Подумай, это мне!Ялмар. Дай взглянуть.Хедвиг ( протягивает ему письмо ). Вот погляди.Ялмар. Почерк коммерсанта Верле.Гина. Верно ли, Экдал?Ялмар. Сама взгляни.Гина. Ну да, много я смыслю!Ялмар. Хедвиг, можно мне вскрыть… и прочесть?Хедвиг. Пожалуйста, если хочешь.Гина. Нет, не сегодня, Ялмар. Ведь это на завтра.Хедвиг ( тихо матери ). Ну дай же ему прочесть! Наверно, там что-нибудь хорошее, папа обрадуется, и опять у нас будет весело.Ялмар. Значит, можно вскрыть?Хедвиг. Пожалуйста, папа. Интересно, что там такое!Ялмар. Хорошо. ( Вскрывает конверт, вынимает письмо, читает и, видимо, приходит в смущение .) Да что же это такое?…Гина. Что там написано?Хедвиг. Да, папа, скажи скорее!Ялмар. Погодите! ( Перечитывает письмо, бледнеет, но, сделав над собою усилие, говорит сравнительно спокойно .) Это дарственная запись, Хедвиг.Хедвиг. Подумай! Что же мне дарят?Ялмар. Прочти сама.Хедвиг идет к столу и читает возле лампы. ( Вполголоса, сжимая кулаки .) Глаза! Глаза! И это письмо!Хедвиг ( прерывая чтение ). Но, мне кажется, это дедушке?..Ялмар ( берет у нее письмо ). Гина… тебе это понятно?Гина. Да я же ничего не знаю. Скажи, в чем дело?Ялмар. Коммерсант Верле пишет Хедвиг, что ее старому дедушке больше не нужно утруждать себя перепиской бумаг, он будет с этих пор получать из конторы по сто крон в месяц…Грегерс. Ага!..Хедвиг. Сто крон, мама! Это и я прочла.Гина. Что же, отлично для старика.Ялмар. Сто крон, пока он будет в этом нуждаться, то есть пожизненно.Гина. Ну, так теперь он обеспечен, бедняга.Ялмар. А затем – самое главное. Ты, видно, не дочитала, Хедвиг. После смерти старика дар этот переходит к тебе.Хедвиг. Ко мне? Все?Ялмар. Он пишет, что тебе обеспечена та же самая пенсия на всю твою жизнь. Слышишь, Гина?Гина. Слышу, слышу.Хедвиг. Представь, я получу столько денег? ( Тормошит его .) Папа, папа, да разве ты не рад?..Ялмар ( уклоняясь от ее ласк ). Рад! ( Ходит по комнате .) О, какие горизонты, какие перспективы открываются мне! Хедвиг!.. Это Хедвиг он так щедро обеспечивает!Гина. Да ведь это ее рождение…Хедвиг. Все равно, тебе же все достанется, папа. Ведь я же все буду отдавать тебе и маме.Ялмар. Маме, да! Вот оно!Грегерс. Ялмар, тебе расставляются сети.Ялмар. Ты думаешь? Опять сети?Грегерс. Вот что он сказал мне, когда был здесь сегодня утром: Ялмар Экдал не тот человек, за какого ты его принимаешь.Ялмар. Не тот человек!..Грегерс. И ты это увидишь, сказал он.Ялмар. Да, увидишь, дам ли я зажать себе рот деньгами!Хедвиг. Мама, что же это все значит?Гина. Поди к себе и разденься.
Хедвиг, готовая заплакать, уходит в кухню.
