Вице-король хочет говорить с тобой тайно… Вот все, что мне поручено сказать тебе… Салам, Дислад, да будут к тебе благосклонны боги-покровители!
– Салам, Нанда, да избавит тебя Шива от плохих встреч!
ГЛАВА II
Сигнал посвященных. – Послы «Духов вод». – Необычное ночное странствие. – Страхи шпиона. – Собрание заговорщиков. – Ужасная клятва. – План начальника полиции. – Поручение к Нане Сахибу. – Серьезное решение. – Честолюбие ночного сторожа.
Едва связной удалился, падиал, исполняя обязанности, снова ударил в гонг и медленно произнес традиционную фразу:
– Три часа ночи, люди высшей и низшей касты, спите в мире… Нового нет ничего.
Нового нет ничего! Такова власть формул и вековых обычаев! «Нового нет ничего», а дворец Адил-Шаха, пустовавший триста лет, осветился на неприступных своих этажах.
«Нового нет ничего», а между тем должно было произойти одно из крупнейших событий для этой провинции, – приезд вице-короля. Но события еще только начинали развиваться.
Прошло минут десять после того, как падиал лег на свою циновку. Внезапно крик удода, раздавшийся недалеко от минарета, вывел его из полусонного состояния. Звуки доносились от большого тамаринда, огромные ветви которого большим куполом поднимались над развалинами.
Дислад-Хамед вздрогнул. Он не ошибался в происхождении этого крика, несмотря на все совершенство звукоподражания, ибо птичка эта никогда не подает голос после захода солнца.
Это был сигнал.
Приподнявшись на циновке, ночной сторож начал прислушиваться, и почти в ту же минуту крик повторился, на этот раз громче и продолжительнее.
– Ну, это, конечно, они, – прошептал Дислад-Хамед, – надо повиноваться.
И он, в свою очередь, с необыкновенным искусством воспроизвел тот же сигнал. Затем, не колеблясь ни секунды, спустился вниз и направился к тамаринду, росшему среди развалин древнего храма Шивы. Два индийца с лицами, закрытыми полупрозрачной марлей, ждали его там.
– Откуда держите путь? – спросил падиал.
– Из страны, где духи летают над водами, – ответил один из незнакомцев.
– И тень священных слонов падает на восток, – продолжил падиал.
– И час правосудия пробил, – суровым голосом сказал второй незнакомец. – Ты готов?
– Готов.
– Хорошо. Следуй за нами!
– Долго ли я буду отсутствовать?
– Это знает только тот, кто вышел из золотого яйца.
– Тогда я должен сказать сыну, чтобы он заменил меня на минарете.
И, отойдя на несколько шагов, падиал громко свистнул. На зов тотчас же прибежал мальчик лет четырнадцати-пятнадцати.
– Ты будешь отбивать ночные часы, – сказал ему Дислад. – Если я не вернусь сегодня вечером и в последующие дни, заменяй меня, пока не возвращусь… Не забывай читать мантры против злых духов, которые будут изводить тебя, чтобы ты пропустил часы. Предупреди мать и отправляйся на минарет.
Мальчик поклонился, не говоря ни слова, и так же быстро исчез, как и появился.
Один из незнакомцев подошел к падиалу и надел ему на голову своего рода капюшон, сделанный из сердцевины алоэ, чтобы он ничего не мог видеть. Затем каждый из них взял его за руку, и они повели его между развалин.
Уверенность их походки показывала, что они хорошо знают эти места. Все трое хранили полное молчание, но падиал все время думал о том, нельзя ли догадаться, куда его ведут, следя за поворотами, которые его заставляли делать. Но спутники, как бы отгадав его мысли, всеми силами старались сбить его с толку. Каждую минуту они поворачивали налево, направо, заставляли его возвращаться, останавливались без всякого повода, и снова начинали идти, описывая незаметно для него круг, и приводили его к тому месту, откуда только что ушли.
