Видно, тоже кончит в каком-нибудь забое, как эти трое.
– Не пытайтесь понять все это – напрасно потеряете время, господин капрал, – сказал трактирщик. Он уже сидел на плоском камне, с которого встал Литума. – У людей голова идет кругом от всего, что тут происходит. А когда голова идет кругом, сами понимаете, всякое может случиться.
– Уж очень здесь народ темный, просто удивительно, – заметил Литума. – Готовы поверить в любой вздор, вроде этих пиштако или муки. Разве нормальные люди стали бы слушать такую чепуху?
– А на побережье народ, конечно, очень умный. Вы это хотите сказать?
– Я хочу сказать, здесь очень легко свалить вину за исчезновения людей на сатану, как это делает ваша супруга.
– Бедный сатана, – засмеялся Дионисио. – Адриана просто повторяет то, что говорят все. Разве не сатану винят всегда за все плохое? Чему же тогда удивляться?
– Ну, для вас-то, положим, сатана не так уж и плох, – пристально глядя на него, сказал Литума.
– Так ведь кто, как не он, научил людей наслаждаться жизнью. – В глазах Дионисио вспыхнул насмешливый огонек. – Или вы, как те фанатики, имеете что-то против земных радостей?
– По мне, пусть хоть все лезут друг на друга и развлекаются как хотят, – ответил Литума. – Я и сам не прочь бы здесь так поразвлечься, да не с кем.
– А почему бы вам не употребить для этого вашего помощника? Парень-то вроде ничего.
– Этого никогда не будет, – вспыхнул Литума. – Я не гомик.
– Да это просто шутка, господин капрал. Не сердитесь. – Трактирщик тоже встал. – Что ж, сделка, значит, не состоялась, и я остался ни с чем. Тем лучше для вас, господин капрал, еще раз повторяю вам это. И тем хуже для меня. Вдобавок теперь я в ваших руках, я же понимаю. Если вам вздумается рассказать кому-нибудь о нашем разговоре, я труп.
Он сказал это абсолютно спокойно, будто не испытывал ни малейшего сомнения, что капрал его не выдаст.
– Я – могила. Жаль, что мы не договорились, но это уже не моя вина. Хотя на мне эта форма, я мало что могу сделать.
– Хочу дать вам совет. Напейтесь хорошенько и забудьте обо всем. Мое заведение всегда открыто для вас. Пока, господин капрал.
Он небрежно махнул рукой и пошел вниз, но не по дорожке, которая вела в поселок, а в обход шахты. Литума снова опустился на освободившийся плоский камень и внезапно вспотевшими руками достал вторую за это утро сигарету. Все, что говорил ему Дионисио, кружилось теперь в голове, как те черные птицы на фоне белоснежных вершин. Безусловно, терруки имеют много пособников в поселке, в этом все дело. Вот почему так напуган Дионисио, вот почему он уедет отсюда, даже если для этого ему придется выдать нескольких своих клиентов, чтобы получить необходимые деньги. Вполне возможно, что эти трое отказались участвовать в чем-то или сотрудничать с кем-то, и за это их сбросили в шахту. Если в одну из ближайших ночей терруки подожгут пост и убьют его и Томасито, начальство пошлет их семьям похоронки с соболезнованиями, да еще их имена будут упомянуты в ежедневном приказе. Жалкое утешение.
Он несколько раз быстро затянулся, докуривая сигарету, его настроение менялось. Вспыхнувший было гнев уступал место тоске и смятению. Нет, это не могли сделать сендеристы. Скорее уж и впрямь здесь какое-то колдовство или беспросветная темнота горцев. Он поднялся и подошел поближе к полузаваленному камнями и деревянными креплениями входу в шахту. Неужели они там? Или это лишь побасенки пьянчужки, который хотел заработать несколько солей, чтобы поскорей удрать из Наккоса? Придется ему и Томасито самим лезть в шахту и своими глазами увидеть, что там.
Он бросил окурок и зашагал вниз. Карреньо, наверно, уже готовит завтрак. У Томасито тоже есть какая-то тайна. А иначе с чего бы он плакал по ночам? Неужели только из-за той пьюранки? Да это просто смешно. Мир катится к чертовой матери, вокруг казни, похищения, бесы, пиштако, муки, а полицейский Томас Карреньо рыдает по ночам из-за того, что его бросила какая-то бабенка. Хотя, конечно, она была первой, она лишила его невинности, и, судя по всему, она осталась единственной, кого попробовал наш простак.
