Но в этом нет нарочитости – его поведение естественно. Он породист, флегматичен, пресыщен.
Мари Доминик. Разумеется, господин следователь, вы будете допрашивать моего мужа в моем присутствии?
Севинье. Боюсь, что нет, мадам.
Мари Доминик. Что вы можете ему сказать такого, чего бы я не должна была слышать?
Севинье (холодно). Мадам, в этом кабинете вопросы задаю я. Приношу вам свои извинения, но прошу вас удалиться.
Мари Доминик (мужу). Вы слышите, Бенжамен?
Боревер. Слышу, моя дорогая.
Мари Доминик. И это вся ваша реакция?
Боревер. Полагаю, что господин следователь мог бы дать себе труд быть более любезным. Но, вероятно, подобные тонкости представляются ему излишними.
Жозефа (к Севинье, к которому она, начиная с этого момента, обращается доверительно). Потрясающе, а? Половину не понять из того, что он говорит.
Севинье (к Мари Доминик). Не волнуйтесь, мадам, я скоро и вас допрошу.
Мари Доминик (высокомерно). Вы меня допросите?
Севинье. И могу почти пообещать вам, что ваш муж не будет при этом присутствовать.
Мари Доминик. Сколько таинственности вокруг пустяка!
Севинье. Не такого уж пустяка, как вам представляется, мадам.
Мари Доминик (гневно). И это все из-за вас, Жозефа!
Жозефа (вяло). Вроде, так.
Мари Доминик (с горьким упреком). А я, Жозефа, так к вам хорошо относилась!
Жозефа. Я не виновата в том, в чем меня обвиняют!
Севинье (нетерпеливо). Морестан, проводите мадам Боревер.
Мари Доминик. Сколько времени, вы полагаете, мне придется ждать?
Севинье. Точно не знаю, мадам. Представьте себе, что вы у парикмахера, и кого-то приглашают без очереди.
Мари Доминик (в ярости). Справедливость! Пустой звук! (Выходит.)
Боревер. Могу я сесть? Безумно утомлен.
Севинье. Прошу вас. (Жозефе.) И вас тоже. (Бореверу.) Простите, но вначале – пустые формальности. Ваше имя, фамилия, род занятий?
Боревер. Боревер, Бенжамен, банкир, улица Фэзандери, сто двенадцать бис.
Жозефа (не обращая ни на кого внимания, Бореверу, с чувством). Мсье так похудели! Как вы похудели! (В течение всего действия она будет произносить слово «мсье» таким тоном, как будто она говорит «мой любимый».)
Боревер. Вы тоже неважно выглядите, моя бедная Жозефа.
Жозефа. Это потому, что в тюрьме у нас отбирают и пудру и помаду.
Боревер. А я – потому что у меня отобрали виски.
Жозефа. Мсье, наверно, расстроен! Мсье ведь так любит виски!
Боревер. Не могу с вами не согласиться, для меня это большое лишение.
Севинье (до этого очень внимательно за ним наблюдавший) Позвольте напомнить вам, что вы находитесь в кабинете следователя.
Боревер. Эта подробность не ускользнула от моего внимания.
Жозефа (Бореверу, указывая на Севинье). Вы увидите. Он хороший. (Делает дружеский жест рукой в сторону Севинье.)
Севинье (ошеломлен, ищет форму вопроса). Ну, мсье Боревер… не можете ли вы мне рассказать… хм… то есть объяснить?
Боревер (покровительственно). Не смущайтесь, я человек простой.
Севинье (разгневанно). Уверен. Вы давно в браке?
Боревер (неопределенно). Кажется, да.
Жозефа (уточняя). Два года и два месяца.
Боревер (удивленно). Всего лишь?
Севинье (сардонически). Для вас, видно, время долго тянулось.
Боревер. С Мари Доминик мы дружили с детства. У меня такое ощущение, словно я женился на ней в третьем классе.
Севинье. Нельзя возлагать большие надежды на детскую дружбу.
Боревер (бесстрастно). Кто может, пусть возлагает.
Севинье (внезапно). Знаете ли вы, почему Жозефа Лан-тене начиная с октября месяца каждую среду оставалась вечером в своей комнате?
Жозефа и Боревер обмениваются взглядами; это замечают все присутствующие.
Жозефа (кивая на Севинье). Можете все говорить. Господин следователь все понимает.
Боревер (бросив на Жозефу холодный взгляд). Мы предоставляем нашим служащим полную свободу располагать временем своего еженедельного выходного дня по собственному усмотрению.
Севинье. Вы не можете выражаться проще?
Боревер. Хотел бы. Но не умею. (Берет из золотой коробочки пастилку.)
Жозефа (восхищенно). Мсье всегда должен был повторять свои распоряжения по два-три раза, чтобы мы их поняли!
Севинье. Проживал ли в особняке на улице Фэзандери еще какой-нибудь мужчина кроме вас и покойного?