Грегерс. Да, Ялмар, теперь-то и выяснится, кто из нас прав, он или я.Ялмар ( медленно разрывает бумагу пополам, кладет обе половинки на стол и говорит ). Вот мой ответ.Грегерс. Я этого ожидал.Ялмар ( подходит к Гине, которая стоит у печки, и говорит глухим голосом ). А теперь никаких утаек больше. Если ты совершенно порвала с ним, когда… полюбила меня, как говоришь, то почему же он помог нам жениться?Гина. Он, видимо, думал, что проторит дорожку и сюда в дом.Ялмар. Только потому? Он не опасался известных последствий?Гина. Я не понимаю, что ты говоришь.Ялмар. Я хочу знать, имеет ли твой ребенок право жить под моей кровлей.Гина ( вся выпрямляясь, со сверкающим взором ). И ты об этом спрашиваешь!Ялмар. Ответь мне одно: моя ли дочь Хедвиг… или… Ну?Гина ( смотрит на него с холодным упорством ). Не знаю.Ялмар ( слегка дрожащим голосом ). Ты не знаешь?Гина. Как я могу знать? Такая, как я…Ялмар ( тихо, отвернувшись от нее ). Так мне больше нечего делать здесь в доме.Грегерс. Подумай хорошенько, Ялмар!Ялмар ( берет свое пальто ). Тут нечего больше думать такому человеку, как я.Грегерс. Есть, много есть, о чем подумать. Вам надо тесно сплотиться всем троим, если ты хочешь подняться до высоты самоотвержения и всепрощения.Ялмар. И подниматься не хочу! Никогда! Никогда! Где моя шляпа? ( Берет шляпу .) Мой семейный очаг рухнул! ( Разражаясь слезами .) Грегерс! У меня больше нет дочери!Хедвиг ( открывает дверь из кухни ). Что ты говоришь? ( Бросаясь к нему .) Папа! Папа!Гина. Ну вот!Ялмар. Не подходи ко мне, Хедвиг! Уйди! Я не могу глядеть на тебя! О, эти глаза!.. Прощай! ( Бежит к двери .)Хедвиг ( цепляясь за него с криком ). Нет! Нет! Не бросай меня!Гина ( кричит ). Взгляни на девочку, Экдал! Взгляни на девочку!Ялмар. Не хочу! Не могу! Пустите меня… прочь отсюда! ( Вырывается из рук Хедвиг и быстро уходит .)Хедвиг ( с блуждающим взглядом ). Он бросает нас, мама! Бросает нас. Он никогда не вернется к нам больше!Гина. Только не плачь, Хедвиг! Папа вернется!Хедвиг ( с рыданиями бросается на диван ). Нет, нет, он больше никогда не вернется к нам.Грегерс. Верите ли вы, что я хотел устроить все к лучшему, фру Экдал?..Гина. Может статься… Бог с вами!Хедвиг ( лежа на диване ). О, мне кажется, я умру! Не вынесу этого! Что же я ему сделала? Мама, верни его, верни!Гина. Да, да, да. Только успокойся, я пойду и поищу его. ( Надевает накидку .) Может быть, он у Реллинга. Но ты не будешь валяться тут и реветь? Обещаешь?Хедвиг ( судорожно рыдая ). Не буду, только бы он вернулся.Грегерс ( Гине, которая собирается уйти ). Не лучше ли дать ему сначала перестрадать все, вынести до конца эту тяжелую борьбу?Гина. Успеет потом. Прежде всего надо успокоить девочку. ( Уходит .)Хедвиг ( садится и отирает глаза ). Теперь скажите мне, что случилось. Почему папа знать меня больше не хочет?Грегерс. Вам пока не надо спрашивать об этом, пока не станете большой и взрослой.Хедвиг ( всхлипывая ). Не могу же я так ужасно мучиться, пока не вырасту!.. Да я уж поняла, в чем дело… Может быть, я ненастоящая папина дочь.Грегерс ( тревожно ). Как же это может быть?Хедвиг. Может быть, мама нашла меня. И вот теперь, верно, папа узнал об этом. Я читала одну такую историю.Грегерс. Ну, если бы и так…Хедвиг. Так, по-моему, это не должно бы мешать папе любить меня по-прежнему. Пожалуй, даже больше. Дикую утку нам тоже прислали в подарок, а я все-таки ужасно люблю ее.Грегерс ( стараясь отвлечь ее ). Да, дикая утка! Это правда! Потолкуем немножко насчет дикой утки, Хедвиг.Хедвиг. Бедная дикая утка! Он и ее больше знать не хочет. Подумайте, он хотел свернуть ей шею!Грегерс. Ну, этого он, наверное, не сделает.Хедвиг. Да, но он так сказал. И это так нехорошо было с его стороны! Я каждый вечер молюсь за нее, чтобы она была жива и здорова.Грегерс ( глядит на нее ). Вы молитесь по вечерам?Хедвиг. Да-а.Грегерс. Кто же вас приучил?Хедвиг. Я сама. Один раз папа был очень болен, и ему поставили пиявки на шею. И он сказал, что сидит со смертью за плечами.Грегерс. Ну?Хедвиг. Я и стала молиться за него, ложась спать. С тех пор так и осталось.Грегерс. А теперь молитесь и за дикую утку?Хедвиг. Да, мне казалось, что лучше уж прихватить и ее. Она все хирела сначала.Грегерс. Вы и по утрам молитесь?Хедвиг. Нет, по утрам не молюсь.Грегерс. Почему же?Хедвиг. Утром ведь светло, ну, как-то и не страшно.Грегерс. Так ваш отец хотел свернуть шею дикой утке, которую вы так любите?Хедвиг. Нет, он сказал, что это было бы самое лучшее, но что он пощадит ее ради меня. И это было так мило с его стороны.Грегерс ( подвигаясь к ней ). Ну, а если бы вы добровольно пожертвовали ею ради него?Хедвиг ( приподнимаясь ). Дикой уткой!Грегерс. Если бы вы ради него пожертвовали добровольно лучшим своим сокровищем?Хедвиг. Вы думаете, это помогло бы?Грегерс. Попробуйте, Хедвиг.Хедвиг ( тихо, с сияющими глазами ). Да, я попробую.Грегерс. А вы думаете, у вас хватит духу?Хедвиг. Я попрошу дедушку застрелить ее.Грегерс. Ну, сделайте так. Но ни слова вашей матери!Хедвиг. Почему?Грегерс. Она не поймет вас.Хедвиг. Дикая утка?.. Завтра же утром попробую.
