Роджер снова медленно прошел по газону, раскуривая трубку, и зловонные клубы табачного дыма медленно потянулись за ним.
Но обдумать все хорошенько Роджеру не удалось. Не успел он дойти до лужайки, как со стороны конюшни показался разгоряченный, раскрасневшийся Алек. Стараясь приноровиться к шагам Роджера, он стал объяснять, почему так долго задержался.
– Ну никак не мог отцепиться от этого настырного парня! – воскликнул он. – Пришлось рассказать все с самого начала… А в чем дело?
Роджер внезапно остановился и стал всматриваться в окна библиотеки.
– Черт побери! Я готов поклясться, что, уходя, закрыл эту дверь! – озадаченно воскликнул Роджер. – Видно, все-таки кто-то ее открыл! Пошли!
– Куда ты идешь? – удивленно спросил Алек.
– Посмотреть, кто в библиотеке, – отрывисто ответил Роджер, прошагав уже до половины газона. Он ускорил шаг; почти бежал и поспешно вошел в дом через французское окно. Алек, ничего толком не понимая, спешил следом.
Услышав их шаги, женщина, стоявшая согнувшись над чем-то в дальнем углу библиотеки, поспешно выпрямилась. Это была миссис Плант, а предмет, над которым она наклонилась, оказался большим сейфом, стоявшим около столика с пишущей машинкой. Роджер успел только увидеть, как она нервно вертела ручку сейфа, прежде чем успела отскочить назад, услышав их приближение.
Миссис Плант смотрела на них расширенными от ужаса глазами, ухватившись одной рукой за складку платья, а другую нервно сжав в клак. Она была безумно напугана.
– Вы что-то искали? – вежливо спросил Роджер, проклиная себя за банальность вопроса.
С невероятными усилиями миссис Плант взяла себя в руки.
– Свои драгоценности, – отрывисто пробормотала она. – Я просила… мистера Стэнуорта… на днях… запереть их в свой сейф. Я… я подумала… не заберут ли их полицейские… и решила, может быть, лучше, если я…
– Все в порядке, миссис Плант, – успокаивающе прервал Роджер ее сбивчивое бессвязное бормотание. – Полагаю, полицейские в любом случае их не возьмут и вы легко можете определить, что вам принадлежит. Уверяю вас, драгоценности будут в безопасности.
Кровь медленно прилила к побледневшим щекам; дыхание миссис Плант стало ровнее.
– Благодарю вас, мистер Шерингэм, – спокойнее сказала она. – С моей стороны было ужасно нелепо… Но они довольно ценные, и я вдруг поддалась панике. Разумеется, я не должна была пытаться взять их сама. Даже не понимаю, как я могла так поступить? – Она нервно засмеялась. – В самом деле, я положительно стыжусь себя! Вы ведь не выдадите меня за то, что я была так глупа, не правда ли? – За легкостью ее тона скрывалась настойчивая мольба.
Роджер успокаивающе улыбнулся.
– Разумеется, нет. И не подумаю!
– О благодарю вас, благодарю! Я знаю, что могу положиться на вас так же, как и на мистера Грирсона. Ну что же! Пожалуй, мне лучше убежать, прежде чем кто-нибудь меня здесь поймает.
Она поспешно вышла из комнаты, старательно отводя взгляд от кресла у письменного стола.
Тихонько присвистнув, Роджер повернулся к Алеку.
– Гм! Как, по-твоему, зачем ей понадобилось так врать? – сказал он, подняв брови.
• Ты думаешь, она лгала? – озабоченно спросил Алек. – Я бы сказал, что миссис Плант была совершенно правдива.
Роджер с притворным отчаянием пожал плечами.
– Я бы тоже должен ей верить. Это и делает всё таким экстраординарным. И все-таки она, конечно, лгала самым наглым образом! И так нелепо! Ее история будет отвергнута, как только откроют сейф. Она, должно быть, сказала первое, что ей пришло в голову. Алек, сыпок, тут творится нечто дьявольски странное! Миссис Плант не единственная, кто лжет. Давай выйдем в сад и послушай, что я скажу тебе о двуличии Джефферсона.
Глава 4
Майор Джефферсон проявляет беспокойство
Инспектор Мэнсфилд из элчестерской полиции был человеком методичным. Он точно знал, что и как должен делать. И воображения у него было ровно столько, сколько требовалось для его работы, ни на йоту больше. Ведь избыток воображения, что бы там ни утверждали детективные романы, может служить серьезным недостатком для добросовестного полицейского.
