Он спросил, можно ли ему погреться, и я, видя, что он совсем один и совершенно не опасен, разрешил. Некоторое время он смотрел, как я читаю, а потом сказал:
– Я знаю, вы здесь не поклоняетесь огню, как это делаем мы, – у вас богом огня является Гефест, который даже к числу ваших главных богов не относится. Но ведь вы, по-моему, не против, чтобы другие верили в своих богов?
– Это смотря в каких, – сказал я. Мы оба старались говорить как можно тише, чтобы не разбудить спящих. – Ты ведь из парсов, верно? Я знаю, что ваши люди молятся Ахура-Мазде и возжигают костры на вершинах холмов, и против этого у меня нет ни малейших возражений.
Он улыбнулся; только теперь я заметил, какое печальное у него лицо.
Потом он преклонил колена перед огнем, как делают все эти люди с Востока, и заговорил со своим богом на неведомом мне языке.
К тому времени, как он закончил молиться, у меня от усталости щипало глаза, и я, отложив свиток, спросил, не заблудился ли он.
– Да, – кивнул он. – Потому-то я и на корабль этот попал. Ты был там, когда на борт поднялся Эгесистрат, и мне показалось, что это судно может доставить меня в Сузы. Ты, должно быть, бывал в нашей стране. А в Сузах ты бывал?
– Не помню, – сказал я. – Я слишком быстро все забываю.
Он придвинулся ближе – по-моему, он боялся разбудить Ио, хотя та крепко спала.
– Вот и я тоже, – вздохнул он. – Нет, вообще-то я многое помню, вот только иногда не могу вспомнить самое важное. А с тобой тоже так?
– Нет, – сказал я. – Я иногда могу вспомнить очень мало и сущие пустяки – как, например, мы с Полосом и Ио загоняли свинью… Это вот, рядом с тобой, Ио, а дальше – Полос. Он из сосновых веток постель себе устроил.
Но, как и ты, самого важного я не помню. Я как раз перечитывал свои записи, чтобы понять, как оказался здесь, и узнал, что мы ищем некоего мидийца Эобаза, но сейчас его с нами нет. Ты его знаешь?
– Конечно! Ты уже однажды спрашивал меня об этом. Кроме того, ты и еще один варвар расспрашивали о нем моего отца – мы еще тогда в башне сидели.
Ты что, забыл?
– Забыл, – признался я.
– Хотя ты в тот раз вопросов моему отцу не задавал. Их задавал другой варвар, такой низенький. Ты помнишь, как пытался освободить нас?
Я сказал, что мне очень жаль и что, как я прочитал в дневнике, попытка эта оказалась неудачной.
– Там, в башне, рядом с нами все время были стражники. Один услыхал какой-то шум и пошел выяснить, в чем дело, но не вернулся, и тогда второй пошел искать его. Вот тут как раз появился ты. Ты принес для нас плащи и шлемы и сказал, что как только мы выйдем за крепостную стену, то легко сможем спрятаться в городе и подождать, пока варвары не уплывут прочь. Но мой отец сказал, что тамошние жители… не помню, как назывался этот город…
– Я тоже не помню, – сказал я. – Продолжай, пожалуйста.
– Что они могут… что они побьют нас, если обнаружат. И он еще сказал, что Ксантипп будет всюду искать нас, потому что ему за нашу свободу обещан огромный выкуп. Отец считал, что Ксантипп возьмет эти деньги, а нас отпустит. Мой отец очень богат… – Мальчик постарался сказать это как можно скромнее. – Он тебя вознаградит, я уверен, если ты отвезешь меня к нему.
– Так, значит, вы просто не захотели пойти со мной? И что же случилось потом?
– Ничего. – Мальчик умолк, глядя в огонь. – Ты ушел, пришли еще несколько солдат, и мы легли спать. Ты проводишь меня на этот корабль?
– На какой корабль? – спросил я.
– На тот, где ты был прежде – вместе с девочкой и с той прекрасной пери.
Я слова «пери» не знал, но он посмотрел на Элату, произнося его. И я сказал, что вряд ли смогу вернуться с ним на корабль, пока мы не найдем Эобаза.
– Да он вон там, – сказал мальчик и показал пальцем.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
– Да я всегда знал, и когда ты меня об этом раньше спрашивал – тоже.
Разве ты не помнишь? Я тебе еще сказал тогда, что он едет верхом на лошади, а руки у него связаны.
При этих словах Полос проснулся и сел. Я извинился перед ним за то, что мы его разбудили, хоть и старались говорить тихо.
– Вовсе вы меня не разбудили, – вежливо возразил он. – Мне просто пить захотелось.
– А это… – начал я.
