Понятно?
- Не очень.
- Очень не...
- Объясняю. Когда вам скверно, мир вокруг окрашивается в темные
тона, люди, предметы напоминают что-нибудь тяжелое, мрачное, убий-
ственное, а когда вам весело и легко, окружающий мир...
- Понятно.
- Врач сперва похож на кого?
- На мясника.
- Допустим. А когда сверлит зуб?
- Уж-ж-жас. На палача.
- А когда вы прощаетесь с ним?
- На дедушку Мазая.
- Молодцы. Итак, вы в кабинете зубного врача. Действуйте.
Марина Красильникова:
Деревянная скрипучая лестница в кабинет. Три ступеньки на эша-
фот. Ступеньки на костер. Ух, какая жалкая, какая противная дрожь во
всем теле. Не страшно - но противно.
Вхожу. Кресла - маленькие гильотины. Блестящие инструменты -
орудия пыток. Врач - палач в белом халате. Мясистая рука с хищно
сверкающим зеркалом и корявой иглой тянется к зубам. Все замерло. В
ушах стынет тишина. Скрежет инструментов застрял, как в вате. Стериль-
ные орудия пыток режут глаза. Сугробы покрывал и саваны халатов...
Шварк! Еще шварк!
- Можешь идти.
- Ура!
Орудия пыток - всего лишь маленькие никелированные помощники.
Скрежет бормашины - Сороковая симфония Моцарта.
Как легко на зубах!
Сева Зельченко:
Петя вошел в кабинет и начал сравнивать. Кресло похоже на
плоского, складного удава с одним глазом. Бормашина - на белку в коле-
се. Корзина для бумаг - на шлем ископаемого рыцаря.
Тоскливо.
Его усадили в кресло, а он сравнивал. Вой сверла похож на за-
зубренное, тысячекратноповторенное длиннохвостое правило. Скучно. Ну
что они тянут?
Ага, началось.
Сравнивает. Часы - немигающий глаз Всевышнего. Врач - нечто ме-
ханическое, вечное, постылое. Все неподвижно.
Вот оно самое гадкое! А-а-а!
Утка окровавленная похожа на преступника, ставшего жертвой.
Врач - на хромого Тимура, жадно зреющего твой позор.
Мерзко!
Марьяна Орлова:
Мы с Мариной вошли в кабинет зубного врача. Вошли, сели в кресла
- нас осматривают.
- Ш-ш-ш, - шепчет Марина. - Кабинет похож на автобус, замечаешь?
- Ш-ш-ш, - шепчу я в ответ. - Врач похож на белого медведя,
правда?
Включили машину, начали сверлить.
- Ы-ы-ы, - ычет Марина. - Ыыыы ыыы ы ыыы (бормашина похожа на
пулемет).
- Ы-ы-ы, - ычу я в ответ. - Ы ыы ы ыы (врач похож на волка). (Но
врач белый, а волк серый.) (А он надел овечью шкуру.)
- Э-э-э, - экает Марина. - Лэмпэ пэхэжэ нэ пэсть дрэкэнэ.
- Э-э-э, - отвечаю я. - нэт, энэ пэхэжэ нэ вэлкэн.
Поставили пломбы, натолкали в рот ваты.
- Бу-у, - бурлычет Марина. - Стол похож на длинноногого крокоди-
ла.
- Бу-у, - бурлычу я в ответ. - Телефон похож на черную птицу
Дзинь.
Вынули вату, выпустили из кабинета.
- Ты похожа на человека, у которого все зубы здоровы, - заявила
мне Марина.
- И ты, - сказала я.
- Ура-а! - закричали мы и побежали, не сравнивая больше ничего
ни с чем.
"СТОЮ У ОКНА ЗАДУМЧИВЫЙ"
Однажды население Четыреста Сорок Восьмой увлеклось вдруг
восточной поэзией.
Сначала все, как запрограммированные, писали трехстишия по
образцу японских хокку. Десятками приносили на занятия и обчитывали
ими друг друга так, что даже солидная наша газета не выдержала и напе-
чатала целый столбец этих незамысловатых трехстиший. Вот, если угодно,
некоторые:
Льдины на Неве похожи
На облака, которые
Ветер сдунул с неба.
(Катя Крусанова)
Скоро проснется рассвет.
