Таковые везде выстраивают бытие исключительно по понятиям, с «зонным» кодексом чести, и слово держат строго. Наверняка именно он назначен старшим камеры…»
Рыжий, тем временем, указал пожелтевшим от курева пальцем на верхний ярус, но, заметив отсутствие матраца на голой металлической сетке, возмутился:
— Кто опять подстилку увел? Шо за бардак в келье произрастает?
Скрупулезное дознание и наведение порядка на вверенной ему территории провести не удалось. В этот момент скрипнул дверной засов и в проеме возник контролер в форме. Поигрывая внушительным резиновым инструментом устрашения, он неторопливо прошел до середины каземата и, обведя тяжелым взглядом притихших постояльцев, качнул дубинкой в сторону рыжего:
— К начальнику СИЗО. Всех старших камер собирают…
Когда за ними закрылась дверь, к Лавренцову неслышно подошли два обитателя каталажки, явно не относящиеся к бывалым преступникам.
— Конышев Вячеслав Кузьмич, — представился первый — лысеющий увалень средних лет с мешками под глазами, — бывший главный бухгалтер коммерческой структуры, сижу под следствием из-за сокрытия налогов…
— Гориев Альберт, списанный военный летчик. Говорят, по пьяни витрины супермаркета на Литейном побил, — улыбнулся следующий обитатель душной «коммуналки».
Познакомившись с «приличными» соседями, Аркадий собрался отыскать матрац и возлечь, да за дверью снова раздались шаги, и вскоре показалась фигура старшего зека.
— Сегодня Злыдень в Крестах гостит, всем быть начеку! Особливо на вечерней проверке… — проинформировал он и подошел к новенькому: — меня Лисом кличут, стало быть, из-за масти верхнего шерстяного покрытия, а тебя как?
— Юрий. А кто такой Злыдень?
Выковыривая свежую пачку сигарет из блока, он присел на нижнюю койку, рядом с Левитаном и, усмехнувшись, пояснил:
— Имеется в штате тутошнего УИНа одна падла… Надо же было унаследовать от родичей такую фамилию — Добрый!.. Любимое выражение: «Десять суток карцера!» Угощайся…
Он протянул сигарету. Чиркнув спичкой и подпалив курево, поинтересовался:
— Впервые что ли здесь?
Тот утвердительно мотнул головой.
— И за что же?
— Пяток машин изувечил… — небрежно ответил Аркадий.
— Не понравились или владельцы чем не угодили?
— Не в настроении был…
Лис удовлетворенно кивнул. Видать в среде плюющих на Закон, эта причина числилась вполне уважительной.
— У меня один знакомец где-то здесь ошивается… — глубоко затянувшись, обронил подполковник.
— Кто? Я, чай, со всеми знаком, окромя сопливых малолеток.
— Свои Мастером называют…
— Блюм ли!?
— Точно!..
— Кто ж его не знает!? Он у нас ночку успел перекантоваться — человек достойный, несмотря на национальную принадлежность, — и, понизив голос, доверительно зашептал: — людям с понятиями в паспорт не заглядывают. Коль умный, рукастый и язык за зубами держать умеешь — обхождением обижен не будешь. Завсегда тебе и почет, и весточки с воли, и нижняя коечка подле оконца. Только вот такие сучары как Злыдень все портят, жизнь отравляют…
— ?
— Мастера почти неделю в карцере гноят. Он горемычный, то ли астму, то ли еще чего похуже схлопотал, а мы даже таблеток передать не можем. Обложили псы — не подступись…
— Свиданку можешь устроить? — вполголоса поинтересовался собеседник, чем вызвал слегка недоуменный взгляд разбитного лиходея.
— Ну, во-первых, для свиданки нужно загреметь в тот же карцер, — задумчиво отвечал тот. — А во-вторых, я тебя паря, еще не шибко знаю, чтобы сводить с уважаемыми людьми…
Докуривали молча. Скосив взгляд, Лавренцов с интересом разглядывал руки соседа, на которых преобладал синий цвет татуировок, оставляя в дефиците цвет телесный.
В который раз бухнул засов, и из коридора донеслась зычная команда:
— Выходи на проверку!
— Мужики, перекличка в коридоре, значится, опять по камерам шмон намечен, — предупредил старший, туша об каблук окурок и направляясь к выходу.
