Прошу приветствовать.Зрители в студии захлопали. Звукооператоры врубили фонограмму бурных аплодисментов.— Сейчас вы получите уникальную возможность увидеть, как все происходило. Прошу!В студию вбежали две дюжины молодых ребят в спортивном трико. И вошел дублер Иванова.Он поклонился ведущему, поклонился зрителям, поклонился камерам, жутко вскрикнул: — “Я-а-а!..”, — принял стойку и начал крушить и стучать об пол ни в чем не повинных молодых людей в трико, вышибая из них дух. Поджидавшие “убийцу” юноши рушились как подкошенные и, выждав секунду, на четвереньках отползали в сторону, чтобы дать возможность другим статистам подойти и удобней встать для броска. В три минуты заслуженный мастер спорта перебил всех и с большим трудом был остановлен возле трибун со зрителями.— Как видите, это не фантазия, это действительно было так, — поздравил ведущий зрителей с успешным завершением эксперимента.— Он смог это сделать!И на огромном мониторе и на голубых экранах появилась фотография Иванова из личного дела.Зрители снова зааплодировали. Тому, что Иванов смог убить четырнадцать человек.— Теперь я хочу пригласить сюда еще одного участника передачи, бывшего свидетелем недавних событиqa, которые освещало СМК. Прошу!В студию втолкнули двоюродного брата Иванова.— Что вы можете сказать зрителю? — дал ему слово ведущий.— Что могу сказать?.. Я много что могу сказать...— Нас интересует ваш брат Иванов.— Ну что... Хочу сказать, что мой братан — настоящий мужик! Вот такой мужик! — поднял большой палец. — Этот, как его, Робин Гуд.Ведущий изобразил на лице недоумение.— Он же это... он только ментов и бандитов мочил, которых за дело. А просто народ он не трогает, — сообщил двоюродный брат.Зрители на всякий случай захлопали в ладоши.Образ Иванова получил новое неожиданное толкование.— То есть вы хотите сказать, что он не преступник? — подлил масла в огонь ведущий.— Какой преступник?! Преступник тот, кто за два доллара паленую водку продает! Или там детишек с бабами мочит. А мой братан, он ребенка пальцем не тронет, он только бандитов, которых не он, которых менты должны... вместо того чтобы честных тружеников, за здорово живешь, по почкам! — ударил себя в грудь двоюродный брат. — Он за них, как папа Карло, а они на него бочку катят! Он же, как этот — как санитар леса. Ему памятник надо вот та-акой! Или в министры. Да кабы Ванька министром стал, он бы всю эту мразь враз к yогтю сделал! Как Сталин.— Ну, это вы хватили! — покачал головой ведущий.— А чего? Они одно дело делали — Ванька и Иосиф Виссарионыч.— Да, но ведь он еще, кажется, убил кого-то в Париже, — возразил ведущий.— Кого убил? — вскинулся двоюродный брат. — Французиков?.. Я вас умоляю!.. Так им и надо! Ты знаешь, как меня их менты там отделали? Знаешь?!. Ты глянь! — двоюродный брат выдернул из штанов и задрал к подбородку свитер. — Нет, ты глянь, — видал синяк!.. А ниже! Ниже показать?— Нет, нет, не надо, мы верим, — забеспокоился ведущий.— Да я бы тех французиков сам, собственными руками!.. Только я не могу, кишка у меня тонка, а братишка может! Он — герой. Он их там знаешь, скока положил! У-у!— Но за что? — задал вопрос ведущий.— Как за что? — удивился двоюродный брат. — А хоть за их Наполеона?! Ты знаешь, сколько он наших ребят почикал? И каких ребят! Что же им прощать; паразитам?— Так это когда было! — сказал ведущий.— Ну ты даешь, брателло! — ахнул брат. — Твои, видать, тогда в Сибири отсиделись, а наши на Смоленщине были. Они знаешь, как от этих лягушатников хлебнули. Во — хлебнули, по самое горло! Вот Ванька, видать, им и припомнил. И правильно сделал! Тем более что не он начал, они сами первыми полезли. Ну вот и получили!..— Хочу пригласить сюда еще одного свидетеля этих взбудораживших Францию событий. Близкую родственницу Иванова — его жену.— Верку, что ли? — сморщился двоюродный брат. — Она вам сейчас тут такого наплетет...Камеру перевели на присутствующих в студии зрителей, которые дружно захлопали в ладоши.Воспользовавшись моментом, к двоюродному брату подскочили два дюжих монтировщика и, ухватив под руки, потащили с площадки.— Вы чего? Я еще не все сказал! Вы чего?! — возмущался брат. — А ну тащи меня обратно!