В небольшом городке Аэршот было расстреляно 150 жителей. «Число жертв в аналогичных случаях росло, – отмечала Тачмэн, – по мере того, как эти действия повторяла армия фон Бюлова в Арденнах. В городе Динант армией Хауссена было расстреляно 664 жителя. Прибегали к следующей процедуре: жителей собирали на главной площади, женщин отводили в одну сторону, мужчин – в другую. Из мужчин выбирали каждого десятого, или каждого второго, или же забирали всех мужчин, в зависимости от прихоти того или иного офицера. Их вели в ближайшее поле или на пустырь у железной дороги и расстреливали. В Бельгии до сих пор много городов с кладбищами, на которых находятся бесконечные ряды камней. На них стоят надписи с именами и одинаковыми надписями: «Расстрелян немцами»».
Военные действия, репрессии и откровенный грабеж разорили Бельгию. В стране было уничтожено 100 тысяч домов. Из 8800 километров железных дорог уцелело лишь 5150 километров. Из 57 имевшихся в Бельгии доменных печей 26 было разрушено.
Такое же разорение принесла война и всем другим странам, где шли военные действия и хозяйничали оккупанты. В ходе войны только в Северной Франции было уничтожено 23 тысячи промышленных предприятий, 4 тысячи километров железных дорог, 50 доменных печей, 9700 железнодорожных мостов, 290 тысяч жилых домов, а всего разрушено 500 тысяч зданий.
Участник войны Анри Барбюс в своей книге «Огонь» описал, как военные действия уничтожали целые селения: «Мы в Суше. Деревня исчезла. Никогда я еще не видел подобного исчезновения… Среди истерзанных деревьев, окружающих нас, как призраки, всё потеряло первоначальный облик; нет даже обломка стены, решетки, двери, и под грудой балок, камней и железной рухляди странно видеть остатки мостовой: здесь была улица. Это похоже на грязный болотистый пустырь в окрестностях города, куда годами сваливали хлам, всякие отбросы, старую утварь; среди этих разнообразных куч мусора пробираешься очень медленно, с большим трудом. После бомбардировок изменился весь облик местности; даже речонка повернула в сторону от мельницы, течет куда попало и образует пруд посреди маленькой разрушенной площади, где стоял крест. В ямах, вырытых снарядами, гниют огромные, раздувшиеся трупы лошадей; кое-где валяются изуродованные чудовищной раной останки того, что когда-то было человеческим существом».
Средства ведения войны отличались невиданной прежде массовостью поражения и жестокостью. 18 февраля 1915 года Германия объявила неограниченную подводную войну. Помимо военных судов жертвами действий подводных лодок стали многие торговые и пассажирские суда, в том числе и нейтральных стран. В ходе войны помимо 630 боевых кораблей и 1000 вспомогательных судов было уничтожено около 6 тысяч торговых судов, общим тоннажем свыше 13,3 миллиона тонн. Жертвы уничтоженных судов зачастую гибли в море.
22 апреля 1915 года, во время атаки англо-французских позиций у города Ипр, германские войска в нарушение международной конвенции применили отравляющие вещества. Было отравлено 15 тысяч человек, при этом 5 тысяч скончались. После этого боя химические средства стали применяться армиями обеих воюющих коалиций. Многие солдаты гибли от ядовитых газов, другие становились инвалидами на всю жизнь.
Участник войны Эрих Мария Ремарк так описал одну из химических атак: «Глухие хлопки химических снарядов смешиваются с грохотом разрывов. Между разрывами слышно гудение набатного колокола; гонги и металлические трещотки возвещают далеко вокруг: «Газ, газ, газ!»… В эти первые минуты решается вопрос жизни и смерти: герметична ли маска? Я помню страшные картины в лазарете: отравленные газом, которые еще несколько долгих дней умирают от удушья и рвоты, по кусочкам отхаркивая перегоревшие легкие… Моя голова в противогазе звенит и гудит, она, кажется, вот-вот лопнет. Легкие работают с большой нагрузкой: им приходится вдыхать все тот же горячий, уже не раз побывавший в них воздух, вены на висках вздуваются. Еще немного, и я наверное задохнусь… Но вот в нескольких метрах подальше кто-то поднимается с земли… он не падает, он что-то ищет глазами и делает несколько шагов, – ветер разогнал газ, воздух чист. Тогда и я тоже с хрипом срываю с себя маску и падаю. Воздух хлынул мне в грудь, как холодная вода, глаза вылезают из орбит, какая-то темная волна захлестывает меня и гасит сознание».