Когда инспектор вошел через холл в библиотеку вместе с майором Джефферсоном, Роджер, твердо решивший не упустить ничего из этой интересной ситуации, появился через французское окно с верным Алеком, следовавшим за ним по пятам.
– Доброе утро, инспектор! – бодро, веселым тоном поздоровался Роджер.
Джефферсон слегка нахмурился. Возможно, он вспомнил свои последние слова, сказанные Роджеру.
– Инспектор! Это мистер Шерингэм и мистер Грирсон, – произнес он довольно резко и слегка бесцеремонно. – Они присутствовали, когда мы взламывали дверь.
Инспектор кивнул.
– Доброе утро, джентльмены. Печальная история! Очень. – Он быстро оглядел комнату. – О! Вот и труп… Извините меня майор.
Он быстро подошел к столу и, наклонившись над неподвижной фигурой в кресале, тщательно осмотрел тело. Затем он опустился на колени и внимательно стал разглядывать руку, державшую револьвер.
– Ни к чему нельзя прикасаться, пока тело не осмотрел доктор, – коротко объяснил он, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Могу я взглянуть на документ, о котором вы говорили, сэр?
– Разумеется, инспектор. Он на столе.
Джефферсон показал, где лежала записка. Инспектор взял ее в руки. Роджер бочком продвинулся дальше в комнату. Присутствие его самого и Алека не вызывало возражений, но Роджер хотел утвердить свое право находиться в библиотеке. Кроме того, ему невероятно хотелось знать точку зрения инспектора на довольно любопытный документ, который инспектор в данный момент изучал.
– Хм! – произнес он уклончиво, положив записку на стол. – Во всяком случае – по существу! У мистера Стэнуорта была привычка печатать на пишущей машинке вместо того, чтобы пользоваться ручкой и чернилами?
– Именно на это я обратил внимание, инспектор! вклинился в разговор Роджер.
– В самом деле, сэр? – вежливо спросил инспектор. – Вы случайно не знаете, майор Джефферсон?
– Думаю, что такая привычка у него была, – задумчиво произнес майор. – Во всяком случае, он всегда писал свои письма на машинке. Я полагаю, он ею пользовался часто.
– Однако сесть и напечатать нечто подобное! – воскликнул Роджер. – Это выглядит как-то бессмысленно и ненужно.
– В таком случае, мистер Шерингэм, как же это объяснить? – спросил инспектор, сохраняя известную терпимость.
– Я бы сказал, что это демонстрирует взвешенность решения и хладнокровие, которые подтверждают, что мистер Стэнуорт был исключительным человеком, – быстро ответил Роджер.
Инспектор чуть улыбнулся.
– Как я вижу, вы больше привыкли принимать во внимание характеры, чем поступки, – сказал он. – Я бы предложил более ординарное объяснение. Могло быть, что мистер Стэнуорт печатал уже что-то на машинке, вставил новый лист бумаги и заодно напечатал и это.
– О! – заметил Роджер в некотором замешательстве. – Да, об этом я не подумал.
– Удивительно, какие простые вещи почему-то иногда не приходят человеку в голову! – мудро изрек инспектор.
– Но в таком случае, – задумчиво заметил Роджер, разве вы не ожидали бы увидеть и те, другие бумаги, которые печатал мистер Стэнуорт? Вряд ли они могли исчезнуть из комнаты, не правда ли?
– Этого сказать нельзя, – ответил инспектор с видом человека, решившего закрыть эту тему. – Нам совершенно не известно, что делал мистер Стэнуорт вчера ночью. Он мог выйти и опустить одно-два письма, прежде чем застрелиться, и если его никто не видел, мы не можем знать наверняка, сделал он так или нет. Как я понимаю, сэр, – обратился инспектор к майору Джефферсона, – мистер Стэнуорт был человеком довольно резким и решительным.
Джефферсон задумался.
– Решительным – безусловно! – наконец сказал он. – Но не думаю, что его можно назвать резким. Почему вы так решили?
– Слова этого документа. Они немного… гм!.. необычны, не правда ли?
– Все вполне типично, – коротко ответил Джефферсон.
– В самом деле? Именно это я и хотел узнать. Скажите, есть ли у вас хоть какое-то представление о том, на какие причины он намекает?
– Никаких. Я в абсолютном неведении.
– О! Может быть, леди Стэнуорт удастся пролить некоторый свет на этот вопрос, – инспектор прошел к двери и стал разглядывать замок.