– Артембар, сын Артаикта, – подсказал мне мальчик из Суз. Он постарше Полоса и, по крайней мере, на голову выше.
– Артембар, – повторил я за ним.
Полос на него даже не взглянул (хотя я видел, как он исподтишка на него посматривает).
– Откуда он тут взялся? – спросил меня Полос. – Это ты его позвал?
– Нет, не я. Просто он замерз, увидел костер и попросил разрешения погреться, вот я ему и разрешил.
– Значит, он первым заговорил с тобой?.
– Естественно. А почему это тебя так волнует, Полос?
И тут в разговор вступил Артембар:
– Да, здесь, у твоего костра, я заговорил с тобой первым, но ты ведь уже разговаривал со мной раньше, у другого костра, когда спрашивал об Эобазе. Я обычно не заговариваю с теми, кто никогда еще ко мне не обращался. – Он поколебался и пояснил:
– По-моему, так нельзя делать.
– Пойду к ручью, очень пить хочется, – прервал его вдруг Полос, и я дал ему с собой немного вина – смешать с водой для предотвращения возможных болезней. Потом я спросил, не встречал ли он Артембара прежде. Он помотал головой и убежал.
Попробую теперь снова уснуть.
* * *
Я только что разговаривал с Эобазом, который говорит на языке эллинов лучше даже, чем Артембар. Он подошел ко мне, когда я точил Фалькату, попросив точило у одного из крестьян. Эобаз сказал, что знает, как отважно все мы бились, спасая его, но ему известно, что больше всех старался я, а потому он хотел бы меня отблагодарить.
– Не в наших обычаях, – сказал он, – чересчур много говорить даже по столь серьезному поводу. Скажу лишь: пока я жив, тебе стоит лишь позвать меня, и я явлюсь.
– Пусть сказал ты немного, – отвечал я, – но вряд ли кто-либо сумел бы выразить в нескольких словах больше.
Он улыбнулся и протянул мне руку, которую я пожал. По-моему, мы оба чувствовали себя неловко. Усмехнувшись, он указал на мокрый брусок, которым я точил меч:
– Видно, ты затупил клинок, срубая головы врагов?
– Нет, – сказал я, – это я вчера ночью вздумал рубить мечом ветки для костра, хоть и подумал еще, что он, наверное, затупится. Однако он почти не пострадал – отличный клинок! – И тут я вспомнил, как ночью к костру моему подошел Артембар, и сказал:
– Тут у нас есть мальчик из твоей страны, точнее, из Суз. Ты с ним никогда не встречался?
Эобаз с озадаченным видом покачал головой.
Ио, прислушивавшаяся к нашему разговору, сказала:
– Мой хозяин все забывает. Ты говорил, что наш прорицатель рассказал тебе о нем, верно?
– Да, мы с ним вчера имели весьма продолжительную беседу. Твой хозяин, возможно, и забудет меня, и я буду знать причину этого. Только я-то его никогда не забуду!
– А он сказал тебе, что порой видит то, чего не видят другие? – продолжала Ио. Эобаз кивнул. – Порой люди считают, что он выдумывает, но однажды и я видела то же, что и он. Все, по-моему, зависит от того, что считать выдумкой, а что – правдой.
Эобаз улыбнулся, глядя на нее:
– Хорошо сказано! Достойно эллинки! Я как-то слушал, как ваши мудрецы всю ночь обсуждали подобные проблемы, но так и не пришли к единому мнению.
Для нас существует только истина или ложь. Мы не тревожим себя размышлениями о таких пустяках, как выдумка, фантазия.
– Это хорошо. Едва мы проснулись, как мой господин сообщил, что нашел какого-то маленького перса, который знает, где ты находишься, и готов нас проводить туда. Бадизоя и я сперва хотели узнать, где это, но мой хозяин сказал, что уже ходил с ним, и указал на ближайший холм. Там, на вершине, виднелся молодой жеребец, гнедой масти и еще не совсем взрослый, а всадника на нем не было. Когда мы спросили об этом Элату, она только рассмеялась в ответ. Однако этот конь и привел нас прямо к тебе.
Эобаз пригладил бороду – она у него черная и очень густая – и сказал:
– Возможно, тебе следовало бы спросить Эгесистрата.
– А я и спросила, – откликнулась Ио, – да только сразу позабыла его ответ.
– Так нужно было снова спросить – у Семи Львов, например. Он говорит, что знает твоего хозяина даже лучше, чем ты.
И тут в наш кружок ворвался чернокожий, указывая мне подбородком на что-то, яростно жестикулируя и очень быстро говоря что-то на своем языке.