Дислад-Хамед скоро понял, что сориентироваться не удастся, и мысли его приняли другое направление. Он спрашивал себя, что его ждет. Даст ли ему какое-нибудь поручение один из верховных вождей «Духов вод», которые никогда и никому, даже посвященным второй степени, не открывали места, выбранного для совещания; или, может быть, узнавшие о его бесчисленных изменах, они приказали привести его, чтобы он предстал перед тайным трибуналом, состоящим из трех человек, которые не произносили другого приговора, кроме смертного…
И в том, и в другом случае члена общества приводили точно таким же образом. Только посвященный первой степени, то есть джемедар, заранее получал сообщение о месте собрания и о часе, когда туда следовало явиться. Но Дислад-Хамед был субедаром, то есть посвященным второй степени.
Мысль, внезапно мелькнувшая в его голове, что через несколько минут его ждет, быть может, наказание за все его преступления, заставила его похолодеть от ужаса. Он не смог удержать невольной дрожи, которую его спутники, вероятно, заметили, так как сильнее сжали его руки, как бы желая помешать ему бежать. Падиал слишком хорошо знал нравы тайного общества и не сомневался в том, что дрожь эта не останется неизвестной верховным вождям. Понимая, какое важное значение это может иметь для него, он несколько раз повторил это движение, чтобы заставить спутников подумать, что у него приступ болотной лихорадки, очень распространенной среди индийцев, живущих на равнине. Тогда один из проводников спросил его с явным участием:
– Брат Хамед болен… Не хочет ли он, чтобы мы шли медленнее?
– О, это ничего, – отвечал падиал, – легкая лихорадка… Я подхватил ее в болотах Траванкора.
И все трое снова замолчали. Но падиал с радостью заметил, что руки проводников сжимают его слабее.
Он сделал вывод, что подозрение не только прошло бесследно, но и что он явится перед тайным судилищем не в качестве обвиняемого.
После получаса ходьбы проводники остановились, и Дислад получил приглашение сесть в паланкин, куда вместе с ним вошли и его спутники. Когда дверцы закрылись, ночному сторожу Биджапура показалось, что паланкин, в котором он находился, отделился от земли, и затем… он больше ничего не чувствовал… ни малейшего признака какого-нибудь движения…
Так прошло десять минут, и даже человек с необычно тонко развитыми чувствами не мог бы сказать, двинулся ли паланкин с места или нет. Вдруг Хамед ощутил, что экипаж его снова стоит на земле. Дверцы открылись, и ему приказали вновь следовать за проводниками, подавшими ему руку.
Все трое прошли несколько шагов вперед, и ночному сторожу показалось, что подняли портьеру, которая потом опустилась за ним. Он почувствовал, что находится в такой духоте, какая бывает, когда соберется большая толпа людей в плохо проветриваемом помещении с наглухо закрытыми окнами. Он ясно слышал неопределенный, смутный шум многочисленного собрания.
Проводники сняли с него капюшон, и он увидел себя в огромном зале, где присутствовало около четырехсот или пятисот членов общества «Духи вод», собравшихся сюда со всех концов Индии. Он вздохнул свободнее.
Вместо того чтобы предать его судилищу, ему, напротив, сделали честь, разрешив присутствовать на собрании посвященных первой степени. Он тотчас же понял, что ему хотят поручить исполнение какой-нибудь очень важной задачи.
На возвышении сидело семь членов Тайного совета, председателем которого был браматма, верховный жрец. Все они были в масках, потому что никто не должен был видеть их лиц. Запрет соблюдался так строго, что в тех случаях, когда маска нечаянно падала, открывая лицо, остальные мгновенно набрасывались на этого человека и душили его. Затем на экстренном заседании выбирали нового, чтобы его заменить.
При выборе нового члена не обращали внимания ни на его желания, ни на его склонности. В один прекрасный день к нему подходил факир и подавал ему лист голубого лотоса с начертанным на нем таинственным словом: «Аум».
С этого момента выбранный уже не принадлежал самому себе. Он имел, правда, необыкновенную власть и распоряжался по своему усмотрению в том кругу, который находился от него в зависимости, но зато отказывался от личной жизни и, в свою очередь, слепо повиновался Комитету трех и браматме. Он имел право отказаться от почетного поста, но отказ этот был бы его смертным приговором…
Никакое учреждение не могло по силе сравниться с этим таинственным обществом. Оно существовало в течение многих веков рядом с официальным политическим правительством страны, но ему повиновались больше и больше уважали.
