Понятия не имею, о чем
шла речь, но думаю, что еще легко отделался.
- Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?
- Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как
будто я - мой дядя, Ньютон Таннахил.
Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о
письме.
- Фраза "продолжать ранее осуществлявшиеся платежи" действительно
именно так и звучала?
- Да.
- Ну, это указывает на то, что какое-то сотрудничество осуществлялось
и раньше. Можно спросить об этом мистера Пили... Но почему они называли
вас именем вашего дяди? Он ведь по крайней мере на двадцать лет старше
вас...
Таннахил ответил не сразу. Когда он заговорил снова, его голос звучал
как-то отрешенно, и в нем уже не было сердитых ноток.
- Стивенс, мне снятся кошмары. В больнице у меня были странные сны, в
которых действовали фантастические действующие лица. Однажды мне
приснилось, что я в гробу. В другой раз я увидел себя в Альмиранте на
берегу моря. Я смутно помню дом: он виделся мне как сквозь дымку. Правда,
перед этим Пили присылал мне несколько книг об Альмиранте, возможно, сны
были навеяны их чтением. Из этих книг я узнал, что Альмирант возник еще до
прихода белых. Архитектура здешних строений порой напоминает древние
постройки. Глядя на длинные ступени фасадов, невольно думаешь, что это
скорее храм, чем дом, хотя внутри он очень хорошо приспособлен для нужд
современного человека. Когда я был в гробу...
Он замолчал. На кладбище было очень темно и стояла абсолютная тишина.
- Ну, если вы читали газеты, то знаете остальное, - закончил он.
- Вы упомянули Мистру Ланет. Она действительно была секретарем вашего
дяди?
- Да.
Стивенс был потрясен. Ему никогда бы не пришло в голову связать
"Мексиканскую импортирующую компанию" с Таннахилом. Об этом стоило
подумать. Но сейчас, когда наследник еще не верит ему безоговорочно, не
стоило рассказывать ему об индейцах-идолопоклонниках. Стивенс решил, что
ничего подобного не нужно рассказывать и в суде, если он состоится.
- Мистер Таннахил, - сказал Стивенс серьезно, - нам нужно докопаться
до истины. У меня есть подозрение, что кто-то хочет навесить на вас
убийство негра-сторожа. Не знаю, прав я или нет, но мы должны быть готовы
ко всему. Уже несколько раз вы упомянули, что помните, как были погребены
живым. Что вы имели в виду?
Ответом было молчание.
- Мистер Таннахил, я считаю, что вам не стоит что-либо утаивать от
меня.
И снова он не дождался ответа.
Стивенс сдался:
- Ну, может, вы хотите подождать, пока приедет мистер Пили, и мы
сможем побеседовать втроем.
На этот раз Таннахил заговорил. Его голос звучал, как будто издалека,
и казалось, что мысли его точно так же далеки отсюда:
- Это был сон. Мне снилось, что меня похоронили живым. Я же говорил
вам, что мучаюсь кошмарами... А теперь, Стивенс, пора нам закончить. У
меня есть кое-какие соображения, и я поделюсь ими с вами завтра, если вы
приедете в Грэнд Хауз. Может, к этому времени вам уже удастся увидеться с
Пили. Попросите его как можно скорее связаться со мной.
Он медленно встал и оперся на свою трость.
- Думаю, мистер Стивенс, - сказал он, - что нам лучше уйти порознь.
Не нужно давать Хаулэнду шанс обнаружить... - он помедлил, а затем
спокойно прибавил, - что наследник Таннахилов и его адвокат вместе
приходили на кладбище сопоставить кое-какие даты.
- Сэр, мне бы хотелось предупредить вас еще об одном. Надеюсь, у вас
есть разрешение на ношение оружия, иначе у вас могут быть...
- Я не ношу оружия.
- Но...
В темноте раздался приглушенный смех, и в грудь Стивенсу уперся
твердый набалдашник трости.
- Ну как? - спросил Таннахил.
- Ого!
- Позвоните мне завтра утром, думаю, что еще до конца рождественских
праздников мы договоримся о встрече. Вы хотите спросить о чем-нибудь еще?