Возросшая мощь военной техники Первой мировой войны превратила солдата в беспомощное существо. Ремарк писал: «Среди ночи мы просыпаемся. Земля гудит. Над нами тяжелая завеса огня… Блиндаж дрожит, ночь ревет и мечет молнии… Каждый ощущает всем своим телом, как тяжелые снаряды сносят бруствер окопа, как они вскапывают откос блиндажа и крошат лежащие сверху бетонные глыбы… Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, – и это всё; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него… Меня могут убить, – это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, – это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него».
Ожидание смерти в ходе артобстрела сменялось атакой, и тогда солдаты деловито готовились к беспощадной схватке, в которой не признают никаких правил, не знают никакой жалости. Война, утверждал Ремарк, уничтожала в солдатах все человеческое: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши фанаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?… Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».
Захват вражеских позиций позволял солдатам завладеть трофейной едой. Ремарк писал: «Трофейная тушенка славится по всему фронту. Она даже является иногда главной целью тех внезапных ударов, которые время от времени предпринимаются с нашей стороны, – ведь кормят нас плохо, – и мы постоянно голодны». Борьба с голодом, как показал Ремарк, это тоже часть солдатских будней, как борьба с вшами и огромными крысами, питавшимися трупами солдат.
Описания боев и фронтовой жизни по другую линию боевых позиций, которое оставил Анри Барбюс в романе «Огонь», мало отличаются по содержанию от романа Ремарка. Французский писатель свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева. Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных, звериных криков неистовствуют на землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею; земля несется и качается от вихря снарядов… Ружейные выстрелы, канонада. Над нами везде треск или грохот – продолжительные раскаты или отдельные удары. Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»
Еще один участник войны, английский писатель Ричард Олдингтон, так рассказал об артподготовке перед наступлением: «Всё происходившее не поддавалось описанию – ужасающее зрелище, грандиозная симфония звука. Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов. Это был "полёт валькирий", исполненный тремя тысячами пушек. Интенсивный треск пулеметов вёл сопровождающую мелодию ужаса. Было слишком темно, чтобы разглядеть наступающие войска, но Уинтерборн понимал с ужасом, что каждая из этих устрашающих вибраций звука означает смерть и уничтожение. Он думал о рваной линии британских войск, которые, спотыкаясь, бредут вперед в дыму и огне, крошась под напором немецкого защитительного огня и резервной линии пулеметов. Он думал о немецкой линии обороны, уже уничтоженной под беспощадным ливнем взрывов и летящего металла. Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».
Число участников войны увеличилось в ходе войны. На стороне Германии и Австро-Венгрии выступили Османская империя и Болгария. На стороне Антанты – Япония, Китай, Италия и ряд других стран. К концу войны число ее участников достигло 33 (из 59 независимых государств) с населением свыше 1,5 миллиарда человек (что тогда составляло 87 % населения планеты). Военные действия происходили в Европе, Азии, Африке и на островах Тихого океана.
Хотя масштабы военных действий в Африке были гораздо более скромными, чем в Европе, людские потери и там были значительными, главным образом за счет местного населения. Пока Бельгия была оккупирована немцами, ее колониальная армия вела войну в Африке против немецких колониальных войск. В то время как бельгийцы потеряли в африканских сражениях 257 человек, потери конголезцев составили 2,5 тысячи. Число же местных носильщиков, погибших от тяжелого труда в ходе этих кампаний, составило более 20 тысяч человек.
Жертвами мировой войны стало армянское население Турции, которое с апреля 1915 года было подвергнуто геноциду. Уцелевшие в ходе насилий свидетельствовали: «Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика…» Зверские расправы с армянами под предлогом их сотрудничества с наступавшими российскими армиями привели к уничтожению 1,5 миллиона людей.
Число погибших в ходе этой войны было беспрецедентным в мировой истории. Из 73 515 тысяч мобилизованных всеми воюющими странами было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, ранено и искалечено 20 миллионов. Около 10 миллионов умерло от голода и эпидемий.