Гина возвращается. Хедвиг бросается к ней.
Ты застала его, мама?Гина. Нет. Но мне сказали, что он заходил к Реллингу и утащил его с собой.Грегерс. Наверное?Гина. Привратница сказала. И Молвик с ними отправился.Грегерс. И это теперь, когда ему нужно было полное уединение для жестокой душевной борьбы!..Гина ( снимая накидку ). Да, мужчины – мужчины и есть. Бог знает, куда затащит его Реллинг! Я забегала к мадам Эриксен, там их нет.Хедвиг ( глотая слезы ). А если он не вернется больше?Грегерс. Вернется. Я сообщу ему завтра одну весточку, и тогда вы увидите, как он к вам вернется. Спите спокойно, Хедвиг. Доброй ночи! (Уходит.) Хедвиг ( рыдая, бросается матери на шею ). Мама, мама!Гина ( гладя ее по спине и вздыхая ). Ох, ох! Правду сказал Реллинг. Вот что выходит, когда всякие сумасброды суются тут со своими интриганными требованиями. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ Павильон Ялмара Экдала. Серое, холодное утро. Оконные стекла занесены мокрым снегом.
Гина, в переднике, выходит из кухни с метелкой и тряпкой и направляется в гостиную. В то же время из входной двери быстро входит Хедвиг.Гина ( останавливаясь ). Ну?Хедвиг. Знаешь, мама, он, кажется, у Реллинга.Гина. Вот видишь!Хедвиг. Привратница говорит, она слышала, что Реллинг ночью двоих притащил с собой.Гина. Я так и думала.Хедвиг. Но что толку из этого, если он не хочет вернуться к нам?Гина. Ну, я хоть пойду поговорю с ним.Старик Экдал, в халате и туфлях, с раскуренной трубкой выходит из дверей своей комнаты.Экдал. Слушай, Ялмар… Ялмара нету дома?Гина. Нет, кажется, ушел.Экдал. В такую рань? И еще в такую метель? Ну что же, сделайте одолжение, я могу совершить утренний обход и один. ( Отодвигает с помощью Хедвиг одну половинку дверей на чердак и входит туда .)Хедвиг задвигает за ним дверь.Хедвиг ( вполголоса ). Подумай, мама, что будет, когда бедный дедушка узнает, что папа собирается уехать от нас!Гина. Полно вздор болтать. Дедушке и знать ничего не надо. Прямо счастье, что его вчера не было дома, когда поднялась тут эта кутерьма.Хедвиг. Да, но…
Входит Грегерс.
Грегерс. Ну? Разыскали его?Гина. Говорят, внизу у Реллинга.Грегерс. У Реллинга! Так он правду ушел вчера с этими господами?Гина. Должно быть, так.Грегерс. Но ему, наоборот, нужно было уединение, чтобы серьезно собраться с мыслями!.. Гина. Вам хорошо разговаривать.Входит Реллинг.Хедвиг ( бросаясь навстречу ему ). Папа у вас?Гина ( одновременно ). У вас он?Реллинг. Ну, конечно.Хедвиг. И вы не дали нам знать!Реллинг. Да; я – ска-атина. Но, во-первых, мне пришлось возиться с другой ска-атиной – с демонической натурой, разумеется; а во-вторых, я сам заспался.Гина. Что Экдал говорит сегодня?Реллинг. Да ничего не говорит.Хедвиг. Совсем не разговаривает?Реллинг. Ни гу-гу.Грегерс. Да, да. Я это вполне понимаю.Гина. Да что же он делает-то?Реллинг. Лежит на диване и храпит.Гина. Вот? Да, Экдал ужасти как храпит всегда.Хедвиг. Он спит? Он может спать?Реллинг. Ну да. И еще как, черт возьми!Грегерс. Понятно, после такой душевной борьбы, которая измотала его.Гина. Да, с непривычки шляться по ночам.Хедвиг. Пожалуй, это хорошо, что он выспится, мама.Гина. И я то же думаю. Но тогда не следует тормошить его спозаранку.Спасибо вам, Реллинг. Теперь я сначала приберу все, а там… Поди-ка пособи мне, Хедвиг.
Гина и Хедвиг уходят в гостиную.
