Ты пройдешь все круги Ада, побываешь там, куда не смеют ходить даже Владыки, испытаешь весь ужас, всю боль, познаешь всю глубину отчаяния, а потом путь твой повторится. И будет повторяться он вечно. Не объяснить словами, что тебя ожидает в Преисподней, ибо нет тому совершенно никаких объяснений, но совершенно точно я могу сказать одно: безумное агонизирующее сознание рано или поздно растворится в кипящем океане энергии Тьмы, не будет для тебя никакого шанса выбраться из него. Вот что тебя ждёт в конце пути, которым ты идешь, Роком. Вот что ты получишь в награду за работу на светлых, за добрые деяния и благие намерения.
Сейчас ты разговариваешь со мной, ты прекрасно знаешь, кто я, и догадываешься, что мне требуется. Путь Света приведет лишь к беде, но путь Тьмы позволит возвыситься над всем миром, отринуть прочь всякие законы и ограничения, забыть о проблемах и горечах. Путь Тьмы, Роком, только путь Тьмы – единственно верный путь. Не теряй честь и могущество легионера, не уподобляйся жалкой твари, не становись ничтожным пресмыкающимся. Будь самим собой! Будь солдатом! Вспомни, что ты не тварь и не пресмыкающееся, что наделен великой силой и властью, что создан повелевать, а не быть повелеваемым. Раздели с братьями своими радость грядущей победы, грядущего торжества Тьмы над Светом. Нет тебе смысла гнуть спину на светлых, ожидая взамен лишь позор и вечное страдание. Но честь, признание и могущество ты можешь получить, едва вернешься на свой путь, единственно верный. И в награду тебе будет не проклятие, а возрождение в Яугоне как демона, бесконечная жизнь и свобода, невиданные сила и мощь. Ни один волк после этого не сравнится с тобой, ни один астер не рискнёт вступить в битву с новым демоном...
Евстигнеев слышал слова Бафомета уже словно сквозь вату. Пришелец вещал, но вместе с тем активно «обрабатывал» сознание охотника скрытыми способами, закладывал нечто, похожее на программу. Когда-то Орден точно так же «кодировал» Романа-Рокома на служение Свету. Теперь происходит процесс обратный.
Рот на бледном и морщинистом лице Бафомета открывался и закрывался, глаза чуть печально, но тем не менее не без иронического блеска, смотрели на Евстигнеева, а охотник уплывал на тёплых волнах гипнотического транса неведомо куда...
Обнаружил он себя уже в спальной комнате Павла Коркина. Чуть впереди стояла Леночка Карбинская, сержант красноярского отделения Ордена Света. Девушка задумчиво водила в темноте головой и разглядывала упавшую вместе со шторами гардину.
– Что ты об этом думаешь, Рома? – спросила она напарника.
– Я думаю, всё было устроено специально.
– То есть?
Она повернулась. В глазах девушки успела промелькнуть лишь тень сожаления, после чего девятимиллиметровая серебряная пуля вместе с мозгами вырвала из охотницы жизнь. Мрачно посмотрев на распластанное на полу тело, Евстигнеев поднял голову и сквозь двойное стекло вгляделся в почти полную луну, обрамленную легким гало. Из глаз оборотня вился призрачный ядовито-зеленый туман, а радужная оболочка глаз раскалилась до красна...
* * *
Опять кома, существование тела с отключенным сознанием, полная тьма и небытие. Опять неприятное, тягостное пробуждение. Одной из первых пришла мысль, что в последнее время я слишком часто погружаюсь на тот уровень существования, где приходится балансировать между жизнью и смертью, и непонятно, сумею ли пройти по этой тонкой грани. В конце концов, оборотни смертны, их можно расстрелять, порвать, расчленить и так далее. Надо что-то делать со своим положением, ведь до добра такой образ жизни довести не может.
Открыв глаза, я уже по привычной траектории обвел взглядом потолок и стены помещения, повернул голову, получше рассмотрел обстановку: тумбочка с советским телевизором, расслаивающийся журнальный столик, пустой сервант и грязное окно, занавешенное грязной занавеской.
Я попытался встать. Попытка увенчалась успехом. Опустив ноги на холодный и грязный линолеум, я не нашел никаких тапочек, поэтому принял решение сделать обход жилища, в котором черт знает как оказался, босиком. Обход, впрочем, завершился сразу же, едва начавшись. Я, придерживаясь рукой за стены, пришлёпал в грязную кухню. За грязным столом сидел мрачный Диерс и мрачно смотрел на меня.