Так тихо, что даже роса
На листьях не дышит.
(Катя Прохорова)
Бежит собака.
У нее оттопырено ухо.
Ухо - пещера для комара.
(Вероника Симонова)...
А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу,
Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность этих древних китай-
цев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длин-
ные, повествовательные и почти всегда от первого лица; например, та-
кие: "Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я
направлялся из столицы в Сынсянь", или "Стихи о том, как осенний ветер
разломал камышовую крышу моей хижины", или вот это - "Радуясь приезду
моего друга, уговариваю его остаться ночевать"...
Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде.
Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древне-
китайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятель-
ным названием:
Наконец-то заболевший, избавленный от
необходимости делать уроки, один в огромной
квартире стою у окна, смотрю на весеннюю улицу
и думаю о школе
1. И вот я один в квартире
Пустой и огромной, как пропасть,
Стою у окна большого,
На небо смотрю, на лужи,
На мокрую крышу трамвая,
На мокрую спину собаки.
Уроки делать не надо,
И я свободен, как ветер:
Могу почитать Майн Рида,
Могу врубить телевизор,
Могу раздвоиться, чтобы
Себя обыграть в "Мыслитель".
Но я стою и скучаю,
Свободный, стою и скучаю,
И мысли мои несутся
Туда, где сейчас перемена,
Где мальчишки пугают девчонок,
А те визжат и дерутся...
А я здесь больной, одинокий
Свои доживаю годы.
(Катя Крусанова, 12 лет)
2. В огромной квартире, где тихо и пусто,
Оставлен один я, больной и свободный.
Не надо сидеть над учебником нудным,
Не надо писать без конца и начала.
Лежать неохота и вот у окна я
Стою и смотрю на сырые сугробы,
На мокрый асфальт, на весеннее солнце
И мне почему-то становится грустно.
А в школе, наверное, тихо, как в морге,
А в классе, должно быть, задачку решают,
И мел по доске, словно птица, порхает
И вдруг осыпается, сильно прижатый.
Звонок прозвенит, все очнутся и станут
Гоняться, меняться, смеяться и спорить...
А я здесь, как рыба в огромном сосуде,
Молчу и почти погибаю от скуки.
(Вова Торчинский, 10 лет)
3. Наконец, заболел! Заболел, наконец!
Но, увы, таковы человека стремленья:
Заболеть ты старался, из кожи вон лез,
Пил холодную воду из ржавого крана,
В чайник градусник дряхлый макал,
изощрялся, старался, -
Заболел, наконец. И кричать бы:
"Ура! Заболел!"
Но грызет тебе сердце унылая серая скука...
Славка Рыбин, наверно, Наташке опять
Пару кнопок на стул положил
(так, змее, ей и надо),
Без меня дальше всех будет Димка
Бурнакин плевать,
Ботаничку, должно быть, опять
разозлят забастовкой,
А Круншпицин мне марки уж месяц
не может вернуть.
Там, внизу, там весна, все сияет,
играет, поет...
Я в огромной квартире один идиотом сижу,
Да вдобавок еще почему-то мне хочется
в школу.
(Сева Зельченко, 10 лет)
4. Стою у окна задумчивый,
Гляжу на узкую улицу.
По ней грохочут троллейбусы,
Не могут отгрохотать.
И звон сосулек раскатистый
Несется все дальше по воздуху,
И школа видна за деревом -
Рукой до нее подать.
Но я отделен от школы
Стеною из одеяла,
Стеной из микстур и таблеток,
Нельзя ее перелезть.
Так хочется все мне бросить
И убежать отсюда
Туда, где идут уроки
И где перемены есть.
(Марьяна Орлова, 12 лет).
КНИГА ПОЭТА МИХАИЛА КУЗМИНА, КОТОРУЮ ОН НЕ НАПИСАЛ
А написали за него другие.
Другие увидели портрет Михаила Кузмина, нарисованный Константи-
ном Сомовым, и попробовали вообразить, какую книгу стихов мог бы сочи-
нить поэт с таким лицом.
С каким - "таким"?
С пристально-надменным, страстно-холодным, непроницаемо-зага-
дочным.
С удивительным лицом.
А поскольку времени для написания книги было не очень много -
минут сорок, - решили ограничиться оглавлением и хотя бы одним сти-
хотворением.