Грегерс ( оборачиваясь к Реллингу ). Можете вы объяснить мне, что происходит теперь в душе Ялмара Экдала?Реллинг. Ей-богу, я не заметил, чтобы там что-нибудь происходило.Грегерс. Как? При подобном переломе в его жизни, когда все существование его получает новые устои?.. Как вы можете допустить, чтобы такая личность, как Ялмар…Реллинг. Личность?.. Он?.. Если в нем когда-то и были задатки для такой аномалии, как стать «личностью», по вашему выражению, то все эти корни и ростки давным-давно были задушены в нем полностью еще в детстве. В этом могу вас уверить.Грегерс. Это было бы странно. Его воспитывали с такой любовью.Реллинг. Это две-то взвинченные, истерические старые девы тетушки?Грегерс. Я должен вам сказать, что это были женщины, которые никогда не забывали об идеальных требованиях. Ну да вы теперь, пожалуй, опять начнете зубоскалить.Реллинг. Нет, я совсем не в таком настроении. Впрочем, я хорошо осведомлен насчет этого. Он таки немало извергал всякой риторики об этих своих «двух духовных матерях». Но я не думаю, чтобы ему было за что особенно благодарить их. Несчастье Экдала в том, что он всегда играл роль светила в своем кружке…Грегерс. А он разве не таков? В смысле душевной глубины, хочу я сказать.Реллинг. Что-то не замечал за ним ничего такого. И пусть бы еще отец считал его таким, куда бы ни шло: старый лейтенант всю жизнь прожил дурак-дураком.Грегерс. Он всю жизнь прожил с детски-наивной душой. Да где вам понять это!Реллинг. Ну и ладно! Но когда потом милейший душка Ялмар стал некоторым образом студентом, то он сразу прослыл в кругу товарищей будущим светилом. Что ж, он был красив, привлекателен – белый, румяный, кровь с молоком, такой, каких любят барышни-подростки. Затем эта легкая воспламеняемость его натуры, задушевные нотки в голосе и уменье красиво декламировать чужие стихи и чужие мысли…Грегерс ( возмущенно ). И вы это об Ялмаре Экдале! Реллинг. Да, с вашего позволения, таков внутренний облик того кумира, перед которым вы лежите на брюхе.Грегерс. Не думаю, чтобы я мог быть настолько уж слеп.Реллинг. О да, есть такой грех. Вы ведь тоже человек ненормальный, больной.Грегерс. Относительно этого вы правы.Реллинг. Конечно. И болезнь у вас сложная. Bo-первых, у вас тяжелая форма горячки честности и затем, что еще хуже, вы одержимы манией преклонения. Вам все нужно кем-нибудь восхищаться, с чем-нибудь носиться, кроме ваших собственных дел.Грегерс. Ну разумеется, достойный поклонения предмет мне приходится искать где-то вовне.Реллинг. Но вы жестоко ошибаетесь в этих чудо-мухах, которые вам везде мерещатся. Вы опять забрались с вашими идеальными требованиями в дом простых смертных; тут живут люди несостоятельные.Грегерс. Если вы столь невысокого мнения о Ялмаре Экдале, то как же вам доставляет удовольствие постоянно бывать в его обществе?Реллинг. Господи боже мой! Я все-таки какой ни на есть доктор, и надо же мне позаботиться о бедных больных, с которыми я живу по одной лестнице.Грегерс. Вот как! И Ялмар Экдал больной?Реллинг. Здоровых людей почти не бывает, к сожалению.Грегерс. И какое же лечение вы применяете к Ялмару?Реллинг. Мое обычное. Я стараюсь поддержать в нем житейскую ложь.Грегерс. Житейскую ложь? Я не ослышался?Реллинг. Нет. Я сказал: «Житейскую ложь». Потому что, видите ли, это – стимулирующий принцип.Грегерс. Можно спросить, что же это за житейская ложь, которой заражен Ялмар?Реллинг. Нет, извините. Я не выдаю таких тайн знахарям. Вы способны еще пуще искалечить его; мой же метод лечения радикален. Я применяю его и к Молвику. Его я сделал «демонической натурой». Это фонтанель, которую я открыл ему на шее.Грегерс. Так он не в самом деле демоническая натура?Реллинг. Да что такое, черт возьми, значит «демоническая натура»? Ведь это одна ерунда, моя же выдумка, чтобы ему жилось полегче. Без того эта жалкая, вполне приличная свинья давным-давно погибла бы под бременем отчаяния и презрения к себе самому. А старый лейтенант? Но этот, впрочем, сам напал на верное лечение…Грегерс. Лейтенант Экдал? У него что?