– Он увидел свои бумаги на столе. – Мы можем купить виноградник Шмидта, на который Джо отказывается даже взглянуть, и удвоим выпуск продукции. Через пять лет все будут знать марку «Ратледж-Эстейт».
– Не сомневаюсь. У тебя есть чутье в бизнесе, Гил, и талант к маркетингу. – Именно это и привело Кэтрин к окончательному решению. – Поэтому, мне кажется, ты вполне можешь завести собственное дело.
– Ты прогоняешь меня? – Он весь вспыхнул.
– Видишь ли, Гил, ты ведь не станешь отрицать, что никогда не разделял мои взгляды на перспективы нашего дела.
– «Нашего» – ты имеешь в виду твоего и Джонатана?
Кэтрин продолжала, не обращая внимания на этот насмешливый вызов.
– Ты постоянно подвергаешь сомнению принципы, которыми я руководствуюсь в бизнесе. У тебя свои представления о том, как надо вести дела. Собственная винодельня поможет тебе воплотить их в жизнь. Первоначальный капитал у тебя будет – я выплачу тебе твою долю в семейном бизнесе.
– Первоначальный капитал? Значит, ты хочешь откупиться? Чтобы успокоить свою совесть, швыряешь мне деньги и затем спокойно указываешь на дверь.
– Я только хочу поступить по справедливости.
– По справедливости? Ты так это называешь? – сердито прокричал он. – Ты всегда держала сторону Джонатана. А меня терпеть не могла.
– Это неправда.
– Неужели ты думаешь, что я поверю тебе? Я ведь знаю, как ты умеешь лгать. Вся твоя жизнь – одна большая ложь. Уж мне-то известно. А вот тебя это не устраивает. Тебе непереносимо знать, что той ночью я оказался невольным свидетелем.
– Это к делу не относится.
– Разве? Я тебе неприятен, потому что постоянно напоминаю о том, что ты предпочла бы скрыть. Думаешь, я не знаю этого? Да и всегда знал.
– Ты ошибаешься.
Но Кэтрин понимала, что никогда не сможет убедить его. Ни тогда, ни потом. В тот день, выходя из библиотеки, он уносил с собой ненависть. Сначала она думала, что, если дела его пойдут хорошо и винодельня будет процветать, он поймет, что все окончилось к лучшему для каждого. Но этого не произошло, и теперь уже Кэтрин не верила, что примирение возможно.
Толкнув вращающиеся двери, Сэм вышел на улицу и остановился, разглядывая здания, закрывавшие почти все небо.
К нему подошел швейцар.
– Такси, сэр?
– Нет, спасибо, я пройдусь пешком.
Дойдя до угла и не обращая внимания на красный свет, Сэм перешел на другую сторону и медленно побрел вдоль старинного особняка. Он шел куда глаза глядят и, заслышав вдали призывный ритм рок-н-ролла, повернул на звуки музыки.
Группа из трех человек развлекала посетителей уличного кафе на нижней площадке Рокфеллеровского центра. Туристы наблюдали за концертом сверху. Группа исполняла старые хиты Фэтс Домино, и Сэм, подойдя ближе, остановился.
Из дома напротив вышла женщина, тяжелая сумка свисала с ее плеча. По легкой походке и неуловимому движению бедер Сэм сразу узнал Келли Дуглас. Таких длинных ног ни у кого не было.
«Да, это я, и любовь опять пришла ко мне. – Микрофон далеко разносил голос певца. – А ведь с тех пор я не любил…»
Неожиданно Сэм разозлился на себя. Ведь он мог пойти в любом направлении, какого же черта попал именно сюда? Однажды он уже обжегся и повторения не хочет.
И все же он стоял, глядя, как Келли садится на заднее сиденье такси, не в силах отвести глаз. Ему показалось, что она посмотрела в его сторону, но он не был уверен. Впрочем, какое это имеет значение. Завтра он летит к себе в Калифорнию. Тем все и кончится.
8
В комнатах, отведенных под новую программу «Места и люди», не было той атмосферы сиюминутности, поспешности, какая отличала обстановку «Новостей», того столпотворения, вечной гонки перед неуклонным приближением момента выхода в эфир. Здесь никто не рявкал, в голосах редко звучали нотки приказа, даже телефон звонил как-то по-иному. Такие мысли мелькали в голове у Келли, когда она шла через холл к себе в кабинет.
Хотя она уже три дня работала на новом месте, все еще не могла привыкнуть к этому неторопливому ритму и к тому, что никто не ждет от тебя результата уже к концу дня. Конечно, и здесь она испытывала давление и напряжение, но значительно более умеренные.