Но микрофоны были отключены.В кресло против ведущего села жена Иванова.— Говорят, вы были в Париже? — заинтересованно спросил ведущий.— Ой, да, была! — блаженно расплылась жена Иванова. — Только сегодня прилетела. Мне там Лувр показали и Сену...— Но вы там, кажется, были по делу? — перебил женщину ведущий.— Я?.. Ах, ну да, я забыла... Там же Ваня, сокол мой ясный, такого натворил, уж такого... — заплакала женщина. — Ванюшечка мой! Миленький!.. Да кабы не он, разве бы я попала в Париж? И к вам сюда? Лютик мой голубоглазый! На кого ты меня покину-ул!Женщины на трибунах достали платки и промокнули выступившие слезы.— Как я вижу, вы любите своего мужа? — констатировал ведущий.— Как же его не любить, родненького моего? Люб-лю-ю-у! Уж как люблю-у! — завыла жена Иванова. — И как он там без меня-а-а, сердешный! Может, обижают его французы те!.. Не кормят, не пою-ут! Мне бы только обратно в Париж попасть, хоть на недельку, да чтобы одним глазком взглянуть на миленка моего! Ой да кто бы меня туда отвез-то! — опять и очень искренне завыла женщина.— Но ваш муж, кажется, преступник, убийца? — напомнил ведущий.— Кто? Ванюша? Да он никогда кошки не тронул! Он даже тараканов сам не давил, меня кричал! Ну, может быть, только если его сильно обидели... А чтобы первым ударить — да ни в жизнь! Лапушка моя-а!Ведущий тоже промокнул слезы.— Мы решили помочь вам, — сообщил ведущий. — Нашлись добрые люди, спонсоры, внизу вы видите телефоны их коммерческого отдела, которые согласились оплатить вашу поездку к мужу.— Правда? — очень искренне удивилась женщина. — Голубь мой ясноглазы-ый! Соколик мо-ой!— Кроме того, они предоставляют билеты на самолет и номер в пятизвездочном отеле в пригородах Парижа с видом на Эйфелеву башню герою нашей сегодняшней передачи, отечественному Шерлоку Холмсу, следователю Старкову.Старков помахал рукой. Зрители захлопали в ладоши.— И предлагают всем желающим совершить увлекательный тур в столицу Франции с посещением Лувра, кабаре Мулен-Руж и мест, где бывал Иванов, в том числе подъезда дома, где происходили события, которые потрясли Европу.Долгие, продолжительные аплодисменты.— Но на этом мы не ставим точку, мы ставим вопрос, — многозначительно сказал ведущий, — кто он, Иванов — злой гений современности, маньяк, совершивший преступления, пред которыми блекнут деяния, совершенные небезызвестными Ленькой Пантелеевым и Чикатило, или новый Робин Гуд?Кто он? Кто?!. Глава 51 — Кто стрелял в снайпера? — наверное, уже в тысячный раз спрашивал Пьер Эжени. — Кто?— Кто стрелял в снайпера? — как заводной повторял переводчик. — Скажи, кто стрелял в снайпера?— Не я, — отвечал Иванов. — Честное слово, не я! Ну не я!..Переводчик переводил.— А кто?— Он! Все — он.— Кто он?— Товарищ Максим.— А в полицейских?— Тоже не я. Тоже товарищ Максим.— Один?— Один!Ответы звучали малоубедительно. Хотя бы потому, что противоречили свидетельским показаниям, актам экспертиз и здравому смыслу. Иванов был взят на месте преступления, взят с поличным, с пистолетом, из которого за несколько секунд до того были убиты четыре полицейских и на котором были обнаружены отпечатки пальцев Иванова и не было пальцев второго русского.— Сейчас я приглашу сюда полицейских, участвовавших в операции, и в вашем присутствии допрошу их, — предупредил Пьер Эжени. После чего задал еще один непривычный уху русского зэка вопрос: — Вы согласны?Иванов судорожно кивнул.В кабинет вошел первый полицейский.— Вы видели этого человека? — спросил Пьер, по — казывая пальцем на Иванова. Полицейский посмотрел.— Да, узнаю. Это преступник, который взял заложников.— Вы уверены?— Уверен.— Что он делал, когда вы оказались в помещении?— Он стоял на коленях, вот так, чуть боком, — стал вспоминать полицейский. — В руках у него был пистолет.— Куда он был направлен?— В нас. Поэтому мы вынуждены были в соответствии с инструкцией открыть огонь, — на всякий случай сказал полицейский.— Как, по вашему мнению, имел ли он целью убить вас или только пугал?— Ни черта себе пугал! — возмутился полицейский. — Он до этого там четверых наших до смерти напугал! И нас тоже хотел! И убил бы, если бы мы первыми выстрелить не успели...