Сорок маленьких вечностей, сорок шагов назло смерти… С ним ничего не случилось, его никто не убил, никто не остановил на полпути! Холодов замер, с трудом переводя дыхание. Затылок пекло нещадно, словно солнце обрушилось с небес на землю, а по ошибке придавило только его одного. Алексей глянул на лестницу, на крутые ступени, бегущие к небу, и поджал губы.– Я никогда до них не доберусь! – процедил он сквозь зубы. – Господи, это… это с ума сойти! – и торопливо огляделся по сторонам. Наверху висели клетки, под ними, словно высеченные из камня, стояли караульные. А город был по-прежнему мертв. Перед глазами Холодова плыл душный туман, обволакивал ступени… Алексей промок насквозь, словно только что переплыл бурную реку, пот смертного ужаса застилал глаза. Лестница! Лестница…И он начал подниматься. Ступенька за ступенькой, только не нужно торопиться, только не дергаться.«Они все видят меня, – думал Алексей. – Все солдаты, прочесывающие улицы, все жители города. Да нет, скажут они, это не он. Не он это. Таких наглецов в природе не бывает. Лезет прямо у нас на глазах к клеткам… это невозможно. Давайте искать дальше. Да-да, именно так они и скажут.Интересно, какая сволочь изобрела эту лестницу? Повелитель всех чертей мира? Кому только в голову так моча ударила? Жестокий мозг, ой какой жестокий… Понастроили тут. Господи! Как же я ненавижу все эти лестницы! Господи, Боженька ты мой, помоги мне…»Каждая ступенька отвоевывалась в неравной борьбе со свинцовой тяжестью в ногах. Каждый шаг превращался в танцы на расплавленном свинце. А лестница все бежала и бежала к небесам. «Вперед же, – понукал себя Алексей. – Вперед! Ты же солдат, вот и представь, что получил такой приказ хрен знает от кого. Сотни глаз смотрят на тебя сейчас, ты сросся с этой лестницей, она входит в программу твоих индивидуальных тренировок. Двести, триста ступеней? Да это ж смешно, мужик!»Узники на стене увидели его. Теперь он слышал истеричные вопли Шелученко, он видел светловолосую головку Вероники, она стояла у решетки и, вытянув руку в его сторону, показывала на него кому-то из соседней клетки. Господи, да это же… это Пашка! Пашка Савельев, жив, курилка!И тут до Холодова долетел крик Павла:– Идиот, кто бы ты ни был! Слышишь?! Сумку спрячь! Сумку! Идиот! Прешься в форме солдата Мерое и с европейским рюкзаком в руках! Идиот!– И в самом деле, идиот! – подхватил Ваня Ларин. – Но какой смелый идиот…Холодов продолжал восхождение. За стеной бежала длинная крытая галерея, заканчивающаяся где-то в пирамиде. Холодов сполз с лестницы в этот переход. Теперь его было не видно с площади. Стена надежно укрывала его. Алексей сел на холодные плиты пола и зашелся в надсадном кашле. Сил больше не было никаких. Все! Над ним нависала стена безжалостного храма, где-то здесь скрывается святая святых этого странного города.Он зажмурил глаза, жадно хватая ртом воздух, каждый его глоток давался с болью, распарывал грудь.«Ты смог, дурачок! У тебя все получилось! Вниз ты больше уже не спустишься, но сюда-то ты добрался, хотя и думал, что это невозможно. Но на большее ты, братец, уже не способен…»Не способен?Он сделал еще пару глубоких вдохов, а потом решительно поднялся на ноги.. «Они висят где-то совсем близко», – подумал Алексей. А потом осторожно перевесился через стену.Под ним, метров на пять ниже, висели клетки на огромных железных крюках. Узники смотрели на него. Кто испуганно, а кто и очень зло.