Боревер. Нет. (С иронией.) Этот ответ достаточно прост?
Севинье. Тем не менее мы убеждены, что у Жозефы был еще один любовник.
Боревер (с притворным упреком). О! Жозефа!
Жозефа закрывает лицо руками, чтобы не было видно, как она прыскает от смеха.
Севинье. И этот любовник – не кто иной, как вы!
Пауза.
Боревер. Что прикажете отвечать?
Севинье. Правду.
Боревер. Я был бы в отчаянии, если бы моя жена была поставлена об этом в известность.
Севинье. Надеюсь, что в этом не будет необходимости.
Боревер (решаясь). Что же! Тогда признаюсь!
Жозефа (в восторге, Кардиналю). Он сказал! Он сказал! Спасибо, мсье.
Севинье. Записали, Морестан?
Морестан. Даже подчеркнул, господин следователь!
Севинье. Где и когда это началось?
Боревер (решив, что после признания надо говорить откровенно). Началось в имении, в Отриве, в сентябре прошлого года.
Севинье. Очень интересно.
Жозефа (весело). Спасибо, господин следователь.
Боревер. Не будем преувеличивать. В сентябре в Отриве смертельная тоска. Мари Доминик – моя жена – как амазонка скачет по долам и весям в сопровождении моего друга мсье д'Азерга.
Севинье (как бы мимоходом). Кто он, этот д'Азерг?
Боревер. Бедный малый, еще и прихрамывает, но наездник превосходный. Д'Азерг жил у меня – скажем прямо – из милости.
Севинье. Понимаю.
Боревер. А со мной, представьте себе, целый день была рядом эта восхитительная птичка…
Жозефа (следователю). Вы знаете, что такое женская интуиция?
Севинье. Да.
Жозефа. Вот это у меня есть. Я сразу поняла, что нравлюсь.
Боревер (как бы призывая всех мужчин разделить его мнение). Вы все знаете. Мужчина гонится за женщиной до тех пор, пока она его не поймает. Что мне еще добавить? Благоприятные обстоятельства, мягкая травка…
Жозефа (поправляя). Это было в библиотеке.
Боревер. На мое счастье или нет – это уж как сочтете, – в этот день она натирала паркет в библиотеке, восемнадцать метров на шестнадцать. И так хорошо натерла, что поскользнулась.
Морестан (сквозь зубы). Естественно.
Боревер. Должен довести до вашего сведения, господа, что она почти всегда носит платье на голое тело…
Жозефа. Они уже в курсе!
Боревер (очень удивленно). А! (К Севинье, язвительно.) Следствие ведется очень досконально.
Севинье. И вы не так уж недоступно держитесь, как нам говорила героиня вашего романа!
Боревер (искренне). Какая героиня?
Жозефа (ласково). Я, мсье.
Боревер. Да, и в самом деле, у меня с тобой был роман!
Жозефа (живо). Это только для правосудия.
Боревер. Смешно и странно, но это факт.
Севинье. Факт.
Боревер. Она просто была… мой полевой цветочек!
Жозефа. Ну уж нет! Полевые цветы не пахнут и скоро вянут.
Севинье. Вы переписывались с Жозефой Лантене?
Боревер (насмешливо). Я? Никогда!
Жозефа (ранена в душу). О!
Севинье. Инспектор Кола обнаружил в ее комнате одно из ваших писем.
Боревер. Не может быть!
Севинье (жестом фокусника достает письмо из папки). Вот!
Жозефа (доверчиво). Но вы мне его после отдадите?
Севинье. Вот что вы ей писали: «Жозефочка, я вернусь в субботу. Будь готова. Боревер».
Боревер. Ничего компрометирующего.
Жозефа (вздыхая). Нет.
Боревер (шутливо) . Хотя справедливость требует признать, что «будь готова» допускает различные толкования.
Жозефа (следователю). Он уезжал на две недели в Париж и оттуда мне написал.
Севинье. Что вам не сидится!
Жозефа (Бореверу). Как я была счастлива! Как счастлива! Два дня мне даже казалось, что я влюблена в почтальона!
Севинье (Кардиналю). Мэтр, я бы не возражал, если бы вы попросили вашу подопечную быть посдержанней!
Кардиналь (Жозефе). Прошу вас. В ваших же интересах.
Жозефа (вполголоса, но рассчитывая, что Севинье услышит). Молчу, молчу. Но наш следователь просто прелесть.
Морестан (бормочет). Скоро следователей будут набирать на конкурсах красоты.
Севинье (Бореверу, который грызет вторую пастилку). И вы вернулись в субботу?
Боревер. Вернулся.
Севинье. И, естественно, в тот же вечер…
Жозефа (с чарующей улыбкой) . Я была готова.
Боревер. Мари Доминик предпочла остаться в Париже.
