И Эвелин чувствовала, что герцогу претит присутствие в его доме незаконнорожденного карточного игрока. Однако Данте был другом Люсьена, и ему явно покровительствовал граф Админтон, с которым дружила герцогиня, поэтому его и пригласили сегодня на прием. Конечно, могло случиться так, что Данте каким-то своим высказыванием задел Роберта, но почему-то Эвелин склонна была полагать, что Данте достаточно умен, чтобы не делать этого. Хотя Данте и не вызывал у нее доверия, Эвелин должна была признать, что такой человек вряд ли будет вести себя неподобающим образом в светском обществе. И уж конечно, у него хватит ума не оскорблять герцога в его собственном доме.
Довольная тем, что эта загадка отвлекла ее от мрачных мыслей о браке, Эвелин по дороге в гостиную не переставала прокручивать в голове эту ситуацию.
Вернувшись в гостиную, она увидела, что джентльмены уже присоединились к дамам. И как только Эвелин вошла, к ней сразу подошел Люсьен. Его появление всколыхнуло в Эвелин все те тревожившие ее эмоции, с которыми она пыталась справиться, поэтому она старалась даже не смотреть в его сторону. От него пахло духами вдовы, и Эвелин боялась, что, стоит ей открыть рот, и она начнет кричать, как базарная торговка.
Она взяла Люсьена под руку просто по необходимости и осталась стоять рядом с ним, обмениваясь любезностями с подходившими к ним с поздравлениями гостями. Одновременно она наблюдала за поведением других людей, находившихся в гостиной.
Леди Тернботтом следила за Люсьеном, как голодный человек за пронесенным мимо аппетитным блюдом. Герцогиня выглядела довольной, в ее холодных голубых глазах таилась злобная радость. Роберт казался совершенно равнодушным, однако Эвелин заметила его брошенный как бы невзначай взгляд в сторону Данте. Данте же непринужденно беседовал с лордом Админтоном, не обращая внимания на окружающую обстановку.
А Люсьен вообще ни разу не попытался заговорить с Данте.
От стольких впечатлений у Эвелин закружилась голова, и она принялась считать минуты, остававшиеся до отъезда.
Что-то ее беспокоило.
Едва закрылась дверь за его камердинером, Люсьен посмотрел в сторону комнаты Эвелин. За весь вечер она сказала ему всего пару слов, а когда они вернулись домой, она просто пожелала ему спокойной ночи и удалилась к себе.
Люсьен терпеть не мог, когда она становилась демонстративно вежливой. Эвелин могла ругаться с ним, высказывать ему свои претензии, заигрывать с ним, но не было ничего хуже, чем ее холодная вежливость. Что-то было не так.
Без пиджака, в брюках от вечернего костюма, Люсьен подождал, когда уйдет служанка Эвелин. Затем подошел к двери в смежную комнату.
Дверь была заперта.
Люсьен посмотрел на дверной замок, и его внезапно охватил гнев. Как посмела Эвелин запереться от него? Разве он не потакал всем ее желаниям? Разве он не вел себя по отношению к ней как джентльмен, не пытаясь силой взять то, что принадлежит ему по праву? Разве он не пытался обольстить ее, а не брать грубой силой? И в благодарность за это она запирается от него?
Сначала предательство Данте, теперь это. Сколько же неприятностей может свалиться на человека в один день? Какое-то время Люсьен с трудом удерживался от желания вышибить дверь ногой. Однако если Эвелин считает, что может таким образом укрыться от него, она может придумать и еще что-нибудь. Кроме того, шум вызовет суматоху среди слуг, да и вообще такой поступок еще больше отдалит Эвелин от него.
Наверное, она и за служанкой заперла дверь, ту, что выходит в холл. Но оставался еще один путь.
Открыв свое окно, Люсьен выбрался на узкий карниз. В каких-то двух футах от него в открытом окне комнаты Эвелин развевались от легкого ветра занавеси. Он ловко перепрыгнул со своего карниза на ее. Затем через окно влез в комнату.
Как только он спрыгнул на пол, Эвелин испуганно повернулась к нему от зеркала. Ее вид вызвал у Люсьена улыбку, хотя прикрытое только шелковой рубашкой тело моментально возбудило его.
– Доброй ночи, моя дорогая.
– Что ты здесь делаешь? – Эвелин оглянулась, схватила капот и накинула его на себя. – Уходи, Люсьен.
– Ну-ну, разве можно так разговаривать с любящим мужем?
– С любящим? – насмешливо переспросила Эвелин.
