А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Я собираюсь заняться с тобой любовью, Принцесса, — громко прошептал он. — И ты мне отдашься. Этого хотим и ты, и я.
Увы, это абсолютная правда, подумала она, пристально вглядываясь Саймону в глаза.
— А как насчет…
— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Все дела мы обсудим позже, обещаю тебе.
Сев на кровати, он стал торопливо стягивать сапоги, словно боялся, как бы она не сбежала. Но как бы она это сделала? Он обернулся к ней: лицо его светилось таким откровенным желанием, что она задрожала, предчувствуя небывалое.
Он пристроился на краешке постели. Как рукой, он провел взглядом по ее телу. Непроизвольно она потянулась за простыней, но он остановил ее.
— Не прячься от меня, — хриплым голосом произнес он. — Ты и так достаточно пряталась.
Не сводя с нее глаз, он встал, чтобы совсем раздеться. Она отвела взгляд: ей было неловко. Он прошептал:
— Пожалуйста, не надо отворачиваться. Вчера ты от меня не отворачивалась.
Его «пожалуйста» тронуло ее. Она подняла глаза и удивилась, обнаружив на его лице неуверенность.
— Тебе не будет больно, — вновь пообещал он, опускаясь на постель рядом с ней. Он взял ее руку и прижал к своей груди. — Я не спал всю ночь, вспоминая твои руки… — Он помолчал и добавил: — И как я ласкал тебя.
Она все еще смущалась его взгляда, но прикоснуться к его телу ей очень хотелось. Это было ее мечтой со вчерашнего дня. Во рту у нее пересохло, когда ее пальцы опустились на его грудь. Она ощущала бугры мышц под его жесткой от волос кожей. Ее тело было гладким и податливым, его же — словно высечено из камня. Дюйм за дюймом продвигалась ее ладонь по его широкой, мускулистой груди, пытаясь найти хотя бы крошечный уязвимый островок.
Ладонями она коснулась его сосков и провела по ним большим пальцем. Его дыхание стало прерывистым. Значит, и Саймон не из камня…
Эта мысль окрылила ее. Он задышал отрывисто и шумно. Когда ее пальцы коснулись его плоского живота и не спеша двинулись дальше, Саймон не сдержал стон.
Тело его было усыпано шрамами.
— Ты много воевал? — спросила она, едва прикасаясь к одному из них, тянувшемуся от ребер к пупку.
Он поймал ее руку и провел ею себе по животу.
— Да, я ведь солдат. А солдатам положено воевать, — и он положил ее ладонь прямо на свое напряженное «оружие». Она сомкнула пальцы, и Саймон глубоко вздохнул.
— Ты всегда побеждаешь, не так ли? — спросила она. Ее не покидало ощущение, что он выиграл в их сражении.
Он пристально посмотрел на нее.
— Нет, не всегда. — Его голос звучал резко. Словно читая ее мысли, он добавил: — Тебя, я думаю, мне никогда не победить.
— Это неправда! Ты победил! Только что!
Его глаза загорелись огнем.
— Неужели?
Она чуть сжала руку, охватившую его «орудие», и он застонал, ощутив ее мимолетное движение.
— Если я победил, мне положена награда, — с этими словами он прикоснулся к ее маленьким девичьим грудям, к восхитительному животу…
— Какая награда? — спросила она, едва не вскрикнув, когда он провел рукой у нее между ног.
— Моя награда — это ты. — Он принялся ласкать ее так яростно и откровенно, что она непроизвольно свела ноги. — Ну же, Принцесса. Позволь мне полюбить тебя.
Ей стало трудно дышать. Она только плотнее сжалась, но его бесстыдные пальцы дотянулись до ее самого интимного места, и Камиллу прошиб жар.
Его напористость смутила ее.
— Ты не даешь мне… выбора, — простонала она.
— У тебя всегда есть выбор, — хрипло прошептал он и добавил: — Ты только сделай правильный.
Вдруг, сама того не желая, Камилла развела ноги, и палец Саймона скользнул внутрь ее лона. Какое-то небывалое чувство заставило Камиллу выгнуться дугой под его руками, и страстное желание переполнило ее, грозя перелиться через край.
Он вновь поцеловал ее. Остановить его более она не могла. Это было бы все равно что попытаться остановить Землю.
Его ласки уводили ее в дебри неизведанного. Он добрался до ее самых сокровенных мест. Подобно лесному разбойнику, он упивался захваченным богатством.
Ужас был в том, что он и ее заставил вести себя так же. Не отдавая себе отчета, она осыпала его не менее бесстыдными ласками. Неопытными пальчиками она касалась его тела, и он щедро благодарил за это.