– Проклятый идиот! – выкрикнул Савельев. – Что тебе здесь нужно? Почему ты не вернулся и не позвал подмогу? Ты же погибнешь, дурень! – Павел и не замечал, что кричит по-русски.Холодов кивнул. «Все верно, – подумал он. – Но все бесполезно, даже помощь извне. Более безвыходной ситуации я еще не видел».И перебрался через стену на огромный каменный выступ. Стянул шлем с головы…– Ника! – крикнул Алексей. – Ника! Это я! Я! Ты жива, жива…Вероника намертво вцепилась в прутья железной решетки. Этот голос был подобен грому среди ясного неба. У девушки перехватило дыхание… она почувствовала, как рвется из груди сердце, как летит оно вниз с безумной высоты, разбиваясь о камни на тысячу осколков. Вероника медленно сползла на пол клетки и потеряла сознание…
… Нефру-Ра, пошатываясь, вышла из покоев сына Солнца и тихо шепнула рабыне с бронзовой кожей:– Уведи меня отсюда, пожалуйста, мне нехорошо.Коридоры были пустынны, Нефру-Ра шатало из стороны в сторону. «Наверное, я устала, – подумала молодая женщина. – Все время не отхожу от Мин-Ра. Да и вода в амфоре была сегодня просто отвратительна…»Бронзовокожая рабыня-мероитка с испугом поглядывала на Нефру-Ра. Эта стройная девушка с узким коротеньким подбородком и длинными пальцами многим казалась каким-то длинным, острым шипом. И только юный сын Солнца и царица-богиня безоговорочно любили ее.В комнате Нефру-Ра вырвало. Женщина закричала от боли и повалилась на ложе. Служанка бросилась за царицей и Домбоно. Нефру-Ра скорчилась, вся кровь отлила от ее лица.Прибежал Домбоно, на время даже отказавшийся от поисков проникшего в Мерое чужака, появилась царица, но никто из них не мог помочь несчастной.Домбоно снял с нее одежду, ощупал живот: он был тверд, как камень. Верховный жрец коснулся области сердца, и Нефру-Ра пронзительно закричала.– Помоги же ей, – сдавленным голосом взмолилась Сикиника.Домбоно вместе с жрецом-помощником влил больной в рот какую-то маслянистую жидкость, и Нефру-Ра вновь вырвало. Лекари сделали промывание, вода вышла прозрачной. Верховный жрец вскинул на Сикинику отчаянный взгляд:– Ее тело заперто, как на засов, – растерянно пробормотал он. – Когда основная жидкость проникает из мозга человека в тело и находит выход, тогда в жилы поступает река жизни, и человек не заболевает. Но если жидкость попадает в желудок и не может найти выхода, тогда начинается болезнь хесбет.Услышав слова Домбоно, царица сильно побледнела под слоем золотой пудры и, как бы обороняясь, выставила перед собой руку.– Воды! – простонала больная.Сикиника поспешила прочь. Когда она вернулась, Нефру-Ра лежала вялая и бесчувственная. Царица встала на колени и поднесла к ее губам чашу с водой. Та сделала небольшой глоток, а потом отвернулась. Сикиника рванула с шеи амулет и прижала к телу подруги, страстно бормоча:– Вымывайся, яд, выходи, вытекай на землю! Гор заговаривает тебя, он уничтожает тебя, он оплевывает тебя! Ты слаб и не силен, ты слеп и не понимаешь того, что говорит Гор, повелитель чар!Но Домбоно отодвинул амулет.– Положи его на грудь, о богиня, – мягко посоветовал он. – А на тело – припарку.Однако Сикиника не переставала бормотать свои заклинания, и тогда Домбоно сам побежал за тазом с горячей водой, намочил в нем полотняный платок, выжал его и хотел уже положить на тело больной. И тут верховный жрец отчетливо увидел, как в теле подруги царицы извивается змея. Змея с короны брата Сикиники Раненсета!В ужасе Домбоно выронил платок и закричал:– Змея! Разве ты не видишь? Змея!Бедное тело Нефру-Ра содрогнулось, и она крикнула:– Да помогите же мне!