– Похоже, я тебя расстроил, моя дорогая. – Игриво улыбнувшись, Люсьен уселся в кресло и вытянул свои длинные ноги. – Так чем же я тебя обидел?
У Эвелин был такой вид, будто она вот-вот вцепится ему в лицо ногтями, но она не сделала этого, а только нетерпеливо вздохнула.
– Я устала, Люсьен, и хочу спать.
– Ложись, пожалуйста, – сказал он, кивнув на кровать. – Но учти, я не уйду, пока не узнаю, что тебя беспокоит. И зачем ты заперла дверь?
Последние слова Люсьен почти выкрикнул, а Эвелин невинно моргнула.
– Правда? Я не помню.
Так, оказывается, она хочет поиграть с ним! Люсьен поднялся, с удовлетворением отметив, как она нервно сглотнула, прежде чем изобразить на лице вежливое вопросительное ожидание. Разве Эвелин не знает, что он мастер такого рода игр?
– Ты ступаешь на опасную тропу, дорогая. Разве я не был хорошим мужем, несмотря на твой отказ делить со мной постель? Разве я не предоставил тебе кров и пищу, не покупал тебе и нашей дочери красивые наряды?
– Ты делал все это.
– Тогда мне непонятно, отчего ты злишься на меня.
– Я не злюсь. Просто устала. Пожалуйста, уйди, Люсьен, чтобы я могла лечь.
– Ты такая упрямая. – Он медленно приближался к ней, в то время как она, пятясь, отступала от него. – Идти-то мне некуда, милая женушка. Ты же сама заперла все двери. – Люсьена позабавил ее пораженный вид.
Эвелин прекратила пятиться и не сдвинулась с места, даже когда он приблизился к ней вплотную.
– Похоже, замки тебя не останавливают.
– В этом мире нет ничего, что удерживало бы меня вдали от тебя, моя сладкая Эвелин. – Люсьен провел пальцем по ее груди. – Разве только то, что ты скрываешь в этом своем упрямом сердечке.
Эвелин оттолкнула его руку.
– Мы уже обсуждали это, Люсьен.
– Очевидно, недостаточно. – Он наклонился, вдохнул аромат ее волос. – Скажи мне, что я сделал такого, что обидело тебя, любовь моя.
– Твоя любовь? – Эвелин обеими руками толкнула его в грудь. От неожиданности Люсьен чуть не упал. – Как ты смеешь называть меня так после того, как позволил этой... этой шлюхе крутиться возле себя весь вечер?
– Какого черта!.. Ты говоришь о Летиции?
– Да, я говорю о Летиции, – передразнила она его. – Я весь вечер наблюдала за вами. Это было отвратительно. Если тебе необходимо общаться с подобными женщинами, делай это, пожалуйста, но только не на моих глазах!
– Ты, наверное, думаешь, что я поощрял ее?
– Все так подумали, – ответила она резко. – Даже ее светлость, герцогиня, высказалась по этому поводу.
– Я приношу свои извинения, если подверг тебя какому-то унижению, – сказал несколько ошеломленный Люсьен. – Но я вовсе не потворствовал Летиции.
– Но ты и не противился ее заигрываниям.
– Вероятно, нет. Но я же мужчина, Эвелин, мужчина, у которого красивая жена, не позволяющая ее касаться. Не думаешь же ты, что я буду слеп и глух к знакам внимания со стороны других женщин только потому, что ты не хочешь быть со мной.
– Я так вовсе не думаю, – холодным тоном произнесла Эвелин. – Я только прошу тебя не флиртовать в моем присутствии. Как твоя жена, я требую хоть какого-то уважения к себе.
– Значит, в твое отсутствие я могу флиртовать и даже заводить любовные интрижки?
Эвелин резко кивнула:
– Именно так.
– Понятно. – Люсьен был раздавлен. А ему-то казалось, что их отношения вот-вот наладятся, ведь он был так уверен, что Эвелин хочет его.
Потрясенный ее равнодушием, находясь все еще под впечатлением от предательства Данте, Люсьен сделал то единственное, что хоть как-то могло помочь его уязвленному самолюбию. Он обнял ее и поцеловал.
Эвелин сопротивлялась. Люсьен не обращал внимания на укоры совести, на протест со стороны Эвелин и только крепче сжимал ее в своих объятиях. Она его жена перед Господом, и он не уйдет из ее комнаты, словно побитая собака.