– Настя, – хрипло обратился я к вампиру. – Где она.
– Спит во второй комнате, – тихо ответил охотник.
Я не хотел верить ни одному слову этого человека, втянувшего меня в кошмарное приключение, конца которому не видать, но, тем не менее, поверил. Переведя взгляд на грязную плиту, я простонал:
– Жрать хочу, не могу.
– Там котлеты есть и картошка, – так же тихо указал Диерс на пару кастрюль. – Мы с твоей дочкой сегодня приготовили.
Я открыл одну из кастрюль. В нос ударил возбуждающий зверский голод запах жареного мяса. Не беспокоясь о приличиях, я прямо рукой достал одну котлету, мигом затолкал в захлебывающийся слюной рот, потом съел ещё одну котлету. И ещё. На картошку мне в данный момент было наплевать. Наконец, когда котлет вовсе не осталось, я почувствовал, что утолил голод.
– Настя мне не дочь. Ну, не родная во всяком случае.
Повинуясь импульсу, я рассказал Диерсу историю об убийстве родителей Сергеевой Насти и о том, как решил «нелегально» удочерить её. На что вампир ответил:
– Если бы ты похитил ребенка исходя из благих побуждений, я начал бы тебя уважать. Но ты всего лишь спасал собственную задницу от меча правосудия. Впрочем, я всё это уже знаю. Настя рассказала.
– Как она? И... где мы, если не секрет?
– Девочка в порядке. Я объяснил, что тебя искусали собаки, и она поверила – умение убеждать стоит не на последнем списке моих умений. А находимся мы на окраине, в арендованной квартире. Дерьмовая квартирка, надо сказать!
– Но почему же?..
– Почему дерьмовая, или почему мы тут? – невинно улыбнулся вампир. – Дерьмовая, потому что дерьмовая, в жизни не видал более отвратительного клоповника, чем этот. Но мы вынуждены отсиживаться здесь до поры до времени. Герадо не отстанет от тебя, пока не прикончит. Остатки стаи Ирикон – тоже. Первым делом они, как существа, номинально обладающие разумом и чутьем, нагрянут в гости по твоей прописке. Потом начнут рыскать в округе.
Я ужаснулся:
– Всю жизнь бегать от них, что ли!
– Не исключено. Коготь Шивы, чтоб его, утерян.
– То есть как это – утерян? Не хочешь ли ты сказать, мой дорогой чернокожий друг, что вся эта херня затевалась зря?! У тебя же на шее амулетик какой-то висит!
– Амулетик не сигнализирует о близости артефакта. Он потух, едва твоя fiancee Невеста (фр.).
испустила дух. Что касается остального... Я начинаю думать, что знаю далеко не всё. Коготь должен был попасть в наши руки относительно быстро и относительно же легко, но всё пошло наперекосяк. Всё пошло явно не так. Но, как говорится, omne ignotum pro maginifico Всё неизвестное представляется величественным (лат.).
, возможно, мы по-прежнему на верном пути. Однако я, должен признаться, не имею ни малейшего понятия, куда данный путь нас приведёт и скоро ли. Где искать артефакт, не знаю, что делать с твоей дочкой – тоже.
– Как тебя понимать? – насторожился я. – Настя-то причём?
– Она – самое слабое звено в нашем теперешнем положении. Определенные силы могут воспользоваться фактом её существования, сыграть на этом в свою пользу. Девочка, мягко говоря, отягощает сложившуюся ситуацию.
За окном вовсю властвовал вечер. Сумерки сгустились, холодная туманная дымка поглотила жилые кварталы.
– Как долго я был без сознания?
– Неделю. Я специально поддерживал тебя в бессознательном состоянии, а то ведь ты парень непоседливый. Зато теперь – как огурчик.
Пропустив мимо ушей несколько шуточек в свой адрес, я поставил вопрос ребром:
– Каков план действий. Что теперь, после утраты артефакта, ты собираешься делать?
– А что бы сделал ты? – вопросом на вопрос ответил Диерс.
– Я бы свалил подальше отсюда. В Нигерию, блин, на родину твою. Где нет Герадо, волков Ирикона, артефактов и прочих головоломных проблем.
– Ну, родина моя на самом деле Заир, если тебе интересно. А Герадо найдет тебя хоть в Антарктиде, дай только время. Но твои слова не лишены смысла, хочу прямо сказать. Без какой-то дополнительной информации любой наш шаг может привести к трагедии. Той или иной. Но ни та ни другая нам не нужны. Посему мы отныне должны действовать cum grano salis С известной осторожностью (лат.).