– Змея, выходящая из земли, падет. Огонь, выходящий из гор, падет. Пади! – выкрикнула Сикиника старинное заклинание против змей.Домбоно отвел глаза. Верховный жрец знал, что против этой змеи ничто не поможет – Нефру-Ра должна умереть! И жрец тихонько вышел прочь. Ему предстояло отыскать проникшего в древний город чужеземца. Глава 12ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ Павел был первым, кто пришел в себя после потрясения от встречи. Ваня Ларин смотрел на Холодова, приоткрыв рот от удивления, а Алик, близкий к окончательному умопомешательству, бился лбом о прутья решетки, словно дикий зверь в неволе.– Леха, – выдавил Савельев. – Ника все время вспоминала о тебе в последние дни. Можешь понимать дословно – в наши последние дни…– Поэтому-то я здесь! – по-киношному героически выкрикнул Холодов. Он вжимался в стенной выступ, такой же беспомощный, как и те, попавшие в клетку. Внизу, в городе, казавшемся отсюда просто микроскопическим, поисковые группы мероитов все еще прочесывали улицу за улицей, дом за домом. Они видели человека на высокой стене храма, но никто из них даже подумать не смел, что это тот самый разыскиваемый чужеземец. Такая небывалая смелость – или глупость – да нет, так не бывает.– Ах, вот почему ты здесь! – протянул Савельев с непередаваемым сарказмом. – Значит, ты прилетел из России, чтобы преподнести себя в жертву местному богу дождя? Трогательно. Ну, ты даешь, Леха. Я бы на твоем месте поискал смерти посимпатичнее. Неужели же тебе неясно, что не пройдет и часа, как тебя прикончат?! Зачем ты вообще явился в Мерое?– А ты что, думал, что ваше исчезновение не заинтересует СМИ всех стран? Да они как с цепи сорвались, все о вас трещат без умолку! Суданская армия в шухере, весь мир с нетерпением ждет результатов поисковых мероприятий. Как обычно, ни за что, ни про что во всем обвинили террористов. И все ждут, как водится, кровавой развязки, – Холодов покосился на затаившийся внизу город. Жуть, как высоко! – Кто ж мог подумать про таких похитителей? Это ж ожившая вдруг сказка.– Проклятая, кровавая сказка! – сказал, что сплюнул, Савельев и покосился на Веронику. Она все еще была без сознания и никто не мог ей помочь. – Даже если бы мы были просто заложниками… то кто бы заплатил выкуп за беспортошных туристов-экстремалов и одного эмчеэсовца со сдвигом в древнюю историю?– Да никто, – зло усмехнулся Холодов. – Перед отъездом я переговорил с парочкой-другой наших думцев. Им ваше исчезновение вообще по фене! Их куда больше «ВВП» волнует. Что такое простой человек, да еще и у нас?– Ну, ничего другого я и не ожидал, Леш. И поэтому ты решил положиться на собственные кулаки?– Вот именно! Африку я неплохо изучил…– Я знаю. Только здесь не просто Африка. Так что толку никакого не будет…– Но я же нашел вас, Пашка… Это что-то да значит. Другие-то пошныряли по пустыне, и все. А я – вот он, я! Здесь!– Прекрасно! Твое присутствие так… успокаивает, обнадеживает! – и Савельев насмешливо поклонился бывшему школьному товарищу.– Ты считаешь меня идиотом, да, Паш?– Я никогда не любил насквозь фальшивого американского геройства, Леш, и ты это прекрасно знаешь.– Да.– А еще ты знаешь, я много где побывал, много кого уже потерял, – Савельев устало привалился к решетке. – Но я никогда не планировал стать жертвой прожорливых богов в неизвестном городе-государстве, древнем, как я не знаю что. Причем здесь все бормочут о каком-то гребаном завете царей, гарантирующем вечное счастье и процветание народа! Мерое, страна без войн и преступлений… вот уже тысячи лет. Черт побери, лично мне все здесь интересно. Несмотря ни на что.