Вся Индия была разделена на пять округов, которыми управляли четыре члена Совета семи, переходя ежегодно из одного округа в другой, чтобы не создавать себе особых контактов в округе. Три остальных члена составляли Комитет трех, в обязанности которого входил надзор за браматмой. Комитет этот, периодически обновляемый, управлял пятой провинцией.
Как ни странно, общество «Духи вод» фактически признавало английское правительство и в нормальное время не создавало ему никаких затруднений. Оно ограничивалось тем, что запрещало индийцам повиноваться тем актам, которые, по мнению Совета семи, противоречили закону и справедливости.
До великого восстания сипаев общество лет двадцать подряд предупреждало Ост-Индскую компанию, какая участь ее ждет, если она не реформирует своей администрации. И только тогда оно разрешило восстание в Бенгалии и в других северных провинциях, когда увидело, что все его советы бесполезны.
Даже в настоящее время оно является единственным противником безграничной власти вице-короля и губернаторов. Влияние общества росло тем сильнее, что не было еще примера, чтобы оно расправилось с невиновным или чтобы преступный чиновник избежал кинжала «Духов вод» иначе, нежели покинув свой пост и скрывшись в Англию.
По обычаю, укоренившемуся за века, всякого предателя предупреждали три раза, чтобы он изменил поведение. Затем ему объявляли приговор письмом, попадавшим к нему неизвестным образом. И по истечении семи дней приговор приводился в исполнение, несмотря ни на какие принятые осужденным меры защиты. Не было ни одного приговора, который не поддержало бы общественное мнение.
Способы, которыми общество получало сведения обо всем происходящем, были так искусны и разнообразны, что совершенно непонятно, как оно могло не знать об измене Дислада.
Его уже раз двадцать могли бы схватить, не будь он сам членом общества. Это давало ему возможность знать, как действовать, чтобы не попасть под подозрение. Он переписывался только с одним человеком, начальником полиции, и то при помощи шифрованных знаков, понятных только тому, кто знал к ним ключ, а так как пост ночного сторожа предполагал общение с полицией, то никто за это не предъявлял ему претензий.
Не успели Дислада ввести в огромный зал, где собрались посвященные первой степени и Совет семи, как браматма, занимавший председательское место, нарушил всеобщее молчание.
– Брат Хамед, – сказал он вновь пришедшему, – в силу власти, очень редко применяемой нашими предшественниками, мы призвали тебя в этот зал, чтобы ты мог присутствовать на собрании, в котором принимают участие одни только джемедары. Желая поручить тебе одно из самых трудных дел, верховный Совет семи нашел, что может оказать тебе доверие.
Приблизься и произнеси нашу обычную клятву, что ты никому, даже своей тени, не скажешь того, что увидишь и услышишь сегодня ночью.
Падиал повиновался и, поблагодарив Совет за оказанную высокую честь, произнес твердым голосом:
– Пусть тело мое, лишенное погребения и брошенное в пустынном месте, сделается добычей вонючих шакалов и ястребов с желтыми ногами. Пусть в течение тысяч поколений душа моя перерождается в нечистых животных. Пусть имя мое проклинается на всех собраниях «Духов вод», как имя преступника и предателя, если я скажу кому-нибудь и даже своей тени то, что я увижу и услышу сегодня ночью.
– «Духи вод» слышали твою клятву, – сказал браматма. – Ты знаешь, какая ужасная смерть ждет тебя, если ты предашь?
Это общество не сразу предавало изменника смерти. Вначале его подвергали целому ряду пыток, из которых многие были ужасны. Падиал вздрогнул при мысле о них, но, ступив на путь предательства, он мог кончить только одним: при первом же удобном случае выдать браматму и Совет семи англичанам.
Он давно уже сделал бы это, но вынужден был ждать посвящения в члены первой степени, так как, будучи субедаром, не мог знать ни места, ни времени собраний.
Подкупив падиала, начальник полиции, полковник Джеймс Уотсон, сделал верный ход. Зная, какую важную роль играло общество в восстании, он с самого начала стремился к его уничтожению.