, ибо omnia Roma venalia sunt Всё в Риме продажно (лат.).
, условно говоря. Кто наш враг, а кто союзник, остается лишь догадываться.
– Ты все же намерен найти Коготь?
– Естественно. Это моя миссия, моё, если хочешь, предназначение. И отчего-то я подозреваю, что некто в Актарсисе имеет представление, где Коготь находится в данный момент. И завтра я потребую веских объяснений и полной информации по порученной мне операции. The show must go on, dude. We have to over this stinkin' job Шоу должно продолжаться, чувак. Мы обязаны завершить эту вонючую работу (англ.).
. Хотим того или нет.
– Шоу маст го он, – задумчиво пожевал я губами, повторяя сказанные вампиром слова. – Для тебя, Джонатан, это шоу, игра. Для меня же – дорога в никуда, в пасть неизвестности и, вероятно, смерти.
– Не горюй, в случае чего я позабочусь о девочке.
Пошутил Диерс, или же сказал совершенно серьезно, я не смог понять.
– Страшно подумать, сколько всего я пережил после знакомства с тобой, охотник, – тихо проговорил я, наблюдая, как уличные фонари один за другим разгорались в морозном тумане ниспадающей ночи. И почему уличное освещение включается не до наступления темноты, а после? У всех маньяков, бандитов, грабителей и иже с ними есть более чем достаточно времени для свершения своих грязных деяний под покровом темноты, пока горбатые фонари не разбавят мглу жидким, но всё же таким желанным светом. – Не представляю, что за интриганы сидят в Актарсисе и плетут настолько грязные игры.
– Слышь, приятель, как правильно произносится: тубаретка или табуретка? – не впопад спросил Диерс.
Я несколько секунд моргал и смотрел на умопомрачительную рожу в золотым кольцом в широком носу, пытаясь вычленить в его очередной фразе издевку. В конце концов, нехотя ответил:
– Табуретка.
– Так вот, мэн, присядь-ка на табуретку, иначе упадешь после того, как я тебе скажу следующее.
Я проигнорировал предложение сесть, поэтому Диерс пожал плечами и медленно проговорил:
– Фемина твоя, Ксио, когда-то служила в Ордене Света.
– Что?
– Что слышал. Она четыре года отработала на Орден – сразу как стала оборотнем в пятнадцатилетнем возрасте. Её инициировал Ирикон, но старик, тем не менее, не противился выбору своей дочери. Ксио охотилась на его же волков, участвовала в операциях по предотвращению его же тёмных сделок, и, тем не менее, отец и дочь оставались друзьями и прекрасно уживались в одном доме. Парадокс, да?
На этот раз я всё ж сел на жесткий табурет, реально ошеломленный новостью.
– Бардак, – веско резюмировал вампир, так и не дождавшийся моей словесной реакции. – Другие охотники, конечно же, знали, что Николаева Катя живёт вместе с папашкой, но не имели никаких претензий. Nullum crime sine lege Нет закона, нет преступления (лат.).
, никем не возбраняется сожительство с идеологическим врагом. Главное – чтобы в нужный момент субъект мог без раздумий замочить этого врага, замочить сразу, как получит соответствующий приказ. Ты уже, наверное, догадываешься: Ксио получила именно такой приказ. Волки Ирикона года три назад совсем обнаглели, устроили в городе полный беспредел, в буквальном смысле творили что хотели, и Орден поручил Ксио уничтожить главаря, то бишь собственного отца. Ксио дала своё согласие, встретилась с Ириконом и обнажила пушки, но выстрелила не в отца, а в напарника-светлого. После чего спокойно перешла на сторону тёмных. Сам понимаешь, пришить её мне было особенно приятно.
На столе рядом с Диерсом тихо насвистывал песенки приемник. Магнитола вряд ли принадлежала местной квартире, не являлась предметом меблировки. Должно быть, охотник прикупил её, когда «вселялся» вместе со мной и Настей. Чтобы скучно не было. И теперь бодренькая музыка отчетливо вторгалась в мои уши. Молодые парни из «Bloodhound Gang», известные в образе забавных обезьян-отморозков, вещали:
You and me, baby, we
Nothing but mammals, so
Let's do it like they do
On the «Discovery» channel. Ты и я, детка, мы никто как животные, так давай же делать то, что делают они на канале «Дискавери» (англ.).