– Значит, твоя и Никина сказочная Мерое нашлась, – Холодов еще раз глянул на раскинувшийся внизу фантастический город. С гор неслись глухие удары гонга. Поисковые отряды возвращались несолоно хлебавши. Искали, но так никого и не нашли. – Твоя мечта сбылась, да, Паш?– Более того, мы даже местную царицу-богиню видели.– Кого?! Ну-ка, повтори!– Ее зовут Сикиника. Удивительно красивая женщина. Я таких и не видел никогда, честное слово. И даже разговаривает по-меройски. Прикидываешь, Леш?– М-да, с ума сойти! Мы вон его тоже учили. Лично я так и не выучил.– А ее верховный жрец и главный хирург по совместительству Домбоно преспокойненько говорит по-английски с чисто оксфордским акцентом…– Да не передергивай ты, – недовольно поморщился Холодов. – Лучше помоги хоть чем-нибудь Нике.– Разве что подую на нее… До сих пор твоя невеста мужественно держалась, она вообще смелая девчонка. Но тут явился ты и подкосил ее, лишил силы.– Пашка, – сглотнул комок в горле Алексей. – В другое время ты у меня за все схлопотал бы.– Да я не такой уж и плохой, дружок, – глухо рассмеялся Савельев. И отвернулся, стараясь скрыть слезы. – Я должен говорить гадости, понимаешь… иначе свихнусь точно так же, как наш Шелученко. Мерзотный типчик, скажу я тебе. Да и вообще, о чем тут говорить-то? О возможности выбраться из клеток и вернуться к нашим дорогим, нормальным людям? Ты знаешь, как это сделать? Вот и я не знаю. И ты не знаешь. Давай-ка, братец, поболтаем о всякой светской ерунде, пока нас не отволокут на жертвенник, не выпотрошат грудь и не преподнесут наши сердца богу дождя. Если богу закусь понравится, мы спасем для мероитов урожай. Тогда в смерти появится хоть какой-то смысл… а то ведь миллионы умирают совершенно бессмысленно!Савельев глянул на Веронику. Она чуть шевельнулась, руки судорожно сжались, но в себя женщина пока что так и не пришла. Слишком уж сильным оказалось потрясение.– Ты ж у нас врач, так что тебе будет интересно. Представляешь, они здесь оперируют с помощью заряженных особой энергией ножей. Совсем бескровные операции! И мне показывали. Я был просто поражен… Да не смотри ты на меня, как на жаркое из дождевых червей… Домбоно и его врачи-жрецы растирают железные ножи руками. Невероятно, но факт…– И ты предлагаешь нам в это поверить?! – внезапно вмешался в их разговор Ваня Ларин. Его нервы тоже окончательно сдали. – Нас тут собираются прикончить, а эти два гада беседуют друг с другом, как на каком-то научном конгрессе! Идиоты! Идиоты! Идиоты!Эти крики вывели из летаргии и Алика Шелученко. Он вновь начал биться головой о прутья решетки и кричать:– Помогите! Помогите!– Да, непросто с ними, – в ужасе пробормотал Холодов. – Может, я и смогу освободить вас, если доберусь до этого Домбоно.– Зачем ты хочешь добраться до него? Собираешься пописать на верховного жреца?Холодов поморщился, глянул вниз и почувствовал легкое головокружение.– А почему… почему тебе показывали операцию? – наконец спросил он.– Ах да, – Савельев откинул со лба посеребренную ранней сединой челку. Даже в этом положении в его движениях сохранялась удивительная элегантность. – Все дело в остеоме…– В чем? – в ужасе переспросил Холодов.