* * *
В то утро, как и всегда перед командировкой или экскурсией, госпожа д'Аркур встала затемно, за несколько секунд до того, как зазвонил будильник. Ее охватила дрожь нетерпения, которую вот уже тридцать лет она испытывала всякий раз, когда ей приходилось уезжать из города по делам или для отдыха (она, кстати, не отличала одно от другого). Быстро одевшись, она на цыпочках, чтобы не разбудить мужа, спустилась на кухню и приготовила кофе. Чемодан был собран накануне и выставлен в прихожую. Когда она уже ополаскивала чашку, в дверях кухни появился зевающий Марсело – в халате, босой, с всклокоченными волосами.
– Как ни стараюсь не шуметь, всегда тебя бужу, – извиняющимся тоном сказала она. – А может быть, бессознательно обманываю себя, потому что в глубине души хочу, чтобы ты проснулся.
– А я, знаешь, отдал бы все на свете, лишь бы ты не ездила в Уанкавелику. – Он снова зевнул. – Поторгуемся? У меня при себе чековая книжка.
– Моя начальная цена – луна и звезды. – Она протянула ему чашку с кофе. – Не беспокойся. В горах я в гораздо большей безопасности, чем ты здесь, когда едешь в свой офис. По статистике, на улицах Лимы опаснее, чем в Андах.
– Никогда не верил в статистику. – Он зевнул и потянулся. Некоторое время смотрел, как она хлопочет у буфета, где в идеальном и тщательно продуманном порядке были расставлены чашки и блюдца, разложены ложки и ложечки. – От этих твоих поездок, Гортензия, у меня откроется язва. Если раньше я не умру от инфаркта.
– Я привезу тебе с гор свежего сыра. – Она откинула прядь со лба. – Иди досыпай, я постараюсь тебе присниться. Со мной ничего плохого не произойдет, не волнуйся.
В этот момент к дверям дома подъехал министерский джип, и госпожа д'Аркур заторопилась: поцеловала мужа, напомнила, что надо выслать в Смитсоновский институт конверт с фотографиями Национального парка Янага-Чемильен. Марсело проводил ее до машины и, попрощавшись, как всегда, обратился к Каньясу:
– Верни мне ее живой и невредимой, инженер.
Улицы Лимы, еще покрытые ночной влагой, были безлюдны. Через несколько минут джип выехал на главное шоссе, но и там движение было пока слабым.
– Ваша жена тоже так переживает, когда вы уезжаете в командировку? – спросила госпожа д'Аркур. Огни Лимы, затянутые утренним предрассветным туманом, остались позади.
– Не без этого, – кивнул инженер. – Но моя Мирта не слишком сильна в географии, она и не подозревает, что мы едем прямо в волчье логово.
– В волчье логово? – переспросил шофер, и джип резко вильнул. – Вы должны были предупредить меня об этом заранее. Если бы я знал, не поехал бы, я вовсе не собираюсь рисковать головой за те гроши, что мне платят.
– Что нам платят, – засмеялся Каньяс.
– Что вам платят, – уточнила госпожа д'Аркур. – Мне-то не платят ни сентаво. Я занимаюсь этой работой только из любви к искусству.
– Так вам это нравится, сеньора. Вы, наверное, и сами платили бы за то, чтобы заниматься любимым делом.
– Честно говоря, платила бы, – согласилась она. – Эта работа составляет смысл моей жизни. Возможно, потому, что растения и животные никогда меня не обманывают. А люди, наоборот, обманывают постоянно. Ведь вам тоже нравится наше дело, инженер. Иначе вы не стали бы работать в министерстве за такую мизерную зарплату.
– Это ваша вина, сеньора. Я читал ваши статьи в «Комерсио», я вам уже говорил. И они разбудили во мне интерес к природе, желание объехать Перу и своими глазами увидеть чудеса, о которых вы писали. Вы виноваты в том, что я стал изучать агрономию, а потом окончил лесной факультет. Вас не мучат угрызения совести?
– Тридцать лет я пропагандировала свои идеи – и вот наконец у меня появился ученик! – захлопала в ладоши госпожа д'Аркур. – Теперь могу умереть спокойно.
– У вас много учеников, – убежденно сказал инженер Каньяс. – Вы открыли нам, как удивительна наша земля. И как плохо мы с ней обращаемся. Не думаю, что найдется хоть один перуанец, который знает свою страну так же, как вы, и который всю ее исходил и исколесил, как вы.