Жозефа (Бореверу, внезапно очень серьезно). Те четыре дня, что вы мне подарили, я их никогда не забуду.
Боревер (эта пылкость начинает его утомлять). Забудете, забудете!
Жозефа. Никогда! Бог свидетель, я старалась.
Севинье смотрит на нее. Пауза.
Севинье. Ас тех пор как часто вы встречались?
Боревер (небрежно) . Эта девушка привязывает к себе больше, чем может показаться на первый взгляд.
Жозефа (следователю, весело). Но иногда я такой стервой бываю. (Бореверу.) Простите, мсье.
Боревер. Не за что. Она ревнива, как все необразованные женщины. Но это, возможно, и потому, что она меня очень любит.
Жозефа (следователю). Как только с ним случалась какая-нибудь неприятность, мсье поднимался ко мне.
Севинье (Бореверу.) И часто поднимались?
Жозефа. Каждый день.
Севинье (стараясь все-таки говорить с Боревером). А Остос?
Боревер. Ну и что, Остос?
Севинье. Он вам не мешал?
Боревер. Ни в коей мере. Я посылал его на другой конец Парижа получать до востребования надушенные письма, которые я сам себе писал.
Жозефа (следователю). Мсье посылал его даже и в другие города. Несколько раз.
Боревер. Он очень сочувствовал мне, что я влюблен и постоянно жду писем. Полный кретин.
Севинье (быстро). Вы его недолюбливали?
Боревер. Терпеть не мог.
Севинье. А! А! До или после?
Боревep (искренне не понимая). Простите?
Жозефа. Господин следователь спрашивает: «До меня или после?»
Боревер. О! Задолго – до.
Жозефа. Этого я и боялась.
Боревер. Во-первых, он был на голову выше меня. И голова была красивая, хоть и грубая, но – настоящего мужчины. В нем это чувствовалось. Ко всему еще настолько неразговорчив, что почти нем. А нагл так, что перед ним теряешься. Шляпу снимал только перед дамами. Я давно хотел от него отделаться.
Севинье (намеренно повторяет). Отделаться от него? Боревер. Дав ему расчет. Но при мысли, что он может увезти с собой Жозефу, не решался.
Жозефа (Кардиналю). Мсье любит меня гораздо больше, чем думает!
Кардиналь. Тихо!
Севинье (атакуя). Вы первый оказались на месте преступления?
Боревер (вздрогнув от неожиданности). Кажется, да.
Севинье. Вам кажется? Вы не уверены?
Боpeвep (взяв себя в руки). Уверен. Моя жена вошла потом.
Севинье. И что вы увидели?
Боревер. Увидел Жозефу на полу у кровати в обмороке и – нужно ли добавлять – абсолютно голую.
Жозефа. Мне очень стыдно.
Боpeвep (беспристрастно). Впрочем, восхитительно прекрасную.
Жозефа. Мсье очень любезен.
Боревер. Прежде всего я занялся ею.
Севинье. Не сомневаюсь.
Боревер. Но я тут же успокоился. Грудь ее равномерно вздымалась.
Жозефа. Это у меня самое красивое!
Боревер. Тогда я подошел к Остосу.
Севинье. Который лежал…
Боревер…в глубине комнаты, ничком.
Севинье. И он что-то говорил?
Боревер. Да.
Севинье. И вы все разобрали, что он говорил?
Боревер. Разобрал.
Севинье. Значит, он говорил не с трудом?
Боревер. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.
Севинье (сгорая от нетерпения). А что вы на себя взять не боитесь?
Боpeвep (делая вид, что не заметил укола). Он произнес только одну фразу. Но повторил ее несколько раз. Вот почему я ее прекрасно понял.
Севинье. Не будете ли вы так любезны повторить мне эту фразу.
Короткая пауза.
Боpeвep (сухо). Нет.
Севинье. Почему?
Жозефа. Но я же здесь! За кого вы его принимаете?
Боревер (Жозефе). Благодарю вас за то, что вы меня поняли.
Жозефа (следователю с вызовом). Можно спать со своей прислугой и иметь великодушное сердце!
Севинье (повелительно). Мсье Боревер, прошу вас повторить нам эту фразу.
Жозефа. Я вам ее повторю, я! Мигель все время твердил: «Жозефа, зачем ты это сделала?» Он думал, что я его убила, чтобы спасти мсье. О! Я бы на это пошла!
Кардиналь. Да замолчите вы наконец! (Извиняясь.) Простите, господин следователь!
Севинье (не обращая внимания на инцидент). Жозефа Лантене, вы слышали, как умирающий произносил эту фразу?
Жозефа. Нет. Я повторяю то, что вы мне сказали.
Севинье. А я повторяю то, что сказал мсье Боревер.
Жозефа. А!
Севинье (Бореверу). Потому что в конечном счете вы – единственный, кто слышал это обвинение.
Боревер (стараясь выиграть время). Простите, я вас, кажется, не совсем понял.