Теперь ему оставалось терпеливо ждать, пока предатель достигнет степени джемедара, которая разрешала присутствовать на собраниях верховного Совета. Тогда, узнав от падиала место и час собрания, он легко захватит не только Совет семи и браматму, но почти всех посвященных первой степени. Это приведет к полному разгрому общества, заставлявшего в течение пяти веков трепетать всех властителей Индостана.
Зная этот план начальника полиции, вице-король сэр Джон Лоренс убаюкивал себя надеждой одновременно доложить в Лондон не только о захвате Наны Сахиба, но и о разгроме общества «Духов вод».
Надо сознаться, что заговор был задуман необыкновенно хитро и должен был закончиться успехом, продолжай падиал вести дело со свойственной ему хитростью.
Дислад-Хамед был слишком суеверен, чтобы не сдержать клятвы, но, одаренный изворотливой совестью, которая сделала бы честь самым знаменитым казуистам, он сказал себе, что клятва обязывала его не разглашать только то, что он видел и слышал в эту ночь. В дальнейшем же он совершенно свободен и может сдержать обещание, данное англичанам.
Прием падиала закончился, и председатель дал слово администратору Декана, которому поручено было объявить важные решения, принятые тайным Комитетом трех.
– Братья и «Духи вод», вы, которые слышите нас, – начал он дрожащим от старости голосом. – Мы, к сожалению, потерпели неудачу, сделав попытку изгнать чужеземцев из Страны Лотоса. Что же случилось после того, как мы, не желая проливать кровь понапрасну, посоветовали всюду прекратить сопротивление?
Нарушив клятвенное обещание прощения, англичане убивают не только тех, кто сложил оружие, но и стариков, женщин, детей. Они залили кровью Бундельканд и Мейвар, которые не поставили ни единого солдата для армии Наны, а теперь хотят сделать то же самое со всем Деканом. Раджи Майсура и Траванкора поняли теперь, какую они сделали ошибку, не присоединившись к своим северным братьям. Они ждали решения Франции, но его не последовало.
Теперь вице-король, прибывающий через несколько часов в Биджапур, приказал им явиться к нему для объяснений, и мы знаем из достоверных источников, что они не вернутся обратно. Но, может быть, не все потеряно. Случилось великое событие, которое, мы надеемся, изменит ход вещей, и мы приветствуем его как предвестника нашего освобождения. Великий друг индийцев, герой нашей войны за свободу, знаменитый Сердар, назначен губернатором Французской Индии!
Громкие крики восторга раздались в ответ, и вслед за этим со всех сторон послышались возгласы: «Война! Война! Смерть англичанам!»
Когда тишина восстановилась, член Совета семи продолжал:
– Нет сомнения, что тот, кто менее года тому назад хотел заменить собой губернатора Пондишери, чтобы поднять весь Декан, теперь занял этот пост, чтобы служить нашему делу. Мы решили поэтому начать общее восстание в Декане по прибытии нового губернатора.
Раджи Юга могут поставить под ружье пятьсот тысяч человек, не считая добровольцев, которые сбегутся со всех сторон. Север, несмотря на свое ужасное поражение, возьмется за оружие одновременно с нами. Вожди просят, чтобы Нана Сахиб снова стал во главе, и мы не сомневаемся, что последний потомок Аурангзеба с радостью воспользуется случаем отплатить за поражение.
Граф Де-Монморен, настоящее имя нашего друга Сердара, уже выехал, чтобы занять свой пост, но прибудет в Пондишери не ранее, чем через двадцать дней.
Раджи, несмотря на приказ вице-короля явиться к нему, попытаются выиграть время, чтобы подготовить восстание к приезду французского губернатора. Вот краткое обращение ко всем людям Индии:
«Во имя божественной Триады, соединяющейся в Брахме, бессмертном Творце всего. Во имя Мухаммеда, его божественного пророка, ибо Аллах в Брахме, как Брахма в Аллахе, вселенная знает только одного единого Бога, Истинного Бога!
Мы, Три и Семь, говорящие от имени Духов Вод!
Мы, Нана Сахиб, принц Пенджаба и Бенгалии!
И мы, раджи Майсура и Траванкора, соединились для защиты Саптасиндху (Индии), страны семи рек.
Приказываем всем индийцам, без различия происхождений и вероисповеданий, забыть свои ссоры и взяться за оружие для защиты земли своих предков.
