А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Только что она стояла в телефонной будке, но теперь спешила наперерез доктору. На бледном лице девушки ясно читались тревога и волнение, но голос ее прозвучал неожиданно спокойно и уверенно.– Доктор! – негромко позвала она.Врач в нерешительности остановился. Кэтрин всем своим видом показала, что торопится и недовольна задержкой, и это только усилило замешательство доктора. Он вопросительно посмотрел на Кэтрин, словно пытаясь прочитать на ее лице что-то еще, кроме простого нетерпения и недовольства промедлением. Что так смутило его? Сокол с любопытством наблюдал за разыгрывающейся сценой.– Сестра, – доктор кивком подозвал проходившую мимо пожилую женщину в униформе. – Проводите миссис Фолкнер в отделение интенсивной терапии.Смена эскорта только увеличила недовольство Кэтрин, но Сокола удивила не ее реакция, а то, как повела себя незнакомка. Услышав слова доктора, она замерла на месте. Быстро взглянув на Кэтрин, девушка хотела что-то сказать, но миссис Фолкнер было не до того, чтобы выслушивать каких-то неизвестных девиц. Она отвернулась и зацокала каблучками вслед за медсестрой. Но темноволосой девушке тоже было не до того, чтобы обижаться на пренебрежительное поведение Кэтрин.– Доктор, как он? – спросила она врача. – Как себя чувствует мистер Фолкнер?Глаза Сокола сузились. Он пристально разглядывал незнакомку. Какое ей дело до отца?– Мы делаем все, что можем, – терпеливо повторил врач дежурную фразу.В карих глазах девушки промелькнуло раздражение.– Я – медицинская сестра. И я хочу знать, каково его состояние, – твердо выговорила она.– Его шансы очень невелики, мисс Маршалл, – отрывисто бросил доктор. – У него уже дважды останавливалось сердце. Если остановится в третий раз, то будет просто чудом, если он останется в живых.Несмотря на заверения, что она в состоянии вынести правду, темноволосая девушка сильно побледнела. Глаза ее расширились от потрясения и недоверия. Она открыла было рот, но не смогла произнести ни слова.Сокол шагнул вперед.– Кто эта женщина?Вопрос был обращен к доктору, но Сокол не сводил глаз с девушки, которая проявляла такое беспокойство о Фолкнере.Ее волосы напомнили ему измятый коричневый бархат – те же переливы света и тени, что и в живописно беспорядочных складках мягкой тяжелой ткани, придающие ей особое очарование. Каштановые завитки обрамляли лицо, каждая из черт которого, взятая отдельно, не производила особого впечатления, но общая картина… Огромные карие глаза, классические скулы, большой рот – все вместе было неотразимо. Простое платье цвета бледного золота не скрывало стройной фигуры. Тугие, выступающие груди при каждом вдохе вздымали лиф ее платья. Будь это при других обстоятельствах, Сокол испытал бы при виде такой женщины сильное чувственное желание, но сейчас его интересовала вовсе не ее красота.– Мисс Маршалл была с мистером Фолкнером, когда у него случился сердечный приступ, – каким-то нерешительным тоном объяснил доктор Сандерсон.Челюсти Сокола сжались во внезапном припадке гнева. Это была злость на отца за то, что так явственно скрывалось за этим объяснением, и за то унижение, которое вновь нанесено Кэтрин.– Где это происходило? – Вопрос, заданный резким тоном, казалось, вывел девушку из состояния оцепенения.– У меня дома, – сказала она.Сокол сдержал ярость и перевел взгляд с девушки на доктора.– Был здесь уже кто-нибудь из прессы? – требовательно спросил он.– Мне известно только о паре человек, – ответил врач, поняв ход его мысли. – Больница дала только краткое сообщение о состоянии мистера Фолкнера. И больше пока никаких подробностей.– Я хочу получить имена всех, кто может знать об обстоятельствах, при которых произошел приступ. Больница не имеет права давать информацию о состоянии мистера Фолкнера. Любое заявление для прессы будет исходить только от членов семьи. Вам понятно, доктор? – в холодном голосе Сокола звучали стальные нотки угрозы и вызова.– Полностью. – На лице доктора отразилось едва заметное облегчение, словно с плеч у него свалилась тяжкая и нежеланная ноша. – Я прикажу сестре Барроуз в регистратуре, чтобы она выписала для вас все имена.