Совершенно необходимо точно знать, куда ты хочешь отправиться.
- Я понял, - кивнул Меншен.
Он сменил тему разговора, но про себя подумал: "Я знаю, чего ей хочется. Она хочет сохранить свои нынешние возможности. А мне нужно просто осознать, что она теперь наравне со всеми теми".
Но что же хотят от нее? Начали с того, что убили, хотя она добилась немногого в своем расследовании. Затем, когда Кранстон не захотел лишать её возможности существовать, они посоветовали мужу жертвы не привлекать внимания полиции. Такое впечатление, что они одним выстрелом хотят убить двух зайцев. А теперь ещё явно побуждают Вирджинию поэкспериментировать с энергией, которую они же ей и перекачивают. Остается только дождаться момента, когда они наконец пойдут в этой игре с козырей.
Меншен взглянул на жену. Она сидела в кресле одинокая и беззащитная, полузакрыв глаза и, казалось, вглядываясь в пустоту. Профессор вдруг почувствовал, как его охватывают глубочайшая жалость и печаль.
Было уже десять вечера. У входной двери в квартиру зазвенел пронзительный звонок. Меншен украдкой бросил взгляд на Вирджинию и поднялся.
- Знаешь, в такое время вряд ли можно ожидать друзей, - сказал он. Мне кажется, что сейчас лучше связаться с Эдгаром и заставить его нажать клавишу двести сорок три. Нам не стоит рисковать.
Он дождался, пока она связалась с помощью передатчика с Эдгаром, передала свою просьбу и получила дополнительную энергию. Тогда, сунув в карман "люгер", он направился к двери. Но там оказался всего-навсего посыльный, который принес письмо, написанное в таком стиле:
Среда, 23.
Не согласится ли господин профессор Меншен с супругой присутствовать в семь часов вечера в пятницу на приеме в ресторане "Гран Нью-Йорк отель"?
Придя, назовите свои имена метрдотелю.
Сесилия Паттерсон"
Прочитав, Меншен понял: игра наконец началась. Если он хочет расстроить их замыслы, то время подошло и нужно быть готовым.
Почти всю ночь он размышлял. Заснул только на пару часов, но встал свежий, как новорожденный младенец.
В университете, читая лекцию, он как-то отстраненно смотрел на лица слушателей, которые виделись ему смутно, как сквозь туман.
"Ну вот, черт побери, все и началось! Как же я сразу не смог предугадать это, когда Вирджиния вернулась! Какими же слепцами мы были вместе с нею!"
Но на обратном пути, когда он возвращался домой, ему пришла в голову одна довольно мудрая, с его точки зрения, идея. Теперь он знал, как следует начать действовать.
Ложась в постель, Меншен оставил открытым окно в своей спальне. Он дождался, пока светящиеся стрелки часов покажут два ночи, тихонько оделся и подошел к окну. Воспользовавшись шумом мотора автобуса на ближайшей к дому остановке, он повис на руках и спрыгнул на землю в сад. Прыжок болью отозвался в пятках, но, поскольку земля в саду была мягкой, он не слишком ушибся.
В нескольких шагах от их дома был расположен гараж, который работал круглосуточно и где можно было взять машину напрокат.
Через полчаса Меншен вошел в маленький театрик и проскользнул в кресло рядом с Эдгаром Греем.
- Эй, Эдгар, - спокойно начал он. - Вас вызывают. Пошли!
- Глюглю? - боязливо промямлил Эдгар.
- Пошли! - угрожающе приказал Меншен свистящим шепотом.
Эдгар последовал за ним безропотно. Меншен сел за руль и повез его за город. Остановились они на дороге, сворачивающей к ферме, подальше от основного шоссе.
Профессор не выключил мотор и держал ногу на сцеплении на случай, если... Но в общем-то он был уверен в безопасности. Лучшее место вряд ли можно было выбрать.
Мысль использовать Эдгара в своих планах казалась ему с каждой минутой все более и более правильной. Однако случай Эдгара ставил свои собственные проблемы, которые ещё предстояло решить. Прежде всего нужно было заставить его говорить понятным, нормальным языком и сделать так, чтобы он никому не рассказал о встрече.
Первая проблема оказалась трудной. Но через полчаса она решилась сама собой. Меншен заметил, что стал понимать тарабарщину Эдгара. Он понимал её, несмотря на булькающие и хрюкающие звуки, издаваемые собеседником. В конце концов, ведь Эдгар говорил по-английски.