Запах лаванды возбуждал Люсьена почти до потери сознания. Он втискивался в ее бедра, крепко прижимал ее живот к своему изголодавшемуся телу, обхватив одной рукой выпуклые полушария ее ягодиц. Внезапно Эвелин перестала сопротивляться. Ее руки обвили его шею. Ее губы податливо раскрылись, и она ответила на его поцелуй.
Люсьена заволокло пеленой страсти. Он гладил и сжимал нежную плоть через тонкую ткань капота и ночной рубашки. Нагретый теплом Эвелин тонкий шелк почти не мешал ему ощущать ее тело.
Люсьен на миг оторвался от ее губ, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, но Эвелин обеими руками обхватила его голову и притянула к себе для очередного горячего, отчаянного поцелуя.
Теперь из ее горла вырывались другие звуки, то были требовательные стоны, которые перемежались с его страстными возгласами. Она терлась об него своим телом, сжимала пальцы в его волосах, втискивалась бедром между его ног, чтобы прижаться к его твердой, возбужденной плоти. Он щекотал носом ее шею, целовал плечи, зарывался лицом меж ее грудей.
– О Боже! – шептала Эвелин. – Трогай меня, Люсьен!
После того как она произнесла это, последние остатки сдержанности куда-то исчезли. Ее возбужденные соски едва не прорывали тонкий шелк, и Люсьен обхватил губами один сосок прямо через ткань рубашки, одновременно лаская рукой другую грудь. Эвелин с низким, жадным стоном откинула назад свою голову, его же прижала к своей груди, побуждая продолжать начатое.
Люсьен не оставлял ее грудь, намочив слюной ткань, которая стала прозрачной. Но теперь уже даже это казалось непереносимой преградой между его губами и ее кожей. Дрожащими руками он стянул капот с ее плеч и принялся за ночную рубашку.
Эвелин с готовностью набросилась на его рубашку и начала высвобождать ее из-под ремня.
Его шрамы. Проклятие, Люсьен не хотел снова внушать ей отвращение. Он наконец стянул с нее рубашку, которая опустилась на пол небольшим холмиком вокруг ее ног, так что Эвелин предстала перед ним обнаженной. Затем он сжал руками ее ладошки, которые гладили его грудь под рубашкой.
Эвелин подняла голову и вопросительно посмотрела на него, но Люсьен ничего ей не ответил. Он знал, что ему нужна только она. И ему надо было убедиться, что между ними все еще существует магия притяжения. Что у их брака есть будущее.
Люсьен поднял ее на руки и понес к кровати. Заметив тень тревоги в ее глазах, он наклонился к ней и начал целовать ее, прежде чем она вспомнила бы о своих принципах. Прежде чем она вспомнила бы, что дала обещание не спать с ним.
Эвелин откинулась на подушки, а Люсьен целовал ее, используя все свое мастерство, поглаживал ее нежное благоухающее тело. Ее тело расцвело после рождения их ребенка, стало более женственным, большую округлость приобрели ее бедра и грудь. На животе были чуть видны серебристые полоски, напоминавшие о том, что она родила ребенка. Его ребенка. Люсьен жалел, что ему не довелось наблюдать, как менялось ее тело, следить, как протекал процесс ее беременности.
Он наклонился и поводил губами вдоль этих едва заметных линий, это заставило ее ахнуть. Эвелин подняла ноги в молчаливом приглашении. Но Люсьен повел свои губы по ее коже вверх, опять нацеливаясь на грудь.
Ее соски призывно торчали, требуя ласки, и он с готовностью стал ласкать их, теребя чувствительные бутончики зубами и языком. Эвелин со стоном выкрикивала его имя, выгибала спину, даже ругала его за то, что он так много времени уделяет ее груди. Наконец, когда она чуть ли не принялась рвать его волосы, Люсьен оторвался от груди Эвелин и впился в ее губы.
Он целовал ее неторопливо, хотя его всего трясло от возбуждения. Постепенно увеличивая страстность поцелуя, он касался языком ее языка, затем убирал свой, дразня ее. Пощипывал ее нижнюю губу. Сжав ладонями ее голову, он не давал ей повернуться и полностью завладел ее ртом.
Кожа Эвелин покрылась бисеринками пота. Сколько раз уже она тянула рубашку Люсьена в отчаянной попытке сорвать ее с него. И каждый раз он отвлекал ее поцелуем во влажный сосок или в чувствительную жилку на ее шее. Каждый раз, отдаваясь наслаждению, она широко раскрывала глаза и забывала о том, что хотела сделать.