Мне показалось, что смысл слов их песни не очень-то подходит данной ситуации. Впрочем, с другой стороны, он подходил самым что ни есть полным образом. Неясное ощущение какой-то неправильности, неуместности теперь сформировалось окончательно в противное чувство: мною пользуются как... как... в общем, пользуются не так, чтобы я получал от этого удовольствие. Притом – все, кому не лень. Диерс, видимо, испытывал особую слабость к «Банде Ищеек», посему со зверским лицом прибавил громкости:
You and me, baby, we
Nothing but mammals, so
Let's do it like they do
On the «Discovery» channel.
Наверняка хитрая рожа охотника что-то говорила, но я не стал анализировать это. Поддельным было веселье Диерса, или неподдельным, мне плевать. Информация о Ксио как о перебежчице, никакой ясности в теперешнюю картину моего бедственного положения не внесла. Скорее, ещё больше запутала всё. Вопросы о добре и зле, о хорошем и плохом, начавшие меня терзать примерно в то же время, как жизнь моя перевернулась с ног на голову в связи с появлением в ней Джонатана Диерса и его ИГРЫ, по всей видимости, никогда не получат ответов. Где кончается одно, где начинается другое, какой ширины граница между двумя противоборствующими сторонами, есть ли она вообще – неведомо.
«Половострастная» песня к моему облегчению закончилась. Мелодичная вставка-реклама радиокомпании пропела что-то о том, как хороша жизнь и как хорошо жить, после чего более «родная» мне музыкальная композиция смыслом своих слов внесла ещё большую смуту в мечущуюся между небом и землёй душу бедного волка, угодившего в капкан жестоких обстоятельств. Смирившийся со всем на свете, но, тем не менее, не лишенный оттенка издевательства над всем же голос одного из братьев Самойловых вещал:
Сегодня хуже, чем вчера,
Всё задом наперёд.
Опять жара, жара, жара
Достаёт.
И одинокая мигрень -
Подруга дней моих,
Меня любила целый день
За двоих...
Рожа Диерса приобрела вовсе дьявольское выражение. Кольцо в носу его поблескивало, толстые губы расплылись в насмешке, глаза сверкали звериным весельем. Причина его веселья осталась для меня тайной. Можно предположить, что песня «Агаты Кристи» показалась охотнику более чем подходящей к данной минуте, тем более он спокойно мог понимать русский язык, думать по-русски, и единственное его сомнение по поводу произношения в великом и могучем сводилось лишь к «табуретке».
А Самойловы уже вдвоем обреченно, чуть жалобно, но с вызовом выдавали:
Я поцелую провода,
И не ударит меня ток.
Заводит молния меня,
Как жаль, что я её не смог.
По небу ангелы летят,
В канаве дьяволы ползут.
И те и эти говорят:
Ты нам не враг, ты нам не друг...
Ни там ни тут. Если целью архангелов было ввести меня в полное замешательство, то они достигли цели. Я больше не понимал совершенно ничего, не мог видеть ни идеалов, ни предметов стремлений Яугона и Актарсиса. Всё оказалось чуждым. Чужим. Война Света и Тьмы – собачье дерьмо. Нет никакой войны, есть всего-навсего мелкие, мелочные амбиции, желание набить собственное пузо (образно, конечно, выражаясь) и, без чего нельзя обойтись человеческому и, следовательно, потустороннему разуму, неуемная жажда divide et impreza Разделять и властвовать (лат.).
, как выразился бы падкий до латыни Диерс. Всё. О высоких материях ангелы могут распространяться среди самих себя, моей же вере в это – грош цена.
Зимою будет веселей -
Нас пустят в рай.
Зимою будет холодней.
И пускай...