– Ну, раз мы дошли до комплиментов, я тоже должна сказать вам кое-что приятное. С тех пор как вы пришли в министерство, моя жизнь изменилась. Наконец появился кто-то, кто разбирается в проблемах окружающей среды и борется с бюрократами. Говорю это не для красного словца, инженер. Благодаря вам я больше не чувствую себя, как раньше, одиночкой.
Когда подъезжали к Матукане, из-за горных вершин вырвались первые лучи еще невидимого солнца. Утро выдалось сухое и холодное. Всю оставшуюся часть пути, пока они пересекали хребет Ла-Оройя и теплую долину Хауха, инженер и госпожа д'Аркур обсуждали, что надо сделать, чтобы заручиться дополнительной поддержкой для реализации проекта восстановления лесов на горных склонах. Проект субсидировался ФАО ФАО – продовольственная и сельскохозяйственная организация в составе ООН.
и Голландией и уже дал первые положительные результаты. Эту первую победу они отметили несколько месяцев назад в ресторанчике в Сан-Исидро. Почти четыре года работы – отчетов, памятных записок, конференций, статей, писем, рекомендаций и прочих хлопот, – пока удалось добиться чего-то. Но теперь-то, наконец, проект уже выполняется. Общины не ограничиваются больше выращиванием кормовых культур, они теперь занимаются также посадками деревьев. Если не иссякнут фонды, из которых финансируется проект, через несколько лет густые рощи хинного дерева снова укроют тенью пещеры, исписанные магическими заклинаниями и рисунками далеких предков, и как только установится мир, сюда смогут приезжать археологи со всего света, чтобы расшифровывать их. Нужно добиться, чтобы и другие фонды, и другие страны тоже финансировали проект. Не хватает инструкторов, которые научили бы крестьян использовать вместо дров сухой помет животных для обогрева домов и приготовления пищи, надо создать опытную станцию, заложить по крайней мере десять новых питомников. В общем… Хотя госпожа д'Аркур была практичной женщиной, она порой давала волю воображению и в соответствии со своей фантазией мысленно преобразовывала действительность, которую, надо сказать, прекрасно знала, потому что постоянно боролась с нею.
Вскоре после полудня они добрались до Уанкайо и сделали небольшую остановку, чтобы наскоро перекусить, заправить машину, проверить мотор и давление в шинах. Зашли в ресторан на углу площади.
– Я почти уговорила посла Испании приехать сюда, – рассказывала госпожа д'Аркур инженеру. – Но в последний момент он не смог, прибыла какая-то делегация из Мадрида, не помню уже, какая. Однако он обещал, что вскоре выберется. И сказал, что постарается добиться для нас кое-какой помощи от испанского правительства. У них экология тоже входит в моду.
– Как мне хотелось бы посмотреть Европу, – вздохнул инженер Каньяс. – Дед моей матери был из Галисии. Наверно, у меня там есть родственники.
На следующем участке дороги они почти не могли разговаривать – джип безостановочно трясло и подбрасывало на ухабах. А между Акостамбо и Искучакой их встретили такие выбоины и ямы, что они уже были готовы повернуть обратно. Они пристегнулись ремнями, но все равно их болтало и кидало друг на друга. Машина, казалось, вот-вот развалится, но шофер только посмеивался, шутливо выкрикивал, как на корриде: «Берегись снизу!», «Внимание, разъяренный бык!» – да напевал что-то. В Уанкавелику приехали вечером. Стало холодно, и они надели свитера, шерстяные перчатки и шарфы.
В туристской гостинице их встретил префект, получивший инструкции из Лимы. Он подождал, пока они приведут себя в порядок, и пригласил поужинать тут же, в отеле. Два техника из министерства, которые должны были сопровождать их, приехали в отель еще раньше. За ужином к ним присоединился военный комендант – невысокий человек с добродушной улыбкой. Он козырнул, пожал им руки и, сняв фуражку, обратился к госпоже д'Аркур:
– Для меня большая честь приветствовать здесь такую известную особу. Я всегда читаю вашу страницу в «Комерсио». И знаю вашу книгу об Уайласском ущелье. Жаль, у меня нет ее сейчас при себе, чтобы взять у вас автограф.
За ужином он сообщил, что патруль уже готов и завтра в шесть утра можно будет начинать обход.
– Патруль? – Госпожа д'Аркур вопросительно посмотрела на инженера.
– Но я ведь уже объяснял, что мы не хотим сопровождения, – повернулся инженер к префекту.