Эобаз, как оказалось, знал его язык и перевел:
– Он говорит, что сюда мчится колесница, а за ней следуют остальные амазонки.
Мы все побежали смотреть. Эгесистрат и прелестная Элата были уже там, а Бадизоя погнала своего коня навстречу царице амазонок. Колесницей правил какой-то фракиец, однако ехавший с ним рядом человек был скорее похож на спартанца – высокий воин в алом плаще. Когда они подъехали ближе, воин махнул рукой и крикнул:
– Благородный Эгесистрат! Латро! Клянусь богами, до чего же я рад снова вас видеть!
Глава 22
ВОЗЛЕ НАШЕЙ СТАРОЙ СТОЯНКИ
– Спорим, если пойти и хорошенько поискать вокруг, можно легко найти наше старое кострище, – сказала Ио. – Смотри, вон наш алтарь – до сих пор стоит!
Я согласился с нею: место казалось мне знакомым, хотя я, разумеется, не мог толком вспомнить, был ли я здесь.
– Тогда с нами еще были амазонки, – с грустью заметила она.
Они уехали после завтрака – шесть крепких, сильных женщин, две из которых были серьезно ранены, и забрали с собой всех белых коней. С ними отправился и тот фракиец, поклявшийся проводить их до брода через Гебр.
Эгесистрат говорит, что река Гебр – это западная граница Апсинфии. Они должны передать знаки приветствия и уважения от трех здешних правителей их родственникам в Сикионе. Кроме того, царица амазонок везет письмо, написанное моим стилем на полоске белой овечьей кожи стратегом из Спарты; в письме говорится, что его податели находятся под защитой царя Леотихида и регента Павсания.
– Я буду по ним скучать, – сказала мне Ио. – Ты-то не будешь, а я буду.
И я очень скучаю без Полоса, очень! Ты его еще помнишь? – Я только головой покачал. – Это просто мальчик, фракиец, наверное. Во всяком случае, он говорит, как они. Он чуть младше меня, но так приятно, когда рядом есть еще кто-то из детей.
Я сказал ей, что, надеюсь, мы когда-нибудь будем жить в таком месте, где найдется много других детей и мудрая женщина, которая сможет научить ее всему необходимому.
– А я и так уже многому научилась, наблюдая за амазонками! – воскликнула Ио. – Царица Иппофода меня просто любила: а Иппостизия и Фаретра тоже старались обращаться со мной хорошо, потому что им нравился ты. Я-то Фаретру недолюбливала – у тебя всегда был такой глупый вид, когда ты на нее смотрел. А потом ее убили, и мне было ужасно ее жаль! Мне до сих пор ее жаль. Но ты-то наверняка ее уже не помнишь, да?
– Немного помню, – сказал я; какая-то память сохранилась, видно, у меня в душе, хоть туман забвения и успел окутать меня. – А как она выглядела?
– Она была ростом почти с тебя, и у нее были такие высокие скулы. – Ио натянула кожу на щеках, чтобы показать мне, какой скуластой была Фаретра.
– Рыжеволосая, лицо все в веснушках, а ноги, если честно, не слишком прямые – наверное, потому что она все время верхом ездила.
Я вздохнул – как и сейчас вздыхаю:
– Похоже, она была очень хороша собой.
– Ну, я вовсе не пыталась ее приукрасить…
– Не пыталась, – подтвердил я, – но скрыть этого ты не сумела. – И я, нагнувшись из седла, поцеловал Ио в щеку.
– Ну все равно. – Она отерла щеку. – Кстати, нам с тобой нужно поговорить наедине. О нем. – Она быстро указала мне на колесницу. – И об Эгесистрате тоже.
– Хорошо, – кивнул я, решив сразу записать весь наш с нею разговор, что и сделал.
Остановились мы в хорошем большом доме в Кобрисе. Он принадлежит одному из высокородных союзников Тамириса. В доме есть слуги, хотя вряд ли им можно доверять. Когда мы передали им своих лошадей и велели напоить их и отвести в конюшню, Асет отвел Эобаза и меня в сторонку и сказал, что на самом-то деле никакой он не стратег из Спарты, как думают фракийцы.
Оказывается, все остальные давно его знают и только посмеялись бы, видя наше изумление. Ну и ладно.
– А я все никак понять не мог, почему это Эгесистрат с тобой так сердечен? – сказал Эобаз. – Ведь спартанцев он ненавидит.
– Я и сам-то их не больно люблю, – признался Асет, – хотя теперь понимаю их гораздо лучше. Быть настоящим спартанцем очень нелегко; это великая вещь.
За ужином мы притворялись перед слугами, что Асет самый настоящий спартанец; но когда трапеза закончилась, он отослал слуг, и мы все вместе, собравшись у очага, пили неважное местное вино и грызли орехи.