Мировая война нанесла огромный урон хозяйству многих стран мира. Сильно сократилось производство гражданских видов продукции. Это порождало товарный голод, повышение цен, спекуляцию. Изнашивалось и не заменялось оборудование на заводах, разрушался транспорт. Пришло в упадок и сельское хозяйство. Сократилось и поголовье скота, особенно лошадей. Реальная заработная плата во многих странах сократилась. В Германии резко сократилось потребление продовольствия: многие страдали от недоедания. Зато прибыли капиталистических предприятий росли. Чистая прибыль 416 германских акционерных обществ выросла в первые два года войны в 1,5 раза. Чистые прибыли американских корпораций США увеличились за годы войны более чем в 2 раза.
Хотя в мире многие осуждали войну, массовой борьбы против войны сначала не велось. Подавляющее большинство руководителей социал-демократических партий выступили либо в поддержку правительств воюющих стран, либо не стали призывать к выполнению антивоенных решений предвоенных конгрессов II Интернационала. Лишь 38 социал-демократов Европы собралось в швейцарской деревне Циммервальд в сентябре 1915 года, чтобы осудить империалистический характер мировой войны. В работе конференции принял участие руководитель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) В.И. Ленин. Вопреки позиции большинства социал-демократов мира Ленин и большевики громко заявляли о том, что в ходе войны проявился человеконенавистнический характер капитализма и следует положить конец и бесчеловечной войне, и породившему ее строю.
Полностью забывая о многочисленных жертвах преступной и бесчеловечной бойни, устроенной ради захвата чужих территорий и умножения прибылей капиталистических компаний, нынешние критики Ленина, говоря о его участии в Циммервальдской конференции, обвиняют его в принятии пораженческой позиции и таким образом в предательстве национальных интересов России. На самом деле Ленин и другие участники Циммервальдской конференции лишь подтвердили верность тем принципам, которыми руководствовались коммунисты и социалисты в течение всего своего существования. В принятом конференцией Манифесте говорилось: «Никогда раньше в мировой истории не было более настоятельной, более высокой, более благородной задачи, выполнение которой должно явиться нашим общим делом. Нет таких жертв, нет таких тягот, которые были бы слишком велики для достижения этой цели: мира между народами. Рабочие и работницы! Матери и отцы! Вдовы и сироты! Раненые и искалеченные! Ко всем вам, кто страдает от войны и через войну, ко всем вам мы взываем: Через границы, через дымящиеся поля битв, через разрушенные города и деревни – пролетарии всех стран, объединяйтесь!»
Тем, кто теперь с пеной у рта осуждает тогдашнюю позицию Ленина, стоило бы оказаться на месте героев романов Ремарка, Барбюса, Олдингтона и испытать на себе окопную жизнь, голод, газовые атаки, артобстрелы и другие ужасы Первой мировой войны. Совершенно очевидно, что Ленин и большевики выступали против мирового безумия и варварства, в которые был ввергнут мир по вине тогдашних капиталистических заправил.
Проанализировав характер мировой войны и предшествовавших ей империалистических войн, В.И. Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма», написанной в 1916 году, утверждал, что противоречия капиталистического способа производства обострились до крайности в период империализма. В статье «Империализм и раскол социализма» Ленин писал: «С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального человечества, "почить на лаврах" эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в подчинении при помощи снабженного великолепной истребительной техникой новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго, ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет развертываться теперь история рабочего движения».
В своей брошюре «Социализм и война» Ленин писал: «Нельзя знать, в связи с 1-ой или 2-ой империалистской войной великих держав, во время нее или после нее возгорится сильное революционное движение, но во всяком случае наш безусловный долг систематически и неуклонно работать именно в этом направлении». Было очевидно, что, реалистично оценивая революционный потенциал международной социал-демократии, Ленин не мог наверняка говорить о близости социалистической революции. Выступая в начале января 1917 года на собрании в Цюрихе с докладом, В.И. Ленин заявил о неизбежности революционных потрясений в различных странах мира, включая Россию, но заметил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Но и помимо Ленина, вплоть до начала 1917 года, почти никто в мире не верил в скорую победу социалистической революции.
