Капитаны согласились.Часть из них “сгорела на первой мокрухе” и отправилась “париться на нары”. Но не все. Здесь, как и на войне, сработал закон естественного отбора: слабые погибли, сильные выжили и стали еще сильнее.Работать по специальности на гражданке оказалось даже проще, чем на войне. Там, в “зеленке”, они имели дело с хорошо вооруженным, обученным, готовым драться и умереть за свои идеалы противником, который, даже издыхая, норовил вцепиться зубами в голень. Здесь им противостояли разжиревшие на хозяйских харчах, менее всего готовые жертвовать своими жизнями охранники.Бывшие капитаны быстро освоили “смежную профессию”, преуспев в ней, так же как раньше в боевых зачистках. Только звезд им за их новые “подвиги” не давали. Давали “бабки”.Именно таких умеющих все и готовых на все капитанов сосватали Папе в качестве людей, которые могли решить его проблему. Наверное, только они и могли.— Знакомьтесь...Представленные ему киллеры стояли шеренгой и стояли по стойке “смирно”, привычно соединив каблуки и расставив носки стодолларовых туфель. Армейские привычки давали себя знать.— Сколько их? — спросили они.Привлечение таких сил подразумевало наличие противника числом от отделения до взвода. Они не могли подумать, что их собрали, чтобы убить одного-единственного человека.— Не “их”. Его! — сказал Папа. Киллеры переглянулись.— Вот этот, — показал Папа фотографию Иванова.Лицо на портрете было знакомо. Они видели его буквально несколько дней назад. Кажется, по телевизору.Но киллеры часто имеют дело с людьми, которых показывают по телевизору, и удивились не очень.— Где мы его найдем? — спросили они.— По одному из этих адресов, — протянул им Папа распечатанный на принтере лист бумаги.Один из адресов был адресом загородного дома Юрия Антоновича. Второй адрес был... его адресом.Если Иванов начнет “чистить” своих конкурентов, а он обязательно начнет это делать, то он начнет с них.— Он появится здесь или там, — сказал Папа. — Обязательно появится. Появится в самое ближайшее время!И Папа не ошибся... Глава сорок шестая Возле ворот остановилась машина — черный пятисотый “Мерседес”. Из машины вышел мужчина в дорогом костюме, подошел к калитке и нажал кнопку домофона.В руках у мужчины был небольшой сверток. Несмотря на “Мерседес” и навороченный костюм, мужчина был курьером. Просто курьером.Охранник услышал зуммер вызова и взглянул на мониторы. Подходы к дому были чистыми — никаких подозрительных машин или людей. Только подъехавший к парадному въезду “Мерседес”.— Что вам нужно? — спросил охранник.— Передать пакет.— От кого?Курьер назвал имя. Очень весомое имя. Охранник занервничал. Не открыть визитеру он не мог. Открыть — опасался.— У вас есть с собой документы?Курьер вытащил из кармана и приблизил к “глазку” видеокамеры удостоверение.Фотография, штампы, печати... На первый взгляд все сходится.Курьер стоял недвижимо, никак не выражая своего отношения к происходящему, давая возможность рассмотреть его лицо.— Проходите.Калитка открылась.Где-то разом залаяли и загремели цепями собаки.К курьеру с двух сторон притиснулись дюжие охранники, внимательно оглядели его со всех сторон. Нет, оружия на первый взгляд не видно.— Кому я должен передать пакет? — спросил курьер.— Нам.Охранники взяли пакет и проводили курьера до калитки.Но пакет в дом не понесли, а понесли в подсобку, где аккуратно положили на стол и проверили с помощью переносных металлоискателей.Металла внутри не было.— Пригласите кинолога.Натасканная на поиск взрывчатки собака обнюхала со всех сторон пакет, не проявив к нему никакого интереса.И здесь чисто.Пакет передали в текущую почту. Которую вскрывал не адресат и даже не его секретарь, а вскрывал специально нанятый для этих целей человек. Мало ли какой нестандартный ход могут придумать покушающиеся на жизнь шефа враги. Пусть лучше взлетит на воздух или заболеет бубонной чумой тот, кто за это деньги получает. За риск получает.“Подопытный кролик” вскрыл пакет и вытащил из него... видеокассету. Осмотрел ее, обнюхал, только что не облизал... И остался жив.Но все-таки, на всякий случай, кассету вскрыли. И тоже ничего особенного внутри не нашли. Только бобины с видеопленкой.