Реллинг. Да что вы скажете: он – старый охотник, медвежатник бродит теперь по чердаку и стреляет кроликов! И на свете нет охотника счастливее его, когда он возится там со всей этой дрянью. Пять-шесть сухих елок, которые он припрятал с рождества, заменяют ему лесной простор. Петух и куры – для него глухари, гнездящиеся на верхушках сосен, а ковыляющие по полу чердака кролики – медведи, с которыми воюет этот старец, привыкший к вольным просторам.Грегерс. Бедный старый лейтенант! Да, ему таки пришлось посбавить цену со своих старых юношеских идеалов!Реллинг. Пока не забыл, господин Верле младший: не прибегайте вы к иностранному слову – идеалы. У нас есть хорошее родное слово: ложь.Грегерс. По-вашему, эти два понятия однородны?Реллинг. Да, почти – как тиф и гнилая горячка.Грегерс. Доктор Реллинг, я не сдамся, пока не вырву Ялмара из ваших когтей!Реллинг. Тем хуже будет для него. Отнимите у среднего человека житейскую ложь, вы отнимете у него и счастье. ( К Хедвиг, которая выходит из гостиной .) Ну, маленькая утиная мамаша, теперь я спущусь вниз поглядеть, все ли еще папаша изволит возлежать и ломать себе голову над замечательным изобретением. ( Уходит .)Грегерс ( подходит к Хедвиг ). Я вижу по вашему лицу, что дело еще не сделано.Хедвиг. Какое? Ах, насчет дикой утки? Нет.Грегерс. Видно, духа не хватило, когда дошло до дела.Хедвиг. Нет, вовсе не то. Когда я проснулась сегодня утром и вспомнила, о чем мы говорили вчера, мне показалось это так странно.Грегерс. Странно?Хедвиг. Да… я сама не знаю. Вчера вечером мне казалось, что это будет так чудесно. А сегодня, когда я проснулась и вспомнила, мне показалось, что в этом нет ничего такого.Грегерс. Ну еще бы! Недаром вы выросли в такой обстановке. И в вас уже многое заглохло.Хедвиг. Ну, это мне все равно. Только бы папа вернулся…Грегерс. Ах, если бы у вас открылись глаза на то, что придает истинную цену жизни! Если бы в вас был настоящий, здоровый и мужественный, готовый на жертвы дух, вы бы увидали, каким он вернулся бы к вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Хедвиг, готовая заплакать, уходит в кухню.
Грегерс. Да, Ялмар, теперь-то и выяснится, кто из нас прав, он или я.Ялмар ( медленно разрывает бумагу пополам, кладет обе половинки на стол и говорит ). Вот мой ответ.Грегерс. Я этого ожидал.Ялмар ( подходит к Гине, которая стоит у печки, и говорит глухим голосом ). А теперь никаких утаек больше. Если ты совершенно порвала с ним, когда… полюбила меня, как говоришь, то почему же он помог нам жениться?Гина. Он, видимо, думал, что проторит дорожку и сюда в дом.Ялмар. Только потому? Он не опасался известных последствий?Гина. Я не понимаю, что ты говоришь.Ялмар. Я хочу знать, имеет ли твой ребенок право жить под моей кровлей.Гина ( вся выпрямляясь, со сверкающим взором ). И ты об этом спрашиваешь!Ялмар. Ответь мне одно: моя ли дочь Хедвиг… или… Ну?Гина ( смотрит на него с холодным упорством ). Не знаю.Ялмар ( слегка дрожащим голосом ). Ты не знаешь?Гина. Как я могу знать? Такая, как я…Ялмар ( тихо, отвернувшись от нее ). Так мне больше нечего делать здесь в доме.Грегерс. Подумай хорошенько, Ялмар!Ялмар ( берет свое пальто ). Тут нечего больше думать такому человеку, как я.Грегерс. Есть, много есть, о чем подумать. Вам надо тесно сплотиться всем троим, если ты хочешь подняться до высоты самоотвержения и всепрощения.Ялмар. И подниматься не хочу! Никогда! Никогда! Где моя шляпа? ( Берет шляпу .) Мой семейный очаг рухнул! ( Разражаясь слезами .) Грегерс! У меня больше нет дочери!Хедвиг ( открывает дверь из кухни ). Что ты говоришь? ( Бросаясь к нему .) Папа! Папа!Гина. Ну вот!Ялмар. Не подходи ко мне, Хедвиг! Уйди! Я не могу глядеть на тебя! О, эти глаза!.. Прощай! ( Бежит к двери .)Хедвиг ( цепляясь за него с криком ). Нет! Нет! Не бросай меня!Гина ( кричит ). Взгляни на девочку, Экдал! Взгляни на девочку!Ялмар. Не хочу! Не могу! Пустите меня… прочь отсюда! ( Вырывается из рук Хедвиг и быстро уходит .)Хедвиг ( с блуждающим взглядом ). Он бросает нас, мама! Бросает нас. Он никогда не вернется к нам больше!Гина. Только не плачь, Хедвиг! Папа вернется!