Краткие выводы
Нет сомнения в том, что обвинения, выдвигаемые авторами резолюции ПАСЕ против коммунизма, имеют одной из задач скрыть жестокие стороны капиталистических отношений, органично им присущие. Беспощадная эксплуатация трудящихся, безжалостное порабощение народов Азии, Африки и Америки, отставших в своем экономическом развитии от Запада, уничтожение миллионов людей в кровавых войнах на протяжении целого ряда столетий свидетельствовали о той цене, которую заплатили угнетенные массы за капиталистический прогресс. «Индивидуальные и коллективные убийства и казни, смерть в концентрационных лагерях, голод, высылки, пытки, рабский труд и другие формы массового физического террора, преследования на этнической или религиозной почве, нарушения свободы совести, мысли и самовыражения, свободы прессы, а также – недостаток политического плюрализма», – эти обвинения, выдвинутые ПАСЕ в своей резолюции, можно переадресовать любой стране, в которой развивался, а затем восторжествовал капиталистический способ производства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Военные действия, репрессии и откровенный грабеж разорили Бельгию. В стране было уничтожено 100 тысяч домов. Из 8800 километров железных дорог уцелело лишь 5150 километров. Из 57 имевшихся в Бельгии доменных печей 26 было разрушено.
Такое же разорение принесла война и всем другим странам, где шли военные действия и хозяйничали оккупанты. В ходе войны только в Северной Франции было уничтожено 23 тысячи промышленных предприятий, 4 тысячи километров железных дорог, 50 доменных печей, 9700 железнодорожных мостов, 290 тысяч жилых домов, а всего разрушено 500 тысяч зданий.
Участник войны Анри Барбюс в своей книге «Огонь» описал, как военные действия уничтожали целые селения: «Мы в Суше. Деревня исчезла. Никогда я еще не видел подобного исчезновения… Среди истерзанных деревьев, окружающих нас, как призраки, всё потеряло первоначальный облик; нет даже обломка стены, решетки, двери, и под грудой балок, камней и железной рухляди странно видеть остатки мостовой: здесь была улица. Это похоже на грязный болотистый пустырь в окрестностях города, куда годами сваливали хлам, всякие отбросы, старую утварь; среди этих разнообразных куч мусора пробираешься очень медленно, с большим трудом. После бомбардировок изменился весь облик местности; даже речонка повернула в сторону от мельницы, течет куда попало и образует пруд посреди маленькой разрушенной площади, где стоял крест. В ямах, вырытых снарядами, гниют огромные, раздувшиеся трупы лошадей; кое-где валяются изуродованные чудовищной раной останки того, что когда-то было человеческим существом».
Средства ведения войны отличались невиданной прежде массовостью поражения и жестокостью. 18 февраля 1915 года Германия объявила неограниченную подводную войну. Помимо военных судов жертвами действий подводных лодок стали многие торговые и пассажирские суда, в том числе и нейтральных стран. В ходе войны помимо 630 боевых кораблей и 1000 вспомогательных судов было уничтожено около 6 тысяч торговых судов, общим тоннажем свыше 13,3 миллиона тонн. Жертвы уничтоженных судов зачастую гибли в море.
22 апреля 1915 года, во время атаки англо-французских позиций у города Ипр, германские войска в нарушение международной конвенции применили отравляющие вещества. Было отравлено 15 тысяч человек, при этом 5 тысяч скончались. После этого боя химические средства стали применяться армиями обеих воюющих коалиций. Многие солдаты гибли от ядовитых газов, другие становились инвалидами на всю жизнь.
Участник войны Эрих Мария Ремарк так описал одну из химических атак: «Глухие хлопки химических снарядов смешиваются с грохотом разрывов. Между разрывами слышно гудение набатного колокола; гонги и металлические трещотки возвещают далеко вокруг: «Газ, газ, газ!»… В эти первые минуты решается вопрос жизни и смерти: герметична ли маска? Я помню страшные картины в лазарете: отравленные газом, которые еще несколько долгих дней умирают от удушья и рвоты, по кусочкам отхаркивая перегоревшие легкие… Моя голова в противогазе звенит и гудит, она, кажется, вот-вот лопнет. Легкие работают с большой нагрузкой: им приходится вдыхать все тот же горячий, уже не раз побывавший в них воздух, вены на висках вздуваются. Еще немного, и я наверное задохнусь… Но вот в нескольких метрах подальше кто-то поднимается с земли… он не падает, он что-то ищет глазами и делает несколько шагов, – ветер разогнал газ, воздух чист. Тогда и я тоже с хрипом срываю с себя маску и падаю. Воздух хлынул мне в грудь, как холодная вода, глаза вылезают из орбит, какая-то темная волна захлестывает меня и гасит сознание».
Возросшая мощь военной техники Первой мировой войны превратила солдата в беспомощное существо. Ремарк писал: «Среди ночи мы просыпаемся. Земля гудит. Над нами тяжелая завеса огня… Блиндаж дрожит, ночь ревет и мечет молнии… Каждый ощущает всем своим телом, как тяжелые снаряды сносят бруствер окопа, как они вскапывают откос блиндажа и крошат лежащие сверху бетонные глыбы… Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, – и это всё; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него… Меня могут убить, – это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, – это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него».