Все следующие полицейские показали то же самое.— Как вы это можете прокомментировать? — поинтересовался Пьер Эжени у Иванова.— Ну не я стрелял, не я!.. — привычно заканючил тот. — Я правду говорю.— Тогда кто? — жестко спросил Пьер Эжени.— Ну я же говорю — он, товарищ Максим!.. Тьфу, заладил!..— Хорошо, тогда объясните, почему патологоанатомы обнаружили на слизистых оболочках глаз и в носоглотке этого вашего Максима следы воздействия слезоточивого газа, а ваши глаза и носоглотка чистые?— Так это просто! — обрадовался Иванов. — Я же в маске и очках был!..— Зачем в маске и очках? — быстро спросил Пьер, потому что посчитал, что преступник проговорился.— Ну, чтобы не плакать...— А не плакать, чтобы иметь возможность прицельно стрелять! Так?— Не... Это не я, это все он!— Да как же он, если его глаза были полны слезоточивого газа! Если он мушку увидеть был не способен! Как он мог стрелять?!— Не знаю. Может, он зажмурился...Никогда еще Пьеру Эжени не попадался такой тяжелый подследственный! Ему акты экспертиз — а он чуть не плачет. Ему очную ставку — а он глазами хлопает. Другой бы сто раз сознался, а этот — ни в какую!Следующими свидетелями были заложники, которые в один голос утверждали, что главным был Иванов.— Он, он! — наперебой орали они, испуганно шарахаясь от Иванова к дальней стенке. — Тот хороший был, а этот плохой. Этот гангстер! Тот нас жалел, а этот заставлял его нас связывать и пальцы отрубил!— Я отрубил?! — совсем ошалел Иванов.— Ты!.. Он! Мы точно знаем! А когда тот не хотел его слушать, этот его бил. По лицу. И еще пинал...Тут свидетели маленько приврали, что было простительно, если вспомнить, что им пришлось пережить.— За что вы били своего соучастника? — спросил следователь.— Я не бил!— А свидетели утверждают, что били!Иванов аж задохнулся от обиды. Ну что за дураки — ничего не понимают! Им говорят, что не бил, а они бил! Ну как им объяснить?— Понимаете, он сам мне сказал... Я руки выставил, а он — раз, ударился об них и отлетел, — понес уже совершенную чушь Иванов.Многие из находившихся в кабинете полицейских заулыбались.— Ах, вот в чем дело! Это, оказывается, не вы его избивали, это он вас избивал — ударами лица по кулакам? — не удержался, съязвил Пьер.— Ну да, конечно! — обрадовался, что его наконец. поняли, Иванов.Кто-то за спиной следователя прыснул в ладонь. Ну фантазер! Это ж надо такое придумать!— А потерпевшего на четвертом этаже кто застрелил?— Тоже он!— А двух потерпевших до него?— Снова он.— Да? Но отпечатки пальцев там нашли почему-то ваши! А пули, извлеченные из тел погибших, были выпущены из пистолета, из которого вы впоследствии убили пятерых полицейских и которым, по показаниям свидетелей, грозили своему соучастнику!— Я?!.— Вы! И еще вас опознала женщина, у которой вы убили мужа через окно спальни и которая видела вас болтающимся на веревке, спущенной с крыши, с пистолетом в руке! — уже почти кричал Пьер.— Да вы что? — искренне удивился Иванов.— Или вы опять скажете, что это не вы?— Не я.— А кто?— Товарищ Максим.“М-м-м”, — как от зубной боли замычал Пьер Эжени.— Ну нельзя, нельзя быть таким идиотом!.. Вам доказательства предоставляют — акты экспертиз, свидетельские показания... Десятой части того, что мы имеем, будет довольно любому суду для вынесения обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете?— Потому что... потому что я не убивал! — честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы.Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова.— А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. — наступая, быстро проговорил Пьер. — Это, конечно, тоже не вы?— Конечно, не я! — уверенно заявил Иванов.— А кто же на этот раз? Кто?!— Маргарита! — честно признался Иванов.— Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы?— Ну да, она, Маргарита, — кивнул Иванов.— Кто она такая?— Моя жена.— Погодите, как жена? — вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. — Ведь ваша жена, кажется, живет в России!— Да нет, в России другая, — попытался объяснить Иванов.Присутствующие полицейские оживились.— Какая другая? — спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь.— В России та — прежняя...— Так у вас что — две жены?— Выходит, так, — скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул.— Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он — тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он — Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен...Совершенно нормальный дурдом!..— Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. — возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. — Ты чего плетешь!— Да ничего я не плету, я правду говорю... — окончательно расстроился Иванов.Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался.— Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой.— Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, — сказал другой следователь. — Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших...Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся.— Тридцати, тридцати, — повторил следователь. — Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ?— Конечно, не убивал! — заверил присутствующих Иванов.— Что — ни одного?!— Ни одного! Я никого пальцем не тронул...— Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! — сказал следователь по-французски, попросив это не переводить. — Маньяк и сволочь! Надо было его еще там пристрелить.— Стоп! — развел противников по углам очухавшийся Пьер Эжени. — Так мы ничего не добьемся. Давайте с самого начала...С начала так с начала. И Иванов стал рассказывать с начала.Про то, как пришел к любовнице, куда чуть позже пришел еще один любовник, и он был вынужден залезть в шкаф, где сидел, когда в квартиру вломились какие-то вооруженные люди и всех убили и сами погибли. А милиция подумала, что это он. А на самом деле не он. И своего приятеля, которому спилили зубы, тоже не он. И на Северной не он. И уголовников на Агрономической тем более не он...Полицейские слушали Иванова, раскрыв рты, как Шехерезаду, рассказывающую сказки тысяча и одной ночи. Это же надо такого напридумывать и ни разу не сбиться!— А почему вы убивали тех, которых не убивали? — спросил Пьер Эжени. — Какие были мотивы?— Золото, — просто сказал Иванов. Полицейские переглянулись. Ну конечно, какая сказка без золота.— Да нет, не в том смысле, что золото, а в смысле золото партии, — понизив голос сообщил Иванов.— Какой партии? — также сойдя на шепот, спросил Пьер Эжени.— КПСС, — уточнил Иванов.— И много у них золота? — все так же заговорщиц — ким тоном поинтересовался Пьер.— Не знаю... Я снял четыре с половиной миллиарда долларов.— Вы сняли? — уже совершенно не удивился Пьер. — Четыре с половиной миллиарда... А почему не десять? Почему так мало?— Там больше не было, — развел руками Иванов.— А где они, эти деньги? У вас?— Нет. Ну то есть считается, что как будто у меня, а на самом деле не у меня.— Ну да... То есть снова вы, хотя не вы? Как с полицейскими? — понятливо закивал Пьер.— Ну да, — согласился Иванов. — Убивал не я и снимал не я.— Четыре с половиной миллиарда? — еще раз уточнил Пьер.— Четыре, — подтвердил Иванов.— И жены у вас две?— Как бы две.— Мне все ясно, — сказал Пьер.И вызвал психиатрическую бригаду...Людям в белых халатах Иванов тоже рассказал чистую правду — про то, что пришел к любовнице, что забрался в шкаф, что никого не убивал, что снял в швейцарском банке четыре с половиной миллиарда долларов и имеет двух жен...— Ну, вообще-то, говорит он складно, — заметили врачи. — И довольно разумно. Потому что, если бы у него была мания величия, то, по всей вероятности, он утверждал бы, что это именно он убил шестьдесят человек, а он, наоборот, утверждает, что не он. Правда, шестьдесят человек... Это, конечно, цифра несуразная...— А деньги? Четыре с половиной миллиарда?..— Да, наверное... Но, с другой стороны, он же не утверждает, что они принадлежат ему и что он, к примеру, хочет купить на них Тихий океан или Луну и, значит, вряд ли это шизофрения... Разве только мания преследования ?..— Какая мания преследования — он убил шестьдесят человек! — вскипел Пьер Эжени.— Шестьдесят? — как-то очень заинтересованно спросили врачи. — Он?И показали на смирно сидящего и растерянно хлопающего глазами Иванова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33