Кроме кассеты, в пакете был запечатанный конверт с вложенным внутрь письмом. Что удалось установить, проверив конверт на просвет над мощной лампой.Пришедшая посылка опасности не представляла. И была переправлена вместе с другой почтой секретарю.Тот тоже осмотрел кассету и сразу же отложил ее в сторону, чтобы передать шефу. Потому что узнал почерк на конверте. Для чего его и держали — для сортировки корреспонденции по степени важности. Этот пакет в этой почте был самым главным.Не прошло и часа, как конверт и кассету вручили адресату.Тот тоже узнал почерк на конверте. И сильно напрягся. Но виду не подал. Челядь не должна знать, чего боится или чему радуется их барин. Челядь должна знать свое место.Небрежно бросив конверт на стол, шеф отпустил своего секретаря.Но сразу же схватился за конверт, когда тот вышел.В конверте была короткая записка.“Посмотри, оцени и прикинь, что с этим можно сделать. Материал имел большой резонанс в обществе, и, боюсь, мы должны на него как-то прореагировать, например выйдя с законодательными предложениями в Думу”.Подпись.Все.Адресат шумно выдохнул воздух. Все оказалось не так страшно, как представлялось вначале. Кто-то наехал на власть, и власть, до того как разобраться с этим кем-то, должна сделать вид, что была очень рада услышать в свой адрес критику, переведя стрелки в парламент, который спустит пар и тихо сведет дело на нет.Нормальный ход.Шеф сунул кассету в видеомагнитофон и ткнул пальцем в кнопку воспроизведения.Пошла заставка канала.Все верно — первый канал. Общественно-политическая редакция первого канала последнее время допускала легкий брех в сторону властей предержащих, но в пределах отпускаемой им нормы. Или им на этот раз изменило чувство меры?..В последующих кадрах получатель кассеты ожидал увидеть лицо человека, от которого пришла посылка. Но увидел совсем другое лицо. Очень неприятное лицо — нечесаное и немытое, с вытянутыми, как у вампира, ушами.Что за ерунда?.. Неужели эта, на криминальную тему, передача имела такой резонанс, что его нужно гасить потоками речей парламентариев?Или?..Все стало ясно, когда ведущий раскрыл истинное имя Русского Монстра, которого в миру звали — Иванов.Иванов?.. Тот самый?!.Ах ты черт!.. Так вот в чем дело!..У получателя кассеты мгновенно подскочили пульс и давление. И упало сердце.Посылка пришла не для того, чтобы он что-нибудь оценивал и советовал. Совсем для другого...Он хлопнул залпом рюмку коньяку и еще одну, перемотал кассету на начало и посмотрел заново и очень внимательно.Передача рассказывала о похождениях известного киллера, которого французы окрестили Русский Монстр. Но это была не совсем та передача, которую увидел массовый зритель, это была совсем другая, нередактированная передача, превышающая по хронометражу выпущенную в эфир почти втрое. Эта была полная версия, по которой не успели пройтись редакторские ножницы, вырезавшие наиболее кровавые, натуралистичные и шокирующие эпизоды.В полной версии приводился хронологически выстроенный список совершенных Монстром преступлений, демонстрировались нередактированные милицейские видеозаписи с мест преступлений и некупированные интервью с милицейскими чинами, которые расписывались в собственном бессилии.Мнение привлеченных экспертов, удачно выстроенный монтаж, но более всего обилие кровавых сцен убеждали зрителя, что это самый жестокий и самый удачливый преступник современности и что поймать его в ближайшее время вряд ли удастся. Только если совсем случайно.А уж портрет!.. Достаточно было представить, что этот... с ушами заявится к тебе на ночь глядя в дом, чтобы душа навсегда переселилась в пятки!Телевизионщики хоть и были растратчиками, но свое дело знали и сумели из компота трупов, разрезанных и заново смонтированных интервью, компьютерных спецэффектов, музыки и закадрового текста создать произведение в лучших традициях неореализма. Где Иванов из просто маньяка и убийцы превратился в яркий художественный образ, воплотивший лучшие, в Смысле худшие, черты современного преступника, став чем-то вроде былинного богатыря, но со знаком минус и фамилией Фантомас.