точнее, трясли грудями – под музыку из телесериала «Спасатели Малибу».
– Черт, мы живем в невероятное время! – изумленно вздохнул Палмер Стоут. – Ты только посмотри!
– Я сваливаю.
– Давай. Я возьму такси. – Остекленелый взгляд Стоута был прикован к пышногрудому зрелищу на сцене. Именно это нужно, чтобы отвлечься от мыслей о Дези.
– Не звони, пока придурок губернатор не подпишет финансирование моста, а у тебя не будет носорожьего порошка. Я хочу услышать от тебя только эти новости. Понятно?
Стоут согласно буркнул. Потом сказал:
– Боб, пока ты не ушел…
– Что еще?
– Не угостишь еще сигарой?
Клэпли швырнул сигару на стол.
– На, говноед!
– Приятных сновидений, Боб.
21
Прохладной майской ночью на грузовике без названия фирмы в «Пустынную Степь» был доставлен фанерный ящик. Груз прибыл на частный аэродром в Окале, штат Флорида, дабы избежать таможенного контроля и законного интереса природоохранных и других служб.
В «Пустынной Степи» тяжелый ящик погрузили на платформу и перевезли в низкий сарай без окон, известный как «Изолятор № 1». И часа не прошло, как Дургеса вызвали из дома. Перед сараем его встретил некто Аса Ландо, чья должность в охотничьих угодьях именовалась «смотритель зверей».
– Что, плохо? – спросил Дургес.
Аса Ландо сплюнул на землю. Дургес нахмурился.
– Ладно, дай-ка сам взгляну.
Сарай был разделен на восемь стойл с воротцами; стенки из прочной сетки тянулись от земли до потолочных балок. В каждом стойле имелись вентилятор, обогреватель и оцинкованная лохань для корма и воды. Посылка из Гамбурга обреталась в стойле номер три.
– Ты че, шутки шутишь? – спросил Дургес.
– Если бы. – Аса Ландо понимал, что влип. В его обязанности входило обеспечивать охоту животными.
– Во-первых, – начал Дургес, – это никакой не гепард.
– Знаю…
– Это или оцелот, или дикая кошка. Черт, в нем же весу фунтов тридцать пять, не больше.
– Кончай, Дург, у меня свои глаза есть. Вижу, что не гепард. Потому и выдернул тебя из постели.
– Во-вторых, – не угомонился Дургес, – у этой скотины всего две ноги.
– Считать я тоже умею. – Аса мрачно ковырял опилки носком ботинка. – Могло быть и хуже.
– Куда уж хуже? – ожег взглядом Дургес. – Если б в банке доставили?
– Послушай, мы уже не первый раз вляпываемся. У нас полно клиентов, которые с радостью подстрелят калеку.
– Но не этот клиент, – возразил Дургес.
Однажды они выкрутились с трехногой антилопой, но две ноги – это уже перебор, особенно когда заказана крупная кошка.
Оба угрюмо смотрели сквозь сетку. Оцелот резво подскочил и принялся тереться об нее задницей.
– Что же с ним приключилось? – спросил Дургес.
– Доктор Террел говорит, скорее всего, таким родился – одна передняя нога и одна задняя. Можно сказать, повезло, что еще так.
Дургес уныло согласился.
– Где ты его достал-то?
– В «Зверинце дядюшки Вильгельма». От него избавились, потому что он сожрал у них всех попугаев. Не знаю, как он их ловил, – видно, офигенно научился подпрыгивать.
– Сколько мы за него выложили? – Дургес зябко поежился.
– Пять штук, без доставки.
– Мать честная!
– Наложенным платежом.
– Старина, у нас серьезная проблема. – Дургес объяснил, что один из лучших клиентов, Палмер Стоут, собрался привести в «Пустынную Степь» важного делового компаньона для охоты на гепарда, настоящего африканского гепарда.
– Большая охота, – мрачно сказал Дургес. – И большие деньги.
– Может, пока успеем его подкормить? – Аса рассматривал оцелота.
– Ага, и приделаем пару протезов. Иногда ты меня сильно удивляешь, Аса.
Но смотритель зверей не желал примириться с неудачей.
– Дург, с трехсот ярдов эти козлы не отличат одну кошку от другой. Помнишь льва Шамку?