Роджер отвел Алека в сторону.
– Знаешь, старина, это дело страшно интересное, пробормотал он. – Я никогда раньше не видал, как работают полицейские. В книгах все написано неправильно. Этот человек, во всяком случае, не дурак. Очень далеко от этого. Как он поймал меты на печатании. Дважды! Абсолютно ясно! Конечно, когда тебе об этом скажут. Попять не могу, почему мне раньше не пришло в голову! Во всем вина idee fixe. Навязчивая идея (фр.)
За ней ничего не видишь… О! Сейчас он осматривает окна.
Инспектор пересек комнату и пробовал задвижки на французских окнах.
– Вы сказали, сэр, что все окна, когда вы вошли, были заперты, так же как и дверь, – обратился инспектор к Джефферсона.
– Да. Однако мистер Шерингэм лучше сможет ответить на это, чем я. Он открывал окна.
Инспектор бросил быстрый взгляд на Роджера.
– Все они были надежно закреплены? – спросил он.
– Абсолютно, – убежденно ответил Роджер. – Я помню, как в то время отметил этот факт.
– Почему вы их открывали, сэр?
– Чтобы впустить немного воздуха. Здесь пахло смертью. Вы понимаете, что я имею в виду.
Инспектор кивнул; по-видимому, объяснение его удовлетворило. В тот же момент прозвенел звонок парадной двери.
– Полагаю, это доктор, – заметил Джефферсон, двинувшись в направлении двери. – Пойду взгляну.
«Этот человек заметно нервничает. Весь как на иголках», – подумал Роджер, глядя на майора.
– Осмелюсь сказать, – решил он воспользоваться случаем, – вероятно, вы найдете в сейфе личные бумаги и документы, которые смогут пролить свет на все это дело.
Роджеру ужасно хотелось знать, что было внутри этого сейфа. И чего там не было…
– Сейф, сэр? – резко произнес инспектор. – Какой сейф?
Роджер показал.
– Как я понимаю, мистер Стэнуорт всегда возил его с собой, – между прочим заметил Роджер. – Похоже, это указывает на тот факт, что там внутри есть кое-что, я бы сказал, полезное для расследования.
Инспектор огляделся вокруг.
– С этими самоубийцами никогда не знаешь, – сказал он конфиденциальным тоном. – Иногда причина абсолютно ясна, но очень часто кажется, что вообще нет никакой причины. Или они хранят эту причину про себя, или вдруг рехнутся… Чаще всего оказывается «временное помешательство»… меланхолия и все такое. Тут нам может помочь доктор.
– Если я не очень ошибаюсь, он как раз идет, – сказал Роджер, когда до него донесся звук приближающихся голосов.
В следующий момент Джефферсон ввел в комнату высокого худого человека с небольшим чемоданчиком в руке.
– Это доктор Мэтьюсон, – представил его майор.
Инспектор и доктор кивнули друг другу, затем инспектор взмахнул рукой в сторону кресла.
– Вот тело, доктор, – сказал он. – Ничего в этом деле особенно примечательного. Но вы, разумеется, знаете, что коронер хочет детального отчета.
Доктор Мэтьюсон снова кивнул и, поставив свой чемоданчик, склонился над неподвижной фигурой в кресле и занялся осмотром.
Это не заняло у него много времени.
– Мертв около восьми часов, – быстро доложил он инспектору, выпрямившись. – Давайте подсчитаем. Сейчас несколько минут одиннадцатого, не так ли? Я бы сказал что он умер около двух часов утра. Револьвер, должно быть, находился в нескольких дюймах от лба, когда он выстрелил. Пуля могла… – доктор тщательно пощупал затылок умершего и, вынув из своего кармана ланцет, сделал надрез на голове. – Вот она! – сказал доктор, извлекая небольшой кусочек сверкающего металла. – Находилась как раз под кожей черепа.
Инспектор сделал несколько коротких заметок в своей записной книжке.
– Совершенно очевидно, что рана нанесена им самим, – заметил он.
Доктор поднял повисшую руку и внимательно разглядывал пальцы, державшие револьвер.
– Да, совершенно очевидно. Захват правильный и, должно быть, сделан еще при жизни.
Доктор с трудом освободил револьвер из сжатых мертвых пальцев и протянул его инспектору. Последний открыл камеру барабана и провернул его.
– Заряжен не полностью, но был произведен только один выстрел, – заявил он и сделал еще одну пометку в записной книжке.
– Края раны почернели и на окружающей коже остались следы пороха, – продолжал сообщать доктор.