– Я передал ваше пожелание коменданту, – пожал плечами префект. – Но знаете, как говорят: где есть капитан, там матрос не командует.
– Мне очень жаль, сеньора, но я не могу позволить, чтобы вы передвигались здесь без охраны, – отозвался на его слова комендант. Он был совсем еще молод. Форма сидела на нем безукоризненно, усы были тщательно подстрижены, говорил он очень любезно. – Это опасная зона, подрывные элементы называют ее «освобожденной территорией». Слишком большая ответственность для меня. Я вам обещаю, патруль не будет ни во что вмешиваться.
Госпожа д'Аркур удрученно вздохнула и переглянулась с инженером. Значит, ей придется убеждать коменданта. С тех пор как по этим горным краям прокатилась волна насилия, принося смятение и страх и оставляя за собой растерзанные трупы, сколько раз ей уже приходилось в подобных ситуациях объяснять свою миссию префектам, капитанам, майорам, комендантам, гражданским гвардейцам, республиканским гвардейцам, простым солдатам.
– Мы не политики и не имеем никакого отношения к политике, комендант. Нас занимает только природа, окружающая среда, животные, растения. Мы служим не правительству, а Перу. И военным, и этим головорезам тоже. Понимаете? Если мы появимся в сопровождении солдат, у людей возникнет ложное представление о том, кто мы такие и чем занимаемся. Я вам благодарна за добрые намерения. Но в охране мы не нуждаемся, уверяю вас. Лучшая защита для нас – ходить без солдат, чтобы все видели, что нам нечего скрывать и бояться.
Комендант, однако, не хотел уступать. Уже то, что они не прилетели на самолете, а проехали от Уанкайо до Уанкавелики на машине, уже это было безумием, ведь сколько покушений, сколько нападений происходит на этой дороге. Он извинялся, но стоял на своем. Конечно, он может показаться назойливым, но это его долг и он не хочет, чтобы его потом могли в чем-нибудь упрекнуть.
– Мы подпишем бумагу, что берем всю ответственность на себя, – предложил инженер Каньяс. – Не посчитайте это за обиду, комендант, но для нашей работы важно, чтобы нас не отождествляли с вами.
Госпожа д'Аркур положила конец спору, заявив, что, если офицер будет настаивать на сопровождении, она отменит экспедицию. Комендант составил акт и попросил префекта и двух техников подписать его в качестве свидетелей.
– Вам же меньше хлопот, – утешила его, прощаясь, госпожа д'Аркур. – Но все равно, комендант, спасибо вам за заботу. Дайте мне ваш адрес, я вышлю вам мою новую книгу, которая должна выйти на днях. Это о долине Колька, в ней есть замечательные фотографии.
На следующее утро госпожа д'Аркур отправилась на мессу в церковь Святого Себастьяна. Она долго рассматривала величественные своды колониальной эпохи, старинный алтарь, украшенный изображениями плачущих ангелов. Выехали на двух машинах – джипе и старом черном «форде», в который сели техники и префект. По дороге к шахтам Санта-Барбары им повстречался армейский патруль. Солдаты держали в руках карабины с примкнутыми штыками и, казалось, были готовы в любой момент открыть огонь. Через несколько километров дорога превратилась в какую-то бесформенную канаву, и джипу пришлось снизить скорость, чтобы не слишком отрываться от «форда». В течение двух часов они то поднимались, то опускались, пересекая полупустынную местность, где не было ничего, кроме гор, на склонах которых лишь изредка можно было увидеть несколько домов с лоскутами посадок – картофеля, ячменя, бобов. «Форд» все-таки исчез из виду.
– Когда я проезжал тут в прошлый раз, здесь не было столько красных флагов и раскрашенных щитов по сторонам дороги, – заметил инженер Каньяс. – Должно быть, комендант говорил правду: мы в контролируемой зоне.
– Надеюсь, это не помешает восстановлению лесов, – сказала госпожа д'Аркур. – Только этого нам недоставало. Четыре года ушло на то, чтобы пробить проект, и когда наконец-то стало получаться…
– До сих пор я не совал нос не в свое дело, – вступил в разговор шофер. – Но если бы меня спросили, я бы сказал, что в сопровождении солдат чувствовал бы себя куда спокойнее.
– Но тогда люди принимали бы нас за врагов, – возразила госпожа д'Аркур. – А мы не враги никому. Мы работаем и на них тоже. Понятно?