Ожидание смерти в ходе артобстрела сменялось атакой, и тогда солдаты деловито готовились к беспощадной схватке, в которой не признают никаких правил, не знают никакой жалости. Война, утверждал Ремарк, уничтожала в солдатах все человеческое: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши фанаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?… Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».
Захват вражеских позиций позволял солдатам завладеть трофейной едой. Ремарк писал: «Трофейная тушенка славится по всему фронту. Она даже является иногда главной целью тех внезапных ударов, которые время от времени предпринимаются с нашей стороны, – ведь кормят нас плохо, – и мы постоянно голодны». Борьба с голодом, как показал Ремарк, это тоже часть солдатских будней, как борьба с вшами и огромными крысами, питавшимися трупами солдат.
Описания боев и фронтовой жизни по другую линию боевых позиций, которое оставил Анри Барбюс в романе «Огонь», мало отличаются по содержанию от романа Ремарка. Французский писатель свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева. Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных, звериных криков неистовствуют на землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею; земля несется и качается от вихря снарядов… Ружейные выстрелы, канонада. Над нами везде треск или грохот – продолжительные раскаты или отдельные удары. Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»
Еще один участник войны, английский писатель Ричард Олдингтон, так рассказал об артподготовке перед наступлением: «Всё происходившее не поддавалось описанию – ужасающее зрелище, грандиозная симфония звука. Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов. Это был "полёт валькирий", исполненный тремя тысячами пушек. Интенсивный треск пулеметов вёл сопровождающую мелодию ужаса. Было слишком темно, чтобы разглядеть наступающие войска, но Уинтерборн понимал с ужасом, что каждая из этих устрашающих вибраций звука означает смерть и уничтожение. Он думал о рваной линии британских войск, которые, спотыкаясь, бредут вперед в дыму и огне, крошась под напором немецкого защитительного огня и резервной линии пулеметов. Он думал о немецкой линии обороны, уже уничтоженной под беспощадным ливнем взрывов и летящего металла. Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».
Число участников войны увеличилось в ходе войны. На стороне Германии и Австро-Венгрии выступили Османская империя и Болгария. На стороне Антанты – Япония, Китай, Италия и ряд других стран. К концу войны число ее участников достигло 33 (из 59 независимых государств) с населением свыше 1,5 миллиарда человек (что тогда составляло 87 % населения планеты). Военные действия происходили в Европе, Азии, Африке и на островах Тихого океана.
Хотя масштабы военных действий в Африке были гораздо более скромными, чем в Европе, людские потери и там были значительными, главным образом за счет местного населения. Пока Бельгия была оккупирована немцами, ее колониальная армия вела войну в Африке против немецких колониальных войск. В то время как бельгийцы потеряли в африканских сражениях 257 человек, потери конголезцев составили 2,5 тысячи. Число же местных носильщиков, погибших от тяжелого труда в ходе этих кампаний, составило более 20 тысяч человек.
Жертвами мировой войны стало армянское население Турции, которое с апреля 1915 года было подвергнуто геноциду. Уцелевшие в ходе насилий свидетельствовали: «Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика…» Зверские расправы с армянами под предлогом их сотрудничества с наступавшими российскими армиями привели к уничтожению 1,5 миллиона людей.
Число погибших в ходе этой войны было беспрецедентным в мировой истории. Из 73 515 тысяч мобилизованных всеми воюющими странами было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, ранено и искалечено 20 миллионов. Около 10 миллионов умерло от голода и эпидемий.
Мировая война нанесла огромный урон хозяйству многих стран мира. Сильно сократилось производство гражданских видов продукции. Это порождало товарный голод, повышение цен, спекуляцию. Изнашивалось и не заменялось оборудование на заводах, разрушался транспорт. Пришло в упадок и сельское хозяйство. Сократилось и поголовье скота, особенно лошадей. Реальная заработная плата во многих странах сократилась. В Германии резко сократилось потребление продовольствия: многие страдали от недоедания. Зато прибыли капиталистических предприятий росли. Чистая прибыль 416 германских акционерных обществ выросла в первые два года войны в 1,5 раза. Чистые прибыли американских корпораций США увеличились за годы войны более чем в 2 раза.
