– Что скажешь ты?
Я сдержал рвущееся их моих уст опровержение и, прежде чем ответить, медленно сосчитал до трех.
– Нет, это не была галлюцинация.
Мой обдуманный ответ вызвал одобрение в глазах Шек Кула, и я приободрился.
– Прости меня, но откуда у тебя такая уверенность? – Слова Ледяного островитянина звучали вежливо, но я надеялся, что Шек Кул увидит враждебность в устремленном на меня взгляде этого человека. – Ведь галлюцинация во всем подражает реальности, такова ее суть.
– В юности мне случалось вдыхать дым, – ровно и бесстрастно сообщил я. – И те ощущения были совершенно иными.
– Конечно, – кивнул эльетимм, – ведь ты с материка, не так ли?
Это напоминание достигло своей цели. Островитяне зашептались, и лицо у воеводы стало задумчивым.
– Я личный раб жены воеводы, Ляо Шек.
Это был просто факт – никакого нарушения клятвы с моей стороны.
– Если отложить в сторону вопрос о воздействии наркотика, – вкрадчиво продолжал Ледяной островитянин, – то на чем именно основано твое обвинение в колдовстве и магии? На ритуалах, которые, по твоему признанию, ты видел и слышал? На словах, которые я произносил на языке, как ты сам сказал, неизвестном тебе?
Я молча кивнул, не желая запутаться в его хитроумных доводах. Колдун с удовлетворенным видом наклонил голову и повернулся к Шек Кулу.
– Как я уже объяснял, наши святые люди применяют дым, чтобы открыть свой разум более высоким состояниям осознания. Я прошел некоторую подготовку в этой сложной и рискованной процедуре. Мы используем песнопения, чтобы сконцентрироваться. Это то, что раб слышал и не понял; это не магия ни в каком смысле.
– То, что я видел, было колдовством. – Я возвысил голос над его тоном спокойной рассудительности, и меня обрадовал шепот, побежавший вокруг зала.
– И снова я спрашиваю, откуда у этого человека такая уверенность? – Эльетимм не сводил глаз с Шек Кула.
– Я уже видел такую магию…
– … шарлатанов с материка и тех, у кого сама кровь испорчена колдовством? Ты говоришь, что знаком с такими людьми? – Нетерпеливое желание жреца опорочить меня выдало его.
– Я видел эту магию, творимую людьми твоего племени, на островах в далеком океане, где вы обитаете, – открыто заявил я.
Негодяй понял, что я обыграл его этим ходом, и хотел взять реванш.
– Ты говоришь, что посещал мою родину? Как ты оказался там? Что ты делал в далеком океане?
– Я был на рыбацком судне, которое сбилось с курса и его занесло далеко ветрами и течением.
На что рассчитывает этот придурок? Что я начну рассказывать о шпионской поездке в компании с магом Хадрумала, который отчитывается непосредственно перед Верховным магом?
– Так ты не знаешь точно, где вы были?
Мне пришлось признать это, учитывая обстоятельства.
– Много ли ты видел на острове, куда вы прибыли? Как долго вы были там?
– Достаточно, чтобы знать, что на твоих островах нет ничего из тех ресурсов, которыми ты предлагаешь торговать: ни дерева, ни металлов, ни кожи, – решительно отрезал я. – Достаточно долго, чтобы нас встретили враждебностью и атаковали магией.
– Но ты ведь не рыбак? Что ты делал на рыбацком судне?
Эта смена курса на мгновение выбила меня из колеи. Сознавая, что я заколебался, пусть только на одно дыхание, я выбрал правду.
– Как присягнувший Дому Д'Олбриотов, я искал мести за трусливые магические нападения на членов семьи моего господина.
Это прозвучало сильнее, чем мне хотелось. Я мысленно пнул себя, почувствовав неодобрение в атмосфере зала.
– Кажется, твоей госпоже еще предстоит выбить из тебя ту верность, тормалинец. – Эльетимм устремил на меня вызывающий взгляд, но тут же с нарочитой кроткостью пожал плечами. – Думаю, я знаю острова, о которых ты говоришь, но уверяю тебя, я не из их племени.
– Ты выглядишь, как те колдуны, ты говоришь на их языке, – настаивал я, сознавая, что это слово – главное свидетельство против него. – Я также видел, что творила ваша магия на материке, как ее использовали в гнусных нападениях на слабых и беспомощных, чтобы калечить и грабить их.
Я не смог воздержаться от гнева, когда вспомнил племянника мессира, ослепленного и истекающего кровью, после того как эти подонки избили его до бесчувствия. Если наглый ублюдок собирается напомнить всем, что я житель материка, то я сделаю все возможное, чтобы перевернуть для него эту руну.