Марьяна Орлова, 13 лет
Предполагаемое оглавление книги Кузмина:
1. Сказать по правде, я расстроен...
2. Не уходи, повремени немного...
3. Осень тихо ступает...
4. Смотри, звезда на горизонте...
5. Ночью пустеют улицы...
6. Ты, говорят, красива и стройна...
7. В березовой роще весенняя свежесть...
8. Когда тебя увидел в первый раз...
9. Не могу я без рифмы...
10. Свежая зелень июля...
И стихотворение:
Осень тихо ступает
По золотистым листьям.
Листья снуют под ногами.
Осень, остановись.
Осень, постой, не надо,
Мы же не все успели
В это короткое лето...
Сжалься еще чуть-чуть.
Дима Куприянов, 13 лет
Оглавление:
1. Романс печали многоликой...
2. В дымке осенних раздумий...
3. Под покровом осеннего свода...
4. В молчании под старцем вековым...
5. У пропасти неведомых миров...
6. Нетленной думы бытие...
7. В предчувствии победы громогласной...
8. Под паутиной листьев пестрых...
Стихи:
Под паутиной листьев пестрых
Природа жаждет упоенья,
Надменно думая о лете.
Деревья сбросили одежды,
Глядят, нетленны и суровы,
Как ветродуй листву тасует.
Слабее солнечные чары.
Последней живости дыханье
Душой лишь только ощущаешь.
Наташа Тюрина, 13 лет
Оглавление предполагаемой книги:
1. Молчание повисло в старой зале...
2. Когда последний лист свой смертный путь проходит...
3. Я не мечтал о рае на земле...
4. Сквозь тучи рвется луч к простуженной свободе...
5. В той комнате все было пусто, неуютно...
6. Шум города пробился сквозь стекло...
7. Улыбка просыпается в углах застывших губ...
8. Зачем я помню этот летний вечер...
9. Зима простудила озера, речушки...
Одно из стихотворений:
Зима простудила озера, речушки
И кутает их в снеговые подушки.
На лес, на поля, на овраги, луга
Спустила с небес голубые снега.
На голые крыши накинула шубы,
Покрасила синим мальчишечьи губы
И звездами блещет, и щеки румянит,
И окна домов кружевами туманит.
Вова Торчинский, 11 лет
Оглавление такое:
1. Мои стихи, как лебеди в пруду...
2. Я видел однажды...
3. Как зимний лес, я пуст...
4. Погода мокрая свалилась...
5. Сегодня я весел и глуп...
6. Из окна глядит мой пес...
7. Вот туча наползла опять...
8. Флюгер, как будто с испугу...
А стихотворение такое:
Флюгер, как будто с испугу,
Бежит по кругу.
Бьет его ветер жестоко
И в грудь и сбоку.
Флюгер после раздумий
Затих, как умер.
Не перенес униженья -
И нет движенья.
Если бы с флюгером ветер
Шутил, был весел,
Вечным бы было движенье,
Легким круженье.
"ДЕСЯТЬ НЕГРИТЯТ"
Однажды нас было совсем немного.
И стихов новых оказалось совсем мало и мы их очень быстро прочи-
тали и выслушали.
А что делать оставшиеся полтора часа?
И тогда появилась идея сочинить всем вместе один большой стих. И
чтобы он был веселый и ужасный.
- Как это - веселый и ужасный?
- Вроде, например, стишка про девочку, которая "в поле гранату
нашла", а в результате "долго по воздуху бантик летал".
- Или как куплеты про негритят, которые "пошли купаться в море".
- А что там с этими негритятами произошло?
- Они все утопли. И всем купили гроб.
- Ну, это неинтересно. Надо, чтобы они по-разному какнибудь...
- Кино такое было - "Десять негритят". Там они по-разному. Но
там страшно.
- А надо, чтобы все-таки весело...
- И чтобы интересно...
- Давайте про негритят. Первого оставим, который утоп, а про
остальных все по-другому придумаем...
- И началось. Одни предлагают варианты, другие придумывают
рифмы, третьи к рифмам смысл привязывают, четвертые критикуют, и в
конце концов все смешиваются в одну рифмующую, скандалящую, хохочущую
толпу соавторов.