Ей казалось, он увлекает ее в бездну. Она страшилась своих чувств. Она не думала, что способна на такую страсть.
Внезапно он застонал и резко развел ее ноги еще шире.
Камилла почувствовала, как он вошел в нее, но неглубоко и отчего-то замер. Ощущение было странным, но приятным. Ей нравилось то, что происходило. Чутье подсказывало ей, что это именно то, чего она так ждала.
Саймон выжидающе посмотрел на нее. Казалось, его взгляд проникал в самую глубину ее глаз.
— Ты мне жена, Камилла.
Не понимая, чего он ждет, она слегка качнулась, словно призывая его продолжить игру.
— Скажи это, — прошептал он. — Скажи, что ты — моя жена.
— Я — твоя жена…
«Почему он не двигается? Почему не продолжает?» Она так хочет его.
— Саймон, пожалуйста…
— А я — твой муж. Скажи это.
Она уставилась на него в смятении. Его подбородок был решительно выставлен, а лоб искрился потом. Она чувствовала: если она не скажет этих слов, он способен покинуть ее постель и никогда больше не вернуться.
Или все же вернется? Крошечный червячок любопытства не давал ей покоя: продолжит ли Саймон их игру в случае ее отказа? Однако ей не хотелось искушать судьбу, по крайней мере сейчас. Сейчас, когда она почти у входа в удивительный, волнующий мир.
— Скажи! — потребовал он и слегка подался вперед. — Я — твой муж. Скажи!
— Ты — мой муж.
Она устала от битвы с ним, от ожидания. Тревога за кузину, за дядю Жака и остальных членов семьи почти исчезла. Хватит ей стоять на страже, все вдруг сделалось безразличным, кроме одного. Она желала его, и этого было достаточно.
Облегчение мелькнуло у него в глазах, и он со всей силой вонзился в ее тело.
Резкая, мучительная боль охватила ее. Камилла закричала, но он заглушил ее крик поцелуем, от которого закипела кровь. Саймон замедлил движения, словно заглаживая причиненную боль. Легкими, нежными поцелуями он осыпал ее шею, щеки и ключицы. Вскоре она обнаружила, что держит его за бедра, притягивая к себе и заставляя двигаться быстрее. Почувствовав это, Саймон забыл про всякий контроль. Подобно мощной реке, он понесся, сметая все на своем пути.
Камилле показалось, что они сплетаются в единое целое. Сила его желания полностью подчиняла себе. Чем резче становились его движения, тем сильнее становилась ее страсть. Погрузившись в этот неисчерпаемый океан новых ощущений, она не желала расставаться с обретенным чудом. Она хотела, чтобы Саймон властвовал над ней, а она — над ним. Движения слились воедино, и вскоре она полностью подчинилась их ритму, ощущая сладкую горечь его поцелуев.
Он влился в нее, а она старалась поймать каждый неистовый удар его тела.
— Моя… ты — моя… — шептал он, ускоряя темп. Камилле казалось, что она летит в пропасть, откуда нет возврата.
Но не было пути назад, и остановиться было невозможно. Она была в его власти, и не важно, сама она это выбрала или нет. Она принадлежала ему с тех пор, как он впервые поцеловал ее. Бессмысленно было с этим бороться. Их закружило и подняло к пику блаженства, на самую его вершину, откуда они рухнули вместе во всепоглощающий, бурлящий поток.
Потрясенная, Камилла почувствовала облегчение, наполняющее все тело. Она закричала и впилась ногтями в спину Саймона. С ответным криком, который был наполовину стон, а наполовину рычание, Саймон вонзился в нее еще глубже, и Камилле стало горячо внизу.
Она не сразу пришла в чувство. Прошло несколько минут, прежде чем она снова увидела солнечный свет, заливающий комнату, и сбившиеся в комок простыни. Саймон всем телом опустился на нее. Он совершенно не казался тяжелым. Его тело было влажным и теплым. Он был настолько неподвижен, что ей подумалось, не умер ли он.
Она сжала его плечи, и он тряхнул головой, словно отгоняя туман перед глазами. Не говоря ни слова, он перекатился в сторону и застыл рядом.
Дуновение прохладного ветерка вернуло ее к реальности, и Камилла застонала. Она все-таки сделала то, чего поклялась не делать. Она легла с ним в постель, тем самым отрезав себе путь к отступлению. Расторгнуть их брак теперь невозможно.
К ее великому огорчению, из глаз ее градом покатились слезы.