Конечно, Меншен не надеялся выудить из него нечто сенсационное, и его пессимизм оказался обоснованным.
Мышление Эдгара было каким-то мутным, нечетким, в нем отсутствовала глубина. Если сравнить мозг человека с книгой, то у Эдгара он напоминал журнальчик с комиксами. Личный опыт у него отсутствовал напрочь.
Будучи сиротой, он провел первые пятнадцать лет жизни за стенами и решетками приюта. В пятнадцать лет его взяли под опеку и посадили за огромную стеклянную дверь "Научных футуристических лабораторий", и с тех пор его положение не менялось.
- Но, в конце концов, - заорал Меншен, - вы же перестали ощущать потребность во сне! Как это произошло?
- Когда у меня вынули сердце, - забормотал Эдгар, - а также легкие, мозг и другие органы, то сказали, что выпотрошенный я больше не буду нуждаться во сне. Так происходит со всеми, кого они хотят держать под контролем.
Однако Меншен тут же вспомнил, что Вирджиния спит нормально. Видимо, в их системе было несколько вариантов.
- Сначала я очень испугался, - продолжал со всей возможной простотой Эдгар, - но эта женщина (тут его голос аж задрожал от ненависти) несколько раз отлупила меня хлыстом, и после этого я не смел отказываться делать то, что они от меня требовали.
Каждый раз, когда, рассказывая, он упоминал "эту женщину", в его голосе звучала злоба, что позволило Меншену решить вторую проблему.
- Послушайте, Эдгар, - проговорил он сурово. - Я здесь для того, чтобы помочь навсегда избавиться от "этой женщины". Если я покончу с ней, то она никогда не будет вас бить хлыстом, и к тому же у вас будет шанс заниматься тем, чем захотите.
"Козырной туз" выглядел достаточно убедительно. Ведь любой молодой человек типа Эдгара, который читал только журнальчики с рассказами о побегах, приключениях и путешествиях, был прямо-таки охвачен стремлением съездить куда-нибудь подальше и заняться каким-либо своим делом.
- А теперь слушайте, - снова заговорил Меншен, - что от вас требуется. Завтра в полночь отсюда отправляется самолет в Лос-Анджелес. В половине второго утра из Лос-Анджелеса вылетает турбореактивный лайнер. Я хочу, чтобы вы пересели на этот рейс, а после посадки вышли на связь со мной.
- Я, в самолете? - взволнованно забулькал Эдгар, брызгая в экстазе слюной.
- Да. У вас останется время, чтобы выйти на работу без опоздания. Так что об этом не беспокойтесь. Вот вам немного денег и записная книжка.
Эдгар, преданно глядя на профессора, сунул первое в бумажник, а второе - во внутренний карман пиджака. Руки его дрожали от возбуждения.
Меншен тоже дрожал, но по другой причине. Его бросало то в жар, то в холод при мысли о записной книжке, которую должен был носить с собой Эдгар весь завтрашний день. Не дай бог, чтоб они ею каким-то образом завладели. В книжке были записаны вопросы и четкие инструкции того, что должен делать Эдгар. А также оставлено несколько чистых листов для ответов.
Вынув дрогнувшей рукой из кармана пистолет, Меншен тем не менее твердо и властно проговорил:
- Эдгар, взгляните на эту штуку. Если вы провалите порученное вам задание, то, по каким бы причинам это ни случилось, я вас пристрелю. Ясно?
В слабом свете, идущем от приборной доски, глаза Эдгара горели пониманием и согласием.
- Глюглю! - сумел он лишь выдавить из себя.
На другое утро, как обычно, Меншен отправился в университет. В обеденный перерыв он позвонил по телефону.
- Скажите своей хозяйке, - коротко приказал он слуге, снявшему трубку, - что с ней хочет говорить профессор Меншен.
Через минуту ему ответил женский голос.
- Госпожа Паттерсон, - сухо произнес Меншен, - я хотел бы изменить время обеда; мы с женой придем к вам в полночь. Я выяснил, что ныне в Нью-Йорке модно давать приемы поздно ночью. Так что мы не слишком опоздаем... Причины? Да никаких особенных причин. Просто я хочу вас уведомить, что, в случае вашего несогласия, ни я, ни моя жена прийти не сможем... Ах, вы согласны... Ну и чудненько...