Только успевай записывать и редактировать.
Успели. Придумали, отредактировали, записали - все успели.
И даже продекламировали несколько раз - последний раз уже хором.
Тем более, что стих получился у нас не просто большой, он полу-
чился бесконечный.
Десять негритят пошли купаться в море,
Десять негритят резвились на просторе,
Один из них утоп,
Ему купили гроб,
И вот вам результат - девять негритят.
Девять негритят, вопя невероятно,
На солнце целый день подсчитывали пятна,
Один из них ослеп,
Ему сложили склеп,
И вот вам результат - восемь негритят.
Восемь негритят, сбежавшие с урока,
Попали на концерт классического рока,
Один из них оглох,
Он стал здоровьем плох,
И вот вам результат - семь негритят.
Семь негритят отправились в Европу
И там перепились клубничного сиропу,
Один из них опух,
Им был испущен дух,
И вот вам результат - шесть негритят.
Шесть негритят ушли однажды в горы,
Вокруг туда-сюда свои вперяли взоры,
Один попал в обвал,
Всю ночь на помощь звал,
И вот вам результат - пять негритят.
Пять негритят тайком ушли в пираты
И стали добывать пиастры и караты,
Один из них в бою
Мишенью стал копью,
И вот вам результат - четверка негритят.
Четверка негритят пасла бизонье стадо.
Один из них кнутом хлестнул бизонье чадо,
Боднул его бизон
И перекрыл озон,
И вот вам результат - трое негритят.
Трое негритят построили бунгало,
Но что-то по ночам ужасно их пугало,
Однажды с потолка
Мохнатая рука,
И вот вам результат - двое негритят.
Двое негритят друг другу надоели
И как-то вечерком стрелялись на дуэли,
Один другого хлоп
Свинцовой пулей в лоб,
И вот вам результат - последний негритят.
Последний негритят от скуки и печали
Ужасно тосковал, особенно, вначале.
Он взял себе жену
Из племени Ну-Ну,
И вот вам результат - десять негритят.
Десять негритят пошли купаться в море...
И так далее до бесконечности.
ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С ПОЭТАМИ
Ежели ты, любезный Читатель, обратившись к этой книге, не скакал
нетерпеливо по главам из начала в конец, из конца в середину, из сере-
дины снова куда-нибудь в начало, а руководился порядком глав, заданных
оглавлением, то именно здесь, именно в этом месте мы должны тебя
поздравить: ты одолел половину книги.
И, значит, пришло время отдохнуть, отвлечься, возможно даже,
развлечься.
А если что-то показалось тебе непонятным, можешь спрашивать.
Надеемся, впрочем, что никаких особых недоумений и недоразумений
у тебя не возникло; понятно - кто, понятно - где, и когда, и как - об
этом, собственно, и написана книга.
Пожалуй, лишь один вопрос мог бы тебя слегка смутить: откуда
появлялись в Четыреста Сорок Восьмой эти одержимые Поэзией дети?
Может, конкурсы какие происходили? Или экзамены приемные
устраивались? Или же команда опытных селекционеров разъезжала по шко-
лам, отбирая самых талантливых?
Нет, ничего этого не было. Были письма.
Дело в том, что детская газета, за пазухой у которой пригрелась
и, счастливо повизгивая, существовала по четвергам Четыреста Сорок
Восьмая комната, вела обширную переписку со своими читателями. И нема-
лую долю редакционной почты составляли письма со стихами.
И почти все завсегдатаи этой поэтической комнаты оказались в ней
после того, как очаровали своими стихами людей, читающих письма...
Как вы, наверное, догадываетесь, писем с хорошими стихами было
совсем немного. Большинство "почтовых вирш" производило самое унылое
впечатление.
Впрочем, некоторые строчки и даже целые стихи оказывались так
нелепы и так забавны, что удержаться от смеха не было никаких сил.
Нелепости эти почтовые тщательно переписывались в специальные
тетради, хранились, пылились, постепенно старели, но ждали, терпеливо
ждали своего "звездного часа". И, кажется, этот час настал.
Именно сейчас, когда ты, дорогой Читатель, собрался отдохнуть и
развлечься, мы и хотим предложить тебе в качестве развлечения некото-
рые "извлечения" из наших "потешных тетрадей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
- Не очень.