Охотники-нечисть. Ну не абсурдно ли звучит предложенное словосочетание! Вампиры, охотящиеся на вампиров же ради банальной идеологии: зло есть зло, его надо искоренять, и, прежде всего, искорени зло в самом себе. Что получают вампиры взамен? Кукиш. Орден, конечно, заботится о своих бойцах, но забота эта лишь усугубляет в каждом вампире-охотнике ненависть в Свету. Ведь вампир-охотник не имеет права просто взять и убить человека, когда того захочет. Нельзя, господа – грех! Всем известно, что многие кровососы рады пить донорскую кровь из пробирок, лежать в самых глубоких канавах и не показывать зубы, но вирус, вирус биологический требует свежевысосанной крови, а не её эрзаца. Вирус же энергетический требует периодических убийств. Иначе вампир хиреет и в муках дохнет. Потому Диерс с такой жаждой припал к ещё горячему телу Наташи; он не имеет морального права убить ни в чем неповинного ребёнка, но до боли в зубах жаждет отведать-таки её крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Сейчас ты разговариваешь со мной, ты прекрасно знаешь, кто я, и догадываешься, что мне требуется. Путь Света приведет лишь к беде, но путь Тьмы позволит возвыситься над всем миром, отринуть прочь всякие законы и ограничения, забыть о проблемах и горечах. Путь Тьмы, Роком, только путь Тьмы – единственно верный путь. Не теряй честь и могущество легионера, не уподобляйся жалкой твари, не становись ничтожным пресмыкающимся. Будь самим собой! Будь солдатом! Вспомни, что ты не тварь и не пресмыкающееся, что наделен великой силой и властью, что создан повелевать, а не быть повелеваемым. Раздели с братьями своими радость грядущей победы, грядущего торжества Тьмы над Светом. Нет тебе смысла гнуть спину на светлых, ожидая взамен лишь позор и вечное страдание. Но честь, признание и могущество ты можешь получить, едва вернешься на свой путь, единственно верный. И в награду тебе будет не проклятие, а возрождение в Яугоне как демона, бесконечная жизнь и свобода, невиданные сила и мощь. Ни один волк после этого не сравнится с тобой, ни один астер не рискнёт вступить в битву с новым демоном...
Евстигнеев слышал слова Бафомета уже словно сквозь вату. Пришелец вещал, но вместе с тем активно «обрабатывал» сознание охотника скрытыми способами, закладывал нечто, похожее на программу. Когда-то Орден точно так же «кодировал» Романа-Рокома на служение Свету. Теперь происходит процесс обратный.
Рот на бледном и морщинистом лице Бафомета открывался и закрывался, глаза чуть печально, но тем не менее не без иронического блеска, смотрели на Евстигнеева, а охотник уплывал на тёплых волнах гипнотического транса неведомо куда...
Обнаружил он себя уже в спальной комнате Павла Коркина. Чуть впереди стояла Леночка Карбинская, сержант красноярского отделения Ордена Света. Девушка задумчиво водила в темноте головой и разглядывала упавшую вместе со шторами гардину.
– Что ты об этом думаешь, Рома? – спросила она напарника.
– Я думаю, всё было устроено специально.
– То есть?
Она повернулась. В глазах девушки успела промелькнуть лишь тень сожаления, после чего девятимиллиметровая серебряная пуля вместе с мозгами вырвала из охотницы жизнь. Мрачно посмотрев на распластанное на полу тело, Евстигнеев поднял голову и сквозь двойное стекло вгляделся в почти полную луну, обрамленную легким гало. Из глаз оборотня вился призрачный ядовито-зеленый туман, а радужная оболочка глаз раскалилась до красна...
* * *
Опять кома, существование тела с отключенным сознанием, полная тьма и небытие. Опять неприятное, тягостное пробуждение. Одной из первых пришла мысль, что в последнее время я слишком часто погружаюсь на тот уровень существования, где приходится балансировать между жизнью и смертью, и непонятно, сумею ли пройти по этой тонкой грани. В конце концов, оборотни смертны, их можно расстрелять, порвать, расчленить и так далее. Надо что-то делать со своим положением, ведь до добра такой образ жизни довести не может.
Открыв глаза, я уже по привычной траектории обвел взглядом потолок и стены помещения, повернул голову, получше рассмотрел обстановку: тумбочка с советским телевизором, расслаивающийся журнальный столик, пустой сервант и грязное окно, занавешенное грязной занавеской.
Я попытался встать. Попытка увенчалась успехом. Опустив ноги на холодный и грязный линолеум, я не нашел никаких тапочек, поэтому принял решение сделать обход жилища, в котором черт знает как оказался, босиком. Обход, впрочем, завершился сразу же, едва начавшись. Я, придерживаясь рукой за стены, пришлёпал в грязную кухню. За грязным столом сидел мрачный Диерс и мрачно смотрел на меня.
– Настя, – хрипло обратился я к вампиру. – Где она.
– Спит во второй комнате, – тихо ответил охотник.
Я не хотел верить ни одному слову этого человека, втянувшего меня в кошмарное приключение, конца которому не видать, но, тем не менее, поверил. Переведя взгляд на грязную плиту, я простонал:
– Жрать хочу, не могу.