– Гиперид тоже здесь, – сказал Асет. – Его комната рядом с моей. А вам придется спать тут, однако, видимо, спать вам приходилось и в куда худших условиях.
Все засмеялись и признали, что это так и есть.
Тут Эобаз задал вопрос, который и у меня вертелся на языке:
– А кто такой Гиперид?
– Капитан нашего судна, – отвечал Асет. – Именно его Ксантипп просил разыскать тебя. А мы, все остальные, просто помогаем ему тем или иным способом.
– Жаль, что его сейчас с нами нет, – сказала Ио. – Мне бы очень хотелось повидаться с ним! Да и не следовало бы ему бродить по городу так поздно.
– Он заключает сделки по поводу поставок на корабль продовольственных запасов и вина, – пояснил Асет, – а заодно и немного кожами интересуется.
Знаем мы Гиперида! А ты не беспокойся, девочка: уж он-то за себя постоять сумеет.
– Так это он послал Эгесистрата, Элату и Семь Львов – ну, вашего чернокожего, – а также Латро и Ио? – спросил Эобаз.
Асет и Эгесистрат закивали, а Эгесистрат пояснил еще:
– Благодаря одной богине мы встретились с амазонками. Они ехали по поручению Бога войны, однако без них мы бы, конечно, не справились.
Эобаз кивнул – видимо, в подтверждение собственных мыслей – и сказал:
– Несколько лет назад я повстречался с одним племенем, которое считает Бога войны не кем иным, как Ахура-Маздой – Ахура-Мазда, так сказать, в ином обличье. Возможно, они и правы. А откуда вы знали, где меня искать?
– Да это Эгесистрату удалось разнюхать твой след, – улыбнулся Асет. – По крайней мере, Гиперид так считает. Но вот чего я понять не могу: что ты-то тут делал? Вряд ли ты держал путь в Мидию или Персию.
Эобаз покачал головой:
– Нет, я направлялся в Афины.
– В Афины?!
– Да. – Мидиец, казалось, заколебался, оглядывая наши лица. – Эгесистрат, ты здесь единственный, кто меня хорошо знает. Расскажи всем присутствующим – и мне тоже, – что ты знаешь обо мне.
– Ты храбрый воин, великолепный наездник и умелый инженер. Ты был советником Артаикта в искусстве фортификации и оборонной техники.
– А более ничего не прибавишь? – с нажимом спросил Эобаз.
Эгесистрат пригладил бороду.
– Дай-ка подумать. Ты мидией; как-то ты говорил мне, что у тебя есть земли близ Экбатаны, есть и жена, но нет наследника. Да, вот еще что: ты был практически единственным человеком в окружении Артаикта, кто никогда не просил меня предсказать судьбу.
– Было у нас с женой три сына, – лицо Эобаза стало печальным. – Прекрасные юноши! Они поступили на службу в армию Великого Царя – как вы понимаете, для высокородных граждан нашей страны это дело само собой разумеющееся. Любой, кто поступит иначе, сразу попадет под подозрение.
– Это правда, – кивнул Эгесистрат.
– Наш царь Ксеркс – Великий Царь, как вы его называете, – задумал поход против варваров севера. Вы все теперь знакомы с женщинами-воительницами из этих краев, так что можете представить себе, каковы тамошние жители – дикие всадники, вечно следующие за своими стадами. От них вполне можно обороняться, однако нападать на них – все равно что идти в атаку на клубы дыма; они растворяются, едва успев вступить в бой, а потом, совершив круг, возвращаются, и нет у них ни городов, ни возделанных полей, которые им было бы жаль потерять. Этот поход превратился бы в настоящую пародию на военные действия, и все понимали это, кроме царя. Однако в Сузы свезли невероятное количество разного оружия и припасов, которые при необходимости следовало переправлять в действующую армию.
Все молчали. Я огляделся, отыскивая взглядом того маленького парса. Он сидел рядом с Элатой довольно далеко от огня и, казалось, внимательно слушал, но я не смог разглядеть, какое у него при этом лицо.
– Наступила весна, и армия расположилась лагерем у городской стены, – продолжал мидиец. – Мои сыновья тоже были там, все они служили в кавалерии; был там и сам царь. Артаикт представил меня ему, всячески нахваливая как одного из лучших поставщиков провианта для царской армии.
Царь был доволен; он улыбнулся и предложил щедро одарить меня за отличную службу. С замиранием сердца я попросил у него всего лишь малость: пусть одному из моих сыновей позволят остаться со мною.
Эобаз умолк. Он молчал долго, пока молчание не прервала своим вопросом Ио:
– Ну, и неужели же он этого не сделал?