- Да. - Стивенс заколебался. У него был еще один вопрос, ответ на
который мог бы стать ключом к разгадке. Все равно рано или поздно
Таннахилу придется на него ответить. Он медленно проговорил: - В газетах
написано, что травма серьезно повлияла на вашу память. Что вы сами думаете
по этому поводу?
Воцарилось молчание. Наконец Таннахил все же заговорил:
- Я ничего не помню из того, что было со мной до прихода в сознание в
больнице. Я в состоянии говорить, думать, рассуждать, но ничего не помню.
Я даже не знал, как меня зовут, пока мне этого не сказали. - Он напряженно
засмеялся. - Конечно, все это усложняет ситуацию. А теперь, мистер
Стивенс... - он помолчал, потом очень серьезно продолжил: - Надеюсь, что
вы понимаете, какую важную информацию я вам сообщил. Об этом не знает ни
одна живая душа. Я сделал это, потому что вы мне кажетесь честным
человеком, а мне нужны честные помощники.
- Вы всегда можете рассчитывать на меня, - произнес Стивенс.
- Вы никому не дадите этих сведений без моего согласия?
- Никому.
Стивенс вернулся в машину и несколько минут сидел в ней, размышляя о
том, что предпринять дальше. Он чувствовал себя утомленным, но -
одновременно - полным желания продолжать начатое. Слишком много вопросов
еще оставалось без ответа. Почему кто-то пытается утверждать, что дядя и
племянник - одно и то же лицо? И почему все - даже он - считали это
возможным, вместо того, чтобы со смехом отмести эту нелепую мысль? Только
потому, что дядя ушел из жизни в те дни, когда племянник исчез из
больницы? Какое отношение ко всему этому имели маски, которые (он мог
поклясться) можно было носить без страха быть узнанными? На мгновение
Стивенсу показалось, что он грезит наяву.
Но один ключ у него уже был, это упоминание Таннахила о Мистре Ланет.
Стивенс завел машину и поехал в сторону Вальдорф Армс. У него не было
никакого конкретного плана, но была непоколебимая убежденность в том, что
этот дом может быть центром, из которого осуществлялось руководство: иначе
он не упоминался бы так часто в документах "Мексиканской импортирующей
компании".
Он припарковал машину возле Вальдорф Армс, но вышел не сразу. В
темноте перед ним смутно вырисовывались очертания необычной куполообразной
постройки. Со стороны фасада, однако, это было вполне обыкновенное здание,
немного старомодное, построенное из кирпича. Стивенс уже собирался выйти
из машины, когда увидел, что к дому быстро направляется маленький человек.
Он сразу же узнал коротышку с огромным носом, который вчера набросился на
него с ножом. Когда Стивенс выбрался на тротуар, нервы его были натянуты
до предела: он уже знал, что ступил на опасную стезю.

5
Стивенс наблюдал, как коротышка быстро достиг входа и вошел внутрь.
Стремительно двинувшись за ним, адвокат бесшумно остановился у двери и
через стекло начал рассматривать холл. Индеец стоял у стойки с периодикой
и читал газету, название которой с небольшого расстояния можно было
рассмотреть: "Альмирант геральд". Стивенсу удалось понять, что коротышку
заинтересовала статья о Таннахиле. Дочитав, Тезлакодонал сунул газету под
мышку и двинулся в сторону лифта. Он кивнул лифтеру, но прошел мимо него и
направился дальше в глубь холла. Там индеец остановился у одной из дверей,
достал ключ, повозился мгновение с замком и исчез. Больше он не появлялся.
Стивенс перелез через заграждение и медленно пошел вдоль здания. Он
остановился у окна, через закрытые жалюзи которого пробивался тусклый
свет. Окно было открыто, и жалюзи трепетали от ветра. Это было
единственное движение внутри помещения: ничто не указывало на то, что там
кто-то есть.
Прождав полчаса, Стивенс начал сомневаться в том, что он правильно
оценил расстояние, которое должен был преодолеть коротышка внутри здания.
Стивенс двинулся назад, останавливаясь возле каждого окна. Шторы всюду
были полуоткрыты, и адвокат получил возможность убедиться в том, что все
эти комнаты составляют одну квартиру.