– Хорошо… Тем временем, есть ли у вас какая-нибудь комната, где… мисс Маршалл могла бы подождать? – Он замялся и посмотрел на темноволосую девушку прежде, чем назвал ее по имени. Но ту, по-видимому, не смущала щекотливость ситуации, или же она была слишком оглушена ночными событиями.– Мисс Маршалл может пройти в комнату отдыха для медперсонала, – предложил он и указал Соколу коридор, ведущий туда. – Вы можете выпить кофе, там всегда есть горячий кофейник.– Благодарю вас. – Рука Сокола крепко ухватила Ланну под локоть.Девушка не сопротивлялась, когда он повел ее прочь от доктора в сторону комнаты отдыха.– Если миссис Фолкнер спросит… – начал врач.Отпустив руку девушки, Сокол, успевший пройти уже несколько шагов, вернулся к доктору.– Скажите ей, что я на время вышел. И ничего больше. Миссис Фолкнер узнает о мисс Маршалл в свое время, когда настанет более подходящий момент.– Разумеется. Предоставляю все это вам, – согласился доктор с улыбкой облегчения.Когда Сокол проводил темноволосую девушку мимо регистрационной стойки, доктор остановился, чтобы дать медсестре указания выписать имена, которые просил Сокол. Но прежде, чем он успел заговорить, сестра начала первой. До Сокола, свернувшего в коридор, донесся ее голос:– Только что звонил сын мистера Фолкнера. Он скоро будет здесь.Сокол встретил эту новость с мрачным удовлетворением. Дел здесь предстоит проделать немало и, главное, – быстро. Скорое прибытие Чэда означает, что теперь за работу возьмутся двое. А кое-какие из этих дел таковы, что для них потребуются вся сила и власть имени Фолкнера. Но Сокол не имел прав на использование этого имени. Тут уж ответственность ляжет на Чэда. Хмурая, безрадостная улыбка искривила губы Сокола, когда он подумал, что ему придется работать рука об руку со своим полубратом. Впервые в жизни.Но прежде, чем можно будет начать действовать, Сокол должен получить ответы на кое-какие вопросы, чтобы точно знать, с чем им предстоит столкнуться. Скрывая резкость взгляда за завесой темных ресниц, он глянул искоса на шедшую рядом с ним девушку. Он чувствовал, как она дрожит не переставая. На напряженном лице – выражение страха. Чувство было подлинным, неподдельным. В этом Сокол не сомневался.Он отыскал дверь комнаты отдыха медперсонала и шагнул вперед, чтобы распахнуть ее перед своей спутницей. На какую-то долю секунды он оказался совсем близко от девушки и ощутил исходивший от нее еле уловимый аромат сандала и мускуса. Затем он уловил в этом тонком запахе дух спиртного и распознал в нем шампанское. И в нем вновь вспыхнула злость на эту молодую привлекательную женщину, веселившуюся совсем недавно с его отцом.В комнате отдыха никого не было. Темноволосая девушка вошла, казалось, она даже не заметила, что Сокол отпустил ее руку, чтобы закрыть дверь. Он окинул помещение взглядом и увидел кофейник, стоящий на столе, и рядом – стопку пластмассовых чашек.– Хотите кофе? – Казалось, его вопрос застал девушку врасплох, словно она забыла, что в комнате есть еще кто-то, кроме нее.– Нет, – машинально ответила она, затем мгновение спустя передумала: – Да, пожалуйста.Сокол наполнил две чашки. На столе подле кофейника стояли сахарница и банка сухих сливок.– Сливки или сахар?– Нет, – покачала головой девушка, и Сокол решил, что она отказывается и от того, и от другого.Он прошел через комнату и протянул девушке чашку с кофе. Та взяла ее и стала безучастно отхлебывать обжигающий черный напиток. Вид у нее был очень хрупкий и беззащитный. Сокол понял, что она едва удерживается от слез, то и дело наворачивавшихся на глаза. Душевная мука, казалось, полностью поглотила ее, хотя девушка ничем внешне этого не показывала. Сокол с холодным отчуждением восхищался ее самообладанием. Для него было очевидно, что сия особа испытывает к его отцу глубокое чувство, но это ничуть не уменьшало раздражения молодого человека.– Давно вы знакомы с Джоном Букананом? – Сокол не спросил, а буквально бросил ей в лицо этот вопрос.Девушка вздрогнула и недоуменно посмотрела на него, смущенная и озадаченная яростной враждебностью, прозвучавшей в его голосе. «Так от нее ничего не добьешься», – подумал Сокол и постарался смягчить и выражение лица, и тон разговора:– Почему бы вам не присесть, мисс Маршалл?