Шек Кул поднял руку и вернулся на возвышение. Все взоры устремились на него, и сердце мое забилось быстрее.
– Я не нахожу обвинение ни поистине доказанным, ни удовлетворительно опровергнутым, – прогремел в тишине зала его низкий голос. – Речь идет о тяжком преступлении, и вопрос должен быть разрешен. Истина подвергнется испытанию в поединке завтра в полдень этим личным рабом, который выдвигает обвинение.
Я тупо уставился на Ляо, но увидел лишь абсолютное потрясение на ее лице. Она вскочила и тем самым пресекла гул предположений, доносившийся со всех сторон.
– Где личный раб Каески Шек, чтобы защищать ее правдивость?
– Да, где Ирит? – Воевода посмотрел на Каеску, которая не смогла сдержать мимолетное самодовольство, прежде чем снова рухнуть с пронзительными воплями.
– Он мертв, мой верный слуга, он погиб из-за моей глупости. Кроме дыма, я приобрела еще и ягоды, которые цепенят ум. Я знала, что их следует есть только по одной и редко, но Ирит нашел их и съел все!
– Командир Стражи осмотрит труп.
Непреклонное заявление Шек Кула потрясло Каеску. Замолчав, она с тревогой уставилась на воеводу. Я не мог понять, о чем она беспокоится. Отравление тахном есть отравление тахном – как тут выяснишь, чья рука вложила в рот отраву?
Эльетимм шагнул вперед, дабы отвлечь внимание от Каески. Весь – смиренная заботливость.
– Поскольку это мои необдуманные действия привели к обвинению госпожи, не могу ли я как-то искупить свою вину, защищая ее честь? Я не воин, но немного владею булавой, если вы, конечно, позволите.
Теперь, когда Шек Кул вынес свой вердикт, он посмотрел на жреца с откровенным презрением.
– Это было бы только справедливо.
Увидев отчаянную мольбу на лице Ляо, я крепко прикусил язык и, кипя от злости, ждал, пока сначала воевода, а затем его жены сойдут с возвышения. Каеска заняла свое место рядом с Гар, упругость в ее походке не поддалась ядовитому взгляду Ляо. Сезарр шагнул, чтобы встать между мною и эльетиммом, и хорошо сделал: я был так взбешен, что тут же всадил бы острую сталь в кишки ублюдка. Должно быть, Каеска и колдун с самого начала стремились к подобному концу. Мы вернулись во дворец. Мой гнев продолжал гнать меня с такой скоростью, что Ляо приходилось бежать, чтобы оставаться впереди меня.
Едва мы вошли в ее покои, я напустился на нее, не заботясь о том, что кто-то может услышать сквозь тонкие стены и ставни.
– Что еще за поединок? Ты не говорила ни о каких поединках! Ты же была так уверена, что Шек Кул руками и ногами ухватится за возможность избавиться наконец от этой стервы! Что происходит?
Я сорвал шлем и наручи и бросил их, не обращая внимания на камень, выскочивший из оправы.
– Я никак не думала, что Шек Кул выберет это испытание. Такого здесь никогда еще не было.
Ляо заметно расстроилась, но меня беспокоили более важные вещи в то время, когда я сдирал кольчугу.
– Где правосудие в поединке, помоги мне Даст? Я бы убил Ирита, без сомнения, невинна Каеска или виновна – наверное, поэтому они и прикончили беднягу! Теперь я должен сражаться с этим проклятым колдуном, который не только виртуозно орудует булавой, но, бьюсь об заклад, привлечет и магию!
Ляо изо всех сил старалась уследить за моим быстрым и горячим тормалинским.
– Он не посмеет, – возразила она.
– А кто узнает? Кто сообразит, что его скандирование – не боевой клич? Шек Кул остановит бой, если я отступлю и скажу, что этот мерзавец путает мое сознание? Как проходит это испытание истины?
Я обливался потом и с проклятиями выбрался из подбитой ватой куртки.
– Это бой, два человека, каждый с оружием и в доспехах, до смерти. – Ляо была уже на грани слез. – Когда слово дано, его нельзя взять обратно. Один из двоих должен умереть. Любой, идущий на попятную, считается виновным и будет казнен.
– Вот как? Значит, если я вдруг откажусь от этой схватки, то на закате отправлюсь в плавание с Полдрионом?
Ляо в замешательстве развела руками – смысл моих слов ускользнул от нее.
– Испытание – дело серьезное, Шек Кул не потребовал бы его, если б не думал, что оно необходимо. Ты говоришь правду, значит, ты обязан победить!