– Там котлеты есть и картошка, – так же тихо указал Диерс на пару кастрюль. – Мы с твоей дочкой сегодня приготовили.
Я открыл одну из кастрюль. В нос ударил возбуждающий зверский голод запах жареного мяса. Не беспокоясь о приличиях, я прямо рукой достал одну котлету, мигом затолкал в захлебывающийся слюной рот, потом съел ещё одну котлету. И ещё. На картошку мне в данный момент было наплевать. Наконец, когда котлет вовсе не осталось, я почувствовал, что утолил голод.
– Настя мне не дочь. Ну, не родная во всяком случае.
Повинуясь импульсу, я рассказал Диерсу историю об убийстве родителей Сергеевой Насти и о том, как решил «нелегально» удочерить её. На что вампир ответил:
– Если бы ты похитил ребенка исходя из благих побуждений, я начал бы тебя уважать. Но ты всего лишь спасал собственную задницу от меча правосудия. Впрочем, я всё это уже знаю. Настя рассказала.
– Как она? И... где мы, если не секрет?
– Девочка в порядке. Я объяснил, что тебя искусали собаки, и она поверила – умение убеждать стоит не на последнем списке моих умений. А находимся мы на окраине, в арендованной квартире. Дерьмовая квартирка, надо сказать!
– Но почему же?..
– Почему дерьмовая, или почему мы тут? – невинно улыбнулся вампир. – Дерьмовая, потому что дерьмовая, в жизни не видал более отвратительного клоповника, чем этот. Но мы вынуждены отсиживаться здесь до поры до времени. Герадо не отстанет от тебя, пока не прикончит. Остатки стаи Ирикон – тоже. Первым делом они, как существа, номинально обладающие разумом и чутьем, нагрянут в гости по твоей прописке. Потом начнут рыскать в округе.
Я ужаснулся:
– Всю жизнь бегать от них, что ли!
– Не исключено. Коготь Шивы, чтоб его, утерян.
– То есть как это – утерян? Не хочешь ли ты сказать, мой дорогой чернокожий друг, что вся эта херня затевалась зря?! У тебя же на шее амулетик какой-то висит!
– Амулетик не сигнализирует о близости артефакта. Он потух, едва твоя fiancee Невеста (фр.).
испустила дух. Что касается остального... Я начинаю думать, что знаю далеко не всё. Коготь должен был попасть в наши руки относительно быстро и относительно же легко, но всё пошло наперекосяк. Всё пошло явно не так. Но, как говорится, omne ignotum pro maginifico Всё неизвестное представляется величественным (лат.).
, возможно, мы по-прежнему на верном пути. Однако я, должен признаться, не имею ни малейшего понятия, куда данный путь нас приведёт и скоро ли. Где искать артефакт, не знаю, что делать с твоей дочкой – тоже.
– Как тебя понимать? – насторожился я. – Настя-то причём?
– Она – самое слабое звено в нашем теперешнем положении. Определенные силы могут воспользоваться фактом её существования, сыграть на этом в свою пользу. Девочка, мягко говоря, отягощает сложившуюся ситуацию.
За окном вовсю властвовал вечер. Сумерки сгустились, холодная туманная дымка поглотила жилые кварталы.
– Как долго я был без сознания?
– Неделю. Я специально поддерживал тебя в бессознательном состоянии, а то ведь ты парень непоседливый. Зато теперь – как огурчик.
Пропустив мимо ушей несколько шуточек в свой адрес, я поставил вопрос ребром:
– Каков план действий. Что теперь, после утраты артефакта, ты собираешься делать?
– А что бы сделал ты? – вопросом на вопрос ответил Диерс.
– Я бы свалил подальше отсюда. В Нигерию, блин, на родину твою. Где нет Герадо, волков Ирикона, артефактов и прочих головоломных проблем.
– Ну, родина моя на самом деле Заир, если тебе интересно. А Герадо найдет тебя хоть в Антарктиде, дай только время. Но твои слова не лишены смысла, хочу прямо сказать. Без какой-то дополнительной информации любой наш шаг может привести к трагедии. Той или иной. Но ни та ни другая нам не нужны. Посему мы отныне должны действовать cum grano salis С известной осторожностью (лат.).
, ибо omnia Roma venalia sunt Всё в Риме продажно (лат.).
, условно говоря. Кто наш враг, а кто союзник, остается лишь догадываться.