- Очень не...
- Объясняю. Когда вам скверно, мир вокруг окрашивается в темные
тона, люди, предметы напоминают что-нибудь тяжелое, мрачное, убий-
ственное, а когда вам весело и легко, окружающий мир...
- Понятно.
- Врач сперва похож на кого?
- На мясника.
- Допустим. А когда сверлит зуб?
- Уж-ж-жас. На палача.
- А когда вы прощаетесь с ним?
- На дедушку Мазая.
- Молодцы. Итак, вы в кабинете зубного врача. Действуйте.
Марина Красильникова:
Деревянная скрипучая лестница в кабинет. Три ступеньки на эша-
фот. Ступеньки на костер. Ух, какая жалкая, какая противная дрожь во
всем теле. Не страшно - но противно.
Вхожу. Кресла - маленькие гильотины. Блестящие инструменты -
орудия пыток. Врач - палач в белом халате. Мясистая рука с хищно
сверкающим зеркалом и корявой иглой тянется к зубам. Все замерло. В
ушах стынет тишина. Скрежет инструментов застрял, как в вате. Стериль-
ные орудия пыток режут глаза. Сугробы покрывал и саваны халатов...
Шварк! Еще шварк!
- Можешь идти.
- Ура!
Орудия пыток - всего лишь маленькие никелированные помощники.
Скрежет бормашины - Сороковая симфония Моцарта.
Как легко на зубах!
Сева Зельченко:
Петя вошел в кабинет и начал сравнивать. Кресло похоже на
плоского, складного удава с одним глазом. Бормашина - на белку в коле-
се. Корзина для бумаг - на шлем ископаемого рыцаря.
Тоскливо.
Его усадили в кресло, а он сравнивал. Вой сверла похож на за-
зубренное, тысячекратноповторенное длиннохвостое правило. Скучно. Ну
что они тянут?
Ага, началось.
Сравнивает. Часы - немигающий глаз Всевышнего. Врач - нечто ме-
ханическое, вечное, постылое. Все неподвижно.
Вот оно самое гадкое! А-а-а!
Утка окровавленная похожа на преступника, ставшего жертвой.
Врач - на хромого Тимура, жадно зреющего твой позор.
Мерзко!
Марьяна Орлова:
Мы с Мариной вошли в кабинет зубного врача. Вошли, сели в кресла
- нас осматривают.
- Ш-ш-ш, - шепчет Марина. - Кабинет похож на автобус, замечаешь?
- Ш-ш-ш, - шепчу я в ответ. - Врач похож на белого медведя,
правда?
Включили машину, начали сверлить.
- Ы-ы-ы, - ычет Марина. - Ыыыы ыыы ы ыыы (бормашина похожа на
пулемет).
- Ы-ы-ы, - ычу я в ответ. - Ы ыы ы ыы (врач похож на волка). (Но
врач белый, а волк серый.) (А он надел овечью шкуру.)
- Э-э-э, - экает Марина. - Лэмпэ пэхэжэ нэ пэсть дрэкэнэ.
- Э-э-э, - отвечаю я. - нэт, энэ пэхэжэ нэ вэлкэн.
Поставили пломбы, натолкали в рот ваты.
- Бу-у, - бурлычет Марина. - Стол похож на длинноногого крокоди-
ла.
- Бу-у, - бурлычу я в ответ. - Телефон похож на черную птицу
Дзинь.
Вынули вату, выпустили из кабинета.
- Ты похожа на человека, у которого все зубы здоровы, - заявила
мне Марина.
- И ты, - сказала я.
- Ура-а! - закричали мы и побежали, не сравнивая больше ничего
ни с чем.
"СТОЮ У ОКНА ЗАДУМЧИВЫЙ"
Однажды население Четыреста Сорок Восьмой увлеклось вдруг
восточной поэзией.
Сначала все, как запрограммированные, писали трехстишия по
образцу японских хокку. Десятками приносили на занятия и обчитывали
ими друг друга так, что даже солидная наша газета не выдержала и напе-
чатала целый столбец этих незамысловатых трехстиший. Вот, если угодно,
некоторые:
Льдины на Неве похожи
На облака, которые
Ветер сдунул с неба.
(Катя Крусанова)
Скоро проснется рассвет.