– Нет, он сделал это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Я знаю, вы здесь не поклоняетесь огню, как это делаем мы, – у вас богом огня является Гефест, который даже к числу ваших главных богов не относится. Но ведь вы, по-моему, не против, чтобы другие верили в своих богов?
– Это смотря в каких, – сказал я. Мы оба старались говорить как можно тише, чтобы не разбудить спящих. – Ты ведь из парсов, верно? Я знаю, что ваши люди молятся Ахура-Мазде и возжигают костры на вершинах холмов, и против этого у меня нет ни малейших возражений.
Он улыбнулся; только теперь я заметил, какое печальное у него лицо.
Потом он преклонил колена перед огнем, как делают все эти люди с Востока, и заговорил со своим богом на неведомом мне языке.
К тому времени, как он закончил молиться, у меня от усталости щипало глаза, и я, отложив свиток, спросил, не заблудился ли он.
– Да, – кивнул он. – Потому-то я и на корабль этот попал. Ты был там, когда на борт поднялся Эгесистрат, и мне показалось, что это судно может доставить меня в Сузы. Ты, должно быть, бывал в нашей стране. А в Сузах ты бывал?
– Не помню, – сказал я. – Я слишком быстро все забываю.
Он придвинулся ближе – по-моему, он боялся разбудить Ио, хотя та крепко спала.
– Вот и я тоже, – вздохнул он. – Нет, вообще-то я многое помню, вот только иногда не могу вспомнить самое важное. А с тобой тоже так?
– Нет, – сказал я. – Я иногда могу вспомнить очень мало и сущие пустяки – как, например, мы с Полосом и Ио загоняли свинью… Это вот, рядом с тобой, Ио, а дальше – Полос. Он из сосновых веток постель себе устроил.
Но, как и ты, самого важного я не помню. Я как раз перечитывал свои записи, чтобы понять, как оказался здесь, и узнал, что мы ищем некоего мидийца Эобаза, но сейчас его с нами нет. Ты его знаешь?
– Конечно! Ты уже однажды спрашивал меня об этом. Кроме того, ты и еще один варвар расспрашивали о нем моего отца – мы еще тогда в башне сидели.
Ты что, забыл?
– Забыл, – признался я.
– Хотя ты в тот раз вопросов моему отцу не задавал. Их задавал другой варвар, такой низенький. Ты помнишь, как пытался освободить нас?
Я сказал, что мне очень жаль и что, как я прочитал в дневнике, попытка эта оказалась неудачной.
– Там, в башне, рядом с нами все время были стражники. Один услыхал какой-то шум и пошел выяснить, в чем дело, но не вернулся, и тогда второй пошел искать его. Вот тут как раз появился ты. Ты принес для нас плащи и шлемы и сказал, что как только мы выйдем за крепостную стену, то легко сможем спрятаться в городе и подождать, пока варвары не уплывут прочь. Но мой отец сказал, что тамошние жители… не помню, как назывался этот город…
– Я тоже не помню, – сказал я. – Продолжай, пожалуйста.
– Что они могут… что они побьют нас, если обнаружат. И он еще сказал, что Ксантипп будет всюду искать нас, потому что ему за нашу свободу обещан огромный выкуп. Отец считал, что Ксантипп возьмет эти деньги, а нас отпустит. Мой отец очень богат… – Мальчик постарался сказать это как можно скромнее. – Он тебя вознаградит, я уверен, если ты отвезешь меня к нему.
– Так, значит, вы просто не захотели пойти со мной? И что же случилось потом?
– Ничего. – Мальчик умолк, глядя в огонь. – Ты ушел, пришли еще несколько солдат, и мы легли спать. Ты проводишь меня на этот корабль?
– На какой корабль? – спросил я.
– На тот, где ты был прежде – вместе с девочкой и с той прекрасной пери.
Я слова «пери» не знал, но он посмотрел на Элату, произнося его. И я сказал, что вряд ли смогу вернуться с ним на корабль, пока мы не найдем Эобаза.
– Да он вон там, – сказал мальчик и показал пальцем.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
– Да я всегда знал, и когда ты меня об этом раньше спрашивал – тоже.
Разве ты не помнишь? Я тебе еще сказал тогда, что он едет верхом на лошади, а руки у него связаны.
При этих словах Полос проснулся и сел. Я извинился перед ним за то, что мы его разбудили, хоть и старались говорить тихо.
– Вовсе вы меня не разбудили, – вежливо возразил он. – Мне просто пить захотелось.
– А это… – начал я.
– Артембар, сын Артаикта, – подсказал мне мальчик из Суз. Он постарше Полоса и, по крайней мере, на голову выше.