Саймон лежал без движения, пытаясь отдышаться. Он никогда не думал, что любовная игра с Камиллой окажется для него таким потрясением. Он мог с уверенностью сказать, что открыл в ней пугающую бездну чувственности.
Он вновь хотел ее с силой, которая завораживала его. Он не привык, чтобы над ним властвовала женщина, тем более такая непредсказуемая. Однако это ни капельки не уменьшило его желания, скорее наоборот. Он повернулся к ней, но Камилла лежала спиной.
Она была тиха и неподвижна. Он прикоснулся к ней и вдруг заметил, что плечи ее трясутся. В тревоге он повернул ее лицом к себе.
Камилла плакала. Она попыталась спрятать лицо и стереть слезы, но он все равно заметил.
Он чувствовал себя так, будто его резали на куски. Он ожидал многого после их первой ночи, но только не слез. Он думал, она рассердится или, наоборот, обрадуется, но уж никак не расплачется.
— Принцесса, что случилось? — И тут взгляд его упал на пятно крови на простыне.
Внезапно он осознал, что ей, наверное, пришлось перенести не только приятные минуты, в отличие от него.
— Неужели тебе так больно, Камилла? Мне казалось, что тебе нравится. Прости меня, пожалуйста, я никогда не думал, что…
— Мне понравилось, — шепнула она. — Не волнуйся, это было… ты был… Это было восхитительно.
Но когда он положил руку ей на плечо, она вздрогнула и снова отвернулась. Он с ужасом увидел, что она не успевает утирать вновь и вновь набегающие слезы.
— Тогда почему же ты плачешь?
Она не сразу заговорила, пытаясь сдержать всхлипывания. Когда она наконец ответила, голос ее был тише самого тихого шепота:
— Потому что я не хотела, чтобы это было так восхитительно.
Его наполнило чувство облегчения. Она просто злилась на себя за то, что сдалась. Надо было ожидать чего-нибудь подобного от такой упрямицы.
— Так дальше не могло продолжаться, — забормотал он успокаивающе. — Ты же не хотела расстаться со мной на самом-то деле. Ну сознайся, ведь не хотела? Только гордость мешала тебе это признать.
Она резко обернулась к нему и натянула на себя простыню.
— Ты всегда ведешь себя так, будто наверняка знаешь, чего я хочу. Но когда я говорю тебе, чего действительно хочу, ты это игнорируешь. А на самом деле ты ожидал от меня просто… просто… — Она вновь разрыдалась, и он почувствовал себя виноватым.
— Если ты говоришь о том, как я себя вел в последние несколько дней…
— Нет! — Она смотрела на него полными слез глазами, закусив нижнюю губу. — Не о том. Я понимаю, что ты… по-своему вел эту войну. Для тебя это была очередная битва. И как хороший стратег, ты довел эту битву до победного конца, затащив меня в постель.
— То, что в конце концов это произошло, вряд ли результат такой уж великой стратегии. Это было безумным поступком отчаявшегося мужчины, — он положил руку на ее прикрытое муслиновой простыней бедро и обрадовался, что она не оттолкнула его. — Все мои остальные планы провалились к дьяволу, поэтому я применил самый что ни на есть примитивный метод. — Рассердившись на себя за такие откровения, он добавил: — И, между прочим, эту войну вел не я один. Ты собрала против меня самое совершенное оружие из женского арсенала… готовила для меня… Делала этот дом настоящим домом… Всегда выглядела так чертовски красиво, что мне стоило неимоверных усилий не дотронуться, не поцеловать тебя.
Его признание, казалось, смягчило ее. Она глядела на него с удивлением и недоверием.
— Я думала, ты не замечаешь, — горечь была в ее голосе. — Ты был так занят своими гулянками… азартными играми и… другими женщинами…
— Я не дотронулся ни до одной женщины. Я, может, и делал вид, что весело провожу время. Я хотел заставить тебя ревновать, но я никогда бы тебя так не оскорбил. — Он притянул ее ближе. — Камилла, я… — он запнулся, не зная, как выразить словами то, что хотел сказать. — Я не хочу, чтобы наш брак был браком по договору. Я хочу, чтобы это был настоящий брак, со всем, что вмещает это слово. Чтобы мы заботились друг о друге и вместе состарились. Как мои родители. И твои.
Она сжала простыню, судорожно скручивая ее тонкими пальцами в какие-то немыслимые узлы.
— Не хочешь ты этого, Саймон. Не знаю, как насчет твоих родителей, но мои любили друг друга. Мой отец всегда уважал чувства моей матери.