Нагнав за дверью Лиса, подполковник шепотом поинтересовался:
— Где таблетки для Блюма?
— Вот, — вынул тот из кармана и, зыркнув по сторонам, показал небольшой, бумажный кулек, — никак, задумал что?
— Есть одна мыслишка… — прошептал морпех, засовывая лекарство в задний карман широченных черных джинс…
* * *
Фролов был несилен в разновидностях импортных автомобилей и, скорее всего, прошел бы мимо нужного БМВ, но когда он поравнялся с темно-серой, с тонированными стеклами иномаркой, правая дверца той тихо, без щелчка приоткрылась, приглашая внутрь теплого салона…
— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Константин Валерьевич, — негромко представился мужчина, чью внешность психотерапевту разглядеть не удалось — время было позднее, да к тому же затемненные стекла…
Устроившись рядом с незнакомцем, Олег с тоской ожидал, каких же дурных известий опять преподнесет жизнь.
— Оперативной работой и безопасностью в охранном агентстве занимаюсь я сам, — начал директор «Легиона», не поворачивая головы. — Старая, понимаете ли, профессиональная привычка — важнейшими аспектами ведать лично, никому не перепоручая. Договор с вами подписан недавно, не так ли?
— Несколько дней назад…
— Мы выделили для охраны вашей семьи двух, отлично подготовленных ребят — бывших спецназовцев. Дело они знают, тут я спокоен, но…
Константин Валерьевич сделал паузу, а потом произнес фразу, от смысла которой врач вздрогнул.
— Сегодня, в районе пяти часов вечера возле вашего дома одному из них проломили голову. Сейчас он в реанимации и состояние вызывает серьезные опасения…
Новость на какой-то миг парализовала волю Фролова. Очевидно, и эта акция исходила от полковника Доброго. Тот все ближе подбирался к его жене и сыну, недвусмысленно давая понять, что собирается претворить в жизнь зловещие обещания.
— Теперь вы откажетесь охранять моих близких? — упавшим голосом вопрошал доктор.
Однако глава коммерческой силовой структуры заверил:
— Почему же?.. Это наша работа.
Далее он перешел к делу, ради которого, очевидно и приехал. Тон его голоса стал строже, слова звучали так же тихо, но отрывисто и твердо.
— Олег Давидович, в приватной беседе с моим заместителем, перед тем как обеими сторонами был подписан договор, вас попросили ответить на ряд вопросов…
— Да, помню.
— Разумеется, мы не исключаем вероятности стечения случайных обстоятельств. Возможно, нашему сотруднику досталось от каких-то отморозков, не знающих ни вас, ни ваших близких, ни его. Но мы обязаны владеть доскональной информацией о настоящем «вероятном противнике». Вы несколько размыто обрисовали причину обращения к нам. Мы не настаивали на внятном объяснении — клиент имеет право на некие тайны. В данном же случае, когда на карту поставлены здоровье и жизнь моих людей, я должен знать, откуда исходит угроза…
Выносить сор из избы в планы Фролова не входило. Он все еще надеялся — Добрый вот-вот, ближайшими днями одумается и остынет. Все, что сейчас требовалось Олегу, так это элементарная уверенность в безопасности жены и сына. Обманывать он не любил и делал это в самых исключительных случаях. Именно таким и был случай сегодняшний…
— Вряд ли я смогу помочь, — замялся психотерапевт. — Поступали по Интернету какие-то коротенькие письма сомнительного содержания, но конкретно никто не угрожал. Просто я решил перестраховаться.
Собеседник впервые повернул голову и, как показалось Олегу Давидовичу, пристально посмотрел на него.
— Понимаете ли, — с едва уловимой насмешкой молвил глава «Легиона», — деятельность уважающих себя частных охранных агентств не ограничивается одним лишь сопровождением объекта крупногабаритными бойцами, обладающими набором известных навыков. Повторяю: у нас имеется оперативная служба, связи с федеральными силовыми структурами, ну и не скрою — с рядом криминальных авторитетов. Мы тщательно анализируем назревающие проблемы и помогаем нашим клиентам разрешить их наиболее эффективными способами.
«Что ж, очень может быть, — подумал доктор, — но здесь это не сработает. И мои, и ваши связи вместе взятые ничегошеньки не дадут — нет таких силовых ведомств, куда не был бы вхож Добрый и нет таких авторитетов, с которыми он — царь и бог местных тюрем не нашел бы общего языка. Тут не помогут даже первые лица города и области».