Севинье. Ваша жена вошла, когда Мигель уже замолчал?
Боревер. Не знаю. Кажется, да.
Севинье. Что я и говорил: только вы один и слышали эти слова.
Боревер. Возможно.
Севинье. Следовательно, вы могли бы и не ставить нас об этом в известность.
Короткая пауза.
Боревер. Действительно.
Жозефа (стремясь помочь Бореверу). Но это же правда, он ведь правду говорил.
Севинье. Не понимаю вашей позиции. Вы – единственный, кто слышал слова, которые могут погубить вашу любовницу…
Жозефа. Ничто меня не может погубить, я невиновна.
Севинье… и вы спешите сообщить о них инспектору Кола?
Боревер. Я не «спешил». Вы упрекаете меня в том, что я оказываю содействие следствию?
Севинье. Я удивляюсь, что вы обвиняете девушку, которую вы любите…
Жозефа (перебивая). Мсье правильно делает. Он знает, что мне нечего бояться.
Севинье…причем обвиняете совершенно произвольно, на основе не поддающихся проверке слов умирающего.
Боревер. Мне не нравится ваша формулировка «не поддающихся проверке».
Севинье. Глубоко сожалею, но я не знаю, как иначе можно было бы квалифицировать заявление, которое нельзя проверить.
Боревер. Скажите уж сразу, что я их выдумал!
Севинье. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.
Боревер (передразнивая Севинье). А что вы на себя взять не боитесь?
Севинье. Что вы могли их выдумать.
Жозефа. Ну нет!.. Что он говорит?! Что он говорит?!
Боревер (угрожая). Знаете ли вы, с кем вы разговариваете?
Севинье. И еще я не боюсь взять на себя утверждение, что обморок обвиняемой и отсутствие вашей жены позволяют вам приписать Остосу именно те слова, которые вам могут быть выгодны.
Боревер (резко обрывая). Выгодны? Мне нужно было приписать Остосу слова, которые мне – выгодны?
Жозефа (следователю). Ну, я вам это припомню!
Севинье. Именно, и очень выгодны! Потому что уже за несколько дней до развязки Мигель Остос стал вас подозревать.
Боревер. Нет!
Жозефа. Да! Но мсье не знал!
Боревер. Я не знал.
Севинье. Вы меня удивляете. На этот счет я имею показания Марты Эрбо. (Свойственным ему жестом фокусника вытаскивает бумагу из досье.)
Жозефа. Опять кухня!
Севинье. За несколько дней до преступления она советовала вам порвать с Жозефой Лантене.
Жозефа. Ох! Ну куда она лезла!
Севинье. Вы ответили ей словами, в принципе несколько несвойственными вашей манере выражения. (Читает). «Моя добрая Марта, о чем вы говорите? Она во мне сидит».
Жозефа (Бореверу). Почему вы этих слов мне никогда не говорили?
Боревер (пожимая плечами). С какой стати я должен был делиться с кухаркой такими сокровенными мыслями?
Севинье. Она застала вас вместе…
Жозефа. О! Мерзавка!
Севинье…и вы ей платили за молчание пятьдесят тысяч франков в месяц.
Жозефа. На мне она зарабатывала пятьдесят тысяч франков?! На мне! Мне сейчас плохо будет!
Севинье. Впрочем, она не зря их получала. Она посоветовала вам не просто так, а привела причину. (Читает.) «Мсье должен остерегаться Мигеля».
Боревер (бесстрастно) . Не припоминаю.
Севинье. Не припоминаете?
Жозефа (как будто ее прорвало). Что значит память! Меня, например, она так подводит! Правда, последнее время лучше. Теперь я вспоминаю, когда что-то забываю. Если только могу вспомнить, что именно забыла! (Останавливается под осуждающими взглядами Кардиналя, Морестана и Севинье.)
Севинье (Бореверу, после короткой паузы). Как вы относитесь к тому, что обвиняемая сама вас защищает? Вам это нравится?
Боревер (с силой). Да. Я ее обвиняю, а она меня защищает. Я нахожу это возвышенно-прекрасным. Благодарю вас, Жозефа.
Жозефа. Не за что, мсье, не за что.
Севинье. Значит, вы не припоминаете, что Марта Эрбо вас предостерегала?
Боревер. Совсем не припоминаю.
Севинье. И, следовательно, вы не можете вспомнить слова, которыми вы ей ответили. (Читает показания.) «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто попадает первым». Боревер. Следовательно – нет!
Севинье . Ни то, что вы прибавили? «Наваха, конечно, оружие страшное, но револьвер – вернее».
Боревер. Это шутовство какое-то!
Жозефа (начинает волноваться). Вы знаете… всем известно, что кухарка целый день у плиты… и от жара ей кровь приливает к голове. Марте вполне могло все это показаться. Ведь свидетелей-то тоже не было!