– Келли! Эй, Келли!
Услышав свое имя, она остановилась и, сделав два шага назад, заглянула в приоткрытую дверь. Навстречу ей из-за стола уже шла Диди Салливан. Одета как обычно – поношенные слаксы и видавшая виды спортивная блузка. Очки подняты чуть ли не до макушки, короткие каштановые волосы с проседью – в тридцать шесть лет.
– Что-то рано вернулась. – Диди бросила взгляд на свои большие часы «Таймекс» на кожаном ремешке. Стоило ей открыть рот – и уже никто не сомневался в ее техасском происхождении. – Я думала, ты еще грызешь своего цыпленка. Как прошла речь?
– Прекрасно, так же, как и завтрак. А это значит, что на программу для детей-инвалидов выделено достаточно денег, – ответила Келли с улыбкой. – Кстати, сначала были цыплята, а потом уже последовала речь.
– А как приняли фильм?
– Я не стала смотреть. У меня слишком много скопилось дел в студии. – На самом деле Келли просто не нашла в себе сил смотреть кадры с несчастными, избитыми и покалеченными детьми, видеть их испуганные страдальческие глаза. Поэтому она никогда не делала о них передачи. Ее ярость не убывала с годами. Но об этом она никому не рассказывала. – А что ты хотела от меня?
Диди широко улыбнулась и подняла кверху большой палец.
– Только что говорила с агентом Джона Тревиса. Ленч состоится завтра в Русской чайной в час дня.
Келли так и просияла, надежда проснулась в ней.
– Значит, он согласен, чтобы мы сделали его телепортрет?
– Официального ответа пока нет. Предполагается, что сначала вы встретитесь с Тревисом. Все будет зависеть от того, насколько вы с ним поладите. Это входит в правила игры. На мой взгляд, милочка, мы его захомутали.
– Надеюсь, ты права, – пробормотала Келли; осторожная по натуре, она не разделяла восторженного оптимизма Диди.
– Конечно, права, – настаивала та, прислонившись к дверному косяку. Сняв с головы очки, она помахивала ими в воздухе. – Боже мой, ты хоть понимаешь, что это значит, Келли? Этот парень прямо с пылу с жару. Его новый фильм побил все рекорды посещаемости, а ведь он только вторую неделю в прокате. Более того, его роль так и просится на «Оскара». Ты хоть видела фильм?
Келли кивнула.
– На закрытом просмотре, несколько недель назад.
– И я тоже. – Диди подалась вперед, в ее взгляде светилась решимость. – Если «портрет» появится в первой же передаче, он выйдет в эфир как раз в дни присуждения Академией наград. Представляешь, как это поднимет наш рейтинг! То, что нам нужно.
– Согласна, но меня не оставляют мысли о его партнерше. Как бы узнать, правду ли говорят, что она не хочет больше сниматься?
– В этом голливудском трепе до правды не докопаешься. – Диди пренебрежительно передернула костлявым плечиком.
– Мне кажется, если слух справедлив, он тоже послужил бы успеху передачи. Действительно, почему Кит Мастерс отказывается от карьеры, когда она почти звезда? В этом нет смысла. – Келли нахмурилась и вздохнула. – Но Хью почему-то считает, что из этой сплетни много не выжмешь.
– А ведь он прав. Людям неинтересно знать, почему она не гонится за американской мечтой. И зачем им вникать в причины? Такое поведение может показаться непатриотичным. Они предпочитают пожать плечами и думать, что у нее не все в порядке с головкой. И не захотят, чтобы наша передача превратилась в следствие. Зрители хотят знать больше о таких людях, как Джон Тревис, которые, несмотря на неудачу, вновь рвутся к вершине.
– Кто говорит здесь о Джоне Тревисе?
Повернувшись, Келли увидела Линду Джеймс, корреспондентку с Западного побережья, которая также еще недавно претендовала на роль ведущей в новой программе. Она холодно улыбнулась Келли, даже не потрудившись скрыть неприязнь, рвущуюся из ее голубых глаз, – их ледяной блеск прекрасно сочетался со стальным отливом голубой ткани костюма.
– Привет, Линда. – Келли постаралась, чтобы голос ее звучал как можно приветливее, понимая, что, вопреки своему желанию, она, заняв место ведущей, нажила себе врага в лице этой женщины.
– Держите меня, неужели я вижу перед собой нашего журналиста с Запада Линду Джеймс? – Диди Салливан сложила руки на груди и откинулась назад. – Что привело тебя в наши края?