Он открыл рот, чтобы сказать, что любит ее, но тут же опомнился. Карамба, черт ее дери! Любит? Неужели он мог полюбить Пиратскую Принцессу, которая перевернула бы его жизнь вверх тормашками, если бы он дал ей для этого малейший шанс? А Камилла продолжала:
— Ты хочешь, чтобы у нас был такой же брак, как у дяди Августа и тети Юджины. Ты устанавливаешь правила, а я им неукоснительно следую. Ты хочешь, чтобы я перестала думать о дяде Жаке, а я не могу этого сделать.
Он мрачно откинулся на свою подушку. Этот чертов дядя… А он чуть было не сказал, что любит ее. Сделай он такую глупость, и в ту же секунду она принялась бы из него веревки вить и заставила бы его все делать по-своему. Вот что означает вся эта чушь про уважение чувств друг друга. Она намерена давить на него, пока он не отстанет от ее дяди, так или иначе. Намерена воспользоваться его слабостью.
— Ты требуешь от меня пренебречь моим долгом, — сказал он. — Так вот, я не могу этого сделать.
Она так тяжело вздохнула, что сердце его снова сжалось.
— Тогда мы, наверное, зашли в тупик, да?
Она сделала движение, намереваясь уйти, но он схватил ее за руку.
— Ты куда?
Она остановила на нем свой ясный взгляд.
— Мы ведь закончили, правда? Теперь, когда ты получил то, чего хотел от меня…
— Не только… этого я от тебя хотел, черт побери! — он притянул ее обратно в свои объятия. Когда она расслабилась, уткнувшись ему в грудь лицом, он поцеловал ее, надеясь вернуть те чувства, что царили здесь совсем недавно. — Не только этого, Принцесса. Честное слово.
— Тогда чего же? — прошептала она сломленным голосом.
— Я хочу… — Он замолчал в поисках подходящих слов. Он не привык общаться с женщинами. Насколько проще было с солдатами, которые повинуются приказам без оговорок. Он понимал, что с Камиллой так не выйдет. — Я хочу большего. — Он горячо обнял ее. — Я хочу, чтобы ты была мне женой и не только постель связывала нас. А в обмен я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы заботиться о тебе и быть хорошим мужем.
— Все, кроме разрешения предупредить моего дядю.
Он скрипнул зубами.
— Да. Кроме этого. — Она молчала, и он поспешил добавить: — Но попроси меня все, что угодно, и я тебе это дам. Что угодно. Клянусь. — Он поглаживал ее по голове. — Все, что я прошу взамен, — будь мне женой, а не женщиной, которая просто живет со мной в одном доме и ненавидит меня.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вот уж этого никогда не было.
Она смотрела на него так правдиво, так пристально, что у него перехватило дыхание.
— Тогда останься со мной до конца дня. У нас есть еще один день, чтобы провести его вместе по обычаю, помнишь? И если мы не воспользуемся этим временем…
Он смотрел на нее, нежно поглаживая ее бедро, представляя, какие сладкие тайны скрыты под простыней. Она задохнулась, и он захотел ее еще сильнее. Он склонился к ней и мягко поцеловал.
— Прошу тебя, Камилла, — проговорил он приглушенным голосом, — давай забудем пока про твоего дядю и про мой долг. Давай поваляемся и понаслаждаемся друг другом. Как и положено молодоженам. Завтра подумаем обо всем остальном.
На какой-то момент ему показалось, что она станет сопротивляться. Глаза ее смотрели неуверенно, а тело напряглось. Потом она вздохнула.
— Я не собираюсь забывать об этом, Саймон.
— И не надо, разве я об этом. — Он ухватил простыню, которой прикрывалась Камилла, и не успела она возмутиться, как простыня отлетела в сторону, обнажая упоительной формы грудь. Как прекрасны были эти груди, как нежны и полны, как влекуще темнели соски! Саймону до боли захотелось прикоснуться к ним губами. — Я прошу у тебя только временного перемирия. На сегодня. Только до завтра.
Он будет продолжать войну, если придется. И в конце концов он победит. Он всегда побеждал. А в этот раз он во что бы то ни стало должен победить. Нужно одержать сразу две победы: не упустить ее и отомстить Зэну.
Она не отвечала, и тогда он принялся целовать ее — жадно, ненасытно. Он открыл ее губы языком и погрузился в шелковистую теплоту, он был слишком голоден, чтобы быть нежным и заботливым. Рука его ласкала ей грудь до тех пор, пока Камилла не застонала, выгибаясь. В следующее мгновение она обняла его, и страх, что она откажет ему, прошел.
Она принадлежала ему, с ее согласия или без ее согласия, но он получит все — и ее, и свою месть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36