Да будет исполнено это немедленно!
Народы Севера и Юга, вперед за веру и отечество!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Салам, Нанда, да избавит тебя Шива от плохих встреч!
ГЛАВА II
Сигнал посвященных. – Послы «Духов вод». – Необычное ночное странствие. – Страхи шпиона. – Собрание заговорщиков. – Ужасная клятва. – План начальника полиции. – Поручение к Нане Сахибу. – Серьезное решение. – Честолюбие ночного сторожа.
Едва связной удалился, падиал, исполняя обязанности, снова ударил в гонг и медленно произнес традиционную фразу:
– Три часа ночи, люди высшей и низшей касты, спите в мире… Нового нет ничего.
Нового нет ничего! Такова власть формул и вековых обычаев! «Нового нет ничего», а дворец Адил-Шаха, пустовавший триста лет, осветился на неприступных своих этажах.
«Нового нет ничего», а между тем должно было произойти одно из крупнейших событий для этой провинции, – приезд вице-короля. Но события еще только начинали развиваться.
Прошло минут десять после того, как падиал лег на свою циновку. Внезапно крик удода, раздавшийся недалеко от минарета, вывел его из полусонного состояния. Звуки доносились от большого тамаринда, огромные ветви которого большим куполом поднимались над развалинами.
Дислад-Хамед вздрогнул. Он не ошибался в происхождении этого крика, несмотря на все совершенство звукоподражания, ибо птичка эта никогда не подает голос после захода солнца.
Это был сигнал.
Приподнявшись на циновке, ночной сторож начал прислушиваться, и почти в ту же минуту крик повторился, на этот раз громче и продолжительнее.
– Ну, это, конечно, они, – прошептал Дислад-Хамед, – надо повиноваться.
И он, в свою очередь, с необыкновенным искусством воспроизвел тот же сигнал. Затем, не колеблясь ни секунды, спустился вниз и направился к тамаринду, росшему среди развалин древнего храма Шивы. Два индийца с лицами, закрытыми полупрозрачной марлей, ждали его там.
– Откуда держите путь? – спросил падиал.
– Из страны, где духи летают над водами, – ответил один из незнакомцев.
– И тень священных слонов падает на восток, – продолжил падиал.
– И час правосудия пробил, – суровым голосом сказал второй незнакомец. – Ты готов?
– Готов.
– Хорошо. Следуй за нами!
– Долго ли я буду отсутствовать?
– Это знает только тот, кто вышел из золотого яйца.
– Тогда я должен сказать сыну, чтобы он заменил меня на минарете.
И, отойдя на несколько шагов, падиал громко свистнул. На зов тотчас же прибежал мальчик лет четырнадцати-пятнадцати.
– Ты будешь отбивать ночные часы, – сказал ему Дислад. – Если я не вернусь сегодня вечером и в последующие дни, заменяй меня, пока не возвращусь… Не забывай читать мантры против злых духов, которые будут изводить тебя, чтобы ты пропустил часы. Предупреди мать и отправляйся на минарет.
Мальчик поклонился, не говоря ни слова, и так же быстро исчез, как и появился.
Один из незнакомцев подошел к падиалу и надел ему на голову своего рода капюшон, сделанный из сердцевины алоэ, чтобы он ничего не мог видеть. Затем каждый из них взял его за руку, и они повели его между развалин.
Уверенность их походки показывала, что они хорошо знают эти места. Все трое хранили полное молчание, но падиал все время думал о том, нельзя ли догадаться, куда его ведут, следя за поворотами, которые его заставляли делать. Но спутники, как бы отгадав его мысли, всеми силами старались сбить его с толку. Каждую минуту они поворачивали налево, направо, заставляли его возвращаться, останавливались без всякого повода, и снова начинали идти, описывая незаметно для него круг, и приводили его к тому месту, откуда только что ушли.
Дислад-Хамед скоро понял, что сориентироваться не удастся, и мысли его приняли другое направление. Он спрашивал себя, что его ждет. Даст ли ему какое-нибудь поручение один из верховных вождей «Духов вод», которые никогда и никому, даже посвященным второй степени, не открывали места, выбранного для совещания; или, может быть, узнавшие о его бесчисленных изменах, они приказали привести его, чтобы он предстал перед тайным трибуналом, состоящим из трех человек, которые не произносили другого приговора, кроме смертного…
И в том, и в другом случае члена общества приводили точно таким же образом. Только посвященный первой степени, то есть джемедар, заранее получал сообщение о месте собрания и о часе, когда туда следовало явиться. Но Дислад-Хамед был субедаром, то есть посвященным второй степени.