– Ты все же намерен найти Коготь?
– Естественно. Это моя миссия, моё, если хочешь, предназначение. И отчего-то я подозреваю, что некто в Актарсисе имеет представление, где Коготь находится в данный момент. И завтра я потребую веских объяснений и полной информации по порученной мне операции. The show must go on, dude. We have to over this stinkin' job Шоу должно продолжаться, чувак. Мы обязаны завершить эту вонючую работу (англ.).
. Хотим того или нет.
– Шоу маст го он, – задумчиво пожевал я губами, повторяя сказанные вампиром слова. – Для тебя, Джонатан, это шоу, игра. Для меня же – дорога в никуда, в пасть неизвестности и, вероятно, смерти.
– Не горюй, в случае чего я позабочусь о девочке.
Пошутил Диерс, или же сказал совершенно серьезно, я не смог понять.
– Страшно подумать, сколько всего я пережил после знакомства с тобой, охотник, – тихо проговорил я, наблюдая, как уличные фонари один за другим разгорались в морозном тумане ниспадающей ночи. И почему уличное освещение включается не до наступления темноты, а после? У всех маньяков, бандитов, грабителей и иже с ними есть более чем достаточно времени для свершения своих грязных деяний под покровом темноты, пока горбатые фонари не разбавят мглу жидким, но всё же таким желанным светом. – Не представляю, что за интриганы сидят в Актарсисе и плетут настолько грязные игры.
– Слышь, приятель, как правильно произносится: тубаретка или табуретка? – не впопад спросил Диерс.
Я несколько секунд моргал и смотрел на умопомрачительную рожу в золотым кольцом в широком носу, пытаясь вычленить в его очередной фразе издевку. В конце концов, нехотя ответил:
– Табуретка.
– Так вот, мэн, присядь-ка на табуретку, иначе упадешь после того, как я тебе скажу следующее.
Я проигнорировал предложение сесть, поэтому Диерс пожал плечами и медленно проговорил:
– Фемина твоя, Ксио, когда-то служила в Ордене Света.
– Что?
– Что слышал. Она четыре года отработала на Орден – сразу как стала оборотнем в пятнадцатилетнем возрасте. Её инициировал Ирикон, но старик, тем не менее, не противился выбору своей дочери. Ксио охотилась на его же волков, участвовала в операциях по предотвращению его же тёмных сделок, и, тем не менее, отец и дочь оставались друзьями и прекрасно уживались в одном доме. Парадокс, да?
На этот раз я всё ж сел на жесткий табурет, реально ошеломленный новостью.
– Бардак, – веско резюмировал вампир, так и не дождавшийся моей словесной реакции. – Другие охотники, конечно же, знали, что Николаева Катя живёт вместе с папашкой, но не имели никаких претензий. Nullum crime sine lege Нет закона, нет преступления (лат.).
, никем не возбраняется сожительство с идеологическим врагом. Главное – чтобы в нужный момент субъект мог без раздумий замочить этого врага, замочить сразу, как получит соответствующий приказ. Ты уже, наверное, догадываешься: Ксио получила именно такой приказ. Волки Ирикона года три назад совсем обнаглели, устроили в городе полный беспредел, в буквальном смысле творили что хотели, и Орден поручил Ксио уничтожить главаря, то бишь собственного отца. Ксио дала своё согласие, встретилась с Ириконом и обнажила пушки, но выстрелила не в отца, а в напарника-светлого. После чего спокойно перешла на сторону тёмных. Сам понимаешь, пришить её мне было особенно приятно.
На столе рядом с Диерсом тихо насвистывал песенки приемник. Магнитола вряд ли принадлежала местной квартире, не являлась предметом меблировки. Должно быть, охотник прикупил её, когда «вселялся» вместе со мной и Настей. Чтобы скучно не было. И теперь бодренькая музыка отчетливо вторгалась в мои уши. Молодые парни из «Bloodhound Gang», известные в образе забавных обезьян-отморозков, вещали:
You and me, baby, we
Nothing but mammals, so
Let's do it like they do
On the «Discovery» channel. Ты и я, детка, мы никто как животные, так давай же делать то, что делают они на канале «Дискавери» (англ.).