Так тихо, что даже роса
На листьях не дышит.
(Катя Прохорова)
Бежит собака.
У нее оттопырено ухо.
Ухо - пещера для комара.
(Вероника Симонова)...
А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу,
Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность этих древних китай-
цев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длин-
ные, повествовательные и почти всегда от первого лица; например, та-
кие: "Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я
направлялся из столицы в Сынсянь", или "Стихи о том, как осенний ветер
разломал камышовую крышу моей хижины", или вот это - "Радуясь приезду
моего друга, уговариваю его остаться ночевать"...
Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде.
Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древне-
китайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятель-
ным названием:
Наконец-то заболевший, избавленный от
необходимости делать уроки, один в огромной
квартире стою у окна, смотрю на весеннюю улицу
и думаю о школе
1. И вот я один в квартире
Пустой и огромной, как пропасть,
Стою у окна большого,
На небо смотрю, на лужи,
На мокрую крышу трамвая,
На мокрую спину собаки.
Уроки делать не надо,
И я свободен, как ветер:
Могу почитать Майн Рида,
Могу врубить телевизор,
Могу раздвоиться, чтобы
Себя обыграть в "Мыслитель".
Но я стою и скучаю,
Свободный, стою и скучаю,
И мысли мои несутся
Туда, где сейчас перемена,
Где мальчишки пугают девчонок,
А те визжат и дерутся...
А я здесь больной, одинокий
Свои доживаю годы.
(Катя Крусанова, 12 лет)
2. В огромной квартире, где тихо и пусто,
Оставлен один я, больной и свободный.
Не надо сидеть над учебником нудным,
Не надо писать без конца и начала.
Лежать неохота и вот у окна я
Стою и смотрю на сырые сугробы,
На мокрый асфальт, на весеннее солнце
И мне почему-то становится грустно.
А в школе, наверное, тихо, как в морге,
А в классе, должно быть, задачку решают,
И мел по доске, словно птица, порхает
И вдруг осыпается, сильно прижатый.
Звонок прозвенит, все очнутся и станут
Гоняться, меняться, смеяться и спорить...
А я здесь, как рыба в огромном сосуде,
Молчу и почти погибаю от скуки.
(Вова Торчинский, 10 лет)
3. Наконец, заболел! Заболел, наконец!
Но, увы, таковы человека стремленья:
Заболеть ты старался, из кожи вон лез,
Пил холодную воду из ржавого крана,
В чайник градусник дряхлый макал,
изощрялся, старался, -
Заболел, наконец. И кричать бы:
"Ура! Заболел!"
Но грызет тебе сердце унылая серая скука...
Славка Рыбин, наверно, Наташке опять
Пару кнопок на стул положил
(так, змее, ей и надо),
Без меня дальше всех будет Димка
Бурнакин плевать,
Ботаничку, должно быть, опять
разозлят забастовкой,
А Круншпицин мне марки уж месяц
не может вернуть.
Там, внизу, там весна, все сияет,
играет, поет...
Я в огромной квартире один идиотом сижу,
Да вдобавок еще почему-то мне хочется
в школу.
(Сева Зельченко, 10 лет)
4. Стою у окна задумчивый,
Гляжу на узкую улицу.
По ней грохочут троллейбусы,
Не могут отгрохотать.
И звон сосулек раскатистый
Несется все дальше по воздуху,
И школа видна за деревом -
Рукой до нее подать.
Но я отделен от школы
Стеною из одеяла,
Стеной из микстур и таблеток,
Нельзя ее перелезть.
Так хочется все мне бросить
И убежать отсюда
Туда, где идут уроки
И где перемены есть.
(Марьяна Орлова, 12 лет).
КНИГА ПОЭТА МИХАИЛА КУЗМИНА, КОТОРУЮ ОН НЕ НАПИСАЛ
А написали за него другие.
Другие увидели портрет Михаила Кузмина, нарисованный Константи-
ном Сомовым, и попробовали вообразить, какую книгу стихов мог бы сочи-
нить поэт с таким лицом.
С каким - "таким"?
С пристально-надменным, страстно-холодным, непроницаемо-зага-
дочным.
С удивительным лицом.
А поскольку времени для написания книги было не очень много -
минут сорок, - решили ограничиться оглавлением и хотя бы одним сти-
хотворением.