Инспектор извлек пустой патрон и вложил в него пулю, сравнивая с остальными патронами.
– Зачем вы это делаете? – с интересом спросил Роджер. – Вы же знаете, что пуля должна была вылететь из этого револьвера?
– Не мое дело что-нибудь знать, сэр, – несколько раздраженно ответил инспектор. – Моя работа состоит в том, чтобы собирать улики.
– О, я не имел в виду, что вы действовали не вполне правильно, – поспешил заверить его Роджер. – Но я никогда раньше не видел ничего подобного, и меня просто удивило, зачем вы приложили так много усилий, чтобы собрать улики, когда причина смерти настолько очевидна.
– Видите ли, сэр, определять причину смерти – не мое дело, – охотно объяснил инспектор, польщенный проявленным интересом. – Это дело коронера. Все, что я должен сделать – собрать какие только возможно улики, какими бы незначительными они ни казались. Тогда я докладываю их коронеру, а он, соответственно, направляет присяжным. Это и есть правильная судебная процедура.
Роджер снова приблизился к Алеку.
– Я ведь говорил, что он не дурак, – пробормотал он на ухо другу, который молча с интересом следил за разговором о судебной процедуре. – Он уже третий раз утер мне нос.
– Между прочим, сэр, – сказал инспектор доктору Мэтьюсону, – как я понимаю, леди Стэнуорт послала за вами, потому что вас уже вызывали раньше.
– Совершенно верно, инспектор, – ответил доктор. – Мистер Стэнуорт сам пригласил меня, когда у нею была сенная лихорадка.
– О! – с интересом откликнулся инспектор. – И я полагаю, что вы более или менее обследовали его.
Доктор слегка улыбнулся. Он вспомнил довольно напряженные полчаса, проведенные в этой комнате со своим пациентом.
– В сущности, я обследовал его в самом деле очень внимательно. Разумеется, по его собственной просьбе. Он сказал, что за пятнадцать лет впервые видит доктора, и хотел бы должным образом воспользоваться этим, раз уж представился такой случай.
– И как вы его нашли? – с интересом спросил инспектор. – С ним было что-нибудь неладно? Сердце… или что-нибудь в этом роде?
– Ты видишь к чему он клонит? – прошептал Роджер Алеку. – Хочет узнать, не страдал ли тот какой-нибудь неизлечимой болезнью, которая могла бы привести к самоубийству.
– С ним все было абсолютно в порядке, – решительно заверил доктор. – Как говорится, находился в полном здравии. Собственно говоря, для человека его возраста он был в замечательном состоянии.
– О! – инспектор явно был несколько разочарован. – Ну что же, тогда займемся сейфом.
– Сейфом? – встревоженно повторил майор.
– Да, сэр. Я полагаю, если вы, конечно, не возражаете, что мне следует познакомиться с его содержимым. Оно может пролить некоторый свет на происшедшее.
– Но… но… – майор заколебался, и любопытному Роджеру показалось, что на обычно невозмутимом лице майора появились следы настоящей тревоги. – Но разве это необходимо? – спросил он более спокойно. – Там могут находиться личные бумаги в высшей степени конфиденциального характера. Я не могу сказать, что мне это известно, – добавил он несколько поспешно. – Мистер Стэнуорт всегда был исключительно скрытным в отношении содержимого сейфа.
– Тем больше причин осмотреть его, – сухо возразил инспектор. – Что касается конфиденциальности, никто ничего разглашать не будет… Если, разумеется, не появится какой-либо причины для обратного, – мрачно добавил он.
Джефферсон все еще колебался.
– Разумеется, если вы настаиваете, – медленно произнес он, – мне добавить нечего. Тем не менее должен сказать, что это выглядит в высшей степени ненужным.
– Сэр, предоставьте право решать это мне, – коротко ответил инспектор. – А теперь не могли бы вы сказать, где находятся ключи и сообщить комбинацию.
– По-моему, мистер Стэнуорт всегда держал связку ключей в правом кармане жилета, – монотонно, без всякого желания сказал майор, будто тема перестала его интересовать. – Что касается комбинации, должен заявить, что не имею о ней ни малейшего представления. Я не был настолько в доверии мистера Стэнуорта, – добавил он с некоторым оттенком горечи в голосе.
Инспектор ощупал упомянутый майором карман.