Он испытывал какое-то гадостное чувство удовлетворения, вешая трубку. То, что он сделал, было довольно рискованным, но зато благодаря этому у Эдгара будут развязаны руки. Теперь оставались лишь три опасных момента: первый - его демарш вообще ни к чему не приведет; второй - они не клюнут на его хитрость; третий... Третим был этот самый придурок Эдгар.
Их вежливо проводили к столу, за которым восседали четверо мужчин, среди них был и Торранс, и пятеро женщин, в том числе и блондинка, госпожа Паттерсон. Мужчины привстали, когда они вошли. Женщины тоже прервали свою болтовню и с любопытством уставились на них.
На лицах всех присутствующих появились принужденные улыбки. Эти лица, которые излучали огромную энергию, были ему незнакомы, за исключением Торранса. Их стол являлся гвоздем приема. Обедающие за соседними столиками исподтишка бросали на них любопытные взгляды.
Занимая свободный стул, Меншен почувствовал себя несколько скованно, но это было чисто физическое ощущение. Морально же он никогда не был так бодр и готов к любым неожиданностям.
"Убежден, - подумал он, - Вирджиния обязательно даст мне понять, что у неё нет ничего общего с этими существами. А пока займемся сбором информации. И к тому же дадим Эдгару время спокойно проделать свое дальнее путешествие". Таковы пока были его планы.
Только бы Эдгар не потерял способность давать этим существам те мощные заряды энергии, которые поддерживают их сейчас. Представив себе обратное, он почувствовал такую горечь во рту, что не смог проглотить даже коктейль.
На все вопросы, которые теснились в голове Меншена, дал ответы Торранс, разрешив его сомнения. Так, на осторожно сформулированный вопрос по поводу Эдгара он ответил:
- Нет, "Эдгары" наших центров энергии сами не являются аккумуляторами этой энергии. Они только используются как передатчики её с пульта. Ключевой термин для них - "отрицательные". Каждый раз, когда кто-либо посторонний проходит через стеклянную дверь конторы в помещение, где за окошечком сидит Эдгар, происходит слабый отток энергии к нему от посетителя, но сам он эту энергию использовать не может. В тех местах у Эдгара, где когда-то находились внутренние органы - так же, как у меня и у вашей жены, - теперь имплантированы приемники-излучатели, изготовленные из титана. Разница только в одном: Эдгар - "отрицательный", а ваша жена и другие "положительные". Теперь вам ясно?
Все это было для Меншена китайской грамотой. Но появился реальный шанс, что через некоторое время он во всем этом разберется. И тогда он рискнул задать следующий вопрос. Торранс, не задумываясь, ответил ему с ходу:
- Нас двести сорок три, включая вашу жену. Речь идет, конечно, о тех, кто обладает исполнительной властью. Мы располагаем огромным капиталом и содержим у себя на службе десятки тысяч человек, агенты из числа которых, в частности, ведут наблюдение и за вами.
Он засмеялся при этих словах. Однако Меншену было совсем не смешно.
Услышанное явилось для него столь неожиданным, что он с трудом сохранил хладнокровие. Но нервы были на пределе. Успех плана зависел только от собственных сил и возможностей. Меры предосторожности, принятые вчера ночью, позволяли надеяться, что наблюдатели не засекли его действий.
Было очевидно только одно - этот тип играет с ним, как кошка с мышью, а он рискует прийти в замешательство, разоблачить себя. Особенно удручало реальное доказательство той власти, которой, как уверенно считают эти существа, они располагают.
И тут он впервые решил повнимательнее вглядеться в их лица.
Когда он садился за стол, у него вначале создалось впечатление, что четверо мужчин были элегантны и привлекательны, а пятеро женщин прекрасны и грациозны. В общем-то первое впечатление было не столь уж и далеким от истины. Даже теперь, внимательно вглядываясь в них, он признавал, что как мужчины, так и женщины являли собой образчик физического совершенства, что подчеркивала и их строгая элегантная одежда.