Севинье (грубо, Жозефе). Еще слово, и я вас удалю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Мари Доминик. Разумеется, господин следователь, вы будете допрашивать моего мужа в моем присутствии?
Севинье. Боюсь, что нет, мадам.
Мари Доминик. Что вы можете ему сказать такого, чего бы я не должна была слышать?
Севинье (холодно). Мадам, в этом кабинете вопросы задаю я. Приношу вам свои извинения, но прошу вас удалиться.
Мари Доминик (мужу). Вы слышите, Бенжамен?
Боревер. Слышу, моя дорогая.
Мари Доминик. И это вся ваша реакция?
Боревер. Полагаю, что господин следователь мог бы дать себе труд быть более любезным. Но, вероятно, подобные тонкости представляются ему излишними.
Жозефа (к Севинье, к которому она, начиная с этого момента, обращается доверительно). Потрясающе, а? Половину не понять из того, что он говорит.
Севинье (к Мари Доминик). Не волнуйтесь, мадам, я скоро и вас допрошу.
Мари Доминик (высокомерно). Вы меня допросите?
Севинье. И могу почти пообещать вам, что ваш муж не будет при этом присутствовать.
Мари Доминик. Сколько таинственности вокруг пустяка!
Севинье. Не такого уж пустяка, как вам представляется, мадам.
Мари Доминик (гневно). И это все из-за вас, Жозефа!
Жозефа (вяло). Вроде, так.
Мари Доминик (с горьким упреком). А я, Жозефа, так к вам хорошо относилась!
Жозефа. Я не виновата в том, в чем меня обвиняют!
Севинье (нетерпеливо). Морестан, проводите мадам Боревер.
Мари Доминик. Сколько времени, вы полагаете, мне придется ждать?
Севинье. Точно не знаю, мадам. Представьте себе, что вы у парикмахера, и кого-то приглашают без очереди.
Мари Доминик (в ярости). Справедливость! Пустой звук! (Выходит.)
Боревер. Могу я сесть? Безумно утомлен.
Севинье. Прошу вас. (Жозефе.) И вас тоже. (Бореверу.) Простите, но вначале – пустые формальности. Ваше имя, фамилия, род занятий?
Боревер. Боревер, Бенжамен, банкир, улица Фэзандери, сто двенадцать бис.
Жозефа (не обращая ни на кого внимания, Бореверу, с чувством). Мсье так похудели! Как вы похудели! (В течение всего действия она будет произносить слово «мсье» таким тоном, как будто она говорит «мой любимый».)
Боревер. Вы тоже неважно выглядите, моя бедная Жозефа.
Жозефа. Это потому, что в тюрьме у нас отбирают и пудру и помаду.
Боревер. А я – потому что у меня отобрали виски.
Жозефа. Мсье, наверно, расстроен! Мсье ведь так любит виски!
Боревер. Не могу с вами не согласиться, для меня это большое лишение.
Севинье (до этого очень внимательно за ним наблюдавший) Позвольте напомнить вам, что вы находитесь в кабинете следователя.
Боревер. Эта подробность не ускользнула от моего внимания.
Жозефа (Бореверу, указывая на Севинье). Вы увидите. Он хороший. (Делает дружеский жест рукой в сторону Севинье.)
Севинье (ошеломлен, ищет форму вопроса). Ну, мсье Боревер… не можете ли вы мне рассказать… хм… то есть объяснить?
Боревер (покровительственно). Не смущайтесь, я человек простой.
Севинье (разгневанно). Уверен. Вы давно в браке?
Боревер (неопределенно). Кажется, да.
Жозефа (уточняя). Два года и два месяца.
Боревер (удивленно). Всего лишь?
Севинье (сардонически). Для вас, видно, время долго тянулось.
Боревер. С Мари Доминик мы дружили с детства. У меня такое ощущение, словно я женился на ней в третьем классе.
Севинье. Нельзя возлагать большие надежды на детскую дружбу.
Боревер (бесстрастно). Кто может, пусть возлагает.
Севинье (внезапно). Знаете ли вы, почему Жозефа Лан-тене начиная с октября месяца каждую среду оставалась вечером в своей комнате?
Жозефа и Боревер обмениваются взглядами; это замечают все присутствующие.
Жозефа (кивая на Севинье). Можете все говорить. Господин следователь все понимает.
Боревер (бросив на Жозефу холодный взгляд). Мы предоставляем нашим служащим полную свободу располагать временем своего еженедельного выходного дня по собственному усмотрению.
Севинье. Вы не можете выражаться проще?
Боревер. Хотел бы. Но не умею. (Берет из золотой коробочки пастилку.)
Жозефа (восхищенно). Мсье всегда должен был повторять свои распоряжения по два-три раза, чтобы мы их поняли!
Севинье. Проживал ли в особняке на улице Фэзандери еще какой-нибудь мужчина кроме вас и покойного?