– Гм, теперь ключей здесь нет, – сказал он и быстрыми, ловкими движениями принялся обыскивать другие карманы. – А-а! Вот и они! В верхнем кармане! Он засунул их туда по ошибке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Но обдумать все хорошенько Роджеру не удалось. Не успел он дойти до лужайки, как со стороны конюшни показался разгоряченный, раскрасневшийся Алек. Стараясь приноровиться к шагам Роджера, он стал объяснять, почему так долго задержался.
– Ну никак не мог отцепиться от этого настырного парня! – воскликнул он. – Пришлось рассказать все с самого начала… А в чем дело?
Роджер внезапно остановился и стал всматриваться в окна библиотеки.
– Черт побери! Я готов поклясться, что, уходя, закрыл эту дверь! – озадаченно воскликнул Роджер. – Видно, все-таки кто-то ее открыл! Пошли!
– Куда ты идешь? – удивленно спросил Алек.
– Посмотреть, кто в библиотеке, – отрывисто ответил Роджер, прошагав уже до половины газона. Он ускорил шаг; почти бежал и поспешно вошел в дом через французское окно. Алек, ничего толком не понимая, спешил следом.
Услышав их шаги, женщина, стоявшая согнувшись над чем-то в дальнем углу библиотеки, поспешно выпрямилась. Это была миссис Плант, а предмет, над которым она наклонилась, оказался большим сейфом, стоявшим около столика с пишущей машинкой. Роджер успел только увидеть, как она нервно вертела ручку сейфа, прежде чем успела отскочить назад, услышав их приближение.
Миссис Плант смотрела на них расширенными от ужаса глазами, ухватившись одной рукой за складку платья, а другую нервно сжав в клак. Она была безумно напугана.
– Вы что-то искали? – вежливо спросил Роджер, проклиная себя за банальность вопроса.
С невероятными усилиями миссис Плант взяла себя в руки.
– Свои драгоценности, – отрывисто пробормотала она. – Я просила… мистера Стэнуорта… на днях… запереть их в свой сейф. Я… я подумала… не заберут ли их полицейские… и решила, может быть, лучше, если я…
– Все в порядке, миссис Плант, – успокаивающе прервал Роджер ее сбивчивое бессвязное бормотание. – Полагаю, полицейские в любом случае их не возьмут и вы легко можете определить, что вам принадлежит. Уверяю вас, драгоценности будут в безопасности.
Кровь медленно прилила к побледневшим щекам; дыхание миссис Плант стало ровнее.
– Благодарю вас, мистер Шерингэм, – спокойнее сказала она. – С моей стороны было ужасно нелепо… Но они довольно ценные, и я вдруг поддалась панике. Разумеется, я не должна была пытаться взять их сама. Даже не понимаю, как я могла так поступить? – Она нервно засмеялась. – В самом деле, я положительно стыжусь себя! Вы ведь не выдадите меня за то, что я была так глупа, не правда ли? – За легкостью ее тона скрывалась настойчивая мольба.
Роджер успокаивающе улыбнулся.
– Разумеется, нет. И не подумаю!
– О благодарю вас, благодарю! Я знаю, что могу положиться на вас так же, как и на мистера Грирсона. Ну что же! Пожалуй, мне лучше убежать, прежде чем кто-нибудь меня здесь поймает.
Она поспешно вышла из комнаты, старательно отводя взгляд от кресла у письменного стола.
Тихонько присвистнув, Роджер повернулся к Алеку.
– Гм! Как, по-твоему, зачем ей понадобилось так врать? – сказал он, подняв брови.
• Ты думаешь, она лгала? – озабоченно спросил Алек. – Я бы сказал, что миссис Плант была совершенно правдива.
Роджер с притворным отчаянием пожал плечами.
– Я бы тоже должен ей верить. Это и делает всё таким экстраординарным. И все-таки она, конечно, лгала самым наглым образом! И так нелепо! Ее история будет отвергнута, как только откроют сейф. Она, должно быть, сказала первое, что ей пришло в голову. Алек, сыпок, тут творится нечто дьявольски странное! Миссис Плант не единственная, кто лжет. Давай выйдем в сад и послушай, что я скажу тебе о двуличии Джефферсона.
Глава 4
Майор Джефферсон проявляет беспокойство
Инспектор Мэнсфилд из элчестерской полиции был человеком методичным. Он точно знал, что и как должен делать. И воображения у него было ровно столько, сколько требовалось для его работы, ни на йоту больше. Ведь избыток воображения, что бы там ни утверждали детективные романы, может служить серьезным недостатком для добросовестного полицейского.