– Дела, конечно. Только что от Хью. Хотелось, чтобы он знал, как я разочарована, что не буду работать с ним, хотя по-прежнему желаю ему всего самого лучшего. – Она немного помолчала. – Так же, как и тебе, Келли. Пусть с опозданием, но все же прими мои поздравления.
– Спасибо. – Келли пожала протянутую Линдой руку. – Честно сказать, я до самого конца думала, что это мне придется поздравлять тебя.
– Да ну? – Линда подняла правую бровь – золотистую, как и ее волосы. – Вы ведь с Хью такие близкие друзья.
– Не отрицаю, – твердо произнесла Келли, вспыхнув от слабо замаскированного намека на фаворитизм.
Линда Джеймс воздержалась от дальнейших комментариев. Прежде чем снова поднять глаза на Келли, она некоторое время изучала свои руки.
– После того как Хью рассказал мне о замысле программы, о своем видении ее, я уже не уверена, что она заинтересовала бы меня. Я люблю делать передачи повесомее, а не просто пускать пыль в глаза. А вот тебе, думаю, программа подойдет.
– Рада, что ты так болеешь за меня, Линда. – Келли специально говорила с журналисткой тем же сладким голосом, что и та.
Линда поджала губы, но уже через секунду снова улыбалась своей фальшивой улыбкой.
– Когда я вошла, вы говорили о Джоне Тревисе. Вы что, хотите сделать с ним интервью?
В разговор включилась Диди.
– Келли завтракает с ним.
– Прелестно. – Линда чуть ли не мурлыкала. – Мы с Джоном – старые друзья. Он сейчас очень популярен и соглашается далеко не на всякое предложение. Я замолвлю за тебя словечко. – Она лучезарно улыбнулась. – Успеха вам, – произнесла она на прощание и проследовала к лифту.
– Думаю, она мечтает, чтобы мы провалились, – пробормотала Келли.
– Не сомневаюсь, что с Тревисом она переговорит, – отозвалась Диди. – Постарается испортить дело. Она определенно не выносит тебя, Келли.
– Это мне только льстит.
– Мне нравится твоя реакция. – Диди ухмыльнулась, тут же вновь приняв серьезный вид. – Но мне понравится еще больше, если ты будешь держаться настороже. Опаснее всего те змеи, которые нападают неожиданно.
– Не бойся за меня. У нас в Айове не так уж много змей, но зато хватает скунсов. А они тоже не предупреждают о нападении.
Диди посмотрела в ту сторону, куда скрылась Линда, и наморщила лобик.
– Знаешь, что меня ужасно беспокоит?
– Что?
– Люди, знакомые с Линдой Джеймс, могут подумать, что на телевидении все женщины такие, как она. – Оторвав плечи от косяка, она передернула их кокетливым театральным движением. Келли не могла удержаться от смеха – так оно напомнило ей ужимки Линды.
– Так не забудь – завтра ты идешь на ленч с Тревисом.
– Попрошу Сью пометить встречу в ежедневнике, – обещала Келли, имея в виду свою секретаршу. Махнув рукой на прощание, она заторопилась в свой кабинет.
Когда Келли вошла в приемную, Сью Ходжес там не было. С краю стола лежала дневная почта и запись телефонограмм. Прихватив их с собой, Келли открыла дверь в свой небольшой кабинет, выходивший окнами на площадь.
Вначале она разобралась с телефонограммами. Ничего срочного не оказалось. Тогда она принялась разбирать почту, бегло просматривая письма, пока не наткнулась на записку от Кэтрин Ратледж, в которой та в изящном стиле благодарила ее за интервью и выражала восхищение ее талантом.
Когда Келли читала эти строки, то ей припомнилось не интервью, а тот субботний вечер, когда, выйдя из студии, она увидела на другой стороне улицы одиноко стоящего человека. На какую-то долю секунды она подумала, что это Сэм Ратледж. Чушь, конечно, ведь он находился в нескольких кварталах оттуда – на винном аукционе.
Еще большей глупостью было то разочарование, какое она испытала, поняв, что это не может быть он. Облегчение – вот что она должна была бы испытать.
Зазвонил телефон. Келли перевела взгляд с аппарата на дверь, ведущую в приемную. После второго звонка, поняв, что Сью еще нет на месте, она сняла трубку.
– Офис Келли Дуглас. – Автоматически она потянулась за ручкой и блокнотом.
Телефонистка на станции междугородней связи объявила:
– Звонят лично Келли Дуглас.
– Это я.
– Сэр, можете говорить. – В трубке послышался щелчок – телефонистка отключилась.
– Лиззи, девочка моя, это ты? – От этого голоса, от ненавистного обращения, которое никогда не произносилось с любовью, только с насмешкой, Келли оцепенела. Постепенно шок сменился яростью. – Лиззи, девочка моя, это я… Она резко оборвала его.