– Мне-то понятно, – пробурчал шофер. – Хорошо бы, чтобы им тоже было понятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Не пытайтесь понять все это – напрасно потеряете время, господин капрал, – сказал трактирщик. Он уже сидел на плоском камне, с которого встал Литума. – У людей голова идет кругом от всего, что тут происходит. А когда голова идет кругом, сами понимаете, всякое может случиться.
– Уж очень здесь народ темный, просто удивительно, – заметил Литума. – Готовы поверить в любой вздор, вроде этих пиштако или муки. Разве нормальные люди стали бы слушать такую чепуху?
– А на побережье народ, конечно, очень умный. Вы это хотите сказать?
– Я хочу сказать, здесь очень легко свалить вину за исчезновения людей на сатану, как это делает ваша супруга.
– Бедный сатана, – засмеялся Дионисио. – Адриана просто повторяет то, что говорят все. Разве не сатану винят всегда за все плохое? Чему же тогда удивляться?
– Ну, для вас-то, положим, сатана не так уж и плох, – пристально глядя на него, сказал Литума.
– Так ведь кто, как не он, научил людей наслаждаться жизнью. – В глазах Дионисио вспыхнул насмешливый огонек. – Или вы, как те фанатики, имеете что-то против земных радостей?
– По мне, пусть хоть все лезут друг на друга и развлекаются как хотят, – ответил Литума. – Я и сам не прочь бы здесь так поразвлечься, да не с кем.
– А почему бы вам не употребить для этого вашего помощника? Парень-то вроде ничего.
– Этого никогда не будет, – вспыхнул Литума. – Я не гомик.
– Да это просто шутка, господин капрал. Не сердитесь. – Трактирщик тоже встал. – Что ж, сделка, значит, не состоялась, и я остался ни с чем. Тем лучше для вас, господин капрал, еще раз повторяю вам это. И тем хуже для меня. Вдобавок теперь я в ваших руках, я же понимаю. Если вам вздумается рассказать кому-нибудь о нашем разговоре, я труп.
Он сказал это абсолютно спокойно, будто не испытывал ни малейшего сомнения, что капрал его не выдаст.
– Я – могила. Жаль, что мы не договорились, но это уже не моя вина. Хотя на мне эта форма, я мало что могу сделать.
– Хочу дать вам совет. Напейтесь хорошенько и забудьте обо всем. Мое заведение всегда открыто для вас. Пока, господин капрал.
Он небрежно махнул рукой и пошел вниз, но не по дорожке, которая вела в поселок, а в обход шахты. Литума снова опустился на освободившийся плоский камень и внезапно вспотевшими руками достал вторую за это утро сигарету. Все, что говорил ему Дионисио, кружилось теперь в голове, как те черные птицы на фоне белоснежных вершин. Безусловно, терруки имеют много пособников в поселке, в этом все дело. Вот почему так напуган Дионисио, вот почему он уедет отсюда, даже если для этого ему придется выдать нескольких своих клиентов, чтобы получить необходимые деньги. Вполне возможно, что эти трое отказались участвовать в чем-то или сотрудничать с кем-то, и за это их сбросили в шахту. Если в одну из ближайших ночей терруки подожгут пост и убьют его и Томасито, начальство пошлет их семьям похоронки с соболезнованиями, да еще их имена будут упомянуты в ежедневном приказе. Жалкое утешение.
Он несколько раз быстро затянулся, докуривая сигарету, его настроение менялось. Вспыхнувший было гнев уступал место тоске и смятению. Нет, это не могли сделать сендеристы. Скорее уж и впрямь здесь какое-то колдовство или беспросветная темнота горцев. Он поднялся и подошел поближе к полузаваленному камнями и деревянными креплениями входу в шахту. Неужели они там? Или это лишь побасенки пьянчужки, который хотел заработать несколько солей, чтобы поскорей удрать из Наккоса? Придется ему и Томасито самим лезть в шахту и своими глазами увидеть, что там.
Он бросил окурок и зашагал вниз. Карреньо, наверно, уже готовит завтрак. У Томасито тоже есть какая-то тайна. А иначе с чего бы он плакал по ночам? Неужели только из-за той пьюранки? Да это просто смешно. Мир катится к чертовой матери, вокруг казни, похищения, бесы, пиштако, муки, а полицейский Томас Карреньо рыдает по ночам из-за того, что его бросила какая-то бабенка. Хотя, конечно, она была первой, она лишила его невинности, и, судя по всему, она осталась единственной, кого попробовал наш простак.