Дургес отмахнулся. Лев Шамка, официально именовавшийся Максимилиан III, был звездой представления с дрессированными животными в придорожном игорном доме на окраине Рено, штат Невада. Возраст и многолетнее пристрастие к шоколадному мороженому лишили большую кошку сначала клыков, а потом вообще всех зубов, и Макса, оправив в отставку, продали торговцу дикими животными, который, в свою очередь, сбагрил его в «Пустынную Степь». Даже Аса ошалел, когда распаковали ящик. Дургес рассчитывал получить молодого зверя, но кто станет платить деньги, чтобы пристрелить дряхлого, беззубого льва?
Однако один идиот нашелся – Ник Тибл. Выложил восемнадцать тысяч долларов. Вот до чего отставной администратор табачной фирмы желал иметь львиную шкуру перед камином в летнем домике в Коста-Рике. Аса в момент просек, что Ник Тибл никакой не охотник, и уговорил Дургеса использовать немощного Шамку в липовой охоте. Аса оказался прав: Ник Тибл был рассеянным дилетантом – идеальное сочетание для «Пустынной Степи». Он выпустил семь пуль в старого льва, чье нежелание не только убежать, но даже очнуться от дремы объяснялось полной необратимой глухотой, приобретенной за двадцать один год выступлений в казино в сопровождении духового оркестра, игравшего столь же громко, сколь и плохо.
– То другое дело, – возразил Дургес. – Тибл – чурбан.
– Все наши клиенты чурбаны, – заявил Аса. – Ни черта не смыслят в охоте. Им просто нужно что-то большое и мертвое, чтоб висело на стене. А первый из болванов – твой мистер Стоут.
– Мужик, которого он привезет, по-настоящему охотился на крупного зверя. С ним такой номер не пройдет, – возразил Дургес. – Он не купится, скажи мы ему, что это он отстрелил кошке две ноги.
– А вдруг! – не сдавался Аса.
– Слушай, мужику нужен гепард, самый быстрый зверь на свете. А эта несчастная тварь, – Дургес кивнул на кривобокого оцелота, – не обгонит даже инвалидную коляску моей бабки.
Будто услышав это, оцелот крутанулся вокруг себя, задрал хвост и пустил сквозь сетку струю, окатив мужчинам штаны.
– Черт! – заорал Аса, отскакивая от стойла.
Дургес молча вышел из сарая.
В дороге Твилли и Дези не разговаривали и пересекли старый мост уже ближе к вечеру. Они проголодались, но Твилли свернул не к пансиону, а к пляжу, надеясь, что закат поднимет Дези настроение.
Однако небо затянули тучи, и горизонт скрылся за клубящимися багровыми облаками. Внезапно все вокруг посерело, с Залива подул прохладный влажный ветер. Твилли и Дези вяло держались за руки, а Макгуин скакал впереди, распугивая чаек и крачек.
– Дождь собирается, – сказал Твилли.
– Как здесь хорошо, – глубоко вздохнула Дези.
– Они собираются поставить по краям пляжа по шестнадцатиэтажному дому. «Роскошное жилье по низким ценам!» – Так гласил рекламный щит, который Клэпли установил на шоссе. Твилли обратил на него внимание, когда они возвращались на остров.
– У меня к тебе вопрос, – сказала Дези. – Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Ладно.
– Даже два вопроса. Ты убивал людей?
Твилли вспомнил, как дом нерасторопного мусорщика Векера Дарби взорвался химическим облаком вместе с хозяином.
– Не впрямую.
– Что это значит?
– Уклончивый ответ.
– И ты готов снова на это пойти? Из-за жаб? Дорогой, за раздавленных жаб можно арестовать человека, но не убивать.
Твилли выпустил ее руку.
– Дези, дело не только в жабах, и ты это знаешь.
– Тогда в чем – в домах? В двух паршивых многоэтажках? Ты ведешь себя так, будто они собираются замостить все побережье.
– А ты заговорила, как твой муж.
Дези остановилась; волны, умирая, набегали ей на ноги. Порыв ветра взметнул ей волосы, и Твилли поборол в себе желание поцеловать ее поразительно нежную шею.
– Это я во всем виновата, – сказала Дези.
– В чем?
– Не надо было рассказывать тебе про остров и что с ним собираются сделать.
– Почему? Ведь это ужасно, что они задумали.
– Да, но теперь ты готов убивать людей, а это неправильно. Не говоря о том, что это преступление, мне совсем не хочется, чтобы тебя посадили. Тюрьма не улучшает отношений, Твилли.