Я посмотрел на нее и обругал себя болваном за то, что так на нее понадеялся. Теперь я новыми глазами видел ее крайнюю молодость. До сих пор я плыл туда, куда меня направят, – и вот наткнулся на рифы.
– Шек Кул мечтает избавиться от Каески, но не хочет пачкать руки в ее крови, верно? Дело не в истине или правосудии, дело в Шек Куле, который не хочет сам ее приговаривать!
Я был так же зол на себя, как на Ляо. Я так спешил вырвать у эльетимма зубы, что не успел продумать все до конца. Однако это не помешало мне сорвать злость на Ляо.
– Ты была так довольна собой, не правда ли? А теперь мне предстоит сражаться с проклятым колдуном, который сможет засолить мои мозги и разделаться со мной не спеша. Ну, я надеюсь, ты довольна – завтра в это время я буду мертв, а Каеска будет чиста, как ключевая вода, и вольна отравить кого только захочет. Однако посмотри на светлую сторону: вы с Гар сможете совершить приятную прогулку в Релшаз, чтобы купить тебе нового раба. Постарайся лучше заботиться о нем. Если повезет, Мали и ребенок еще будут живы, когда вы вернетесь!
– Ты так шумишь… – дрожащим голосом пролепетала Ляо.
– Нет, голубушка, нет! – Я схватил ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. – Я буду биться с кем угодно в честном бою – с Гривалом, Сезарром, капитаном Стражи. Я положусь на свое мастерство и приму руны, какими они выпадут. Но тут дело другое, это – магия. И не просто честная магия – воздух, земля, огонь и вода. Это колдовство, которое проникает в твой собственный разум и обращает его против тебя. – Я положил тяжелую ладонь на голову Ляо, чтобы придать весомость своим словам, и почувствовал, как женщина вздрогнула. – Один из этих ублюдков уже хозяйничал в моем черепе. Я пытался бороться с ним, и я знаю, что не могу этого сделать!
– Используя магию, он бы приговорил и себя, и Каеску… – вымолвила Ляо, не замечая, как слеза скатилась по щеке.
– Я буду мертв прежде, чем кто-нибудь заметит его колдовство! – Я убрал руку и оглядел комнату. Кувшин слабого алдабрешского вина стоял на столике, и я налил себе, прежде чем злобно швырнуть сосуд в стену. – В этой сраной дыре нет даже приличной выпивки!
Грохот разбившегося кувшина заставил Ляо разрыдаться, но он же привел меня в чувство. Моя ярость разлетелась на куски, как этот глиняный кувшин. Я покачал головой. Ляо так молода, она не могла играть по тем же ставкам, что и Каеска, и выиграть. Мне следовало это знать.
– Ну ладно, хватит плакать.
Я положил руку на ее содрогающееся плечо. Ляо прижалась к моей груди, прожигая слезами тонкий шелк нижней туники.
– Мне так жаль, – прорыдала она. – Это казалось такой хорошей мыслью, удачным способом избавиться от Каески. Я подумала, Шек будет очень доволен, это могло бы компенсировать то, что я не хочу пока рожать, да еще я попала в такую беду с хлопком, но если б Гар захотела помочь, я бы справилась с ней, пока Каеска не причиняла неприятности, и Най такой прелестный, я бы не вынесла, если бы с ним или с Мали что-то случилось, – это была бы моя вина, если б я знала про тайный умысел Каески и ничего не сделала, чтобы остановить ее…
Она сбилась и закашлялась от слез. Вздохнув, я обнял ее и немного испугался, когда Ляо вцепилась в меня словно тонущий котенок.
– Ну, тише, тише. Что сделано, то сделано, в конце концов.
Это не внушало оптимизма, но, чтобы иметь какой-то шанс против колдуна, мне нужно выспаться, а не провести полночи, успокаивая госпожу.
– Давай-ка спать.
Ляо подняла заплаканное лицо, озадаченно морща лоб.
– Хорошо, если ты хочешь.
Она встала на цыпочки и, прижавшись ко мне, поцеловала прямо в губы. Мое тело отозвалось раньше моего разума, и прежде чем я успел выяснить недоразумение, Ляо обвила руками мою шею и, притянув ближе, маняще открыла рот. Я поцеловал ее резко, с вызовом в губах и языке, наверняка зная, что не стоит этого делать, но в равной мере понимая, что завтра буду сражаться за свою жизнь – с хромой ногой, против колдуна, который будет делать со мной все что захочет. Видимо, Ляо почувствовала сдвиг в моем флюгере и еще крепче прижалась ко мне; мои колебания слабели, а пыл твердел. Зубы Даста, я могу умереть к завтрашнему закату, и если приговоренному не дают плотной трапезы, он возьмет то, что предлагают. Скользнув рукой к груди Ляо, я коснулся ее сосков сквозь тонкий шелк платья и почувствовал их реакцию.