Хедвиг ( с рыданиями бросается на диван ). Нет, нет, он больше никогда не вернется к нам.Грегерс. Верите ли вы, что я хотел устроить все к лучшему, фру Экдал?..Гина. Может статься… Бог с вами!Хедвиг ( лежа на диване ). О, мне кажется, я умру! Не вынесу этого! Что же я ему сделала? Мама, верни его, верни!Гина. Да, да, да. Только успокойся, я пойду и поищу его. ( Надевает накидку .) Может быть, он у Реллинга. Но ты не будешь валяться тут и реветь? Обещаешь?Хедвиг ( судорожно рыдая ). Не буду, только бы он вернулся.Грегерс ( Гине, которая собирается уйти ). Не лучше ли дать ему сначала перестрадать все, вынести до конца эту тяжелую борьбу?Гина. Успеет потом. Прежде всего надо успокоить девочку. ( Уходит .)Хедвиг ( садится и отирает глаза ). Теперь скажите мне, что случилось. Почему папа знать меня больше не хочет?Грегерс. Вам пока не надо спрашивать об этом, пока не станете большой и взрослой.Хедвиг ( всхлипывая ). Не могу же я так ужасно мучиться, пока не вырасту!.. Да я уж поняла, в чем дело… Может быть, я ненастоящая папина дочь.Грегерс ( тревожно ). Как же это может быть?Хедвиг. Может быть, мама нашла меня. И вот теперь, верно, папа узнал об этом. Я читала одну такую историю.Грегерс. Ну, если бы и так…Хедвиг. Так, по-моему, это не должно бы мешать папе любить меня по-прежнему. Пожалуй, даже больше. Дикую утку нам тоже прислали в подарок, а я все-таки ужасно люблю ее.Грегерс ( стараясь отвлечь ее ). Да, дикая утка! Это правда! Потолкуем немножко насчет дикой утки, Хедвиг.Хедвиг. Бедная дикая утка! Он и ее больше знать не хочет. Подумайте, он хотел свернуть ей шею!Грегерс. Ну, этого он, наверное, не сделает.Хедвиг. Да, но он так сказал. И это так нехорошо было с его стороны! Я каждый вечер молюсь за нее, чтобы она была жива и здорова.Грегерс ( глядит на нее ). Вы молитесь по вечерам?Хедвиг. Да-а.Грегерс. Кто же вас приучил?Хедвиг. Я сама. Один раз папа был очень болен, и ему поставили пиявки на шею. И он сказал, что сидит со смертью за плечами.Грегерс. Ну?Хедвиг. Я и стала молиться за него, ложась спать. С тех пор так и осталось.Грегерс. А теперь молитесь и за дикую утку?Хедвиг. Да, мне казалось, что лучше уж прихватить и ее. Она все хирела сначала.Грегерс. Вы и по утрам молитесь?Хедвиг. Нет, по утрам не молюсь.Грегерс. Почему же?Хедвиг. Утром ведь светло, ну, как-то и не страшно.Грегерс. Так ваш отец хотел свернуть шею дикой утке, которую вы так любите?Хедвиг. Нет, он сказал, что это было бы самое лучшее, но что он пощадит ее ради меня. И это было так мило с его стороны.Грегерс ( подвигаясь к ней ). Ну, а если бы вы добровольно пожертвовали ею ради него?Хедвиг ( приподнимаясь ). Дикой уткой!Грегерс. Если бы вы ради него пожертвовали добровольно лучшим своим сокровищем?Хедвиг. Вы думаете, это помогло бы?Грегерс. Попробуйте, Хедвиг.Хедвиг ( тихо, с сияющими глазами ). Да, я попробую.Грегерс. А вы думаете, у вас хватит духу?Хедвиг. Я попрошу дедушку застрелить ее.Грегерс. Ну, сделайте так. Но ни слова вашей матери!Хедвиг. Почему?Грегерс. Она не поймет вас.Хедвиг. Дикая утка?.. Завтра же утром попробую.
Гина возвращается. Хедвиг бросается к ней.
Ты застала его, мама?Гина. Нет. Но мне сказали, что он заходил к Реллингу и утащил его с собой.Грегерс. Наверное?Гина. Привратница сказала. И Молвик с ними отправился.Грегерс. И это теперь, когда ему нужно было полное уединение для жестокой душевной борьбы!..Гина ( снимая накидку ). Да, мужчины – мужчины и есть. Бог знает, куда затащит его Реллинг! Я забегала к мадам Эриксен, там их нет.Хедвиг ( глотая слезы ). А если он не вернется больше?Грегерс. Вернется. Я сообщу ему завтра одну весточку, и тогда вы увидите, как он к вам вернется. Спите спокойно, Хедвиг. Доброй ночи! (Уходит.) Хедвиг ( рыдая, бросается матери на шею ). Мама, мама!Гина ( гладя ее по спине и вздыхая ). Ох, ох! Правду сказал Реллинг. Вот что выходит, когда всякие сумасброды суются тут со своими интриганными требованиями. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ Павильон Ялмара Экдала. Серое, холодное утро. Оконные стекла занесены мокрым снегом.