Но этим их красота и ограничивалась. Так бывает, когда прямую наезженную дорогу обрывает пролет разбомбленного моста. Прекрасные, с четкими чертами лица этих людей были всего лишь навсего масками. В них читались железобетонная твердость и отсутствие даже малейших следов милосердия и человечности. На них был отпечаток какой-то врожденной жестокости, единообразия и унифицированности, которыю придает людям смерть. Их голубые, серые и карие глаза обладали каким-то стеклянным блеском. Губы были одинаково тонки и плотно сжаты. На лицах господствовало единое, объединяющее их выражение надменности и превосходства.
Без всяких сомнений, они верили в свою всевластность.
Меншен медленно глотал свой суп, борясь с паникой, постепенно охватывающей его. Он искоса взглянул на Вирджинию, но та сидела, уставившись в тарелку. Он заметил, что она проглотила всего лишь пару ложек супа.
С глухим раздражением и удивлением он констатировал, что, кроме Торранса, никто из сидящих за столом не произнес ни слова.
Он опять взглянул на Торранса, по лицу которого бродила загадочная усмешка. Ощущение того, что с ним затеяли какую-то игру, усилилось. И тем не менее до сего времени, не отступая со своего мысленно занятого им плацдарма, он все же получил некоторую полезную информацию.
Пока все это казалось не таким уж и опасным. И тогда он задал следующий вопрос. Как и до этого, Торранс ответил с той же простотой и деланной откровенностью:
- Вы правы. В своих трудах Кранстон не сказал ничего о своем открытии, главным образом потому, что был только в начале пути. А его биография, написанная мною, являлась просто-напросто средством польстить ему и перетянуть на нашу сторону в то время, когда мы только ещё создавали свою организацию.
Он замолчал на некоторое время, затем продолжал:
- Кстати, когда вы задаете вопрос о Кранстоне и его трудах, не забывайте, что это немного спятивший упрямец. Ему, например, важнее всего было как можно шире распространить свою заумную идею о доброй воле человечества, которая возникнет благодаря всеобщим физическим контактам. Но это не имело шансов быть проверено экспериментально. В общем-то, это все было нужно ему для того, чтобы, отталкиваясь от этого утверждения, создать на его основе новую концепцию: искусственно усиленная нервная энергия должна привести к осуществлению его мечты - передаче её без физического контакта. Никогда ещё ни одна научная теория не создавалась на столь зыбкой основе. По мнению доктора Кранстона, у двух близких человеческих существ в течение года полностью происходит обмен нервной энергией. Речь идет о передаче друг другу некой жизненной силы. Если же эту передачу интенсифицировать, то получится тот же эффект, что и при физическом контакте. В конце концов Кранстон нанял первоклассного инженера-электронщика, к слову, это был я, который создал специальный контур, который не только интенсифицировал органическую энергию, как он её назвал, но ещё и по желанию мог перехватывать или, если хотите, улавливать длину волн излучения любого индивидуума. Модифицированный вариант этого контура находится сейчас в теле вашей жены и поддерживает её контакт с сердцем, легкими и мозгом, хранящимися в секретной лаборатории доктора Кранстона. - Тут он тяжелым взглядом посмотрел на Меншена. - Кранстон никогда не объяснял мне, как могут внутренние органы существовать вне тела; он просто сказал, что передача потока энергии на расстояние является наиболее жизненно важным условием. И тем не менее речь не идет о расстоянии как о таковом. Суть здесь в том, что кровь, нервная энергия, каждый глоток воздуха, которым мы дышим, нагнетаются и очищаются через органы, законсервированные в стеклянных сосудах. Если с ними что-нибудь случится, мы умрем.
Меншен больше не собирался задавать вопросов. Он уже практически услышал все то, что хотел узнать. Все вертелось вокруг одного пункта: жизнь поддерживается с помощью внутренних человеческих органов, хранящихся на острове доктора Кранстона.
Они постоянно были связаны со своими владельцами. Стабильный контакт. Старый фанатик, лукавил ли он или был действительно психом, тем не менее держал в руках судьбу этих макиавеллиевских созданий.
Но почему же Кранстон в таком случае не воспользовался своей властью, чтобы уничтожить эту банду торговцев человеческими органами и сребролюбцев?
Этот вопрос вырвался у Меншена помимо его воли. Торранс, блестя белками глаз на потемневшем лице, ответил сквозь зубы:
- Потому что он не в силах поступиться своими принципами и совершить убийство. Потому что его сдерживает неодолимая ненависть к насилию. Ни один человек до него не был столь помешан на этом пунктике!
1 2 3 4 5 6 7