Марьяна Орлова, 13 лет
Предполагаемое оглавление книги Кузмина:
1. Сказать по правде, я расстроен...
2. Не уходи, повремени немного...
3. Осень тихо ступает...
4. Смотри, звезда на горизонте...
5. Ночью пустеют улицы...
6. Ты, говорят, красива и стройна...
7. В березовой роще весенняя свежесть...
8. Когда тебя увидел в первый раз...
9. Не могу я без рифмы...
10. Свежая зелень июля...
И стихотворение:
Осень тихо ступает
По золотистым листьям.
Листья снуют под ногами.
Осень, остановись.
Осень, постой, не надо,
Мы же не все успели
В это короткое лето...
Сжалься еще чуть-чуть.
Дима Куприянов, 13 лет
Оглавление:
1. Романс печали многоликой...
2. В дымке осенних раздумий...
3. Под покровом осеннего свода...
4. В молчании под старцем вековым...
5. У пропасти неведомых миров...
6. Нетленной думы бытие...
7. В предчувствии победы громогласной...
8. Под паутиной листьев пестрых...
Стихи:
Под паутиной листьев пестрых
Природа жаждет упоенья,
Надменно думая о лете.
Деревья сбросили одежды,
Глядят, нетленны и суровы,
Как ветродуй листву тасует.
Слабее солнечные чары.
Последней живости дыханье
Душой лишь только ощущаешь.
Наташа Тюрина, 13 лет
Оглавление предполагаемой книги:
1. Молчание повисло в старой зале...
2. Когда последний лист свой смертный путь проходит...
3. Я не мечтал о рае на земле...
4. Сквозь тучи рвется луч к простуженной свободе...
5. В той комнате все было пусто, неуютно...
6. Шум города пробился сквозь стекло...
7. Улыбка просыпается в углах застывших губ...
8. Зачем я помню этот летний вечер...
9. Зима простудила озера, речушки...
Одно из стихотворений:
Зима простудила озера, речушки
И кутает их в снеговые подушки.
На лес, на поля, на овраги, луга
Спустила с небес голубые снега.
На голые крыши накинула шубы,
Покрасила синим мальчишечьи губы
И звездами блещет, и щеки румянит,
И окна домов кружевами туманит.
Вова Торчинский, 11 лет
Оглавление такое:
1. Мои стихи, как лебеди в пруду...
2. Я видел однажды...
3. Как зимний лес, я пуст...
4. Погода мокрая свалилась...
5. Сегодня я весел и глуп...
6. Из окна глядит мой пес...
7. Вот туча наползла опять...
8. Флюгер, как будто с испугу...
А стихотворение такое:
Флюгер, как будто с испугу,
Бежит по кругу.
Бьет его ветер жестоко
И в грудь и сбоку.
Флюгер после раздумий
Затих, как умер.
Не перенес униженья -
И нет движенья.
Если бы с флюгером ветер
Шутил, был весел,
Вечным бы было движенье,
Легким круженье.
"ДЕСЯТЬ НЕГРИТЯТ"
Однажды нас было совсем немного.
И стихов новых оказалось совсем мало и мы их очень быстро прочи-
тали и выслушали.
А что делать оставшиеся полтора часа?
И тогда появилась идея сочинить всем вместе один большой стих. И
чтобы он был веселый и ужасный.
- Как это - веселый и ужасный?
- Вроде, например, стишка про девочку, которая "в поле гранату
нашла", а в результате "долго по воздуху бантик летал".
- Или как куплеты про негритят, которые "пошли купаться в море".
- А что там с этими негритятами произошло?
- Они все утопли. И всем купили гроб.
- Ну, это неинтересно. Надо, чтобы они по-разному какнибудь...
- Кино такое было - "Десять негритят". Там они по-разному. Но
там страшно.
- А надо, чтобы все-таки весело...
- И чтобы интересно...
- Давайте про негритят. Первого оставим, который утоп, а про
остальных все по-другому придумаем...
- И началось. Одни предлагают варианты, другие придумывают
рифмы, третьи к рифмам смысл привязывают, четвертые критикуют, и в
конце концов все смешиваются в одну рифмующую, скандалящую, хохочущую
толпу соавторов.