– Я не могу больше сидеть, – тихо проговорила девушка, и Сокол каким-то внутренним чутьем понял, что означают эти слова. Ее угнетало собственное бездействие, невозможность хоть как-то помочь Фолкнеру.– Как давно вы с ним знакомы? – повторил он, не пытаясь более уговорить девушку присесть.– С июня, – она прижала руку ко лбу и вздохнула. – По-видимому, уже более трех месяцев.Значит они познакомились не совсем так, как решил вначале Сокол… Узнав, что девушка – медсестра, он подумал, что отец заприметил ее год назад, когда попал в больницу с первым инфарктом.– Вы ведь медсестра? – спросил он. – Как вы с ним познакомились?– Однажды вечером ехала домой после работы. Шел сильный дождь. Его грузовик сломался на дороге. Я остановилась, чтобы подвезти его. – Она откинула назад голову, обозначив чистую, плавную линию шеи, и рассмеялась тихим, недоверчивым смехом: – До сегодняшней ночи я даже не знала, кто он такой. Ну разве можно в это поверить? Он сказал, что его зовут Джон Буканан и что он работает ночным сторожем. Я ему поверила. А почему, собственно, я должна была в этом сомневаться?– Его зовут Джон Буканан Фолкнер , – проговорил Сокол с нажимом на фамилию.Чем больше он узнавал об этой истории, тем менее его удивляло, что отец скрывал, кто он такой. Это было очень на него похоже: стараться сохранить инкогнито, чтобы завести любовную связь с женщиной, которую бы привлекал он сам, а не его положение. Разве он не сделал то же самое, выбрав себе в любовницы мать Сокола? Женщину из племени навахо, которая не имела ни малейшего представления о том, кем на самом деле был отец ее детей…– Это уже здесь, в больнице, медсестра обнаружила, кто он. Почему Джон скрывал от меня свою фамилию? – недоуменно спросила девушка. – Я понимаю, отчего он таился от меня в первое время, но потом, когда мы стали друзьями… Неужели он думал, что это может как-то изменить мое отношение к нему?Но Сокола вовсе не интересовало обсуждение мотивов, двигавших его отцом. Ему были нужны подробности, имевшие непосредственное отношение к обстоятельствам, при которых тот попал в больницу.– Я хочу точно знать, что произошло нынешним вечером, мисс Маршалл. Что вызвало у него сердечный приступ?Девушка пристально рассматривала чашку с кофе, которую сжимала в руках.– Сегодня день моего рождения, – начала она почти бесстрастно, и по этой бесцветности и невыразительности голоса можно было догадаться, как много радости доставляло ей общество Фолкнера и как много она потеряла после того, что случилось. – Джон пригласил меня на праздничный ужин – шампанское, свечи и все такое. – Сокол без труда представил себе эту романтическую обстановку и отца, который веселится за праздничным столом, сидя с привлекательной юной женщиной. – Он ни слова не сказал о том, что неважно себя чувствует. Думаю, не хотел портить вечер. А я так ничего и не заметила, – в голосе девушки впервые прорвалось какое-то чувство, и это был горький укор самой себе. – Потом, когда мы приехали ко мне домой, я собиралась приготовить кофе…– Потом? После чего – потом, мисс Маршалл? – внезапный вопрос Сокола прервал ее нерадостные воспоминания. – Меня не особенно заботят ваши любовные отношения с мистером Фолкнером… Я хочу только знать, был ли он одет, когда приехала карета «Скорой помощи», и находился ли он в это время в постели.– Да, он был одет! И нет – он не лежал в постели! – горячо воскликнула девушка. – Джон и я были друзьями! У нас не было любовной связи! Только простая дружба – с обеих сторон! Почему никто не желает в это поверить? Неужели это настолько невозможно?! – Она отвернулась, задыхаясь от гневных рыданий.Сокол ничего не ответил, молча изучая плачущую девушку. Ее возмущение выглядело совершенно искренним. Возможно, Сокол с самого начала неверно оценил ее взаимоотношения с отцом, но сейчас совершенно неважно, какими они были на самом деле. Главное – он получил ответ на два самых важных вопроса. Теперь можно начинать действовать.Сокол повернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Ему даже в голову не пришло извиниться перед девушкой или как-то утешить ее. Однако эта бесчувственность не была намеренной. Никто никогда не проявлял к нему ни сочувствия, ни внимания, потому и он не привык их выказывать.