Стивенс спрятался в тень кустарника и снова приготовился ждать. Время
тянулось медленно. Становилось все холоднее. Над деревьями взошла луна:
тонкий кусочек лимона, забравшийся высоко в небо. Стивенса стали одолевать
невеселые мысли. Он подумал о том, как нелегко адвокатам зарабатывать себе
на жизнь.
Свет за жалюзи продолжал тускло гореть. Стивенс отчаянно проклинал и
Тезлакодонала за то, что тот не ложится спать, и себя за то, что
продолжает здесь ждать, хотя не уверен в том, что у коротышки нет привычки
спать с зажженным светом.
Наконец Стивенс решился приблизиться к открытому окну и, отодвинув
жалюзи, заглянуть внутрь. Он увидел диван, красный ковер, стул и открытую
дверь, через которую и пробивался свет. Он шел от лампы, стоявшей на
письменном столе. Над столом были подвешены книжные полки, на одной из них
стояли глиняные фигурки идолов.
Стивенс подошел к противоположному краю и осторожно отодвинул там
жалюзи. Он увидел стулья; двери, из которой шел свет, видно не было. И
снова - ни единого звука, ни малейшего признака присутствия человека.
Стивенс оставил своим сомнения. Он бесшумно взобрался на подоконник
и, подняв жалюзи, скользнул на находившийся прямо под ним диван, а затем -
на красный ковер. Всего пять шагов - и он уже стоял у таинственной двери.
Эта комната тоже оказалась пустой, но вторая дверь, которая вела в
соседнюю комнату, была приоткрыта. Подкравшись к ней, он прислушался и
уловил звук равномерного дыхания спящего человека. Стивенс замер.
Что, собственно, он надеялся здесь найти? Какого рода информацию он
ожидал получить? Стивенс решительно обвел глазами комнату. Очевидно, она
служила кабинетом. Полки над столом оказались книжным шкафом. Стивенс
скользнул взглядом по корешкам книг. Название одной из них привлекло его
внимание: "Танекила Отважный". Это была тонкая книжица, и адвокату ничего
не стоило сунуть ее в карман. Теперь он начал внимательнее рассматривать
названия книг. Почти все они были на испанском языке, познания в котором у
Стивенса оставляли желать лучшего. Но он обнаружил и три книги на
английском языке. Осторожно достав их, он вернулся в гостиную и, не
мешкая, выбрался наружу.
Придя домой, адвокат обнаружил, что телефон у него работает, и сразу
же набрал номер телефонной компании. С Пили его пообещали вскоре
соединить. Приготовившись ждать, он надел пижаму и халат и, удобно
расположившись в кресле своей гостиной, начал рассматривать книги. Все они
повествовали о Грэнд Хаузе и семье, которая в нем проживала. Стивенс не
мог вспомнить, что видел хоть одну из них в Альмирантской публичной
библиотеке.
Первая книга называлась "История Грэнд Хауза". На форзаце Стивенс
прочел пометку:
"Первое издание, ограниченное,
отпечатано пятьдесят три экземпляра,
распространено в узком кругу,
январь тысяча восемьсот семидесятого года".
Перевернув страницу, он прочитал начальный абзац первой главы:
"Более тысячи лет стоит на высоком склоне горы замечательный дом,
выходящий окнами на море. Точных сведений о том, кто его построил, - нет".
Стивенс скользнул взглядом по следующей странице, потом - дальше,
пытаясь вникнуть в суть написанного. Манера изложения напоминала
исторические романы. Воображение автора рисовало подробности периода,
который, несомненно, являлся наименее известным в истории человечества:
Мексика и Южная Калифорния с десятого столетия до прихода испанцев.
Чрезмерная занимательность событий навела Стивенса на мысль о
некоторой надуманности повествования. Он был неплохо знаком с историей
майя и ацтеков и, кроме того, хорошо понимал, что настоящий научный труд
должен основываться лишь на кропотливом изучении достоверных фактов. Книга
же изобиловала именами каких-то жрецов, наемных солдат. Одна из историй
рассказывала о человеке по имени Уксулакс, пронзенном стрелами за
преступление, которого он не совершал. Около тысячи лет назад этот
несчастный, по свидетельству автора, был казнен и похоронен на "восточной
стороне склона в сосновой роще, которую потом вырубили ацтеки" - вот так в
двух предложениях и без всякой мотивировки поступков и ссылок на
документы.