Рука Люсьена скользнула между ее бедер. Эвелин только и ждала этого, уже давно была теплой и мокрой. Она тихо вскрикнула, едва он коснулся ее чувствительных складок, ноги ее тут же раздвинулись, предоставляя ему лучший доступ внутрь. Теперь он ласкал ее умелыми пальцами, целуя то в живот, то в грудь, то в губы – всюду.
Наконец он переместился и поцеловал ее туда, куда ей больше всего хотелось.
Эвелин вскрикнула при первом же прикосновении его рта. Пока он доставлял ей интимное наслаждение, она руками прижимала его голову к своему лону. Ее пальцы стискивали его волосы, как будто ей хотелось вцепиться во что-то. Все равно во что.
Люсьен просунул ладони под ее ягодицы и приподнял ее бедра для лучшего проникновения. При каждом толчке его языка она вздрагивала и издавала тихие, невнятные страстные звуки. Она была так возбуждена, что уже очень скоро затрепетала в оргазме. Застонав от удовольствия, Эвелин вцепилась руками в его волосы и зажала его голову между бедер. А затем ее тело ослабло.
Люсьен стоял на коленях и смотрел на нее. Сейчас он мог бы обладать ею, Эвелин не отказала бы ему. Ее нежная женственная плоть манила его, и тело ответно реагировало. Его член начинал, пульсировать от одной мысли о проникновении внутрь этого теплого, манящего лона. Сегодня она не скажет «нет». Но что она скажет завтра?
Ничего не наладилось. Люсьен знал это. Но, по крайней мере, он убедился, что она все еще хочет его. Страсть не прошла, но смогут ли они решить свои проблемы.
Морщась, Люсьен поднялся на ноги. Страстное желание гнало по его жилам горячую кровь и почти до боли напружинивало его мускулы. Но он не даст Эвелин повода обвинять его в том, что он принудил ее. Это было очень трудно, но Люсьен сделал это – отвернулся от такого спелого, возбужденного женского тела.
Эвелин приподнялась на локтях, когда услышала, как он открывает дверь, разъединяющую их комнаты. Щелчок замка прозвучал на удивление громко в тишине комнаты.
– Люсьен? Ты куда?
– В постель. – Он не посмел даже взглянуть на нее, чтобы не утратить решимости. – Спокойной ночи.
Люсьен шагнул за дверь, закрыл ее за собой и остался наедине со своими ночными дразнящими мечтами и неудовлетворенностью.
Глава 17
Эвелин не знала, как сможет смотреть в глаза Люсьену.
Она специально медлила, направляясь к комнате, где был накрыт завтрак. Эвелин надеялась, что, быть может, ее муж уже поел и отправился по своим делам. Она не знала, как встретится с ним после всего, что произошло накануне.
Эвелин вспыхнула, вспомнив об этом. После всех разговоров о принципах, после всех ее вздорных обвинений по поводу леди Тернботтом все, что нужно было Люсьену, – это дотронуться до нее, и она тут же пала в его объятия, как самая настоящая распутная девка.
Станет ли он сейчас насмехаться над ней? Или просто самодовольно улыбнется и промолчит? Он доставил ей море наслаждения и знал это. Эвелин недоумевала, почему же он не пошел до конца, но была благодарна ему за это. Она знала, что вчера все зависело от Люсьена – если бы он захотел взять ее, она не смогла бы противостоять ему.
Эвелин не повезло. Когда она заглянула в столовую, то увидела мужа, сидящего перед тарелкой с вареными яйцами и сосисками. В руках его была газета. Некоторое время Эвелин наблюдала за тем, как он, не отрываясь от газеты, протянул руку к чашке с кофе и поднес ее к губам.
Может быть, ей следовало распорядиться, чтобы завтрак принесли в ее комнату? Но этим она бы призналась в своей трусости и дала бы Люсьену понять, что нервничает из-за произошедшего ночью. Сделав глубокий вдох, Эвелин решительно вошла в комнату.
– Доброе утро, Люсьен.
– Доброе утро, – ответил он, не отрываясь от газеты. Эвелин повременила в надежде, что он добавит еще что-нибудь, но, увидев, что он продолжает читать, не обращая на нее внимания, подошла к буфету и положила себе на тарелку немного еды.
– Есть что-нибудь интересное в сегодняшних новостях?
– Леди Фрипли подловила графа Уолтона со своей дочерью, Амелией, – сказал Люсьен, даже не удостоив ее взглядом. – Свадьба состоится в конце сезона.
– Как мило. – Обескураженная Эвелин села за стол. Она знала, как вести себя с Люсьеном, когда он разгневан. Знала, как вести себя с ним, когда он исполнен сарказма, когда он пытается соблазнить ее. Но она не знала, как обращаться с человеком, который едва замечал ее. – Ты сердишься на меня, Люсьен?