Он помнил, как в двух коротких беседах, еще до начала лечения Анны, ее папаша с важностью министра тряс пухлой записной книжкой и похвалялся дружбой с думскими депутатами; с чинами из городской и областной прокуратур; с руководством отдела по борьбе с организованной преступностью, питерского СОБРа… И, скорее всего, это не было пустой, голословной бравадой. А уж в Управлении Внутренних Дел полковник Добрый и вовсе знал каждую служебную собаку.
Тяжко вздохнув, Фролов изрек:
— Увы, Константин Валерьевич… Извините…
Чувствовал он себя отвратительно. Во-первых, приходилось обманывать человека, обеспечивающего защиту его же семьи. А во-вторых, и это совсем уж никуда не годилось — он невольно подставлял ни в чем не повинных и не сведущих о грозящей опасности людей. Но, владелец «Легиона», кажется, был неглупым человеком и не стал более давить на скрытного и от чего-то запуганного клиента.
«В конце концов, они же профессионалы, — рассудил Олег, пытаясь перед собственной же совестью оправдать нежелание раскрывать подоплеки интриг подлого чиновника, — после случившегося несчастья с охранником Константин Валерьевич обязан предпринять серьезные меры по усилению бдительности…»
* * *
В светлой Лешкиной голове пока царил сумбур. Страстное желание докопаться до истинных целей вершащегося вокруг «Фрегата» безобразия росло день ото дня, но, все же, порядка в мыслях не добавляло. Бестия Севидов явно знал больше, или, по меньшей мере, догадывался о большем, но делиться соображениями со стажером не спешил, а в последние дни был замкнут, молчалив и невесел.
Троекратный приезд к убийствам одного и того же врача — Алины, давно вызывал у Волчкова скользкие и нехорошие предчувствия. Район действия банды и впрямь ограничивался несколькими кварталами, а стало быть, находился в «зоне ответственности» ее клиники — в этом, пожалуй, с Михалычем не поспоришь. Но столь частые и регулярные совпадения основательно поселили в мозгах выпускника Академии тяжкие размышления о неком соучастии обаятельной и милой барышни в замысловатом деле. Однако пуще всего его взбудоражил и сподвиг к активным действиям подслушанный вчера доклад Алины неизвестному координатору беззакония. Тайный смысл загадочных фраз, вылетевших из уст его знакомой, долго не позволял заснуть и мучил противоречивыми догадками.
«Мэтр подождет. Доложу ему позже… — решил он ранним утром тридцать первого октября, сидя в автобусе, плетущемся по пустынной Малой Морской. — У него свои фирменные методы «стирки белья», у меня же должны нарабатываться собственные. Да и не к чему распространяться о параллельном расследовании. Меньше знает — крепче спит, а сон в его годы — основная составляющая здоровья. Мне же необходимо кое-что выяснить…»
Ровно в восемь тридцать Лешка подошел к парадному «Фрегата». Показав через стеклянную дверь удостоверение прокуратуры, он дождался, пока охранник с заспанной и небритой физиономией отопрет замки.
— Следователь городской прокуратуры Волчков, — представился он и важно пояснил: — мне необходимо срочно повидать начальника службы безопасности.
— Он подъедет с минуты на минуту, — словно оправдываясь, виновато пробурчал страж и кивнул в сторону ряда кресел в холле: — если будете ждать — проходите, присаживайтесь…
Стажер уселся в крайнее кресло и начал мысленно прокручивать предстоящий разговор. Ожидать пришлось недолго — минут через пять появился холеный, высокий мужчина в светлом плаще, наброшенном на дорогой костюм-тройку. Узнав о раннем посетителе из следственных органов, он расшаркался перед молодым человеком и любезно предложил пройти для беседы в кабинет.
— Прям уж и не знаем, что эти паразиты дальше удумают, — жаловался на головорезов Горбунко, аккуратно вешая на плечики верхнюю одежку, — меня зовут Савелий Антонович, а вас, позвольте поинтересоваться?
— Алексей Леонидович…
— Так вот Алексей Леонидович, меры мы принимаем отныне беспрецедентные, несмотря на то, что генеральный директор срочно отбывает в командировку, — продолжал тараторить словоохотливый шеф охраны, не давая гостю раскрыть рта.