Когда инспектор вошел через холл в библиотеку вместе с майором Джефферсоном, Роджер, твердо решивший не упустить ничего из этой интересной ситуации, появился через французское окно с верным Алеком, следовавшим за ним по пятам.
– Доброе утро, инспектор! – бодро, веселым тоном поздоровался Роджер.
Джефферсон слегка нахмурился. Возможно, он вспомнил свои последние слова, сказанные Роджеру.
– Инспектор! Это мистер Шерингэм и мистер Грирсон, – произнес он довольно резко и слегка бесцеремонно. – Они присутствовали, когда мы взламывали дверь.
Инспектор кивнул.
– Доброе утро, джентльмены. Печальная история! Очень. – Он быстро оглядел комнату. – О! Вот и труп… Извините меня майор.
Он быстро подошел к столу и, наклонившись над неподвижной фигурой в кресале, тщательно осмотрел тело. Затем он опустился на колени и внимательно стал разглядывать руку, державшую револьвер.
– Ни к чему нельзя прикасаться, пока тело не осмотрел доктор, – коротко объяснил он, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Могу я взглянуть на документ, о котором вы говорили, сэр?
– Разумеется, инспектор. Он на столе.
Джефферсон показал, где лежала записка. Инспектор взял ее в руки. Роджер бочком продвинулся дальше в комнату. Присутствие его самого и Алека не вызывало возражений, но Роджер хотел утвердить свое право находиться в библиотеке. Кроме того, ему невероятно хотелось знать точку зрения инспектора на довольно любопытный документ, который инспектор в данный момент изучал.
– Хм! – произнес он уклончиво, положив записку на стол. – Во всяком случае – по существу! У мистера Стэнуорта была привычка печатать на пишущей машинке вместо того, чтобы пользоваться ручкой и чернилами?
– Именно на это я обратил внимание, инспектор! вклинился в разговор Роджер.
– В самом деле, сэр? – вежливо спросил инспектор. – Вы случайно не знаете, майор Джефферсон?
– Думаю, что такая привычка у него была, – задумчиво произнес майор. – Во всяком случае, он всегда писал свои письма на машинке. Я полагаю, он ею пользовался часто.
– Однако сесть и напечатать нечто подобное! – воскликнул Роджер. – Это выглядит как-то бессмысленно и ненужно.
– В таком случае, мистер Шерингэм, как же это объяснить? – спросил инспектор, сохраняя известную терпимость.
– Я бы сказал, что это демонстрирует взвешенность решения и хладнокровие, которые подтверждают, что мистер Стэнуорт был исключительным человеком, – быстро ответил Роджер.
Инспектор чуть улыбнулся.
– Как я вижу, вы больше привыкли принимать во внимание характеры, чем поступки, – сказал он. – Я бы предложил более ординарное объяснение. Могло быть, что мистер Стэнуорт печатал уже что-то на машинке, вставил новый лист бумаги и заодно напечатал и это.
– О! – заметил Роджер в некотором замешательстве. – Да, об этом я не подумал.
– Удивительно, какие простые вещи почему-то иногда не приходят человеку в голову! – мудро изрек инспектор.
– Но в таком случае, – задумчиво заметил Роджер, разве вы не ожидали бы увидеть и те, другие бумаги, которые печатал мистер Стэнуорт? Вряд ли они могли исчезнуть из комнаты, не правда ли?
– Этого сказать нельзя, – ответил инспектор с видом человека, решившего закрыть эту тему. – Нам совершенно не известно, что делал мистер Стэнуорт вчера ночью. Он мог выйти и опустить одно-два письма, прежде чем застрелиться, и если его никто не видел, мы не можем знать наверняка, сделал он так или нет. Как я понимаю, сэр, – обратился инспектор к майору Джефферсона, – мистер Стэнуорт был человеком довольно резким и решительным.
Джефферсон задумался.
– Решительным – безусловно! – наконец сказал он. – Но не думаю, что его можно назвать резким. Почему вы так решили?
– Слова этого документа. Они немного… гм!.. необычны, не правда ли?
– Все вполне типично, – коротко ответил Джефферсон.
– В самом деле? Именно это я и хотел узнать. Скажите, есть ли у вас хоть какое-то представление о том, на какие причины он намекает?
– Никаких. Я в абсолютном неведении.
– О! Может быть, леди Стэнуорт удастся пролить некоторый свет на этот вопрос, – инспектор прошел к двери и стал разглядывать замок.
Роджер отвел Алека в сторону.