Тут он взглянул на нее.
– С чего бы это?
Щеки Эвелин полыхнули жаром.
– Я подумала, что мое вчерашнее поведение могло возмутить тебя. Я не знаю, что на меня нашло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Довольная тем, что эта загадка отвлекла ее от мрачных мыслей о браке, Эвелин по дороге в гостиную не переставала прокручивать в голове эту ситуацию.
Вернувшись в гостиную, она увидела, что джентльмены уже присоединились к дамам. И как только Эвелин вошла, к ней сразу подошел Люсьен. Его появление всколыхнуло в Эвелин все те тревожившие ее эмоции, с которыми она пыталась справиться, поэтому она старалась даже не смотреть в его сторону. От него пахло духами вдовы, и Эвелин боялась, что, стоит ей открыть рот, и она начнет кричать, как базарная торговка.
Она взяла Люсьена под руку просто по необходимости и осталась стоять рядом с ним, обмениваясь любезностями с подходившими к ним с поздравлениями гостями. Одновременно она наблюдала за поведением других людей, находившихся в гостиной.
Леди Тернботтом следила за Люсьеном, как голодный человек за пронесенным мимо аппетитным блюдом. Герцогиня выглядела довольной, в ее холодных голубых глазах таилась злобная радость. Роберт казался совершенно равнодушным, однако Эвелин заметила его брошенный как бы невзначай взгляд в сторону Данте. Данте же непринужденно беседовал с лордом Админтоном, не обращая внимания на окружающую обстановку.
А Люсьен вообще ни разу не попытался заговорить с Данте.
От стольких впечатлений у Эвелин закружилась голова, и она принялась считать минуты, остававшиеся до отъезда.
Что-то ее беспокоило.
Едва закрылась дверь за его камердинером, Люсьен посмотрел в сторону комнаты Эвелин. За весь вечер она сказала ему всего пару слов, а когда они вернулись домой, она просто пожелала ему спокойной ночи и удалилась к себе.
Люсьен терпеть не мог, когда она становилась демонстративно вежливой. Эвелин могла ругаться с ним, высказывать ему свои претензии, заигрывать с ним, но не было ничего хуже, чем ее холодная вежливость. Что-то было не так.
Без пиджака, в брюках от вечернего костюма, Люсьен подождал, когда уйдет служанка Эвелин. Затем подошел к двери в смежную комнату.
Дверь была заперта.
Люсьен посмотрел на дверной замок, и его внезапно охватил гнев. Как посмела Эвелин запереться от него? Разве он не потакал всем ее желаниям? Разве он не вел себя по отношению к ней как джентльмен, не пытаясь силой взять то, что принадлежит ему по праву? Разве он не пытался обольстить ее, а не брать грубой силой? И в благодарность за это она запирается от него?
Сначала предательство Данте, теперь это. Сколько же неприятностей может свалиться на человека в один день? Какое-то время Люсьен с трудом удерживался от желания вышибить дверь ногой. Однако если Эвелин считает, что может таким образом укрыться от него, она может придумать и еще что-нибудь. Кроме того, шум вызовет суматоху среди слуг, да и вообще такой поступок еще больше отдалит Эвелин от него.
Наверное, она и за служанкой заперла дверь, ту, что выходит в холл. Но оставался еще один путь.
Открыв свое окно, Люсьен выбрался на узкий карниз. В каких-то двух футах от него в открытом окне комнаты Эвелин развевались от легкого ветра занавеси. Он ловко перепрыгнул со своего карниза на ее. Затем через окно влез в комнату.
Как только он спрыгнул на пол, Эвелин испуганно повернулась к нему от зеркала. Ее вид вызвал у Люсьена улыбку, хотя прикрытое только шелковой рубашкой тело моментально возбудило его.
– Доброй ночи, моя дорогая.
– Что ты здесь делаешь? – Эвелин оглянулась, схватила капот и накинула его на себя. – Уходи, Люсьен.
– Ну-ну, разве можно так разговаривать с любящим мужем?
– С любящим? – насмешливо переспросила Эвелин.
– Похоже, я тебя расстроил, моя дорогая. – Игриво улыбнувшись, Люсьен уселся в кресло и вытянул свои длинные ноги. – Так чем же я тебя обидел?
У Эвелин был такой вид, будто она вот-вот вцепится ему в лицо ногтями, но она не сделала этого, а только нетерпеливо вздохнула.