Улучив момент, когда начальник охраны набирал полную грудь воздуха для очередной тирады, Волчков скороговоркой озвучил то, ради чего тащился в такую даль:
— Мне необходимо побеседовать с охранниками, в смену которых были расстреляны инкассаторы.
Горбунко разочарованно выпустил набранный воздух и с опаской сказал:
— Оно, конечно, можно… Но ведь то происшествие случилось за охраняемой нами территорией и не с сотрудниками фирмы.
— Мы вовсе не собираемся вешать часть вины за гибель людей на ваше подразделение. Нам просто необходима информация.
— Хорошо, — принял героическое решение Савелий Антонович. — Сегодня как раз они и дежурят. Сейчас я приглашу старшего смены…
Через полчаса глава безопасности «Фрегата» провожал юного посетителя и продолжал страстный монолог:
— Я добился, наконец, разрешения увеличить штат аж на восемь единиц, закупаем новейшую сигнализацию, дополнительную партию гладкоствольного оружия, устанавливаем к тому же четыре камеры слежения — еще по одной в коридорах каждого этажа…
— У вас ведь и так по четыре человека в смене дежурит… — только-то и успел вставить следователь.
— Верно, — на секунду остановился говорливый Савелий Антонович, — но я хочу, чтобы двое постоянно находились на улице, делая обход по всему периметру здания.
— Зачем? — удивился Алексей, не зная, как бы поскорее от него отделаться.
— Ну, вы же видите, что они вытворяют! До автомобильной стоянки добрались, а что на очереди? Окна? Пожарная лестница с чердаком и крышей? Нет уж, лучше перестраховаться…
— Постойте, постойте… — задержался у двери стажер, — а что случилось с вашей стоянкой?
— Как что? — ошалело уставился на него Горбунко. — Вот те раз! В прокуратуре не знают о такого рода происшествиях? Так ведь вчера какой-то урод раздолбал пять иномарок, в том числе Мерседес Якова Абрамовича.
— Что значит раздолбал?
— А то и значит. Подошел средь бела дня подпитый здоровяк и начал крушить стекла, фары, зеркала…
Лешка недоуменно слушал о втором, всплывшем за последние пятнадцать минут, сногсшибательном факте. Спохватившись, спросил:
— Вы уверены в связи этого события с предыдущими преступлениями? Может быть пьяная выходка — всего лишь случайное совпадение?..
— Ну, над подобными дилеммами голову ломать лучше вам — профессионалам. Наше дело пресечь, задержать…
— Так вы его задержали!? — не поверив своим ушам, возрадовался визитер.
— Еще бы! — слегка покривил душой Савелий Антонович, — задержали и сдали наряду милиции. Все честь по чести.
Трясущейся от предчувствия близкой удачи рукой, Волчков записал в блокнот данные хулиганствующего молодчика, номер отделения, куда тот был спроважен. Прощаясь, долго жал ладонь главному стражу, обещая скорую поимку остальных беспредельщиков. Выскочив на улицу, он быстро глянул на часы — начало десятого. «Ничего страшного, — успокоил сам себя дознаватель, — тридцать первое отделение по пути в прокуратуру — успею заскочить. Севидов никогда не замечает кратковременных опозданий, а если и задержусь — не грех приврать…»
Только что в разговоре с пожилым мужичком-охранником он почерпнул невероятно важную информацию: в тот злополучный вечер, когда инкассаторы забрали месячную выручку, трое служивых в камуфлированной форме проводили их до двери, заперли замки и разошлись по этажам для обхода. Трое, а не все четверо! Четвертый — тот самый старший смены остался у мониторов внешнего и внутреннего наблюдения. И когда на улице грянули первые выстрелы, он прилип к окну и успел подметить некоторые детали короткой баталии: стреляли в инкассаторов двое и одеты они были все в те же кожаные регланы. Глазастый сторож разглядел даже продолговатый черный футляр в руках одного из нападавших…
Этот с легкостью выуженный факт был главнейшим открытием сегодняшнего дня. Второй же — недавний инцидент на автостоянке все более казался Алексею случайностью. Чем ближе вчерашний студент-отличник подходил к районному оплоту правопорядка, тем отчетливее понимал призрачность шансов на успех его предположения о родстве череды серьезнейших преступлений с применением оружия и пьяной выходки какого-то Левитана. «Действительно, полнейшая глупость… — расстроено хмурил он густые брови, — если бы о моих самостоятельных изысканиях узнал Анатолий Михайлович, — непременно бы рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Рыжий, тем временем, указал пожелтевшим от курева пальцем на верхний ярус, но, заметив отсутствие матраца на голой металлической сетке, возмутился:
— Кто опять подстилку увел? Шо за бардак в келье произрастает?