Мысль, внезапно мелькнувшая в его голове, что через несколько минут его ждет, быть может, наказание за все его преступления, заставила его похолодеть от ужаса. Он не смог удержать невольной дрожи, которую его спутники, вероятно, заметили, так как сильнее сжали его руки, как бы желая помешать ему бежать. Падиал слишком хорошо знал нравы тайного общества и не сомневался в том, что дрожь эта не останется неизвестной верховным вождям. Понимая, какое важное значение это может иметь для него, он несколько раз повторил это движение, чтобы заставить спутников подумать, что у него приступ болотной лихорадки, очень распространенной среди индийцев, живущих на равнине. Тогда один из проводников спросил его с явным участием:
– Брат Хамед болен… Не хочет ли он, чтобы мы шли медленнее?
– О, это ничего, – отвечал падиал, – легкая лихорадка… Я подхватил ее в болотах Траванкора.
И все трое снова замолчали. Но падиал с радостью заметил, что руки проводников сжимают его слабее.
Он сделал вывод, что подозрение не только прошло бесследно, но и что он явится перед тайным судилищем не в качестве обвиняемого.
После получаса ходьбы проводники остановились, и Дислад получил приглашение сесть в паланкин, куда вместе с ним вошли и его спутники. Когда дверцы закрылись, ночному сторожу Биджапура показалось, что паланкин, в котором он находился, отделился от земли, и затем… он больше ничего не чувствовал… ни малейшего признака какого-нибудь движения…
Так прошло десять минут, и даже человек с необычно тонко развитыми чувствами не мог бы сказать, двинулся ли паланкин с места или нет. Вдруг Хамед ощутил, что экипаж его снова стоит на земле. Дверцы открылись, и ему приказали вновь следовать за проводниками, подавшими ему руку.
Все трое прошли несколько шагов вперед, и ночному сторожу показалось, что подняли портьеру, которая потом опустилась за ним. Он почувствовал, что находится в такой духоте, какая бывает, когда соберется большая толпа людей в плохо проветриваемом помещении с наглухо закрытыми окнами. Он ясно слышал неопределенный, смутный шум многочисленного собрания.
Проводники сняли с него капюшон, и он увидел себя в огромном зале, где присутствовало около четырехсот или пятисот членов общества «Духи вод», собравшихся сюда со всех концов Индии. Он вздохнул свободнее.
Вместо того чтобы предать его судилищу, ему, напротив, сделали честь, разрешив присутствовать на собрании посвященных первой степени. Он тотчас же понял, что ему хотят поручить исполнение какой-нибудь очень важной задачи.
На возвышении сидело семь членов Тайного совета, председателем которого был браматма, верховный жрец. Все они были в масках, потому что никто не должен был видеть их лиц. Запрет соблюдался так строго, что в тех случаях, когда маска нечаянно падала, открывая лицо, остальные мгновенно набрасывались на этого человека и душили его. Затем на экстренном заседании выбирали нового, чтобы его заменить.
При выборе нового члена не обращали внимания ни на его желания, ни на его склонности. В один прекрасный день к нему подходил факир и подавал ему лист голубого лотоса с начертанным на нем таинственным словом: «Аум».
С этого момента выбранный уже не принадлежал самому себе. Он имел, правда, необыкновенную власть и распоряжался по своему усмотрению в том кругу, который находился от него в зависимости, но зато отказывался от личной жизни и, в свою очередь, слепо повиновался Комитету трех и браматме. Он имел право отказаться от почетного поста, но отказ этот был бы его смертным приговором…
Никакое учреждение не могло по силе сравниться с этим таинственным обществом. Оно существовало в течение многих веков рядом с официальным политическим правительством страны, но ему повиновались больше и больше уважали.