* * *
В то утро, как и всегда перед командировкой или экскурсией, госпожа д'Аркур встала затемно, за несколько секунд до того, как зазвонил будильник. Ее охватила дрожь нетерпения, которую вот уже тридцать лет она испытывала всякий раз, когда ей приходилось уезжать из города по делам или для отдыха (она, кстати, не отличала одно от другого). Быстро одевшись, она на цыпочках, чтобы не разбудить мужа, спустилась на кухню и приготовила кофе. Чемодан был собран накануне и выставлен в прихожую. Когда она уже ополаскивала чашку, в дверях кухни появился зевающий Марсело – в халате, босой, с всклокоченными волосами.
– Как ни стараюсь не шуметь, всегда тебя бужу, – извиняющимся тоном сказала она. – А может быть, бессознательно обманываю себя, потому что в глубине души хочу, чтобы ты проснулся.
– А я, знаешь, отдал бы все на свете, лишь бы ты не ездила в Уанкавелику. – Он снова зевнул. – Поторгуемся? У меня при себе чековая книжка.
– Моя начальная цена – луна и звезды. – Она протянула ему чашку с кофе. – Не беспокойся. В горах я в гораздо большей безопасности, чем ты здесь, когда едешь в свой офис. По статистике, на улицах Лимы опаснее, чем в Андах.
– Никогда не верил в статистику. – Он зевнул и потянулся. Некоторое время смотрел, как она хлопочет у буфета, где в идеальном и тщательно продуманном порядке были расставлены чашки и блюдца, разложены ложки и ложечки. – От этих твоих поездок, Гортензия, у меня откроется язва. Если раньше я не умру от инфаркта.
– Я привезу тебе с гор свежего сыра. – Она откинула прядь со лба. – Иди досыпай, я постараюсь тебе присниться. Со мной ничего плохого не произойдет, не волнуйся.
В этот момент к дверям дома подъехал министерский джип, и госпожа д'Аркур заторопилась: поцеловала мужа, напомнила, что надо выслать в Смитсоновский институт конверт с фотографиями Национального парка Янага-Чемильен. Марсело проводил ее до машины и, попрощавшись, как всегда, обратился к Каньясу:
– Верни мне ее живой и невредимой, инженер.
Улицы Лимы, еще покрытые ночной влагой, были безлюдны. Через несколько минут джип выехал на главное шоссе, но и там движение было пока слабым.
– Ваша жена тоже так переживает, когда вы уезжаете в командировку? – спросила госпожа д'Аркур. Огни Лимы, затянутые утренним предрассветным туманом, остались позади.
– Не без этого, – кивнул инженер. – Но моя Мирта не слишком сильна в географии, она и не подозревает, что мы едем прямо в волчье логово.
– В волчье логово? – переспросил шофер, и джип резко вильнул. – Вы должны были предупредить меня об этом заранее. Если бы я знал, не поехал бы, я вовсе не собираюсь рисковать головой за те гроши, что мне платят.
– Что нам платят, – засмеялся Каньяс.
– Что вам платят, – уточнила госпожа д'Аркур. – Мне-то не платят ни сентаво. Я занимаюсь этой работой только из любви к искусству.
– Так вам это нравится, сеньора. Вы, наверное, и сами платили бы за то, чтобы заниматься любимым делом.
– Честно говоря, платила бы, – согласилась она. – Эта работа составляет смысл моей жизни. Возможно, потому, что растения и животные никогда меня не обманывают. А люди, наоборот, обманывают постоянно. Ведь вам тоже нравится наше дело, инженер. Иначе вы не стали бы работать в министерстве за такую мизерную зарплату.
– Это ваша вина, сеньора. Я читал ваши статьи в «Комерсио», я вам уже говорил. И они разбудили во мне интерес к природе, желание объехать Перу и своими глазами увидеть чудеса, о которых вы писали. Вы виноваты в том, что я стал изучать агрономию, а потом окончил лесной факультет. Вас не мучат угрызения совести?
– Тридцать лет я пропагандировала свои идеи – и вот наконец у меня появился ученик! – захлопала в ладоши госпожа д'Аркур. – Теперь могу умереть спокойно.
– У вас много учеников, – убежденно сказал инженер Каньяс. – Вы открыли нам, как удивительна наша земля. И как плохо мы с ней обращаемся. Не думаю, что найдется хоть один перуанец, который знает свою страну так же, как вы, и который всю ее исходил и исколесил, как вы.