Скрупулезное дознание и наведение порядка на вверенной ему территории провести не удалось. В этот момент скрипнул дверной засов и в проеме возник контролер в форме. Поигрывая внушительным резиновым инструментом устрашения, он неторопливо прошел до середины каземата и, обведя тяжелым взглядом притихших постояльцев, качнул дубинкой в сторону рыжего:
— К начальнику СИЗО. Всех старших камер собирают…
Когда за ними закрылась дверь, к Лавренцову неслышно подошли два обитателя каталажки, явно не относящиеся к бывалым преступникам.
— Конышев Вячеслав Кузьмич, — представился первый — лысеющий увалень средних лет с мешками под глазами, — бывший главный бухгалтер коммерческой структуры, сижу под следствием из-за сокрытия налогов…
— Гориев Альберт, списанный военный летчик. Говорят, по пьяни витрины супермаркета на Литейном побил, — улыбнулся следующий обитатель душной «коммуналки».
Познакомившись с «приличными» соседями, Аркадий собрался отыскать матрац и возлечь, да за дверью снова раздались шаги, и вскоре показалась фигура старшего зека.
— Сегодня Злыдень в Крестах гостит, всем быть начеку! Особливо на вечерней проверке… — проинформировал он и подошел к новенькому: — меня Лисом кличут, стало быть, из-за масти верхнего шерстяного покрытия, а тебя как?
— Юрий. А кто такой Злыдень?
Выковыривая свежую пачку сигарет из блока, он присел на нижнюю койку, рядом с Левитаном и, усмехнувшись, пояснил:
— Имеется в штате тутошнего УИНа одна падла… Надо же было унаследовать от родичей такую фамилию — Добрый!.. Любимое выражение: «Десять суток карцера!» Угощайся…
Он протянул сигарету. Чиркнув спичкой и подпалив курево, поинтересовался:
— Впервые что ли здесь?
Тот утвердительно мотнул головой.
— И за что же?
— Пяток машин изувечил… — небрежно ответил Аркадий.
— Не понравились или владельцы чем не угодили?
— Не в настроении был…
Лис удовлетворенно кивнул. Видать в среде плюющих на Закон, эта причина числилась вполне уважительной.
— У меня один знакомец где-то здесь ошивается… — глубоко затянувшись, обронил подполковник.
— Кто? Я, чай, со всеми знаком, окромя сопливых малолеток.
— Свои Мастером называют…
— Блюм ли!?
— Точно!..
— Кто ж его не знает!? Он у нас ночку успел перекантоваться — человек достойный, несмотря на национальную принадлежность, — и, понизив голос, доверительно зашептал: — людям с понятиями в паспорт не заглядывают. Коль умный, рукастый и язык за зубами держать умеешь — обхождением обижен не будешь. Завсегда тебе и почет, и весточки с воли, и нижняя коечка подле оконца. Только вот такие сучары как Злыдень все портят, жизнь отравляют…
— ?
— Мастера почти неделю в карцере гноят. Он горемычный, то ли астму, то ли еще чего похуже схлопотал, а мы даже таблеток передать не можем. Обложили псы — не подступись…
— Свиданку можешь устроить? — вполголоса поинтересовался собеседник, чем вызвал слегка недоуменный взгляд разбитного лиходея.
— Ну, во-первых, для свиданки нужно загреметь в тот же карцер, — задумчиво отвечал тот. — А во-вторых, я тебя паря, еще не шибко знаю, чтобы сводить с уважаемыми людьми…
Докуривали молча. Скосив взгляд, Лавренцов с интересом разглядывал руки соседа, на которых преобладал синий цвет татуировок, оставляя в дефиците цвет телесный.
В который раз бухнул засов, и из коридора донеслась зычная команда:
— Выходи на проверку!
— Мужики, перекличка в коридоре, значится, опять по камерам шмон намечен, — предупредил старший, туша об каблук окурок и направляясь к выходу.
Нагнав за дверью Лиса, подполковник шепотом поинтересовался:
— Где таблетки для Блюма?