– В остеоме. Сын богини – да-да, у нее есть-таки сын, поверь, богиня у них из плоти и крови, однако об отце мальчика почему-то предпочитают ничего не говорить, – так вот, сын богини болен. Остеома. У мальчика жуткие боли, и Домбоно жутко боится, едва только подумает о его лечении. Если Мин-Ра умрет под его суперножом, мало ему не покажется! Кроме того, он прекрасно знает границы собственных возможностей. А дальше совсем уж смешно. Сын богини согласно завету его предков не имеет права покидать родной город. Ни при каких условиях. И как его лечить здесь…– Пашка… – сглотнул Холодов. И смолк. Безумная мысль пульсировала в голове. Он глядел на Веронику, на рыдающего Шелученко, на скорчившегося в клетке Ларина, на раскинувшийся внизу сказочный город. – Я… я ведь хирург как-никак… Забыл, что ли?– Холодов! – Павел чувствовал, как трясутся коленки. – Леха, я ничего не забыл и… и дай я тебя поцелую!– Губы коротки, – отмахнулся от него Холодов. – У меня даже инструменты и то с собой.– Господи, неужели настало время чудес?! – тонкая броня Пашкиного сарказма дала глубокую трещину. – Ты… ты же хирург! Остеома…– Нет ничего проще, Паш.– Ты же спасешь всех нас…– Об этом я только и думаю.– Холодов, а ты совсем даже не идиот.– Спасибо, Пашка! – Алексей кивнул, очень даже галантно. – Объясни все Нике, пожалуйста. А я пошел…Савельев мотнул головой. Говорить он сейчас не мог. Последний шанс в битве на выживание! Единственный! Ну, не чудо ли, не фатальная ли шутка судьбы?– У тебя все получится, Леш, – бросил он все-таки на прощание.– Конечно, получится! – Холодов осторожно перелез через стену.– Удачи тебе, Леха…Медленным шагом Алексей направился обратно к страшной лестнице. Сделал пару судорожных глотков воздуха, смахнул пот с лица и ступил на первую широкую каменную ступень… Одинокий человек в черных одеждах из чешуек кожи шел навстречу своей судьбе. Он скинул шлем, чтобы каждый мог видеть, кто он такой… Солнце запуталось пальцами-лучами в его каштановых волосах, и те отливали медью.Больше Алексей не оборачивался в сторону клеток, старался не вслушиваться в долетавшие до него крики. Как вдруг дикий, пронзительный вопль Вероники с силой толкнул его в спину, чуть не свалил с ног. Как удар кулака какого-нибудь дружелюбного миляги типа Майка Тайсона:– Алешенька! Лешик! Не делай этого! Лешик! Спасайся! Беги, Лешик…«А ну, вперед, – приказал он себе. – Не оборачивайся, не смотри на нее! Тебе остался только этот путь! Двести ступеней вниз. Голову выше, дружок, не распускай нюни-то… Так, еще один шаг, еще одна ступенька, еще… Ты не имеешь права на страх! Тебя все видят, все. Они смотрят на тебя, тысячи глаз, и все они никак не могут понять, что ты творишь… Вот и хорошо, что не понимают. Вот и хорошо. Вперед, Холодов, вперед! Только не останавливайся. Еще сто тридцать ступеней… Давай, шагай, маленький человек на такой большой лестнице».Он помахивал рюкзаком, в котором лежали лекарства и чемоданчик с хирургическими инструментами, помахивал призывно, чтоб и сомнений ни у кого не осталось, что он тот самый, кого они так долго и так тщетно искали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
… Нефру-Ра, пошатываясь, вышла из покоев сына Солнца и тихо шепнула рабыне с бронзовой кожей:– Уведи меня отсюда, пожалуйста, мне нехорошо.Коридоры были пустынны, Нефру-Ра шатало из стороны в сторону. «Наверное, я устала, – подумала молодая женщина. – Все время не отхожу от Мин-Ра. Да и вода в амфоре была сегодня просто отвратительна…»Бронзовокожая рабыня-мероитка с испугом поглядывала на Нефру-Ра. Эта стройная девушка с узким коротеньким подбородком и длинными пальцами многим казалась каким-то длинным, острым шипом. И только юный сын Солнца и царица-богиня безоговорочно любили ее.