– Я устала, Люсьен, и хочу спать.
– Ложись, пожалуйста, – сказал он, кивнув на кровать. – Но учти, я не уйду, пока не узнаю, что тебя беспокоит. И зачем ты заперла дверь?
Последние слова Люсьен почти выкрикнул, а Эвелин невинно моргнула.
– Правда? Я не помню.
Так, оказывается, она хочет поиграть с ним! Люсьен поднялся, с удовлетворением отметив, как она нервно сглотнула, прежде чем изобразить на лице вежливое вопросительное ожидание. Разве Эвелин не знает, что он мастер такого рода игр?
– Ты ступаешь на опасную тропу, дорогая. Разве я не был хорошим мужем, несмотря на твой отказ делить со мной постель? Разве я не предоставил тебе кров и пищу, не покупал тебе и нашей дочери красивые наряды?
– Ты делал все это.
– Тогда мне непонятно, отчего ты злишься на меня.
– Я не злюсь. Просто устала. Пожалуйста, уйди, Люсьен, чтобы я могла лечь.
– Ты такая упрямая. – Он медленно приближался к ней, в то время как она, пятясь, отступала от него. – Идти-то мне некуда, милая женушка. Ты же сама заперла все двери. – Люсьена позабавил ее пораженный вид.
Эвелин прекратила пятиться и не сдвинулась с места, даже когда он приблизился к ней вплотную.
– Похоже, замки тебя не останавливают.
– В этом мире нет ничего, что удерживало бы меня вдали от тебя, моя сладкая Эвелин. – Люсьен провел пальцем по ее груди. – Разве только то, что ты скрываешь в этом своем упрямом сердечке.
Эвелин оттолкнула его руку.
– Мы уже обсуждали это, Люсьен.
– Очевидно, недостаточно. – Он наклонился, вдохнул аромат ее волос. – Скажи мне, что я сделал такого, что обидело тебя, любовь моя.
– Твоя любовь? – Эвелин обеими руками толкнула его в грудь. От неожиданности Люсьен чуть не упал. – Как ты смеешь называть меня так после того, как позволил этой... этой шлюхе крутиться возле себя весь вечер?
– Какого черта!.. Ты говоришь о Летиции?
– Да, я говорю о Летиции, – передразнила она его. – Я весь вечер наблюдала за вами. Это было отвратительно. Если тебе необходимо общаться с подобными женщинами, делай это, пожалуйста, но только не на моих глазах!
– Ты, наверное, думаешь, что я поощрял ее?
– Все так подумали, – ответила она резко. – Даже ее светлость, герцогиня, высказалась по этому поводу.
– Я приношу свои извинения, если подверг тебя какому-то унижению, – сказал несколько ошеломленный Люсьен. – Но я вовсе не потворствовал Летиции.
– Но ты и не противился ее заигрываниям.
– Вероятно, нет. Но я же мужчина, Эвелин, мужчина, у которого красивая жена, не позволяющая ее касаться. Не думаешь же ты, что я буду слеп и глух к знакам внимания со стороны других женщин только потому, что ты не хочешь быть со мной.
– Я так вовсе не думаю, – холодным тоном произнесла Эвелин. – Я только прошу тебя не флиртовать в моем присутствии. Как твоя жена, я требую хоть какого-то уважения к себе.
– Значит, в твое отсутствие я могу флиртовать и даже заводить любовные интрижки?
Эвелин резко кивнула:
– Именно так.
– Понятно. – Люсьен был раздавлен. А ему-то казалось, что их отношения вот-вот наладятся, ведь он был так уверен, что Эвелин хочет его.
Потрясенный ее равнодушием, находясь все еще под впечатлением от предательства Данте, Люсьен сделал то единственное, что хоть как-то могло помочь его уязвленному самолюбию. Он обнял ее и поцеловал.
Эвелин сопротивлялась. Люсьен не обращал внимания на укоры совести, на протест со стороны Эвелин и только крепче сжимал ее в своих объятиях. Она его жена перед Господом, и он не уйдет из ее комнаты, словно побитая собака.
Запах лаванды возбуждал Люсьена почти до потери сознания. Он втискивался в ее бедра, крепко прижимал ее живот к своему изголодавшемуся телу, обхватив одной рукой выпуклые полушария ее ягодиц. Внезапно Эвелин перестала сопротивляться. Ее руки обвили его шею. Ее губы податливо раскрылись, и она ответила на его поцелуй.
Люсьена заволокло пеленой страсти. Он гладил и сжимал нежную плоть через тонкую ткань капота и ночной рубашки. Нагретый теплом Эвелин тонкий шелк почти не мешал ему ощущать ее тело.