– Знаешь, старина, это дело страшно интересное, пробормотал он. – Я никогда раньше не видал, как работают полицейские. В книгах все написано неправильно. Этот человек, во всяком случае, не дурак. Очень далеко от этого. Как он поймал меты на печатании. Дважды! Абсолютно ясно! Конечно, когда тебе об этом скажут. Попять не могу, почему мне раньше не пришло в голову! Во всем вина idee fixe. Навязчивая идея (фр.)
За ней ничего не видишь… О! Сейчас он осматривает окна.
Инспектор пересек комнату и пробовал задвижки на французских окнах.
– Вы сказали, сэр, что все окна, когда вы вошли, были заперты, так же как и дверь, – обратился инспектор к Джефферсона.
– Да. Однако мистер Шерингэм лучше сможет ответить на это, чем я. Он открывал окна.
Инспектор бросил быстрый взгляд на Роджера.
– Все они были надежно закреплены? – спросил он.
– Абсолютно, – убежденно ответил Роджер. – Я помню, как в то время отметил этот факт.
– Почему вы их открывали, сэр?
– Чтобы впустить немного воздуха. Здесь пахло смертью. Вы понимаете, что я имею в виду.
Инспектор кивнул; по-видимому, объяснение его удовлетворило. В тот же момент прозвенел звонок парадной двери.
– Полагаю, это доктор, – заметил Джефферсон, двинувшись в направлении двери. – Пойду взгляну.
«Этот человек заметно нервничает. Весь как на иголках», – подумал Роджер, глядя на майора.
– Осмелюсь сказать, – решил он воспользоваться случаем, – вероятно, вы найдете в сейфе личные бумаги и документы, которые смогут пролить свет на все это дело.
Роджеру ужасно хотелось знать, что было внутри этого сейфа. И чего там не было…
– Сейф, сэр? – резко произнес инспектор. – Какой сейф?
Роджер показал.
– Как я понимаю, мистер Стэнуорт всегда возил его с собой, – между прочим заметил Роджер. – Похоже, это указывает на тот факт, что там внутри есть кое-что, я бы сказал, полезное для расследования.
Инспектор огляделся вокруг.
– С этими самоубийцами никогда не знаешь, – сказал он конфиденциальным тоном. – Иногда причина абсолютно ясна, но очень часто кажется, что вообще нет никакой причины. Или они хранят эту причину про себя, или вдруг рехнутся… Чаще всего оказывается «временное помешательство»… меланхолия и все такое. Тут нам может помочь доктор.
– Если я не очень ошибаюсь, он как раз идет, – сказал Роджер, когда до него донесся звук приближающихся голосов.
В следующий момент Джефферсон ввел в комнату высокого худого человека с небольшим чемоданчиком в руке.
– Это доктор Мэтьюсон, – представил его майор.
Инспектор и доктор кивнули друг другу, затем инспектор взмахнул рукой в сторону кресла.
– Вот тело, доктор, – сказал он. – Ничего в этом деле особенно примечательного. Но вы, разумеется, знаете, что коронер хочет детального отчета.
Доктор Мэтьюсон снова кивнул и, поставив свой чемоданчик, склонился над неподвижной фигурой в кресле и занялся осмотром.
Это не заняло у него много времени.
– Мертв около восьми часов, – быстро доложил он инспектору, выпрямившись. – Давайте подсчитаем. Сейчас несколько минут одиннадцатого, не так ли? Я бы сказал что он умер около двух часов утра. Револьвер, должно быть, находился в нескольких дюймах от лба, когда он выстрелил. Пуля могла… – доктор тщательно пощупал затылок умершего и, вынув из своего кармана ланцет, сделал надрез на голове. – Вот она! – сказал доктор, извлекая небольшой кусочек сверкающего металла. – Находилась как раз под кожей черепа.
Инспектор сделал несколько коротких заметок в своей записной книжке.
– Совершенно очевидно, что рана нанесена им самим, – заметил он.
Доктор поднял повисшую руку и внимательно разглядывал пальцы, державшие револьвер.
– Да, совершенно очевидно. Захват правильный и, должно быть, сделан еще при жизни.
Доктор с трудом освободил револьвер из сжатых мертвых пальцев и протянул его инспектору. Последний открыл камеру барабана и провернул его.
– Заряжен не полностью, но был произведен только один выстрел, – заявил он и сделал еще одну пометку в записной книжке.
– Края раны почернели и на окружающей коже остались следы пороха, – продолжал сообщать доктор.