Боревер. Нет. (С иронией.) Этот ответ достаточно прост?
Севинье. Тем не менее мы убеждены, что у Жозефы был еще один любовник.
Боревер (с притворным упреком). О! Жозефа!
Жозефа закрывает лицо руками, чтобы не было видно, как она прыскает от смеха.
Севинье. И этот любовник – не кто иной, как вы!
Пауза.
Боревер. Что прикажете отвечать?
Севинье. Правду.
Боревер. Я был бы в отчаянии, если бы моя жена была поставлена об этом в известность.
Севинье. Надеюсь, что в этом не будет необходимости.
Боревер (решаясь). Что же! Тогда признаюсь!
Жозефа (в восторге, Кардиналю). Он сказал! Он сказал! Спасибо, мсье.
Севинье. Записали, Морестан?
Морестан. Даже подчеркнул, господин следователь!
Севинье. Где и когда это началось?
Боревер (решив, что после признания надо говорить откровенно). Началось в имении, в Отриве, в сентябре прошлого года.
Севинье. Очень интересно.
Жозефа (весело). Спасибо, господин следователь.
Боревер. Не будем преувеличивать. В сентябре в Отриве смертельная тоска. Мари Доминик – моя жена – как амазонка скачет по долам и весям в сопровождении моего друга мсье д'Азерга.
Севинье (как бы мимоходом). Кто он, этот д'Азерг?
Боревер. Бедный малый, еще и прихрамывает, но наездник превосходный. Д'Азерг жил у меня – скажем прямо – из милости.
Севинье. Понимаю.
Боревер. А со мной, представьте себе, целый день была рядом эта восхитительная птичка…
Жозефа (следователю). Вы знаете, что такое женская интуиция?
Севинье. Да.
Жозефа. Вот это у меня есть. Я сразу поняла, что нравлюсь.
Боревер (как бы призывая всех мужчин разделить его мнение). Вы все знаете. Мужчина гонится за женщиной до тех пор, пока она его не поймает. Что мне еще добавить? Благоприятные обстоятельства, мягкая травка…
Жозефа (поправляя). Это было в библиотеке.
Боревер. На мое счастье или нет – это уж как сочтете, – в этот день она натирала паркет в библиотеке, восемнадцать метров на шестнадцать. И так хорошо натерла, что поскользнулась.
Морестан (сквозь зубы). Естественно.
Боревер. Должен довести до вашего сведения, господа, что она почти всегда носит платье на голое тело…
Жозефа. Они уже в курсе!
Боревер (очень удивленно). А! (К Севинье, язвительно.) Следствие ведется очень досконально.
Севинье. И вы не так уж недоступно держитесь, как нам говорила героиня вашего романа!
Боревер (искренне). Какая героиня?
Жозефа (ласково). Я, мсье.
Боревер. Да, и в самом деле, у меня с тобой был роман!
Жозефа (живо). Это только для правосудия.
Боревер. Смешно и странно, но это факт.
Севинье. Факт.
Боревер. Она просто была… мой полевой цветочек!
Жозефа. Ну уж нет! Полевые цветы не пахнут и скоро вянут.
Севинье. Вы переписывались с Жозефой Лантене?
Боревер (насмешливо). Я? Никогда!
Жозефа (ранена в душу). О!
Севинье. Инспектор Кола обнаружил в ее комнате одно из ваших писем.
Боревер. Не может быть!
Севинье (жестом фокусника достает письмо из папки). Вот!
Жозефа (доверчиво). Но вы мне его после отдадите?
Севинье. Вот что вы ей писали: «Жозефочка, я вернусь в субботу. Будь готова. Боревер».
Боревер. Ничего компрометирующего.
Жозефа (вздыхая). Нет.
Боревер (шутливо) . Хотя справедливость требует признать, что «будь готова» допускает различные толкования.
Жозефа (следователю). Он уезжал на две недели в Париж и оттуда мне написал.
Севинье. Что вам не сидится!
Жозефа (Бореверу). Как я была счастлива! Как счастлива! Два дня мне даже казалось, что я влюблена в почтальона!
Севинье (Кардиналю). Мэтр, я бы не возражал, если бы вы попросили вашу подопечную быть посдержанней!
Кардиналь (Жозефе). Прошу вас. В ваших же интересах.
Жозефа (вполголоса, но рассчитывая, что Севинье услышит). Молчу, молчу. Но наш следователь просто прелесть.
Морестан (бормочет). Скоро следователей будут набирать на конкурсах красоты.
Севинье (Бореверу, который грызет вторую пастилку). И вы вернулись в субботу?
Боревер. Вернулся.
Севинье. И, естественно, в тот же вечер…
Жозефа (с чарующей улыбкой) . Я была готова.
Боревер. Мари Доминик предпочла остаться в Париже.
Жозефа (Бореверу, внезапно очень серьезно). Те четыре дня, что вы мне подарили, я их никогда не забуду.