Люсьен на миг оторвался от ее губ, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, но Эвелин обеими руками обхватила его голову и притянула к себе для очередного горячего, отчаянного поцелуя.
Теперь из ее горла вырывались другие звуки, то были требовательные стоны, которые перемежались с его страстными возгласами. Она терлась об него своим телом, сжимала пальцы в его волосах, втискивалась бедром между его ног, чтобы прижаться к его твердой, возбужденной плоти. Он щекотал носом ее шею, целовал плечи, зарывался лицом меж ее грудей.
– О Боже! – шептала Эвелин. – Трогай меня, Люсьен!
После того как она произнесла это, последние остатки сдержанности куда-то исчезли. Ее возбужденные соски едва не прорывали тонкий шелк, и Люсьен обхватил губами один сосок прямо через ткань рубашки, одновременно лаская рукой другую грудь. Эвелин с низким, жадным стоном откинула назад свою голову, его же прижала к своей груди, побуждая продолжать начатое.
Люсьен не оставлял ее грудь, намочив слюной ткань, которая стала прозрачной. Но теперь уже даже это казалось непереносимой преградой между его губами и ее кожей. Дрожащими руками он стянул капот с ее плеч и принялся за ночную рубашку.
Эвелин с готовностью набросилась на его рубашку и начала высвобождать ее из-под ремня.
Его шрамы. Проклятие, Люсьен не хотел снова внушать ей отвращение. Он наконец стянул с нее рубашку, которая опустилась на пол небольшим холмиком вокруг ее ног, так что Эвелин предстала перед ним обнаженной. Затем он сжал руками ее ладошки, которые гладили его грудь под рубашкой.
Эвелин подняла голову и вопросительно посмотрела на него, но Люсьен ничего ей не ответил. Он знал, что ему нужна только она. И ему надо было убедиться, что между ними все еще существует магия притяжения. Что у их брака есть будущее.
Люсьен поднял ее на руки и понес к кровати. Заметив тень тревоги в ее глазах, он наклонился к ней и начал целовать ее, прежде чем она вспомнила бы о своих принципах. Прежде чем она вспомнила бы, что дала обещание не спать с ним.
Эвелин откинулась на подушки, а Люсьен целовал ее, используя все свое мастерство, поглаживал ее нежное благоухающее тело. Ее тело расцвело после рождения их ребенка, стало более женственным, большую округлость приобрели ее бедра и грудь. На животе были чуть видны серебристые полоски, напоминавшие о том, что она родила ребенка. Его ребенка. Люсьен жалел, что ему не довелось наблюдать, как менялось ее тело, следить, как протекал процесс ее беременности.
Он наклонился и поводил губами вдоль этих едва заметных линий, это заставило ее ахнуть. Эвелин подняла ноги в молчаливом приглашении. Но Люсьен повел свои губы по ее коже вверх, опять нацеливаясь на грудь.
Ее соски призывно торчали, требуя ласки, и он с готовностью стал ласкать их, теребя чувствительные бутончики зубами и языком. Эвелин со стоном выкрикивала его имя, выгибала спину, даже ругала его за то, что он так много времени уделяет ее груди. Наконец, когда она чуть ли не принялась рвать его волосы, Люсьен оторвался от груди Эвелин и впился в ее губы.
Он целовал ее неторопливо, хотя его всего трясло от возбуждения. Постепенно увеличивая страстность поцелуя, он касался языком ее языка, затем убирал свой, дразня ее. Пощипывал ее нижнюю губу. Сжав ладонями ее голову, он не давал ей повернуться и полностью завладел ее ртом.
Кожа Эвелин покрылась бисеринками пота. Сколько раз уже она тянула рубашку Люсьена в отчаянной попытке сорвать ее с него. И каждый раз он отвлекал ее поцелуем во влажный сосок или в чувствительную жилку на ее шее. Каждый раз, отдаваясь наслаждению, она широко раскрывала глаза и забывала о том, что хотела сделать.
Рука Люсьена скользнула между ее бедер. Эвелин только и ждала этого, уже давно была теплой и мокрой. Она тихо вскрикнула, едва он коснулся ее чувствительных складок, ноги ее тут же раздвинулись, предоставляя ему лучший доступ внутрь. Теперь он ласкал ее умелыми пальцами, целуя то в живот, то в грудь, то в губы – всюду.
Наконец он переместился и поцеловал ее туда, куда ей больше всего хотелось.