Хотя в мире многие осуждали войну, массовой борьбы против войны сначала не велось. Подавляющее большинство руководителей социал-демократических партий выступили либо в поддержку правительств воюющих стран, либо не стали призывать к выполнению антивоенных решений предвоенных конгрессов II Интернационала. Лишь 38 социал-демократов Европы собралось в швейцарской деревне Циммервальд в сентябре 1915 года, чтобы осудить империалистический характер мировой войны. В работе конференции принял участие руководитель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) В.И. Ленин. Вопреки позиции большинства социал-демократов мира Ленин и большевики громко заявляли о том, что в ходе войны проявился человеконенавистнический характер капитализма и следует положить конец и бесчеловечной войне, и породившему ее строю.
Полностью забывая о многочисленных жертвах преступной и бесчеловечной бойни, устроенной ради захвата чужих территорий и умножения прибылей капиталистических компаний, нынешние критики Ленина, говоря о его участии в Циммервальдской конференции, обвиняют его в принятии пораженческой позиции и таким образом в предательстве национальных интересов России. На самом деле Ленин и другие участники Циммервальдской конференции лишь подтвердили верность тем принципам, которыми руководствовались коммунисты и социалисты в течение всего своего существования. В принятом конференцией Манифесте говорилось: «Никогда раньше в мировой истории не было более настоятельной, более высокой, более благородной задачи, выполнение которой должно явиться нашим общим делом. Нет таких жертв, нет таких тягот, которые были бы слишком велики для достижения этой цели: мира между народами. Рабочие и работницы! Матери и отцы! Вдовы и сироты! Раненые и искалеченные! Ко всем вам, кто страдает от войны и через войну, ко всем вам мы взываем: Через границы, через дымящиеся поля битв, через разрушенные города и деревни – пролетарии всех стран, объединяйтесь!»
Тем, кто теперь с пеной у рта осуждает тогдашнюю позицию Ленина, стоило бы оказаться на месте героев романов Ремарка, Барбюса, Олдингтона и испытать на себе окопную жизнь, голод, газовые атаки, артобстрелы и другие ужасы Первой мировой войны. Совершенно очевидно, что Ленин и большевики выступали против мирового безумия и варварства, в которые был ввергнут мир по вине тогдашних капиталистических заправил.
Проанализировав характер мировой войны и предшествовавших ей империалистических войн, В.И. Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма», написанной в 1916 году, утверждал, что противоречия капиталистического способа производства обострились до крайности в период империализма. В статье «Империализм и раскол социализма» Ленин писал: «С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального человечества, "почить на лаврах" эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в подчинении при помощи снабженного великолепной истребительной техникой новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго, ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет развертываться теперь история рабочего движения».
В своей брошюре «Социализм и война» Ленин писал: «Нельзя знать, в связи с 1-ой или 2-ой империалистской войной великих держав, во время нее или после нее возгорится сильное революционное движение, но во всяком случае наш безусловный долг систематически и неуклонно работать именно в этом направлении». Было очевидно, что, реалистично оценивая революционный потенциал международной социал-демократии, Ленин не мог наверняка говорить о близости социалистической революции. Выступая в начале января 1917 года на собрании в Цюрихе с докладом, В.И. Ленин заявил о неизбежности революционных потрясений в различных странах мира, включая Россию, но заметил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Но и помимо Ленина, вплоть до начала 1917 года, почти никто в мире не верил в скорую победу социалистической революции.
Краткие выводы
Нет сомнения в том, что обвинения, выдвигаемые авторами резолюции ПАСЕ против коммунизма, имеют одной из задач скрыть жестокие стороны капиталистических отношений, органично им присущие. Беспощадная эксплуатация трудящихся, безжалостное порабощение народов Азии, Африки и Америки, отставших в своем экономическом развитии от Запада, уничтожение миллионов людей в кровавых войнах на протяжении целого ряда столетий свидетельствовали о той цене, которую заплатили угнетенные массы за капиталистический прогресс. «Индивидуальные и коллективные убийства и казни, смерть в концентрационных лагерях, голод, высылки, пытки, рабский труд и другие формы массового физического террора, преследования на этнической или религиозной почве, нарушения свободы совести, мысли и самовыражения, свободы прессы, а также – недостаток политического плюрализма», – эти обвинения, выдвинутые ПАСЕ в своей резолюции, можно переадресовать любой стране, в которой развивался, а затем восторжествовал капиталистический способ производства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62