Боревер (эта пылкость начинает его утомлять). Забудете, забудете!
Жозефа. Никогда! Бог свидетель, я старалась.
Севинье смотрит на нее. Пауза.
Севинье. Ас тех пор как часто вы встречались?
Боревер (небрежно) . Эта девушка привязывает к себе больше, чем может показаться на первый взгляд.
Жозефа (следователю, весело). Но иногда я такой стервой бываю. (Бореверу.) Простите, мсье.
Боревер. Не за что. Она ревнива, как все необразованные женщины. Но это, возможно, и потому, что она меня очень любит.
Жозефа (следователю). Как только с ним случалась какая-нибудь неприятность, мсье поднимался ко мне.
Севинье (Бореверу.) И часто поднимались?
Жозефа. Каждый день.
Севинье (стараясь все-таки говорить с Боревером). А Остос?
Боревер. Ну и что, Остос?
Севинье. Он вам не мешал?
Боревер. Ни в коей мере. Я посылал его на другой конец Парижа получать до востребования надушенные письма, которые я сам себе писал.
Жозефа (следователю). Мсье посылал его даже и в другие города. Несколько раз.
Боревер. Он очень сочувствовал мне, что я влюблен и постоянно жду писем. Полный кретин.
Севинье (быстро). Вы его недолюбливали?
Боревер. Терпеть не мог.
Севинье. А! А! До или после?
Боревep (искренне не понимая). Простите?
Жозефа. Господин следователь спрашивает: «До меня или после?»
Боревер. О! Задолго – до.
Жозефа. Этого я и боялась.
Боревер. Во-первых, он был на голову выше меня. И голова была красивая, хоть и грубая, но – настоящего мужчины. В нем это чувствовалось. Ко всему еще настолько неразговорчив, что почти нем. А нагл так, что перед ним теряешься. Шляпу снимал только перед дамами. Я давно хотел от него отделаться.
Севинье (намеренно повторяет). Отделаться от него? Боревер. Дав ему расчет. Но при мысли, что он может увезти с собой Жозефу, не решался.
Жозефа (Кардиналю). Мсье любит меня гораздо больше, чем думает!
Кардиналь. Тихо!
Севинье (атакуя). Вы первый оказались на месте преступления?
Боревер (вздрогнув от неожиданности). Кажется, да.
Севинье. Вам кажется? Вы не уверены?
Боpeвep (взяв себя в руки). Уверен. Моя жена вошла потом.
Севинье. И что вы увидели?
Боревер. Увидел Жозефу на полу у кровати в обмороке и – нужно ли добавлять – абсолютно голую.
Жозефа. Мне очень стыдно.
Боpeвep (беспристрастно). Впрочем, восхитительно прекрасную.
Жозефа. Мсье очень любезен.
Боревер. Прежде всего я занялся ею.
Севинье. Не сомневаюсь.
Боревер. Но я тут же успокоился. Грудь ее равномерно вздымалась.
Жозефа. Это у меня самое красивое!
Боревер. Тогда я подошел к Остосу.
Севинье. Который лежал…
Боревер…в глубине комнаты, ничком.
Севинье. И он что-то говорил?
Боревер. Да.
Севинье. И вы все разобрали, что он говорил?
Боревер. Разобрал.
Севинье. Значит, он говорил не с трудом?
Боревер. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.
Севинье (сгорая от нетерпения). А что вы на себя взять не боитесь?
Боpeвep (делая вид, что не заметил укола). Он произнес только одну фразу. Но повторил ее несколько раз. Вот почему я ее прекрасно понял.
Севинье. Не будете ли вы так любезны повторить мне эту фразу.
Короткая пауза.
Боpeвep (сухо). Нет.
Севинье. Почему?
Жозефа. Но я же здесь! За кого вы его принимаете?
Боревер (Жозефе). Благодарю вас за то, что вы меня поняли.
Жозефа (следователю с вызовом). Можно спать со своей прислугой и иметь великодушное сердце!
Севинье (повелительно). Мсье Боревер, прошу вас повторить нам эту фразу.
Жозефа. Я вам ее повторю, я! Мигель все время твердил: «Жозефа, зачем ты это сделала?» Он думал, что я его убила, чтобы спасти мсье. О! Я бы на это пошла!
Кардиналь. Да замолчите вы наконец! (Извиняясь.) Простите, господин следователь!
Севинье (не обращая внимания на инцидент). Жозефа Лантене, вы слышали, как умирающий произносил эту фразу?
Жозефа. Нет. Я повторяю то, что вы мне сказали.
Севинье. А я повторяю то, что сказал мсье Боревер.
Жозефа. А!
Севинье (Бореверу). Потому что в конечном счете вы – единственный, кто слышал это обвинение.
Боревер (стараясь выиграть время). Простите, я вас, кажется, не совсем понял.