– Ну, раз мы дошли до комплиментов, я тоже должна сказать вам кое-что приятное. С тех пор как вы пришли в министерство, моя жизнь изменилась. Наконец появился кто-то, кто разбирается в проблемах окружающей среды и борется с бюрократами. Говорю это не для красного словца, инженер. Благодаря вам я больше не чувствую себя, как раньше, одиночкой.
Когда подъезжали к Матукане, из-за горных вершин вырвались первые лучи еще невидимого солнца. Утро выдалось сухое и холодное. Всю оставшуюся часть пути, пока они пересекали хребет Ла-Оройя и теплую долину Хауха, инженер и госпожа д'Аркур обсуждали, что надо сделать, чтобы заручиться дополнительной поддержкой для реализации проекта восстановления лесов на горных склонах. Проект субсидировался ФАО ФАО – продовольственная и сельскохозяйственная организация в составе ООН.
и Голландией и уже дал первые положительные результаты. Эту первую победу они отметили несколько месяцев назад в ресторанчике в Сан-Исидро. Почти четыре года работы – отчетов, памятных записок, конференций, статей, писем, рекомендаций и прочих хлопот, – пока удалось добиться чего-то. Но теперь-то, наконец, проект уже выполняется. Общины не ограничиваются больше выращиванием кормовых культур, они теперь занимаются также посадками деревьев. Если не иссякнут фонды, из которых финансируется проект, через несколько лет густые рощи хинного дерева снова укроют тенью пещеры, исписанные магическими заклинаниями и рисунками далеких предков, и как только установится мир, сюда смогут приезжать археологи со всего света, чтобы расшифровывать их. Нужно добиться, чтобы и другие фонды, и другие страны тоже финансировали проект. Не хватает инструкторов, которые научили бы крестьян использовать вместо дров сухой помет животных для обогрева домов и приготовления пищи, надо создать опытную станцию, заложить по крайней мере десять новых питомников. В общем… Хотя госпожа д'Аркур была практичной женщиной, она порой давала волю воображению и в соответствии со своей фантазией мысленно преобразовывала действительность, которую, надо сказать, прекрасно знала, потому что постоянно боролась с нею.
Вскоре после полудня они добрались до Уанкайо и сделали небольшую остановку, чтобы наскоро перекусить, заправить машину, проверить мотор и давление в шинах. Зашли в ресторан на углу площади.
– Я почти уговорила посла Испании приехать сюда, – рассказывала госпожа д'Аркур инженеру. – Но в последний момент он не смог, прибыла какая-то делегация из Мадрида, не помню уже, какая. Однако он обещал, что вскоре выберется. И сказал, что постарается добиться для нас кое-какой помощи от испанского правительства. У них экология тоже входит в моду.
– Как мне хотелось бы посмотреть Европу, – вздохнул инженер Каньяс. – Дед моей матери был из Галисии. Наверно, у меня там есть родственники.
На следующем участке дороги они почти не могли разговаривать – джип безостановочно трясло и подбрасывало на ухабах. А между Акостамбо и Искучакой их встретили такие выбоины и ямы, что они уже были готовы повернуть обратно. Они пристегнулись ремнями, но все равно их болтало и кидало друг на друга. Машина, казалось, вот-вот развалится, но шофер только посмеивался, шутливо выкрикивал, как на корриде: «Берегись снизу!», «Внимание, разъяренный бык!» – да напевал что-то. В Уанкавелику приехали вечером. Стало холодно, и они надели свитера, шерстяные перчатки и шарфы.
В туристской гостинице их встретил префект, получивший инструкции из Лимы. Он подождал, пока они приведут себя в порядок, и пригласил поужинать тут же, в отеле. Два техника из министерства, которые должны были сопровождать их, приехали в отель еще раньше. За ужином к ним присоединился военный комендант – невысокий человек с добродушной улыбкой. Он козырнул, пожал им руки и, сняв фуражку, обратился к госпоже д'Аркур:
– Для меня большая честь приветствовать здесь такую известную особу. Я всегда читаю вашу страницу в «Комерсио». И знаю вашу книгу об Уайласском ущелье. Жаль, у меня нет ее сейчас при себе, чтобы взять у вас автограф.
За ужином он сообщил, что патруль уже готов и завтра в шесть утра можно будет начинать обход.
– Патруль? – Госпожа д'Аркур вопросительно посмотрела на инженера.
– Но я ведь уже объяснял, что мы не хотим сопровождения, – повернулся инженер к префекту.