Мне показалось, что смысл слов их песни не очень-то подходит данной ситуации. Впрочем, с другой стороны, он подходил самым что ни есть полным образом. Неясное ощущение какой-то неправильности, неуместности теперь сформировалось окончательно в противное чувство: мною пользуются как... как... в общем, пользуются не так, чтобы я получал от этого удовольствие. Притом – все, кому не лень. Диерс, видимо, испытывал особую слабость к «Банде Ищеек», посему со зверским лицом прибавил громкости:
You and me, baby, we
Nothing but mammals, so
Let's do it like they do
On the «Discovery» channel.
Наверняка хитрая рожа охотника что-то говорила, но я не стал анализировать это. Поддельным было веселье Диерса, или неподдельным, мне плевать. Информация о Ксио как о перебежчице, никакой ясности в теперешнюю картину моего бедственного положения не внесла. Скорее, ещё больше запутала всё. Вопросы о добре и зле, о хорошем и плохом, начавшие меня терзать примерно в то же время, как жизнь моя перевернулась с ног на голову в связи с появлением в ней Джонатана Диерса и его ИГРЫ, по всей видимости, никогда не получат ответов. Где кончается одно, где начинается другое, какой ширины граница между двумя противоборствующими сторонами, есть ли она вообще – неведомо.
«Половострастная» песня к моему облегчению закончилась. Мелодичная вставка-реклама радиокомпании пропела что-то о том, как хороша жизнь и как хорошо жить, после чего более «родная» мне музыкальная композиция смыслом своих слов внесла ещё большую смуту в мечущуюся между небом и землёй душу бедного волка, угодившего в капкан жестоких обстоятельств. Смирившийся со всем на свете, но, тем не менее, не лишенный оттенка издевательства над всем же голос одного из братьев Самойловых вещал:
Сегодня хуже, чем вчера,
Всё задом наперёд.
Опять жара, жара, жара
Достаёт.
И одинокая мигрень -
Подруга дней моих,
Меня любила целый день
За двоих...
Рожа Диерса приобрела вовсе дьявольское выражение. Кольцо в носу его поблескивало, толстые губы расплылись в насмешке, глаза сверкали звериным весельем. Причина его веселья осталась для меня тайной. Можно предположить, что песня «Агаты Кристи» показалась охотнику более чем подходящей к данной минуте, тем более он спокойно мог понимать русский язык, думать по-русски, и единственное его сомнение по поводу произношения в великом и могучем сводилось лишь к «табуретке».
А Самойловы уже вдвоем обреченно, чуть жалобно, но с вызовом выдавали:
Я поцелую провода,
И не ударит меня ток.
Заводит молния меня,
Как жаль, что я её не смог.
По небу ангелы летят,
В канаве дьяволы ползут.
И те и эти говорят:
Ты нам не враг, ты нам не друг...
Ни там ни тут. Если целью архангелов было ввести меня в полное замешательство, то они достигли цели. Я больше не понимал совершенно ничего, не мог видеть ни идеалов, ни предметов стремлений Яугона и Актарсиса. Всё оказалось чуждым. Чужим. Война Света и Тьмы – собачье дерьмо. Нет никакой войны, есть всего-навсего мелкие, мелочные амбиции, желание набить собственное пузо (образно, конечно, выражаясь) и, без чего нельзя обойтись человеческому и, следовательно, потустороннему разуму, неуемная жажда divide et impreza Разделять и властвовать (лат.).
, как выразился бы падкий до латыни Диерс. Всё. О высоких материях ангелы могут распространяться среди самих себя, моей же вере в это – грош цена.
Зимою будет веселей -
Нас пустят в рай.
Зимою будет холодней.
И пускай...
Охотники-нечисть. Ну не абсурдно ли звучит предложенное словосочетание! Вампиры, охотящиеся на вампиров же ради банальной идеологии: зло есть зло, его надо искоренять, и, прежде всего, искорени зло в самом себе. Что получают вампиры взамен? Кукиш. Орден, конечно, заботится о своих бойцах, но забота эта лишь усугубляет в каждом вампире-охотнике ненависть в Свету. Ведь вампир-охотник не имеет права просто взять и убить человека, когда того захочет. Нельзя, господа – грех! Всем известно, что многие кровососы рады пить донорскую кровь из пробирок, лежать в самых глубоких канавах и не показывать зубы, но вирус, вирус биологический требует свежевысосанной крови, а не её эрзаца. Вирус же энергетический требует периодических убийств. Иначе вампир хиреет и в муках дохнет. Потому Диерс с такой жаждой припал к ещё горячему телу Наташи; он не имеет морального права убить ни в чем неповинного ребёнка, но до боли в зубах жаждет отведать-таки её крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37