В комнате Нефру-Ра вырвало. Женщина закричала от боли и повалилась на ложе. Служанка бросилась за царицей и Домбоно. Нефру-Ра скорчилась, вся кровь отлила от ее лица.Прибежал Домбоно, на время даже отказавшийся от поисков проникшего в Мерое чужака, появилась царица, но никто из них не мог помочь несчастной.Домбоно снял с нее одежду, ощупал живот: он был тверд, как камень. Верховный жрец коснулся области сердца, и Нефру-Ра пронзительно закричала.– Помоги же ей, – сдавленным голосом взмолилась Сикиника.Домбоно вместе с жрецом-помощником влил больной в рот какую-то маслянистую жидкость, и Нефру-Ра вновь вырвало. Лекари сделали промывание, вода вышла прозрачной. Верховный жрец вскинул на Сикинику отчаянный взгляд:– Ее тело заперто, как на засов, – растерянно пробормотал он. – Когда основная жидкость проникает из мозга человека в тело и находит выход, тогда в жилы поступает река жизни, и человек не заболевает. Но если жидкость попадает в желудок и не может найти выхода, тогда начинается болезнь хесбет.Услышав слова Домбоно, царица сильно побледнела под слоем золотой пудры и, как бы обороняясь, выставила перед собой руку.– Воды! – простонала больная.Сикиника поспешила прочь. Когда она вернулась, Нефру-Ра лежала вялая и бесчувственная. Царица встала на колени и поднесла к ее губам чашу с водой. Та сделала небольшой глоток, а потом отвернулась. Сикиника рванула с шеи амулет и прижала к телу подруги, страстно бормоча:– Вымывайся, яд, выходи, вытекай на землю! Гор заговаривает тебя, он уничтожает тебя, он оплевывает тебя! Ты слаб и не силен, ты слеп и не понимаешь того, что говорит Гор, повелитель чар!Но Домбоно отодвинул амулет.– Положи его на грудь, о богиня, – мягко посоветовал он. – А на тело – припарку.Однако Сикиника не переставала бормотать свои заклинания, и тогда Домбоно сам побежал за тазом с горячей водой, намочил в нем полотняный платок, выжал его и хотел уже положить на тело больной. И тут верховный жрец отчетливо увидел, как в теле подруги царицы извивается змея. Змея с короны брата Сикиники Раненсета!В ужасе Домбоно выронил платок и закричал:– Змея! Разве ты не видишь? Змея!Бедное тело Нефру-Ра содрогнулось, и она крикнула:– Да помогите же мне!– Змея, выходящая из земли, падет. Огонь, выходящий из гор, падет. Пади! – выкрикнула Сикиника старинное заклинание против змей.Домбоно отвел глаза. Верховный жрец знал, что против этой змеи ничто не поможет – Нефру-Ра должна умереть! И жрец тихонько вышел прочь. Ему предстояло отыскать проникшего в древний город чужеземца. Глава 12ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ Павел был первым, кто пришел в себя после потрясения от встречи. Ваня Ларин смотрел на Холодова, приоткрыв рот от удивления, а Алик, близкий к окончательному умопомешательству, бился лбом о прутья решетки, словно дикий зверь в неволе.– Леха, – выдавил Савельев. – Ника все время вспоминала о тебе в последние дни. Можешь понимать дословно – в наши последние дни…– Поэтому-то я здесь! – по-киношному героически выкрикнул Холодов. Он вжимался в стенной выступ, такой же беспомощный, как и те, попавшие в клетку. Внизу, в городе, казавшемся отсюда просто микроскопическим, поисковые группы мероитов все еще прочесывали улицу за улицей, дом за домом. Они видели человека на высокой стене храма, но никто из них даже подумать не смел, что это тот самый разыскиваемый чужеземец. Такая небывалая смелость – или глупость – да нет, так не бывает.