Эвелин вскрикнула при первом же прикосновении его рта. Пока он доставлял ей интимное наслаждение, она руками прижимала его голову к своему лону. Ее пальцы стискивали его волосы, как будто ей хотелось вцепиться во что-то. Все равно во что.
Люсьен просунул ладони под ее ягодицы и приподнял ее бедра для лучшего проникновения. При каждом толчке его языка она вздрагивала и издавала тихие, невнятные страстные звуки. Она была так возбуждена, что уже очень скоро затрепетала в оргазме. Застонав от удовольствия, Эвелин вцепилась руками в его волосы и зажала его голову между бедер. А затем ее тело ослабло.
Люсьен стоял на коленях и смотрел на нее. Сейчас он мог бы обладать ею, Эвелин не отказала бы ему. Ее нежная женственная плоть манила его, и тело ответно реагировало. Его член начинал, пульсировать от одной мысли о проникновении внутрь этого теплого, манящего лона. Сегодня она не скажет «нет». Но что она скажет завтра?
Ничего не наладилось. Люсьен знал это. Но, по крайней мере, он убедился, что она все еще хочет его. Страсть не прошла, но смогут ли они решить свои проблемы.
Морщась, Люсьен поднялся на ноги. Страстное желание гнало по его жилам горячую кровь и почти до боли напружинивало его мускулы. Но он не даст Эвелин повода обвинять его в том, что он принудил ее. Это было очень трудно, но Люсьен сделал это – отвернулся от такого спелого, возбужденного женского тела.
Эвелин приподнялась на локтях, когда услышала, как он открывает дверь, разъединяющую их комнаты. Щелчок замка прозвучал на удивление громко в тишине комнаты.
– Люсьен? Ты куда?
– В постель. – Он не посмел даже взглянуть на нее, чтобы не утратить решимости. – Спокойной ночи.
Люсьен шагнул за дверь, закрыл ее за собой и остался наедине со своими ночными дразнящими мечтами и неудовлетворенностью.
Глава 17
Эвелин не знала, как сможет смотреть в глаза Люсьену.
Она специально медлила, направляясь к комнате, где был накрыт завтрак. Эвелин надеялась, что, быть может, ее муж уже поел и отправился по своим делам. Она не знала, как встретится с ним после всего, что произошло накануне.
Эвелин вспыхнула, вспомнив об этом. После всех разговоров о принципах, после всех ее вздорных обвинений по поводу леди Тернботтом все, что нужно было Люсьену, – это дотронуться до нее, и она тут же пала в его объятия, как самая настоящая распутная девка.
Станет ли он сейчас насмехаться над ней? Или просто самодовольно улыбнется и промолчит? Он доставил ей море наслаждения и знал это. Эвелин недоумевала, почему же он не пошел до конца, но была благодарна ему за это. Она знала, что вчера все зависело от Люсьена – если бы он захотел взять ее, она не смогла бы противостоять ему.
Эвелин не повезло. Когда она заглянула в столовую, то увидела мужа, сидящего перед тарелкой с вареными яйцами и сосисками. В руках его была газета. Некоторое время Эвелин наблюдала за тем, как он, не отрываясь от газеты, протянул руку к чашке с кофе и поднес ее к губам.
Может быть, ей следовало распорядиться, чтобы завтрак принесли в ее комнату? Но этим она бы призналась в своей трусости и дала бы Люсьену понять, что нервничает из-за произошедшего ночью. Сделав глубокий вдох, Эвелин решительно вошла в комнату.
– Доброе утро, Люсьен.
– Доброе утро, – ответил он, не отрываясь от газеты. Эвелин повременила в надежде, что он добавит еще что-нибудь, но, увидев, что он продолжает читать, не обращая на нее внимания, подошла к буфету и положила себе на тарелку немного еды.
– Есть что-нибудь интересное в сегодняшних новостях?
– Леди Фрипли подловила графа Уолтона со своей дочерью, Амелией, – сказал Люсьен, даже не удостоив ее взглядом. – Свадьба состоится в конце сезона.
– Как мило. – Обескураженная Эвелин села за стол. Она знала, как вести себя с Люсьеном, когда он разгневан. Знала, как вести себя с ним, когда он исполнен сарказма, когда он пытается соблазнить ее. Но она не знала, как обращаться с человеком, который едва замечал ее. – Ты сердишься на меня, Люсьен?
Тут он взглянул на нее.
– С чего бы это?
Щеки Эвелин полыхнули жаром.
– Я подумала, что мое вчерашнее поведение могло возмутить тебя. Я не знаю, что на меня нашло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30