– Не «Буревестник», так что-нибудь еще. Не этот остров, так другой. Пойми же.
– Не я, так кто-нибудь другой стоял бы с тобой на этом пляже. Так?
– Пожалуйста, перестань. – Твилли хотел взять Дези за талию, но она отстранилась и пошла назад. К машине, решил Твилли. – Дези!
– Потом, – бросила она через плечо.
Вдалеке послышался яростный лай. Сначала Твилли подумал, что это какая-то другая собака, – он никогда не слышал, чтобы Макгуин лаял так злобно.
Но это был он. Вдали Твилли разглядел знакомый черный силуэт – пес попеременно припадал к песку и кругами метался около кого-то. Макгуин явно не играл.
Твилли рванул к нему. Еще тяпнет, а это сейчас совершенно ни к чему: «скорая помощь», полицейские, вопли жертвы. Вот же невезуха, мрачно думал Твилли. Это что ж надо сделать, чтобы разозлить лабрадора-ретривера? Разве что садануть бейсбольной битой, с остальным он примирится. И все же кто-то вывел из себя невероятно спокойного Макгуина. Какой-нибудь идиот-турист, кипятился Твилли, либо его идиотские детки.
Он прибавил ходу, взбивая накатывающие волны. Вспомнились сны, только не было мертвых птиц и страха. А Макгуин все бесновался. Теперь Твилли увидел, что так расстроило собаку – приземистый, кряжистый человек в костюме. Он пытался схватить Лабрадора, но тот держался на расстоянии.
И что теперь, интересно, делать?
Твилли окликнул пса, но Макгуин так осатанел, что даже не обернулся на голос. А вот незнакомец откликнулся – перестал ловить собаку и спокойно, выжидательно воззрился на Твилли.
Тот приготовился к неприятностям. Он притормозил и последние двадцать ярдов прошел шагом, стараясь отдышаться и продумать, как себя вести. Макгуин тотчас встал между Твилли и незнакомцем – явно не туристом. Мятый костюм, высокие ботинки на «молниях». Крашеные белесые волосы торчком – стрижка скорее подошла бы прыщавому сопливому юнцу.
– Лежать! – приказал Твилли Макгуину.
Но пес продолжал рычать и щелкать зубами; густая шерсть на загривке стояла дыбом, точно у кабана. Твилли поразился. Как и Дези, он верил, что животные чуют опасность, и доверял интуиции Макгуина – незнакомец выглядел тут совсем не к месту.
– Ему нужен дрессировщик, – сказал человек. – Или попробуйте электроошейник. Творит чудеса.
– Он вас укусил? – Тон Твилли не выражал особой заботы о здоровье незнакомца.
– Нет. Мы просто играли. Как его зовут?
– Вы-то, может, играли, а он – нет.
Макгуин, утробно рыкнув, лег. Он часто дышал, не сводя с чужака немигающего взгляда; лапы напружинились, будто он в любой момент готов броситься на незнакомца.
– Как зовут-то? – повторил человек. Твилли ответил. – Что-то ирландское. – Глаза человека перебегали с Твилли на собаку. – Вы ирландец?
– Вам больше заняться нечем?
– Зачем вы так? – Незнакомец изобразил удивление. – Я лишь стараюсь быть вежливым.
– Будет врать-то, – сказал Твилли.
Погода быстро портилась. Холодная дождевая капля упала Твилли на шею, еще одна, крупная, шлепнулась на нос человеку с торчащими волосами. Он вытер ее рукавом пиджака.
– Дождь за пару минут испортит ваши башмачки, – посочувствовал Твилли.
– Позвольте мне самому беспокоиться о своей обуви, – ответил незнакомец, но на ботинки, однако, взглянул.
Твилли понял – думает, сколько за них выложил.
– Макгуин! Пошли! – Твилли громко хлопнул в ладоши.
Пес не шелохнулся и не отвел взгляда от человека в несвеже пахнущем костюме. Лабрадор немногое вынес из короткого обучения на охотничью собаку, но одно с ним осталось – внимание к оружию. Человек с оружием ведет себя совсем иначе. Палмер Стоут, хлюпавший по болоту с переброшенным через плечо ружьем двадцатого калибра, был совершенно другим человеком, нежели тот, что каждый вечер пристегивал Макгуина на поводок и тайком вел гадить в сад к соседям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39