Только успевай записывать и редактировать.
Успели. Придумали, отредактировали, записали - все успели.
И даже продекламировали несколько раз - последний раз уже хором.
Тем более, что стих получился у нас не просто большой, он полу-
чился бесконечный.
Десять негритят пошли купаться в море,
Десять негритят резвились на просторе,
Один из них утоп,
Ему купили гроб,
И вот вам результат - девять негритят.
Девять негритят, вопя невероятно,
На солнце целый день подсчитывали пятна,
Один из них ослеп,
Ему сложили склеп,
И вот вам результат - восемь негритят.
Восемь негритят, сбежавшие с урока,
Попали на концерт классического рока,
Один из них оглох,
Он стал здоровьем плох,
И вот вам результат - семь негритят.
Семь негритят отправились в Европу
И там перепились клубничного сиропу,
Один из них опух,
Им был испущен дух,
И вот вам результат - шесть негритят.
Шесть негритят ушли однажды в горы,
Вокруг туда-сюда свои вперяли взоры,
Один попал в обвал,
Всю ночь на помощь звал,
И вот вам результат - пять негритят.
Пять негритят тайком ушли в пираты
И стали добывать пиастры и караты,
Один из них в бою
Мишенью стал копью,
И вот вам результат - четверка негритят.
Четверка негритят пасла бизонье стадо.
Один из них кнутом хлестнул бизонье чадо,
Боднул его бизон
И перекрыл озон,
И вот вам результат - трое негритят.
Трое негритят построили бунгало,
Но что-то по ночам ужасно их пугало,
Однажды с потолка
Мохнатая рука,
И вот вам результат - двое негритят.
Двое негритят друг другу надоели
И как-то вечерком стрелялись на дуэли,
Один другого хлоп
Свинцовой пулей в лоб,
И вот вам результат - последний негритят.
Последний негритят от скуки и печали
Ужасно тосковал, особенно, вначале.
Он взял себе жену
Из племени Ну-Ну,
И вот вам результат - десять негритят.
Десять негритят пошли купаться в море...
И так далее до бесконечности.
ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С ПОЭТАМИ
Ежели ты, любезный Читатель, обратившись к этой книге, не скакал
нетерпеливо по главам из начала в конец, из конца в середину, из сере-
дины снова куда-нибудь в начало, а руководился порядком глав, заданных
оглавлением, то именно здесь, именно в этом месте мы должны тебя
поздравить: ты одолел половину книги.
И, значит, пришло время отдохнуть, отвлечься, возможно даже,
развлечься.
А если что-то показалось тебе непонятным, можешь спрашивать.
Надеемся, впрочем, что никаких особых недоумений и недоразумений
у тебя не возникло; понятно - кто, понятно - где, и когда, и как - об
этом, собственно, и написана книга.
Пожалуй, лишь один вопрос мог бы тебя слегка смутить: откуда
появлялись в Четыреста Сорок Восьмой эти одержимые Поэзией дети?
Может, конкурсы какие происходили? Или экзамены приемные
устраивались? Или же команда опытных селекционеров разъезжала по шко-
лам, отбирая самых талантливых?
Нет, ничего этого не было. Были письма.
Дело в том, что детская газета, за пазухой у которой пригрелась
и, счастливо повизгивая, существовала по четвергам Четыреста Сорок
Восьмая комната, вела обширную переписку со своими читателями. И нема-
лую долю редакционной почты составляли письма со стихами.
И почти все завсегдатаи этой поэтической комнаты оказались в ней
после того, как очаровали своими стихами людей, читающих письма...
Как вы, наверное, догадываетесь, писем с хорошими стихами было
совсем немного. Большинство "почтовых вирш" производило самое унылое
впечатление.
Впрочем, некоторые строчки и даже целые стихи оказывались так
нелепы и так забавны, что удержаться от смеха не было никаких сил.
Нелепости эти почтовые тщательно переписывались в специальные
тетради, хранились, пылились, постепенно старели, но ждали, терпеливо
ждали своего "звездного часа". И, кажется, этот час настал.
Именно сейчас, когда ты, дорогой Читатель, собрался отдохнуть и
развлечься, мы и хотим предложить тебе в качестве развлечения некото-
рые "извлечения" из наших "потешных тетрадей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10