Вся Индия была разделена на пять округов, которыми управляли четыре члена Совета семи, переходя ежегодно из одного округа в другой, чтобы не создавать себе особых контактов в округе. Три остальных члена составляли Комитет трех, в обязанности которого входил надзор за браматмой. Комитет этот, периодически обновляемый, управлял пятой провинцией.
Как ни странно, общество «Духи вод» фактически признавало английское правительство и в нормальное время не создавало ему никаких затруднений. Оно ограничивалось тем, что запрещало индийцам повиноваться тем актам, которые, по мнению Совета семи, противоречили закону и справедливости.
До великого восстания сипаев общество лет двадцать подряд предупреждало Ост-Индскую компанию, какая участь ее ждет, если она не реформирует своей администрации. И только тогда оно разрешило восстание в Бенгалии и в других северных провинциях, когда увидело, что все его советы бесполезны.
Даже в настоящее время оно является единственным противником безграничной власти вице-короля и губернаторов. Влияние общества росло тем сильнее, что не было еще примера, чтобы оно расправилось с невиновным или чтобы преступный чиновник избежал кинжала «Духов вод» иначе, нежели покинув свой пост и скрывшись в Англию.
По обычаю, укоренившемуся за века, всякого предателя предупреждали три раза, чтобы он изменил поведение. Затем ему объявляли приговор письмом, попадавшим к нему неизвестным образом. И по истечении семи дней приговор приводился в исполнение, несмотря ни на какие принятые осужденным меры защиты. Не было ни одного приговора, который не поддержало бы общественное мнение.
Способы, которыми общество получало сведения обо всем происходящем, были так искусны и разнообразны, что совершенно непонятно, как оно могло не знать об измене Дислада.
Его уже раз двадцать могли бы схватить, не будь он сам членом общества. Это давало ему возможность знать, как действовать, чтобы не попасть под подозрение. Он переписывался только с одним человеком, начальником полиции, и то при помощи шифрованных знаков, понятных только тому, кто знал к ним ключ, а так как пост ночного сторожа предполагал общение с полицией, то никто за это не предъявлял ему претензий.
Не успели Дислада ввести в огромный зал, где собрались посвященные первой степени и Совет семи, как браматма, занимавший председательское место, нарушил всеобщее молчание.
– Брат Хамед, – сказал он вновь пришедшему, – в силу власти, очень редко применяемой нашими предшественниками, мы призвали тебя в этот зал, чтобы ты мог присутствовать на собрании, в котором принимают участие одни только джемедары. Желая поручить тебе одно из самых трудных дел, верховный Совет семи нашел, что может оказать тебе доверие.
Приблизься и произнеси нашу обычную клятву, что ты никому, даже своей тени, не скажешь того, что увидишь и услышишь сегодня ночью.
Падиал повиновался и, поблагодарив Совет за оказанную высокую честь, произнес твердым голосом:
– Пусть тело мое, лишенное погребения и брошенное в пустынном месте, сделается добычей вонючих шакалов и ястребов с желтыми ногами. Пусть в течение тысяч поколений душа моя перерождается в нечистых животных. Пусть имя мое проклинается на всех собраниях «Духов вод», как имя преступника и предателя, если я скажу кому-нибудь и даже своей тени то, что я увижу и услышу сегодня ночью.
– «Духи вод» слышали твою клятву, – сказал браматма. – Ты знаешь, какая ужасная смерть ждет тебя, если ты предашь?
Это общество не сразу предавало изменника смерти. Вначале его подвергали целому ряду пыток, из которых многие были ужасны. Падиал вздрогнул при мысле о них, но, ступив на путь предательства, он мог кончить только одним: при первом же удобном случае выдать браматму и Совет семи англичанам.
Он давно уже сделал бы это, но вынужден был ждать посвящения в члены первой степени, так как, будучи субедаром, не мог знать ни места, ни времени собраний.
Подкупив падиала, начальник полиции, полковник Джеймс Уотсон, сделал верный ход. Зная, какую важную роль играло общество в восстании, он с самого начала стремился к его уничтожению.
Теперь ему оставалось терпеливо ждать, пока предатель достигнет степени джемедара, которая разрешала присутствовать на собраниях верховного Совета. Тогда, узнав от падиала место и час собрания, он легко захватит не только Совет семи и браматму, но почти всех посвященных первой степени. Это приведет к полному разгрому общества, заставлявшего в течение пяти веков трепетать всех властителей Индостана.