– Я знаю, кто со мной говорит. – И тут же пожалела о своих словах. Нужно было притвориться непонимающей. Но теперь уже поздно. – Что тебе надо?
– Я тут видел тебя по телевизору в «Новостях». Сначала думал, что обознался.
– Что, был под мухой? – огрызнулась Келли.
– А ты, вижу, все такая же грубиянка.
– Что тебе нужно? Зачем ты звонишь? – Но она знала ответ и с горечью произнесла: – Попробую догадаться – тебе нужны деньги, ведь так?
– Не мне, семейству Ратледж. Самой мадам. Она хочет отнять у меня землю. Я не отдал в срок заем, а она не предоставляет мне отсрочки. Требует, чтобы немедленно расплатился, или землю отнимут. И дом, и виноградник – все. Я не могу этого позволить. И ты должна мне помочь. Ты многого добилась, у тебя хорошая работа на телевидении и, наверное, куча денег. Сможешь дать мне тридцать пять тысяч долларов?
– Нет. – Она ответила быстро и решительно.
– Ты должна помочь. У меня больше никого нет. Черт побери, ты мне всем обязана!
– Ничем я тебе не обязана! – Гнев наконец прорвался наружу. Она вся дрожала от ярости, голос ее прерывался. – Ничем, слышишь?
– Лиззи, девочка моя, ты ведь не думаешь…
Но она не хотела его больше слушать, ей все было ясно.
– Не смей мне больше звонить.
– Не говори так!
Келли швырнула трубку, не дослушав его протестующих воплей, и закрыла лицо руками. Она старалась совладать с шоком, справиться с гневом и нахлынувшими воспоминаниями. Она ненавидела этого человека. Столько времени прошло, она надеялась, что его уже нет на свете. Ей хотелось так думать.
Келли запустила руки в волосы, крепко сжав голову. Как обычно, после приступа ярости ее охватил страх.
– Боже, что я натворила? – Она вскочила со стула, подошла к окну, всматриваясь в улицу невидящим взглядом. Прижав руки к животу, постаралась успокоить начинающуюся боль и подкатывающую к горлу тошноту.
Надо послать деньги. У нее есть тридцать пять тысяч. Получив работу на телевидении, она с маниакальным упорством откладывала деньги на черный день. Теперь с процентами у нее было около пятидесяти тысяч в надежных акциях. Почему бы не заткнуть ему рот этими деньгами?
Он прибегнул к шантажу, она понимала это. На тридцати пяти тысячах он не остановится. Прижавшись лбом к оконной раме, она закрыла глаза. Начнется то же самое, что и всегда: он станет все у нее отбирать. Раньше ей приходилось прятать деньги, чтобы он не отобрал у нее все до последнего цента.
Нет, она поступила правильно, отказав ему. Келли старалась убедить себя в этом.
А что, если он заговорит? Начнет всем рассказывать про ее жизнь? Что, если…
Перестань, ну перестань же. Келли собрала всю свою волю. Запрокинув голову и глядя в потолок, она быстро моргала, стараясь не расплакаться. Подумай, ну что случится, если он и расскажет? Что может быть хуже того, что было?
Ответ напрашивался сам собой. Хью, Диди – все работающие с ней на программе и, более того, на канале – узнают правду о ней, о ее жизни, детстве, все эти унизительные подробности о ее семье. Возможно, они будут еще больше уважать ее: несмотря на все трудности, она многого добилась в жизни, но одновременно почувствуют к ней жалость. А этого она не могла допустить. Жалость была ей ненавистна.
Но раньше-то она выдерживала такое, стерпит и на этот раз. Жизнь на этом не кончится, с ней останется ее работа, ее карьера. Она все выдержит. Она крепкая. Без этого ей нельзя.
– Келли?
Она не сразу услышала свое имя. На пороге кабинета, придерживая рукой дверь, стоял Хью. Он с беспокойством смотрел на нее.
– Диди только что сказала мне, что ты завтра встречаешься за ленчем с Джоном Тревисом… – Он вскинул голову, складка на лбу углубилась, глаза сузились. – Келли, с тобой все в порядке?
Она кивнула и, почувствовав легкую пульсацию в голове, решила сослаться на недомогание.
– Немного болит голова, вот и все.
– Дай-ка попробую сообразить, с чего это она у тебя заболела? – пробормотал он, и Келли похолодела, решив, что, возможно, он подслушал ее телефонный разговор и теперь все знал. – Линда Джеймс. По словам Диди, она подловила вас в студии и показала коготки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44