Гина, в переднике, выходит из кухни с метелкой и тряпкой и направляется в гостиную. В то же время из входной двери быстро входит Хедвиг.Гина ( останавливаясь ). Ну?Хедвиг. Знаешь, мама, он, кажется, у Реллинга.Гина. Вот видишь!Хедвиг. Привратница говорит, она слышала, что Реллинг ночью двоих притащил с собой.Гина. Я так и думала.Хедвиг. Но что толку из этого, если он не хочет вернуться к нам?Гина. Ну, я хоть пойду поговорю с ним.Старик Экдал, в халате и туфлях, с раскуренной трубкой выходит из дверей своей комнаты.Экдал. Слушай, Ялмар… Ялмара нету дома?Гина. Нет, кажется, ушел.Экдал. В такую рань? И еще в такую метель? Ну что же, сделайте одолжение, я могу совершить утренний обход и один. ( Отодвигает с помощью Хедвиг одну половинку дверей на чердак и входит туда .)Хедвиг задвигает за ним дверь.Хедвиг ( вполголоса ). Подумай, мама, что будет, когда бедный дедушка узнает, что папа собирается уехать от нас!Гина. Полно вздор болтать. Дедушке и знать ничего не надо. Прямо счастье, что его вчера не было дома, когда поднялась тут эта кутерьма.Хедвиг. Да, но…
Входит Грегерс.
Грегерс. Ну? Разыскали его?Гина. Говорят, внизу у Реллинга.Грегерс. У Реллинга! Так он правду ушел вчера с этими господами?Гина. Должно быть, так.Грегерс. Но ему, наоборот, нужно было уединение, чтобы серьезно собраться с мыслями!.. Гина. Вам хорошо разговаривать.Входит Реллинг.Хедвиг ( бросаясь навстречу ему ). Папа у вас?Гина ( одновременно ). У вас он?Реллинг. Ну, конечно.Хедвиг. И вы не дали нам знать!Реллинг. Да; я – ска-атина. Но, во-первых, мне пришлось возиться с другой ска-атиной – с демонической натурой, разумеется; а во-вторых, я сам заспался.Гина. Что Экдал говорит сегодня?Реллинг. Да ничего не говорит.Хедвиг. Совсем не разговаривает?Реллинг. Ни гу-гу.Грегерс. Да, да. Я это вполне понимаю.Гина. Да что же он делает-то?Реллинг. Лежит на диване и храпит.Гина. Вот? Да, Экдал ужасти как храпит всегда.Хедвиг. Он спит? Он может спать?Реллинг. Ну да. И еще как, черт возьми!Грегерс. Понятно, после такой душевной борьбы, которая измотала его.Гина. Да, с непривычки шляться по ночам.Хедвиг. Пожалуй, это хорошо, что он выспится, мама.Гина. И я то же думаю. Но тогда не следует тормошить его спозаранку.Спасибо вам, Реллинг. Теперь я сначала приберу все, а там… Поди-ка пособи мне, Хедвиг.
Гина и Хедвиг уходят в гостиную.
Грегерс ( оборачиваясь к Реллингу ). Можете вы объяснить мне, что происходит теперь в душе Ялмара Экдала?Реллинг. Ей-богу, я не заметил, чтобы там что-нибудь происходило.Грегерс. Как? При подобном переломе в его жизни, когда все существование его получает новые устои?.. Как вы можете допустить, чтобы такая личность, как Ялмар…Реллинг. Личность?.. Он?.. Если в нем когда-то и были задатки для такой аномалии, как стать «личностью», по вашему выражению, то все эти корни и ростки давным-давно были задушены в нем полностью еще в детстве. В этом могу вас уверить.Грегерс. Это было бы странно. Его воспитывали с такой любовью.Реллинг. Это две-то взвинченные, истерические старые девы тетушки?Грегерс. Я должен вам сказать, что это были женщины, которые никогда не забывали об идеальных требованиях. Ну да вы теперь, пожалуй, опять начнете зубоскалить.Реллинг. Нет, я совсем не в таком настроении. Впрочем, я хорошо осведомлен насчет этого. Он таки немало извергал всякой риторики об этих своих «двух духовных матерях». Но я не думаю, чтобы ему было за что особенно благодарить их. Несчастье Экдала в том, что он всегда играл роль светила в своем кружке…Грегерс. А он разве не таков? В смысле душевной глубины, хочу я сказать.Реллинг. Что-то не замечал за ним ничего такого. И пусть бы еще отец считал его таким, куда бы ни шло: старый лейтенант всю жизнь прожил дурак-дураком.Грегерс. Он всю жизнь прожил с детски-наивной душой. Да где вам понять это!Реллинг. Ну и ладно! Но когда потом милейший душка Ялмар стал некоторым образом студентом, то он сразу прослыл в кругу товарищей будущим светилом. Что ж, он был красив, привлекателен – белый, румяный, кровь с молоком, такой, каких любят барышни-подростки. Затем эта легкая воспламеняемость его натуры, задушевные нотки в голосе и уменье красиво декламировать чужие стихи и чужие мысли…Грегерс ( возмущенно ). И вы это об Ялмаре Экдале! Реллинг. Да, с вашего позволения, таков внутренний облик того кумира, перед которым вы лежите на брюхе.