Зная этот план начальника полиции, вице-король сэр Джон Лоренс убаюкивал себя надеждой одновременно доложить в Лондон не только о захвате Наны Сахиба, но и о разгроме общества «Духов вод».
Надо сознаться, что заговор был задуман необыкновенно хитро и должен был закончиться успехом, продолжай падиал вести дело со свойственной ему хитростью.
Дислад-Хамед был слишком суеверен, чтобы не сдержать клятвы, но, одаренный изворотливой совестью, которая сделала бы честь самым знаменитым казуистам, он сказал себе, что клятва обязывала его не разглашать только то, что он видел и слышал в эту ночь. В дальнейшем же он совершенно свободен и может сдержать обещание, данное англичанам.
Прием падиала закончился, и председатель дал слово администратору Декана, которому поручено было объявить важные решения, принятые тайным Комитетом трех.
– Братья и «Духи вод», вы, которые слышите нас, – начал он дрожащим от старости голосом. – Мы, к сожалению, потерпели неудачу, сделав попытку изгнать чужеземцев из Страны Лотоса. Что же случилось после того, как мы, не желая проливать кровь понапрасну, посоветовали всюду прекратить сопротивление?
Нарушив клятвенное обещание прощения, англичане убивают не только тех, кто сложил оружие, но и стариков, женщин, детей. Они залили кровью Бундельканд и Мейвар, которые не поставили ни единого солдата для армии Наны, а теперь хотят сделать то же самое со всем Деканом. Раджи Майсура и Траванкора поняли теперь, какую они сделали ошибку, не присоединившись к своим северным братьям. Они ждали решения Франции, но его не последовало.
Теперь вице-король, прибывающий через несколько часов в Биджапур, приказал им явиться к нему для объяснений, и мы знаем из достоверных источников, что они не вернутся обратно. Но, может быть, не все потеряно. Случилось великое событие, которое, мы надеемся, изменит ход вещей, и мы приветствуем его как предвестника нашего освобождения. Великий друг индийцев, герой нашей войны за свободу, знаменитый Сердар, назначен губернатором Французской Индии!
Громкие крики восторга раздались в ответ, и вслед за этим со всех сторон послышались возгласы: «Война! Война! Смерть англичанам!»
Когда тишина восстановилась, член Совета семи продолжал:
– Нет сомнения, что тот, кто менее года тому назад хотел заменить собой губернатора Пондишери, чтобы поднять весь Декан, теперь занял этот пост, чтобы служить нашему делу. Мы решили поэтому начать общее восстание в Декане по прибытии нового губернатора.
Раджи Юга могут поставить под ружье пятьсот тысяч человек, не считая добровольцев, которые сбегутся со всех сторон. Север, несмотря на свое ужасное поражение, возьмется за оружие одновременно с нами. Вожди просят, чтобы Нана Сахиб снова стал во главе, и мы не сомневаемся, что последний потомок Аурангзеба с радостью воспользуется случаем отплатить за поражение.
Граф Де-Монморен, настоящее имя нашего друга Сердара, уже выехал, чтобы занять свой пост, но прибудет в Пондишери не ранее, чем через двадцать дней.
Раджи, несмотря на приказ вице-короля явиться к нему, попытаются выиграть время, чтобы подготовить восстание к приезду французского губернатора. Вот краткое обращение ко всем людям Индии:
«Во имя божественной Триады, соединяющейся в Брахме, бессмертном Творце всего. Во имя Мухаммеда, его божественного пророка, ибо Аллах в Брахме, как Брахма в Аллахе, вселенная знает только одного единого Бога, Истинного Бога!
Мы, Три и Семь, говорящие от имени Духов Вод!
Мы, Нана Сахиб, принц Пенджаба и Бенгалии!
И мы, раджи Майсура и Траванкора, соединились для защиты Саптасиндху (Индии), страны семи рек.
Приказываем всем индийцам, без различия происхождений и вероисповеданий, забыть свои ссоры и взяться за оружие для защиты земли своих предков.
Да будет исполнено это немедленно!
Народы Севера и Юга, вперед за веру и отечество!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64