Регистрационная сестра уже приготовила нужный список имен. Но не успел Сокол просмотреть его, как в приемный покой вошел Чэд.Отлично сшитый костюм из светлой шерсти скрывал начинающую полнеть талию – неизбежное следствие слишком многих лeнчей с мартини, – и это позволяло Чэду сохранять подтянутый вид. Он держался с напряженно прямой спиной – выправка, сохранившаяся после нескольких лет, проведенных в частной военной школе. Его неправдоподобно красивое, загорелое лицо обрамляли золотисто-русые волосы. Из прически не выбивалась ни единая прядка, словно Чэд явился в больницу прямо из парикмахерской – спокойный, невозмутимый, уверенный в себе баловень судьбы. И вдруг его безмятежные карие глаза похолодели – он увидел Сокола.– Что ты здесь делаешь?Сокол, не отвечая, отошел прочь от регистрационной стойки. Убийственный взгляд, которым одарил его сводный брат, уже привлек внимание медсестры, а Сокол не хотел, чтобы она слышала их разговор. Они прошли к дальней стене и остановились.– Я прилетел сюда с Кэтрин… по ее просьбе… – начал Сокол.Это сообщение еще больше возмутило Чэда. Он не понимал той жестокой игры, которую его мать вела с Соколом, и ревниво негодовал всякий раз, когда побочный сын отца оказывался так или иначе вовлеченным в семейный круг.– Где Кэрол и Джонни? Они здесь? – бросил он, оглядывая холл приемного покоя в поисках жены и сына.– Нет. Ее родители привезут их утром на машине.Сокол внезапно подумал о том, что когда отец умрет, то не останется больше никого, кто стоял бы между ним и Фолкнерами с Ролинзами. Последние десять лет с молчаливого разрешения отца Сокол свободно приезжал на ранчо и уезжал, когда того хотел. Теперь же они позаботятся о том, чтобы сын индианки исчез навсегда. Но сейчас это мало заботило Сокола.– Как там отец? Он что, того?..Такой вопрос могли бы задавать друг другу, если бы умели говорить, стервятники, слетающиеся к упавшему животному, – подумалось Соколу. Долго ли еще осталось ждать или можно начинать рвать добычу? Странный вопрос для любящего сына… Но какую бы привязанность к отцу не испытывал Чэд в прошлом, это чувство давно разъела и исказила горечь. Слишком уж долго он находился в тени, на втором плане. Сокол не осуждал брата. Он понимал, что без стервятников в природе не обойтись – и они выполняют нужную работу. Ничего не поделаешь, если эти пожиратели падали иногда набрасываются на живую жертву, не дождавшись ее смерти.– Он жив, но состояние не слишком хорошее, – сообщил Сокол, наблюдая, как его сводный брат пытается изобразить озабоченность и тревогу.– Где он? Думаю, мне лучше пойти туда. Я наверняка нужен матери, – сказал Чэд.– Есть более неотложные дела, которыми тебе надо заняться, – Сокол остановил Чэда, направившегося уже к регистрационной стойке.– Что такое? – высокомерно осведомился Чэд: не тебе, дескать, решать, чем мне заниматься.Сокол скривил губы в усмешке:– Выяснилось, что Фолкнер находился у друга, когда у него случился приступ. А другом этим оказалась женщина…Чэд не сразу осознал, что говорит Сокол, а когда понял, гневный румянец залил его загорелое лицо.– Сукин сын! – пробормотал Чэд сквозь стиснутые зубы. – Он даже умереть не может без того, чтобы не затащить нас в свое дерьмо.– Вот список тех, кому известны обстоятельства, при которых Фолкнер попал в больницу, – Сокол протянул брату листок бумаги. – Пока еще у прессы нет никакой зацепки, но мы оба понимаем, что если газетчики и телевидение сумеют что-нибудь раскопать, то поднимут такой шум, что чертям станет тошно.– Так что же нам, шут его побери, делать? – Чэд запустил пальцы в свою безукоризненную прическу.«Стало быть, уже «мы», – отметил про себя Сокол.– Позвони судье Гарви. Он кое-чем обязан Фолкнеру. Ну, сам знаешь, политические долги. Фолкнер помог ему. Дом Гарви находится в том же районе, что и квартира этой женщины, и в радиусе действия той же самой «Скорой помощи». Я уверен, тебе удастся убедить Гарви, что в момент, когда начался сердечный приступ, Фолкнер находился у него в доме, – объяснил Сокол.– Откуда ты узнал про Гарви?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36