– Артембар, – повторил я за ним.
Полос на него даже не взглянул (хотя я видел, как он исподтишка на него посматривает).
– Откуда он тут взялся? – спросил меня Полос. – Это ты его позвал?
– Нет, не я. Просто он замерз, увидел костер и попросил разрешения погреться, вот я ему и разрешил.
– Значит, он первым заговорил с тобой?.
– Естественно. А почему это тебя так волнует, Полос?
И тут в разговор вступил Артембар:
– Да, здесь, у твоего костра, я заговорил с тобой первым, но ты ведь уже разговаривал со мной раньше, у другого костра, когда спрашивал об Эобазе. Я обычно не заговариваю с теми, кто никогда еще ко мне не обращался. – Он поколебался и пояснил:
– По-моему, так нельзя делать.
– Пойду к ручью, очень пить хочется, – прервал его вдруг Полос, и я дал ему с собой немного вина – смешать с водой для предотвращения возможных болезней. Потом я спросил, не встречал ли он Артембара прежде. Он помотал головой и убежал.
Попробую теперь снова уснуть.
* * *
Я только что разговаривал с Эобазом, который говорит на языке эллинов лучше даже, чем Артембар. Он подошел ко мне, когда я точил Фалькату, попросив точило у одного из крестьян. Эобаз сказал, что знает, как отважно все мы бились, спасая его, но ему известно, что больше всех старался я, а потому он хотел бы меня отблагодарить.
– Не в наших обычаях, – сказал он, – чересчур много говорить даже по столь серьезному поводу. Скажу лишь: пока я жив, тебе стоит лишь позвать меня, и я явлюсь.
– Пусть сказал ты немного, – отвечал я, – но вряд ли кто-либо сумел бы выразить в нескольких словах больше.
Он улыбнулся и протянул мне руку, которую я пожал. По-моему, мы оба чувствовали себя неловко. Усмехнувшись, он указал на мокрый брусок, которым я точил меч:
– Видно, ты затупил клинок, срубая головы врагов?
– Нет, – сказал я, – это я вчера ночью вздумал рубить мечом ветки для костра, хоть и подумал еще, что он, наверное, затупится. Однако он почти не пострадал – отличный клинок! – И тут я вспомнил, как ночью к костру моему подошел Артембар, и сказал:
– Тут у нас есть мальчик из твоей страны, точнее, из Суз. Ты с ним никогда не встречался?
Эобаз с озадаченным видом покачал головой.
Ио, прислушивавшаяся к нашему разговору, сказала:
– Мой хозяин все забывает. Ты говорил, что наш прорицатель рассказал тебе о нем, верно?
– Да, мы с ним вчера имели весьма продолжительную беседу. Твой хозяин, возможно, и забудет меня, и я буду знать причину этого. Только я-то его никогда не забуду!
– А он сказал тебе, что порой видит то, чего не видят другие? – продолжала Ио. Эобаз кивнул. – Порой люди считают, что он выдумывает, но однажды и я видела то же, что и он. Все, по-моему, зависит от того, что считать выдумкой, а что – правдой.
Эобаз улыбнулся, глядя на нее:
– Хорошо сказано! Достойно эллинки! Я как-то слушал, как ваши мудрецы всю ночь обсуждали подобные проблемы, но так и не пришли к единому мнению.
Для нас существует только истина или ложь. Мы не тревожим себя размышлениями о таких пустяках, как выдумка, фантазия.
– Это хорошо. Едва мы проснулись, как мой господин сообщил, что нашел какого-то маленького перса, который знает, где ты находишься, и готов нас проводить туда. Бадизоя и я сперва хотели узнать, где это, но мой хозяин сказал, что уже ходил с ним, и указал на ближайший холм. Там, на вершине, виднелся молодой жеребец, гнедой масти и еще не совсем взрослый, а всадника на нем не было. Когда мы спросили об этом Элату, она только рассмеялась в ответ. Однако этот конь и привел нас прямо к тебе.
Эобаз пригладил бороду – она у него черная и очень густая – и сказал:
– Возможно, тебе следовало бы спросить Эгесистрата.
– А я и спросила, – откликнулась Ио, – да только сразу позабыла его ответ.
– Так нужно было снова спросить – у Семи Львов, например. Он говорит, что знает твоего хозяина даже лучше, чем ты.
И тут в наш кружок ворвался чернокожий, указывая мне подбородком на что-то, яростно жестикулируя и очень быстро говоря что-то на своем языке.
Эобаз, как оказалось, знал его язык и перевел:
– Он говорит, что сюда мчится колесница, а за ней следуют остальные амазонки.