— Вот, — вынул тот из кармана и, зыркнув по сторонам, показал небольшой, бумажный кулек, — никак, задумал что?
— Есть одна мыслишка… — прошептал морпех, засовывая лекарство в задний карман широченных черных джинс…
* * *
Фролов был несилен в разновидностях импортных автомобилей и, скорее всего, прошел бы мимо нужного БМВ, но когда он поравнялся с темно-серой, с тонированными стеклами иномаркой, правая дверца той тихо, без щелчка приоткрылась, приглашая внутрь теплого салона…
— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Константин Валерьевич, — негромко представился мужчина, чью внешность психотерапевту разглядеть не удалось — время было позднее, да к тому же затемненные стекла…
Устроившись рядом с незнакомцем, Олег с тоской ожидал, каких же дурных известий опять преподнесет жизнь.
— Оперативной работой и безопасностью в охранном агентстве занимаюсь я сам, — начал директор «Легиона», не поворачивая головы. — Старая, понимаете ли, профессиональная привычка — важнейшими аспектами ведать лично, никому не перепоручая. Договор с вами подписан недавно, не так ли?
— Несколько дней назад…
— Мы выделили для охраны вашей семьи двух, отлично подготовленных ребят — бывших спецназовцев. Дело они знают, тут я спокоен, но…
Константин Валерьевич сделал паузу, а потом произнес фразу, от смысла которой врач вздрогнул.
— Сегодня, в районе пяти часов вечера возле вашего дома одному из них проломили голову. Сейчас он в реанимации и состояние вызывает серьезные опасения…
Новость на какой-то миг парализовала волю Фролова. Очевидно, и эта акция исходила от полковника Доброго. Тот все ближе подбирался к его жене и сыну, недвусмысленно давая понять, что собирается претворить в жизнь зловещие обещания.
— Теперь вы откажетесь охранять моих близких? — упавшим голосом вопрошал доктор.
Однако глава коммерческой силовой структуры заверил:
— Почему же?.. Это наша работа.
Далее он перешел к делу, ради которого, очевидно и приехал. Тон его голоса стал строже, слова звучали так же тихо, но отрывисто и твердо.
— Олег Давидович, в приватной беседе с моим заместителем, перед тем как обеими сторонами был подписан договор, вас попросили ответить на ряд вопросов…
— Да, помню.
— Разумеется, мы не исключаем вероятности стечения случайных обстоятельств. Возможно, нашему сотруднику досталось от каких-то отморозков, не знающих ни вас, ни ваших близких, ни его. Но мы обязаны владеть доскональной информацией о настоящем «вероятном противнике». Вы несколько размыто обрисовали причину обращения к нам. Мы не настаивали на внятном объяснении — клиент имеет право на некие тайны. В данном же случае, когда на карту поставлены здоровье и жизнь моих людей, я должен знать, откуда исходит угроза…
Выносить сор из избы в планы Фролова не входило. Он все еще надеялся — Добрый вот-вот, ближайшими днями одумается и остынет. Все, что сейчас требовалось Олегу, так это элементарная уверенность в безопасности жены и сына. Обманывать он не любил и делал это в самых исключительных случаях. Именно таким и был случай сегодняшний…
— Вряд ли я смогу помочь, — замялся психотерапевт. — Поступали по Интернету какие-то коротенькие письма сомнительного содержания, но конкретно никто не угрожал. Просто я решил перестраховаться.
Собеседник впервые повернул голову и, как показалось Олегу Давидовичу, пристально посмотрел на него.
— Понимаете ли, — с едва уловимой насмешкой молвил глава «Легиона», — деятельность уважающих себя частных охранных агентств не ограничивается одним лишь сопровождением объекта крупногабаритными бойцами, обладающими набором известных навыков. Повторяю: у нас имеется оперативная служба, связи с федеральными силовыми структурами, ну и не скрою — с рядом криминальных авторитетов. Мы тщательно анализируем назревающие проблемы и помогаем нашим клиентам разрешить их наиболее эффективными способами.
«Что ж, очень может быть, — подумал доктор, — но здесь это не сработает. И мои, и ваши связи вместе взятые ничегошеньки не дадут — нет таких силовых ведомств, куда не был бы вхож Добрый и нет таких авторитетов, с которыми он — царь и бог местных тюрем не нашел бы общего языка. Тут не помогут даже первые лица города и области».