Однако Стивенс продолжал чтение:
"Когда изнуренные тяжелым переходом и жарой ранней осени сюда пришли
ацтеки, они хотели сначала разрушить Грэнд Хауз. Но, как и у других
завоевателей, дошедших ценой больших потерь до этой отдаленной границы, у
них не оказалось орудий, с помощью которых можно было бы демонтировать
мраморную постройку.
Обследовав здания, ацтеки сделали неожиданное открытие: им никогда не
приходилось пользоваться такими бытовыми удобствами, которые были присущи
этому дому, брошенному при попытке спастись бегством их предыдущими
владельцами, укрывшимися далеко на севере в деревеньке Пуэбло. Жрецы
воздвигли на искусственной насыпи деревянный храм (так, что он возвышался
над домом) и поселились в доме со своими женами. Фавориткой верховных
жрецов была..."
Имя женщины было залито черными чернилами. Стивенс в недоумении
обследовал кляксу; чернила были настолько темными, что сквозь них не
проступала ни одна буква. Он пожал плечами и продолжил чтение, которое все
больше и больше захватывало его. Изобилие подробностей создавало
неповторимую картину исторического прошлого, быта и настроений людей,
живших тогда.
"Проходил год за годом, а подкрепления тем силам ацтеков, которые
пришли первыми, все не поступало. Так начался кризис власти: верховный
жрец, просидевший в резиденции десять лет, был тупым эгоистом и... (снова
вымарка) решил, что правителя нужно лишить жизни, дабы он не открыл в
конце концов секрета Грэнд Хауза".
Стивенс глянул на первые строки следующей страницы и остановился. Ему
показалось, что дальнейшая информация никак не связана с предыдущей, но он
сразу понял, в чем дело. Одиннадцатая и двенадцатая страницы, посвященные
описанию убийства, содержали, вероятно, и описание таинственного
"секрета", и поэтому были вырваны.
Стивенс отложил книгу и взялся за биографию Таннахилов. Название ее -
"Танекила Отважный" - заинтересовало Стивенса. Начальные главы содержали
повествование о ранних годах жизни капитана Танекилы: его рождении на
севере Испании, первых экспедициях вдоль побережья Африки, о не слишком
честных путях его обогащения и, наконец, о путешествии в Америку, которое
закончилось кораблекрушением его флагмана "Альмирант" у берегов Калифорнии
в 1643 году, то есть более трехсот лет назад.
Стивенс начал вспоминать даты жизни и смерти того Танекилы, который
был похоронен на кладбище. Если ему не изменяла память, тот умер в 1770
году. Значит, погребенный не был основателем рода. Следовательно, род
Таннахилов был старше более чем на сто лет.
Стивенс перевернул страницу. Следующая глава называлась "После
кораблекрушения". И если Стивенс лишь бегло просматривал предыдущие главы,
то эту он прочитал он начала до конца.
"После кораблекрушения.
К полудню мы уже все выбрались на берег - все выжившие. Исчезли
Эспанта, де Куржиль, Марчино и Керати, и мы понятия не имели, утонули они
или нет. Мне было жаль только Марчино. Конечно, и он был порядочным
негодяем, но остальные трое были еще хуже. Надеюсь, на том свете эти
мерзавцы будут жариться в аду за те гадости, которые учиняли мне на
корабле. Но чтобы сделать приятное экипажу, я должен буду прочесть литанию
за упокой их душ, а пока я успокоил людей тем, что начертил на песке крест
и пробормотал пару молитвенных слов. После этого они взялись за работу.
Мы не могли терять ни минуты. Алонсо уже видел нескольких туземцев,
расхаживавших вблизи от берега, и у нас не было уверенности в том, что это
обычный глупый дружественный скот. Нам необходимо было забрать оружие с
тонущего "Альмиранта".
Около двух часов пополудни Кахунья заметил, что шторм стихает,
поэтому я послал его и еще двенадцать человек на двух лодках начать работы
по разгрузке и разборке корабля. Ветер постепенно совсем прекратился, и к
вечеру море успокоилось. Вечером у нас на берегу были две 37-миллиметровые
пушки и несколько мушкетов, так что я перестал опасаться туземцев. На
следующее утро я отправил людей, чтобы найти их и установить с ними
дружеские отношения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17