Мы все побежали смотреть. Эгесистрат и прелестная Элата были уже там, а Бадизоя погнала своего коня навстречу царице амазонок. Колесницей правил какой-то фракиец, однако ехавший с ним рядом человек был скорее похож на спартанца – высокий воин в алом плаще. Когда они подъехали ближе, воин махнул рукой и крикнул:
– Благородный Эгесистрат! Латро! Клянусь богами, до чего же я рад снова вас видеть!
Глава 22
ВОЗЛЕ НАШЕЙ СТАРОЙ СТОЯНКИ
– Спорим, если пойти и хорошенько поискать вокруг, можно легко найти наше старое кострище, – сказала Ио. – Смотри, вон наш алтарь – до сих пор стоит!
Я согласился с нею: место казалось мне знакомым, хотя я, разумеется, не мог толком вспомнить, был ли я здесь.
– Тогда с нами еще были амазонки, – с грустью заметила она.
Они уехали после завтрака – шесть крепких, сильных женщин, две из которых были серьезно ранены, и забрали с собой всех белых коней. С ними отправился и тот фракиец, поклявшийся проводить их до брода через Гебр.
Эгесистрат говорит, что река Гебр – это западная граница Апсинфии. Они должны передать знаки приветствия и уважения от трех здешних правителей их родственникам в Сикионе. Кроме того, царица амазонок везет письмо, написанное моим стилем на полоске белой овечьей кожи стратегом из Спарты; в письме говорится, что его податели находятся под защитой царя Леотихида и регента Павсания.
– Я буду по ним скучать, – сказала мне Ио. – Ты-то не будешь, а я буду.
И я очень скучаю без Полоса, очень! Ты его еще помнишь? – Я только головой покачал. – Это просто мальчик, фракиец, наверное. Во всяком случае, он говорит, как они. Он чуть младше меня, но так приятно, когда рядом есть еще кто-то из детей.
Я сказал ей, что, надеюсь, мы когда-нибудь будем жить в таком месте, где найдется много других детей и мудрая женщина, которая сможет научить ее всему необходимому.
– А я и так уже многому научилась, наблюдая за амазонками! – воскликнула Ио. – Царица Иппофода меня просто любила: а Иппостизия и Фаретра тоже старались обращаться со мной хорошо, потому что им нравился ты. Я-то Фаретру недолюбливала – у тебя всегда был такой глупый вид, когда ты на нее смотрел. А потом ее убили, и мне было ужасно ее жаль! Мне до сих пор ее жаль. Но ты-то наверняка ее уже не помнишь, да?
– Немного помню, – сказал я; какая-то память сохранилась, видно, у меня в душе, хоть туман забвения и успел окутать меня. – А как она выглядела?
– Она была ростом почти с тебя, и у нее были такие высокие скулы. – Ио натянула кожу на щеках, чтобы показать мне, какой скуластой была Фаретра.
– Рыжеволосая, лицо все в веснушках, а ноги, если честно, не слишком прямые – наверное, потому что она все время верхом ездила.
Я вздохнул – как и сейчас вздыхаю:
– Похоже, она была очень хороша собой.
– Ну, я вовсе не пыталась ее приукрасить…
– Не пыталась, – подтвердил я, – но скрыть этого ты не сумела. – И я, нагнувшись из седла, поцеловал Ио в щеку.
– Ну все равно. – Она отерла щеку. – Кстати, нам с тобой нужно поговорить наедине. О нем. – Она быстро указала мне на колесницу. – И об Эгесистрате тоже.
– Хорошо, – кивнул я, решив сразу записать весь наш с нею разговор, что и сделал.
Остановились мы в хорошем большом доме в Кобрисе. Он принадлежит одному из высокородных союзников Тамириса. В доме есть слуги, хотя вряд ли им можно доверять. Когда мы передали им своих лошадей и велели напоить их и отвести в конюшню, Асет отвел Эобаза и меня в сторонку и сказал, что на самом-то деле никакой он не стратег из Спарты, как думают фракийцы.
Оказывается, все остальные давно его знают и только посмеялись бы, видя наше изумление. Ну и ладно.
– А я все никак понять не мог, почему это Эгесистрат с тобой так сердечен? – сказал Эобаз. – Ведь спартанцев он ненавидит.
– Я и сам-то их не больно люблю, – признался Асет, – хотя теперь понимаю их гораздо лучше. Быть настоящим спартанцем очень нелегко; это великая вещь.
За ужином мы притворялись перед слугами, что Асет самый настоящий спартанец; но когда трапеза закончилась, он отослал слуг, и мы все вместе, собравшись у очага, пили неважное местное вино и грызли орехи.