Это было сильно! И было страшно.Кассета промоталась до конца. До заключительных титров, где журналисты выражали благодарность спонсорам, меценатам и консультантам.Единственный зритель нередактированной копии передачи минут пять сидел недвижимо, тупо уставясь в темный экран, потом хлопнул еще одну рюмку коньяку и схватился за телефон.— Я получил кассету...— Я тоже получил.— И ты?!.— Не только я и не только ты — все получили!Долгое, очень долгое молчание.Просмотренная телепередача произвела на всех сильное впечатление. Нужное впечатление. Неизгладимое впечатление.— Что предлагаешь делать?— Предлагаю сдаваться...Большой Начальник мог быть доволен. Предпринятая им психическая атака дала хороший результат. Даже лучший, чем если бы пришлось пристрелить еще кого-нибудь из потенциальных отступников. Генеральный продюсер первой кнопки хорошо отработал отпущенные под соцзаказ деньги. Большим Начальником отпущенные. Из кармана государства отпущенные. Для его личных нужд.Ультиматум, переложенный на более доходчивый язык телеискусства, должен был пробить даже самых толстокожих.И пробил...Верно говорил вождь мирового пролетариата Ульянов-Ленин — важнейшим из искусств для нас является кино. Потому что воздействует не на сознание, а на психику. Как говорится — лучше один раз увидеть... Чтобы представить!.. Чтобы понять!.. И перестать трепыхаться!.. Глава сорок седьмая — Очень хорошая передача! — сказал Большой Начальник, уважительно пожимая Иванову руку. — Вы теперь просто звезда!Иванов скромно потупился.Чего уж тут скрывать — ему было приятно. Чертовски приятно! Тут вон зрители, чтобы на голубой экран прорваться, чего только не готовы сделать — даже в своих извращенных сексуальных притязаниях к любимой болонке ненавистной тещи публично покаяться, да и то это только на эпизод вытянет. А здесь — целая передача! Как не загордиться!— Поздравляю, поздравляю...Иванов радостно кивал.Но, оставшись один, стал страдать. Стал страдать от несоответствия того, что он видел на экране, и того, что отражалось в зеркале.В зеркале отражалась круглая, хорошо упитанная, с вялым подбородком, дряблыми щеками и затравленным взглядом физиономия.Н-да... Оригинал мало напоминал растиражированную на всю страну виртуальную копию.Иванов проверил, закрыта ли дверь, и на цыпочках вернулся к зеркалу.Нет, он себе определенно не нравился. Уши были не острые, а круглые, как разросшиеся на пустыре лопухи. И зубы какие-то не такие — слишком ровные и белые. И прическа...Иванов воровато оглянулся, словно сзади кто-то мог его увидеть. Позади, естественно, никого не было.Снова повернулся к зеркалу. Быстро растрепал прическу. Облизав пальцы, склеил в “сосульки” несколько прядей. По-собачьи оскалился, постаравшись придать своему взгляду надлежащую злобность. Ухватив пальцами кончики ушей, потянул их что было сил вверх.Но уши потянулись не кончиками, а потянулись вверх все, напоминая все те же, но сильно деформированные лопухи. Притом еще более оттопыренные и красные лопухи. Да и все остальное...Героический облик никак не получался.Жаль...Иванов вздохнул и, совершенно расстроенный, отошел от зеркала.Но твердо решил тренироваться, чтобы походить на свой экранный образ. И решил вести себя точно так же, как понравившийся ему телегерой.Вот прямо с завтрашнего дня...Случай представился. И как раз назавтра.— Разрешите? — испросили разрешение у начальства генерал Трофимов и майор Проскурин.— Нет! Минуту! — испуганно прокричал Иванов, бывший не в образе.Он метнулся к зеркалу, быстро растрепал немытые три дня волосы и придал своему лицу требуемое выражение — примерно такое, как на телепортрете: выдвинул вперед челюсть, выпучил злобно глаза и открыл рот, чтобы видны были специально для этого случая нечищенные зубы.— Входите!Генерал с майором вошли. И недоуменно остановились.— Что у вас? — скалясь и страшно дергая глазами, прокричал им навстречу Иванов.Чего это с ним? — удивились генерал с майором. Заболел, что ли?Но вида не подали, потому что куда более страшные физиономии видели. Например, когда сходились с врагом лоб в лоб в рукопашных схватках.— Разрешите обратиться?