Севинье. Ваша жена вошла, когда Мигель уже замолчал?
Боревер. Не знаю. Кажется, да.
Севинье. Что я и говорил: только вы один и слышали эти слова.
Боревер. Возможно.
Севинье. Следовательно, вы могли бы и не ставить нас об этом в известность.
Короткая пауза.
Боревер. Действительно.
Жозефа (стремясь помочь Бореверу). Но это же правда, он ведь правду говорил.
Севинье. Не понимаю вашей позиции. Вы – единственный, кто слышал слова, которые могут погубить вашу любовницу…
Жозефа. Ничто меня не может погубить, я невиновна.
Севинье… и вы спешите сообщить о них инспектору Кола?
Боревер. Я не «спешил». Вы упрекаете меня в том, что я оказываю содействие следствию?
Севинье. Я удивляюсь, что вы обвиняете девушку, которую вы любите…
Жозефа (перебивая). Мсье правильно делает. Он знает, что мне нечего бояться.
Севинье…причем обвиняете совершенно произвольно, на основе не поддающихся проверке слов умирающего.
Боревер. Мне не нравится ваша формулировка «не поддающихся проверке».
Севинье. Глубоко сожалею, но я не знаю, как иначе можно было бы квалифицировать заявление, которое нельзя проверить.
Боревер. Скажите уж сразу, что я их выдумал!
Севинье. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.
Боревер (передразнивая Севинье). А что вы на себя взять не боитесь?
Севинье. Что вы могли их выдумать.
Жозефа. Ну нет!.. Что он говорит?! Что он говорит?!
Боревер (угрожая). Знаете ли вы, с кем вы разговариваете?
Севинье. И еще я не боюсь взять на себя утверждение, что обморок обвиняемой и отсутствие вашей жены позволяют вам приписать Остосу именно те слова, которые вам могут быть выгодны.
Боревер (резко обрывая). Выгодны? Мне нужно было приписать Остосу слова, которые мне – выгодны?
Жозефа (следователю). Ну, я вам это припомню!
Севинье. Именно, и очень выгодны! Потому что уже за несколько дней до развязки Мигель Остос стал вас подозревать.
Боревер. Нет!
Жозефа. Да! Но мсье не знал!
Боревер. Я не знал.
Севинье. Вы меня удивляете. На этот счет я имею показания Марты Эрбо. (Свойственным ему жестом фокусника вытаскивает бумагу из досье.)
Жозефа. Опять кухня!
Севинье. За несколько дней до преступления она советовала вам порвать с Жозефой Лантене.
Жозефа. Ох! Ну куда она лезла!
Севинье. Вы ответили ей словами, в принципе несколько несвойственными вашей манере выражения. (Читает). «Моя добрая Марта, о чем вы говорите? Она во мне сидит».
Жозефа (Бореверу). Почему вы этих слов мне никогда не говорили?
Боревер (пожимая плечами). С какой стати я должен был делиться с кухаркой такими сокровенными мыслями?
Севинье. Она застала вас вместе…
Жозефа. О! Мерзавка!
Севинье…и вы ей платили за молчание пятьдесят тысяч франков в месяц.
Жозефа. На мне она зарабатывала пятьдесят тысяч франков?! На мне! Мне сейчас плохо будет!
Севинье. Впрочем, она не зря их получала. Она посоветовала вам не просто так, а привела причину. (Читает.) «Мсье должен остерегаться Мигеля».
Боревер (бесстрастно) . Не припоминаю.
Севинье. Не припоминаете?
Жозефа (как будто ее прорвало). Что значит память! Меня, например, она так подводит! Правда, последнее время лучше. Теперь я вспоминаю, когда что-то забываю. Если только могу вспомнить, что именно забыла! (Останавливается под осуждающими взглядами Кардиналя, Морестана и Севинье.)
Севинье (Бореверу, после короткой паузы). Как вы относитесь к тому, что обвиняемая сама вас защищает? Вам это нравится?
Боревер (с силой). Да. Я ее обвиняю, а она меня защищает. Я нахожу это возвышенно-прекрасным. Благодарю вас, Жозефа.
Жозефа. Не за что, мсье, не за что.
Севинье. Значит, вы не припоминаете, что Марта Эрбо вас предостерегала?
Боревер. Совсем не припоминаю.
Севинье. И, следовательно, вы не можете вспомнить слова, которыми вы ей ответили. (Читает показания.) «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто попадает первым». Боревер. Следовательно – нет!
Севинье . Ни то, что вы прибавили? «Наваха, конечно, оружие страшное, но револьвер – вернее».
Боревер. Это шутовство какое-то!
Жозефа (начинает волноваться). Вы знаете… всем известно, что кухарка целый день у плиты… и от жара ей кровь приливает к голове. Марте вполне могло все это показаться. Ведь свидетелей-то тоже не было!
Севинье (грубо, Жозефе). Еще слово, и я вас удалю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10