Он помнил, как в двух коротких беседах, еще до начала лечения Анны, ее папаша с важностью министра тряс пухлой записной книжкой и похвалялся дружбой с думскими депутатами; с чинами из городской и областной прокуратур; с руководством отдела по борьбе с организованной преступностью, питерского СОБРа… И, скорее всего, это не было пустой, голословной бравадой. А уж в Управлении Внутренних Дел полковник Добрый и вовсе знал каждую служебную собаку.
Тяжко вздохнув, Фролов изрек:
— Увы, Константин Валерьевич… Извините…
Чувствовал он себя отвратительно. Во-первых, приходилось обманывать человека, обеспечивающего защиту его же семьи. А во-вторых, и это совсем уж никуда не годилось — он невольно подставлял ни в чем не повинных и не сведущих о грозящей опасности людей. Но, владелец «Легиона», кажется, был неглупым человеком и не стал более давить на скрытного и от чего-то запуганного клиента.
«В конце концов, они же профессионалы, — рассудил Олег, пытаясь перед собственной же совестью оправдать нежелание раскрывать подоплеки интриг подлого чиновника, — после случившегося несчастья с охранником Константин Валерьевич обязан предпринять серьезные меры по усилению бдительности…»
* * *
В светлой Лешкиной голове пока царил сумбур. Страстное желание докопаться до истинных целей вершащегося вокруг «Фрегата» безобразия росло день ото дня, но, все же, порядка в мыслях не добавляло. Бестия Севидов явно знал больше, или, по меньшей мере, догадывался о большем, но делиться соображениями со стажером не спешил, а в последние дни был замкнут, молчалив и невесел.
Троекратный приезд к убийствам одного и того же врача — Алины, давно вызывал у Волчкова скользкие и нехорошие предчувствия. Район действия банды и впрямь ограничивался несколькими кварталами, а стало быть, находился в «зоне ответственности» ее клиники — в этом, пожалуй, с Михалычем не поспоришь. Но столь частые и регулярные совпадения основательно поселили в мозгах выпускника Академии тяжкие размышления о неком соучастии обаятельной и милой барышни в замысловатом деле. Однако пуще всего его взбудоражил и сподвиг к активным действиям подслушанный вчера доклад Алины неизвестному координатору беззакония. Тайный смысл загадочных фраз, вылетевших из уст его знакомой, долго не позволял заснуть и мучил противоречивыми догадками.
«Мэтр подождет. Доложу ему позже… — решил он ранним утром тридцать первого октября, сидя в автобусе, плетущемся по пустынной Малой Морской. — У него свои фирменные методы «стирки белья», у меня же должны нарабатываться собственные. Да и не к чему распространяться о параллельном расследовании. Меньше знает — крепче спит, а сон в его годы — основная составляющая здоровья. Мне же необходимо кое-что выяснить…»
Ровно в восемь тридцать Лешка подошел к парадному «Фрегата». Показав через стеклянную дверь удостоверение прокуратуры, он дождался, пока охранник с заспанной и небритой физиономией отопрет замки.
— Следователь городской прокуратуры Волчков, — представился он и важно пояснил: — мне необходимо срочно повидать начальника службы безопасности.
— Он подъедет с минуты на минуту, — словно оправдываясь, виновато пробурчал страж и кивнул в сторону ряда кресел в холле: — если будете ждать — проходите, присаживайтесь…
Стажер уселся в крайнее кресло и начал мысленно прокручивать предстоящий разговор. Ожидать пришлось недолго — минут через пять появился холеный, высокий мужчина в светлом плаще, наброшенном на дорогой костюм-тройку. Узнав о раннем посетителе из следственных органов, он расшаркался перед молодым человеком и любезно предложил пройти для беседы в кабинет.
— Прям уж и не знаем, что эти паразиты дальше удумают, — жаловался на головорезов Горбунко, аккуратно вешая на плечики верхнюю одежку, — меня зовут Савелий Антонович, а вас, позвольте поинтересоваться?
— Алексей Леонидович…
— Так вот Алексей Леонидович, меры мы принимаем отныне беспрецедентные, несмотря на то, что генеральный директор срочно отбывает в командировку, — продолжал тараторить словоохотливый шеф охраны, не давая гостю раскрыть рта.
Улучив момент, когда начальник охраны набирал полную грудь воздуха для очередной тирады, Волчков скороговоркой озвучил то, ради чего тащился в такую даль:
— Мне необходимо побеседовать с охранниками, в смену которых были расстреляны инкассаторы.