Дальше все пошло быстрее. Никто из нас не переставал думать, мы лишь старались потеряться в ощущениях. Ляо знала несколько приемов, приведших меня в изумление: где адцабрешские девочки получают свое образование? Когда дыхание вернулось ко мне, я осознал, что в ней не было ничего от опытной шлюхи – только откровенная, чувственная радость в ее теле и моем. Как любовный опыт, это было просто замечательно. Потом, долгое время спустя, мы лежали на смятой постели, и пот медленно высыхал на нашей коже. Тогда я натянул на нас одеяло, чтобы не подпускать холод, и так мы заснули. Ляо, конечно, была уникальным наслаждением, но я улыбнулся, поняв, что мои последние мысли были все равно о Ливак.

Кабинет Планира Великого, скрытый город-остров Хадрумал, 7-е предлета

– Не волнуйся, я точно знаю, где Райшед. У нас уже все готово, чтобы его спасти, – уверенно заявил Планир образу Шива, крошечному и золотистому в стальном зеркале, освещенном пламенем единственной свечи. – А у тебя как дела?
Верховный маг был в своей любимой рубахе и старых полинявших бриджах. Он сидел за полированным столом в обшитом панелями кабинете, а в высоком стрельчатом окне розовело вечернее солнце, заходящее за башни Хадрумала.
– Боюсь, с Вилтредом каши не сваришь. – В приглушенном, металлически звучащем голосе Шива явственно слышалась досада. – Все, что он хочет, это как можно скорее попасть в Хадрумал. После исчезновения Райшеда он нигде не чувствует себя в безопасности.
– Скажи ему, пусть не волнуется о Райшеде, – повторил Планир, сжав кулак под столом, чтобы собеседник не увидел. – Нам нужен Вилтред, он должен уговорить лорда Финвара отдать нам архив усыпальницы. Надеюсь, этот человек сохранил какое-то уважение к своему старому домашнему учителю. Все прочие наши попытки не увенчались успехом.
– Не представляю, чтобы Вилтред внушил кому-то уважение, – угрюмо ответил Шив. – Он старый, усталый и боится всего – от эльетиммов до Элдричского Народца. Должен найтись кто-то еще, кого ты можешь послать.
– Казуел? Он на пути в Тормейл, чтобы помочь эсквайру Камарлу искать материалы по той пропавшей колонии. Кроме того, нет, Шив, в данный момент я никого не могу послать. – Властная нотка в голосе Планира положила конец спору.
– Если Каз – единственная альтернатива, то Вилтреду придется уступить. – Шив помрачнел и, откинувшись на спинку стула, сплел руки за головой. Его недовольство было очевидным.
– Пожалуйста, попроси Вилтреда сделать что он сможет. Скажи, это моя личная просьба. Я понимаю его опасения, и как только вы получите архив, я организую связь силы, чтобы перенести вас прямо сюда. – Планир говорил тепло и добродушно, но его пальцы нервно постукивали по колену.
– Я попрошу, но упаси меня Сэдрин снова нянчиться с каким-нибудь дряхлым магом, – вздохнул Шив. – Мы сейчас в Клейте. Тронемся в путь, как только подкуем лошадь Ливак. Отсюда до владений лорда Финвара не больше двух дней пути при хорошей погоде.
– Ты все еще таскаешь с собой женщин? – возмутился Планир. – Зачем?
– Они не собираются уезжать, пока не узнают, что с Райшедом, и воочию не убедятся, что ты делаешь все возможное для его вызволения.. – Образ Шива скорбно улыбнулся. – Представляшь, Ливак даже предлагает украсть для нас эти книги, если лорд Финвар действительно упрется! Но это при условии, что весь Совет бросит свои таланты на поиски Райшеда. Возможно, у нас есть и еще одно преимущество. Кажется, Хэлис знакома с капитаном его Стражи, когда-то они вместе служили в наемниках. Так или иначе мы добудем тебе эти документы, Верховный.
Планир усмехнулся.
– Рад, что ты проявляешь чуточку инициативы, Шив. Но смотри не давай Ливак волю раньше времени. Только если не будет другого выхода. Насколько я помню, ее услуги обходятся дорого!
Шив засмеялся, и его образ растаял вместе с заклинанием. Рассеянным словом приказа Верховный маг потушил свечу, устало провел рукой по лицу и, бормоча проклятия, стал растирать шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61