Инспектор извлек пустой патрон и вложил в него пулю, сравнивая с остальными патронами.
– Зачем вы это делаете? – с интересом спросил Роджер. – Вы же знаете, что пуля должна была вылететь из этого револьвера?
– Не мое дело что-нибудь знать, сэр, – несколько раздраженно ответил инспектор. – Моя работа состоит в том, чтобы собирать улики.
– О, я не имел в виду, что вы действовали не вполне правильно, – поспешил заверить его Роджер. – Но я никогда раньше не видел ничего подобного, и меня просто удивило, зачем вы приложили так много усилий, чтобы собрать улики, когда причина смерти настолько очевидна.
– Видите ли, сэр, определять причину смерти – не мое дело, – охотно объяснил инспектор, польщенный проявленным интересом. – Это дело коронера. Все, что я должен сделать – собрать какие только возможно улики, какими бы незначительными они ни казались. Тогда я докладываю их коронеру, а он, соответственно, направляет присяжным. Это и есть правильная судебная процедура.
Роджер снова приблизился к Алеку.
– Я ведь говорил, что он не дурак, – пробормотал он на ухо другу, который молча с интересом следил за разговором о судебной процедуре. – Он уже третий раз утер мне нос.
– Между прочим, сэр, – сказал инспектор доктору Мэтьюсону, – как я понимаю, леди Стэнуорт послала за вами, потому что вас уже вызывали раньше.
– Совершенно верно, инспектор, – ответил доктор. – Мистер Стэнуорт сам пригласил меня, когда у нею была сенная лихорадка.
– О! – с интересом откликнулся инспектор. – И я полагаю, что вы более или менее обследовали его.
Доктор слегка улыбнулся. Он вспомнил довольно напряженные полчаса, проведенные в этой комнате со своим пациентом.
– В сущности, я обследовал его в самом деле очень внимательно. Разумеется, по его собственной просьбе. Он сказал, что за пятнадцать лет впервые видит доктора, и хотел бы должным образом воспользоваться этим, раз уж представился такой случай.
– И как вы его нашли? – с интересом спросил инспектор. – С ним было что-нибудь неладно? Сердце… или что-нибудь в этом роде?
– Ты видишь к чему он клонит? – прошептал Роджер Алеку. – Хочет узнать, не страдал ли тот какой-нибудь неизлечимой болезнью, которая могла бы привести к самоубийству.
– С ним все было абсолютно в порядке, – решительно заверил доктор. – Как говорится, находился в полном здравии. Собственно говоря, для человека его возраста он был в замечательном состоянии.
– О! – инспектор явно был несколько разочарован. – Ну что же, тогда займемся сейфом.
– Сейфом? – встревоженно повторил майор.
– Да, сэр. Я полагаю, если вы, конечно, не возражаете, что мне следует познакомиться с его содержимым. Оно может пролить некоторый свет на происшедшее.
– Но… но… – майор заколебался, и любопытному Роджеру показалось, что на обычно невозмутимом лице майора появились следы настоящей тревоги. – Но разве это необходимо? – спросил он более спокойно. – Там могут находиться личные бумаги в высшей степени конфиденциального характера. Я не могу сказать, что мне это известно, – добавил он несколько поспешно. – Мистер Стэнуорт всегда был исключительно скрытным в отношении содержимого сейфа.
– Тем больше причин осмотреть его, – сухо возразил инспектор. – Что касается конфиденциальности, никто ничего разглашать не будет… Если, разумеется, не появится какой-либо причины для обратного, – мрачно добавил он.
Джефферсон все еще колебался.
– Разумеется, если вы настаиваете, – медленно произнес он, – мне добавить нечего. Тем не менее должен сказать, что это выглядит в высшей степени ненужным.
– Сэр, предоставьте право решать это мне, – коротко ответил инспектор. – А теперь не могли бы вы сказать, где находятся ключи и сообщить комбинацию.
– По-моему, мистер Стэнуорт всегда держал связку ключей в правом кармане жилета, – монотонно, без всякого желания сказал майор, будто тема перестала его интересовать. – Что касается комбинации, должен заявить, что не имею о ней ни малейшего представления. Я не был настолько в доверии мистера Стэнуорта, – добавил он с некоторым оттенком горечи в голосе.
Инспектор ощупал упомянутый майором карман.
– Гм, теперь ключей здесь нет, – сказал он и быстрыми, ловкими движениями принялся обыскивать другие карманы. – А-а! Вот и они! В верхнем кармане! Он засунул их туда по ошибке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25