Горбунко разочарованно выпустил набранный воздух и с опаской сказал:
— Оно, конечно, можно… Но ведь то происшествие случилось за охраняемой нами территорией и не с сотрудниками фирмы.
— Мы вовсе не собираемся вешать часть вины за гибель людей на ваше подразделение. Нам просто необходима информация.
— Хорошо, — принял героическое решение Савелий Антонович. — Сегодня как раз они и дежурят. Сейчас я приглашу старшего смены…
Через полчаса глава безопасности «Фрегата» провожал юного посетителя и продолжал страстный монолог:
— Я добился, наконец, разрешения увеличить штат аж на восемь единиц, закупаем новейшую сигнализацию, дополнительную партию гладкоствольного оружия, устанавливаем к тому же четыре камеры слежения — еще по одной в коридорах каждого этажа…
— У вас ведь и так по четыре человека в смене дежурит… — только-то и успел вставить следователь.
— Верно, — на секунду остановился говорливый Савелий Антонович, — но я хочу, чтобы двое постоянно находились на улице, делая обход по всему периметру здания.
— Зачем? — удивился Алексей, не зная, как бы поскорее от него отделаться.
— Ну, вы же видите, что они вытворяют! До автомобильной стоянки добрались, а что на очереди? Окна? Пожарная лестница с чердаком и крышей? Нет уж, лучше перестраховаться…
— Постойте, постойте… — задержался у двери стажер, — а что случилось с вашей стоянкой?
— Как что? — ошалело уставился на него Горбунко. — Вот те раз! В прокуратуре не знают о такого рода происшествиях? Так ведь вчера какой-то урод раздолбал пять иномарок, в том числе Мерседес Якова Абрамовича.
— Что значит раздолбал?
— А то и значит. Подошел средь бела дня подпитый здоровяк и начал крушить стекла, фары, зеркала…
Лешка недоуменно слушал о втором, всплывшем за последние пятнадцать минут, сногсшибательном факте. Спохватившись, спросил:
— Вы уверены в связи этого события с предыдущими преступлениями? Может быть пьяная выходка — всего лишь случайное совпадение?..
— Ну, над подобными дилеммами голову ломать лучше вам — профессионалам. Наше дело пресечь, задержать…
— Так вы его задержали!? — не поверив своим ушам, возрадовался визитер.
— Еще бы! — слегка покривил душой Савелий Антонович, — задержали и сдали наряду милиции. Все честь по чести.
Трясущейся от предчувствия близкой удачи рукой, Волчков записал в блокнот данные хулиганствующего молодчика, номер отделения, куда тот был спроважен. Прощаясь, долго жал ладонь главному стражу, обещая скорую поимку остальных беспредельщиков. Выскочив на улицу, он быстро глянул на часы — начало десятого. «Ничего страшного, — успокоил сам себя дознаватель, — тридцать первое отделение по пути в прокуратуру — успею заскочить. Севидов никогда не замечает кратковременных опозданий, а если и задержусь — не грех приврать…»
Только что в разговоре с пожилым мужичком-охранником он почерпнул невероятно важную информацию: в тот злополучный вечер, когда инкассаторы забрали месячную выручку, трое служивых в камуфлированной форме проводили их до двери, заперли замки и разошлись по этажам для обхода. Трое, а не все четверо! Четвертый — тот самый старший смены остался у мониторов внешнего и внутреннего наблюдения. И когда на улице грянули первые выстрелы, он прилип к окну и успел подметить некоторые детали короткой баталии: стреляли в инкассаторов двое и одеты они были все в те же кожаные регланы. Глазастый сторож разглядел даже продолговатый черный футляр в руках одного из нападавших…
Этот с легкостью выуженный факт был главнейшим открытием сегодняшнего дня. Второй же — недавний инцидент на автостоянке все более казался Алексею случайностью. Чем ближе вчерашний студент-отличник подходил к районному оплоту правопорядка, тем отчетливее понимал призрачность шансов на успех его предположения о родстве череды серьезнейших преступлений с применением оружия и пьяной выходки какого-то Левитана. «Действительно, полнейшая глупость… — расстроено хмурил он густые брови, — если бы о моих самостоятельных изысканиях узнал Анатолий Михайлович, — непременно бы рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27