– Я передал ваше пожелание коменданту, – пожал плечами префект. – Но знаете, как говорят: где есть капитан, там матрос не командует.
– Мне очень жаль, сеньора, но я не могу позволить, чтобы вы передвигались здесь без охраны, – отозвался на его слова комендант. Он был совсем еще молод. Форма сидела на нем безукоризненно, усы были тщательно подстрижены, говорил он очень любезно. – Это опасная зона, подрывные элементы называют ее «освобожденной территорией». Слишком большая ответственность для меня. Я вам обещаю, патруль не будет ни во что вмешиваться.
Госпожа д'Аркур удрученно вздохнула и переглянулась с инженером. Значит, ей придется убеждать коменданта. С тех пор как по этим горным краям прокатилась волна насилия, принося смятение и страх и оставляя за собой растерзанные трупы, сколько раз ей уже приходилось в подобных ситуациях объяснять свою миссию префектам, капитанам, майорам, комендантам, гражданским гвардейцам, республиканским гвардейцам, простым солдатам.
– Мы не политики и не имеем никакого отношения к политике, комендант. Нас занимает только природа, окружающая среда, животные, растения. Мы служим не правительству, а Перу. И военным, и этим головорезам тоже. Понимаете? Если мы появимся в сопровождении солдат, у людей возникнет ложное представление о том, кто мы такие и чем занимаемся. Я вам благодарна за добрые намерения. Но в охране мы не нуждаемся, уверяю вас. Лучшая защита для нас – ходить без солдат, чтобы все видели, что нам нечего скрывать и бояться.
Комендант, однако, не хотел уступать. Уже то, что они не прилетели на самолете, а проехали от Уанкайо до Уанкавелики на машине, уже это было безумием, ведь сколько покушений, сколько нападений происходит на этой дороге. Он извинялся, но стоял на своем. Конечно, он может показаться назойливым, но это его долг и он не хочет, чтобы его потом могли в чем-нибудь упрекнуть.
– Мы подпишем бумагу, что берем всю ответственность на себя, – предложил инженер Каньяс. – Не посчитайте это за обиду, комендант, но для нашей работы важно, чтобы нас не отождествляли с вами.
Госпожа д'Аркур положила конец спору, заявив, что, если офицер будет настаивать на сопровождении, она отменит экспедицию. Комендант составил акт и попросил префекта и двух техников подписать его в качестве свидетелей.
– Вам же меньше хлопот, – утешила его, прощаясь, госпожа д'Аркур. – Но все равно, комендант, спасибо вам за заботу. Дайте мне ваш адрес, я вышлю вам мою новую книгу, которая должна выйти на днях. Это о долине Колька, в ней есть замечательные фотографии.
На следующее утро госпожа д'Аркур отправилась на мессу в церковь Святого Себастьяна. Она долго рассматривала величественные своды колониальной эпохи, старинный алтарь, украшенный изображениями плачущих ангелов. Выехали на двух машинах – джипе и старом черном «форде», в который сели техники и префект. По дороге к шахтам Санта-Барбары им повстречался армейский патруль. Солдаты держали в руках карабины с примкнутыми штыками и, казалось, были готовы в любой момент открыть огонь. Через несколько километров дорога превратилась в какую-то бесформенную канаву, и джипу пришлось снизить скорость, чтобы не слишком отрываться от «форда». В течение двух часов они то поднимались, то опускались, пересекая полупустынную местность, где не было ничего, кроме гор, на склонах которых лишь изредка можно было увидеть несколько домов с лоскутами посадок – картофеля, ячменя, бобов. «Форд» все-таки исчез из виду.
– Когда я проезжал тут в прошлый раз, здесь не было столько красных флагов и раскрашенных щитов по сторонам дороги, – заметил инженер Каньяс. – Должно быть, комендант говорил правду: мы в контролируемой зоне.
– Надеюсь, это не помешает восстановлению лесов, – сказала госпожа д'Аркур. – Только этого нам недоставало. Четыре года ушло на то, чтобы пробить проект, и когда наконец-то стало получаться…
– До сих пор я не совал нос не в свое дело, – вступил в разговор шофер. – Но если бы меня спросили, я бы сказал, что в сопровождении солдат чувствовал бы себя куда спокойнее.
– Но тогда люди принимали бы нас за врагов, – возразила госпожа д'Аркур. – А мы не враги никому. Мы работаем и на них тоже. Понятно?
– Мне-то понятно, – пробурчал шофер. – Хорошо бы, чтобы им тоже было понятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29