– Гиперид тоже здесь, – сказал Асет. – Его комната рядом с моей. А вам придется спать тут, однако, видимо, спать вам приходилось и в куда худших условиях.
Все засмеялись и признали, что это так и есть.
Тут Эобаз задал вопрос, который и у меня вертелся на языке:
– А кто такой Гиперид?
– Капитан нашего судна, – отвечал Асет. – Именно его Ксантипп просил разыскать тебя. А мы, все остальные, просто помогаем ему тем или иным способом.
– Жаль, что его сейчас с нами нет, – сказала Ио. – Мне бы очень хотелось повидаться с ним! Да и не следовало бы ему бродить по городу так поздно.
– Он заключает сделки по поводу поставок на корабль продовольственных запасов и вина, – пояснил Асет, – а заодно и немного кожами интересуется.
Знаем мы Гиперида! А ты не беспокойся, девочка: уж он-то за себя постоять сумеет.
– Так это он послал Эгесистрата, Элату и Семь Львов – ну, вашего чернокожего, – а также Латро и Ио? – спросил Эобаз.
Асет и Эгесистрат закивали, а Эгесистрат пояснил еще:
– Благодаря одной богине мы встретились с амазонками. Они ехали по поручению Бога войны, однако без них мы бы, конечно, не справились.
Эобаз кивнул – видимо, в подтверждение собственных мыслей – и сказал:
– Несколько лет назад я повстречался с одним племенем, которое считает Бога войны не кем иным, как Ахура-Маздой – Ахура-Мазда, так сказать, в ином обличье. Возможно, они и правы. А откуда вы знали, где меня искать?
– Да это Эгесистрату удалось разнюхать твой след, – улыбнулся Асет. – По крайней мере, Гиперид так считает. Но вот чего я понять не могу: что ты-то тут делал? Вряд ли ты держал путь в Мидию или Персию.
Эобаз покачал головой:
– Нет, я направлялся в Афины.
– В Афины?!
– Да. – Мидиец, казалось, заколебался, оглядывая наши лица. – Эгесистрат, ты здесь единственный, кто меня хорошо знает. Расскажи всем присутствующим – и мне тоже, – что ты знаешь обо мне.
– Ты храбрый воин, великолепный наездник и умелый инженер. Ты был советником Артаикта в искусстве фортификации и оборонной техники.
– А более ничего не прибавишь? – с нажимом спросил Эобаз.
Эгесистрат пригладил бороду.
– Дай-ка подумать. Ты мидией; как-то ты говорил мне, что у тебя есть земли близ Экбатаны, есть и жена, но нет наследника. Да, вот еще что: ты был практически единственным человеком в окружении Артаикта, кто никогда не просил меня предсказать судьбу.
– Было у нас с женой три сына, – лицо Эобаза стало печальным. – Прекрасные юноши! Они поступили на службу в армию Великого Царя – как вы понимаете, для высокородных граждан нашей страны это дело само собой разумеющееся. Любой, кто поступит иначе, сразу попадет под подозрение.
– Это правда, – кивнул Эгесистрат.
– Наш царь Ксеркс – Великий Царь, как вы его называете, – задумал поход против варваров севера. Вы все теперь знакомы с женщинами-воительницами из этих краев, так что можете представить себе, каковы тамошние жители – дикие всадники, вечно следующие за своими стадами. От них вполне можно обороняться, однако нападать на них – все равно что идти в атаку на клубы дыма; они растворяются, едва успев вступить в бой, а потом, совершив круг, возвращаются, и нет у них ни городов, ни возделанных полей, которые им было бы жаль потерять. Этот поход превратился бы в настоящую пародию на военные действия, и все понимали это, кроме царя. Однако в Сузы свезли невероятное количество разного оружия и припасов, которые при необходимости следовало переправлять в действующую армию.
Все молчали. Я огляделся, отыскивая взглядом того маленького парса. Он сидел рядом с Элатой довольно далеко от огня и, казалось, внимательно слушал, но я не смог разглядеть, какое у него при этом лицо.
– Наступила весна, и армия расположилась лагерем у городской стены, – продолжал мидиец. – Мои сыновья тоже были там, все они служили в кавалерии; был там и сам царь. Артаикт представил меня ему, всячески нахваливая как одного из лучших поставщиков провианта для царской армии.
Царь был доволен; он улыбнулся и предложил щедро одарить меня за отличную службу. С замиранием сердца я попросил у него всего лишь малость: пусть одному из моих сыновей позволят остаться со мною.
Эобаз умолк. Он молчал долго, пока молчание не прервала своим вопросом Ио:
– Ну, и неужели же он этого не сделал?
– Нет, он сделал это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38