Грегерс. Не думаю, чтобы я мог быть настолько уж слеп.Реллинг. О да, есть такой грех. Вы ведь тоже человек ненормальный, больной.Грегерс. Относительно этого вы правы.Реллинг. Конечно. И болезнь у вас сложная. Bo-первых, у вас тяжелая форма горячки честности и затем, что еще хуже, вы одержимы манией преклонения. Вам все нужно кем-нибудь восхищаться, с чем-нибудь носиться, кроме ваших собственных дел.Грегерс. Ну разумеется, достойный поклонения предмет мне приходится искать где-то вовне.Реллинг. Но вы жестоко ошибаетесь в этих чудо-мухах, которые вам везде мерещатся. Вы опять забрались с вашими идеальными требованиями в дом простых смертных; тут живут люди несостоятельные.Грегерс. Если вы столь невысокого мнения о Ялмаре Экдале, то как же вам доставляет удовольствие постоянно бывать в его обществе?Реллинг. Господи боже мой! Я все-таки какой ни на есть доктор, и надо же мне позаботиться о бедных больных, с которыми я живу по одной лестнице.Грегерс. Вот как! И Ялмар Экдал больной?Реллинг. Здоровых людей почти не бывает, к сожалению.Грегерс. И какое же лечение вы применяете к Ялмару?Реллинг. Мое обычное. Я стараюсь поддержать в нем житейскую ложь.Грегерс. Житейскую ложь? Я не ослышался?Реллинг. Нет. Я сказал: «Житейскую ложь». Потому что, видите ли, это – стимулирующий принцип.Грегерс. Можно спросить, что же это за житейская ложь, которой заражен Ялмар?Реллинг. Нет, извините. Я не выдаю таких тайн знахарям. Вы способны еще пуще искалечить его; мой же метод лечения радикален. Я применяю его и к Молвику. Его я сделал «демонической натурой». Это фонтанель, которую я открыл ему на шее.Грегерс. Так он не в самом деле демоническая натура?Реллинг. Да что такое, черт возьми, значит «демоническая натура»? Ведь это одна ерунда, моя же выдумка, чтобы ему жилось полегче. Без того эта жалкая, вполне приличная свинья давным-давно погибла бы под бременем отчаяния и презрения к себе самому. А старый лейтенант? Но этот, впрочем, сам напал на верное лечение…Грегерс. Лейтенант Экдал? У него что?Реллинг. Да что вы скажете: он – старый охотник, медвежатник бродит теперь по чердаку и стреляет кроликов! И на свете нет охотника счастливее его, когда он возится там со всей этой дрянью. Пять-шесть сухих елок, которые он припрятал с рождества, заменяют ему лесной простор. Петух и куры – для него глухари, гнездящиеся на верхушках сосен, а ковыляющие по полу чердака кролики – медведи, с которыми воюет этот старец, привыкший к вольным просторам.Грегерс. Бедный старый лейтенант! Да, ему таки пришлось посбавить цену со своих старых юношеских идеалов!Реллинг. Пока не забыл, господин Верле младший: не прибегайте вы к иностранному слову – идеалы. У нас есть хорошее родное слово: ложь.Грегерс. По-вашему, эти два понятия однородны?Реллинг. Да, почти – как тиф и гнилая горячка.Грегерс. Доктор Реллинг, я не сдамся, пока не вырву Ялмара из ваших когтей!Реллинг. Тем хуже будет для него. Отнимите у среднего человека житейскую ложь, вы отнимете у него и счастье. ( К Хедвиг, которая выходит из гостиной .) Ну, маленькая утиная мамаша, теперь я спущусь вниз поглядеть, все ли еще папаша изволит возлежать и ломать себе голову над замечательным изобретением. ( Уходит .)Грегерс ( подходит к Хедвиг ). Я вижу по вашему лицу, что дело еще не сделано.Хедвиг. Какое? Ах, насчет дикой утки? Нет.Грегерс. Видно, духа не хватило, когда дошло до дела.Хедвиг. Нет, вовсе не то. Когда я проснулась сегодня утром и вспомнила, о чем мы говорили вчера, мне показалось это так странно.Грегерс. Странно?Хедвиг. Да… я сама не знаю. Вчера вечером мне казалось, что это будет так чудесно. А сегодня, когда я проснулась и вспомнила, мне показалось, что в этом нет ничего такого.Грегерс. Ну еще бы! Недаром вы выросли в такой обстановке. И в вас уже многое заглохло.Хедвиг. Ну, это мне все равно. Только бы папа вернулся…Грегерс. Ах, если бы у вас открылись глаза на то, что придает истинную цену жизни! Если бы в вас был настоящий, здоровый и мужественный, готовый на жертвы дух, вы бы увидали, каким он вернулся бы к вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10