— Обращайтесь! — проорал Иванов, заглушая сам себя.Вообще-то он напоминал бьющегося в припадке эпилептика, но со стороны себя не видел. И слава богу, что не видел.— Мы подготовили план операции, — доложил генерал Трофимов.— Какой операции? — не понял Иванов, у которого еле-еле хватало сил удерживать на лице нужное выражение.— По зачистке объекта.Очередным объектом был Юрий Антонович.— А... — вспомнил Иванов. — Отлично! Кто его будет чистить?— Как кто? Вы! — ответил генерал Трофимов. У Иванова мгновенно встала на место челюсть, ушла куда-то злоба, а во взгляде появился животный страх. И волосы стали просто грязными, а зубы нечищенными.— Как я? Разве я?— Так точно — вы!— Но я не согласен!Хотя согласия Иванова никто не спрашивал. Его кандидатура в этом деле была единственно возможной и замене не подлежала.— И все равно не согласен!— Ну хорошо, а как вы согласны? — устало спросил генерал капризного киллера.— Так, как раньше! Как будто это я, но на самом деле не я, а все пусть думают, что я!..Что и следовало ожидать! Иванов ни в какую не хотел засвечивать свое участие в этих делах. Правда, на открытый конфликт с заказчиками он не шел, заставляя отдуваться за свои капризы других.Что те и делали.— Но почему вы не хотите? Там работы всего ничего. Минут на пять, не больше, — уговаривали генерал с майором раскапризничавшегося киллера.— Нет, не буду! Не хочу! Не могу! — отнекивался Иванов.— Но почему? — хором удивились генерал Трофимов и майор Проскурин.— Потому что... Потому что не хочу рисковать. То есть я хотел сказать — не имею права! Это было что-то новенькое.— Чем рисковать?— Собой! — многозначительно сообщил Иванов. — Я должен беречь себя... Для будущих дел. А то, если со мной что случится, вы тут без меня таких дров наломаете!..Вот наглец! Но очень сообразительный наглец. Так все перевернул.— В общем идите и подумайте. Не дело генералам... — генерал Трофимов подтянулся, но Иванов имел в виду вовсе даже не генерала Трофимова, — в атаку бегать...Это, кажется, тоже было из какого-то кино.— На войне каждый должен заниматься своим делом. Вы — своим. Я — своим.Чем будут заниматься генерал с майором, было более-менее понятно, а вот что должен делать Иванов?..— Кто-то должен осуществлять общее руководство, — разъяснил Иванов свои обязанности. — Так сказать, в стратегическом масштабе.И встал, посуровев и поправив несуществующий ремень на отсутствующем кителе.— Представьте мне план операции к исходу завтрашних суток. Мы должны использовать наметившийся на нашем участке стратегический перевес.Какой перевес?.. В какую сторону перевес?..— Сверим наши часы.У генерала Трофимова с майором Проскуриным были наградные командирские часы с гравировкой Начальника Управления. У Иванова вообще никаких часов не было.— Завтра в пять. Все свободны!.. Глава сорок восьмая — Пять, — показал раскрытую пятерню ассистент режиссера.Четыре — четыре пальца.Три — три.Два — два.Один...Разом включились осветительные приборы.— Мотор!..Передача должна была идти в прямом — послезавтра — эфире.Присутствующие в студии гости и сидящие на ступенях амфитеатра зрители были поделены на две примерно равные группировки, одни должны были выступать “за”, другие — “против”.— Никогда не поверю! Не мог один человек угробить такое количество народа! — сомневались первые. — Это просто невозможно.— А Гитлер? А Сталин? Или Пол-Пот? — возражали другие.Сравнение Иванова с Гитлером было сильным.— Сравнивать Русского Монстра с Гитлером некорректно, — возмущались первые. — Гитлер был фигурой исторического масштаба!..— А вот он перевалит за три сотни жертв и тоже станет исторической фигурой. Как Герострат!— И все равно не верим! — не верили первые.— А как же материалы уголовного дела, экспертизы, свидетельские показания?— Это все подтасовки правоохранительных органов, которые пытаются скрыть свою недееспособность, списав застарелые “висяки”. Нет никаких дел, есть фальсификация!— Может, вы скажете, что и Иванова нет?— А может, и нет!— А побег из французской тюрьмы? — задохнулись от возмущения зрители, которые должны были выступать “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34