– Ах, вот почему ты здесь! – протянул Савельев с непередаваемым сарказмом. – Значит, ты прилетел из России, чтобы преподнести себя в жертву местному богу дождя? Трогательно. Ну, ты даешь, Леха. Я бы на твоем месте поискал смерти посимпатичнее. Неужели же тебе неясно, что не пройдет и часа, как тебя прикончат?! Зачем ты вообще явился в Мерое?– А ты что, думал, что ваше исчезновение не заинтересует СМИ всех стран? Да они как с цепи сорвались, все о вас трещат без умолку! Суданская армия в шухере, весь мир с нетерпением ждет результатов поисковых мероприятий. Как обычно, ни за что, ни про что во всем обвинили террористов. И все ждут, как водится, кровавой развязки, – Холодов покосился на затаившийся внизу город. Жуть, как высоко! – Кто ж мог подумать про таких похитителей? Это ж ожившая вдруг сказка.– Проклятая, кровавая сказка! – сказал, что сплюнул, Савельев и покосился на Веронику. Она все еще была без сознания и никто не мог ей помочь. – Даже если бы мы были просто заложниками… то кто бы заплатил выкуп за беспортошных туристов-экстремалов и одного эмчеэсовца со сдвигом в древнюю историю?– Да никто, – зло усмехнулся Холодов. – Перед отъездом я переговорил с парочкой-другой наших думцев. Им ваше исчезновение вообще по фене! Их куда больше «ВВП» волнует. Что такое простой человек, да еще и у нас?– Ну, ничего другого я и не ожидал, Леш. И поэтому ты решил положиться на собственные кулаки?– Вот именно! Африку я неплохо изучил…– Я знаю. Только здесь не просто Африка. Так что толку никакого не будет…– Но я же нашел вас, Пашка… Это что-то да значит. Другие-то пошныряли по пустыне, и все. А я – вот он, я! Здесь!– Прекрасно! Твое присутствие так… успокаивает, обнадеживает! – и Савельев насмешливо поклонился бывшему школьному товарищу.– Ты считаешь меня идиотом, да, Паш?– Я никогда не любил насквозь фальшивого американского геройства, Леш, и ты это прекрасно знаешь.– Да.– А еще ты знаешь, я много где побывал, много кого уже потерял, – Савельев устало привалился к решетке. – Но я никогда не планировал стать жертвой прожорливых богов в неизвестном городе-государстве, древнем, как я не знаю что. Причем здесь все бормочут о каком-то гребаном завете царей, гарантирующем вечное счастье и процветание народа! Мерое, страна без войн и преступлений… вот уже тысячи лет. Черт побери, лично мне все здесь интересно. Несмотря ни на что.– Значит, твоя и Никина сказочная Мерое нашлась, – Холодов еще раз глянул на раскинувшийся внизу фантастический город. С гор неслись глухие удары гонга. Поисковые отряды возвращались несолоно хлебавши. Искали, но так никого и не нашли. – Твоя мечта сбылась, да, Паш?– Более того, мы даже местную царицу-богиню видели.– Кого?! Ну-ка, повтори!– Ее зовут Сикиника. Удивительно красивая женщина. Я таких и не видел никогда, честное слово. И даже разговаривает по-меройски. Прикидываешь, Леш?– М-да, с ума сойти! Мы вон его тоже учили. Лично я так и не выучил.– А ее верховный жрец и главный хирург по совместительству Домбоно преспокойненько говорит по-английски с чисто оксфордским акцентом…– Да не передергивай ты, – недовольно поморщился Холодов. – Лучше помоги хоть чем-нибудь Нике.– Разве что подую на нее… До сих пор твоя невеста мужественно держалась, она вообще смелая девчонка. Но тут явился ты и подкосил ее, лишил силы.– Пашка, – сглотнул комок в горле Алексей. – В другое время ты у меня за все схлопотал бы.– Да я не такой уж и плохой, дружок, – глухо рассмеялся Савельев. И отвернулся, стараясь скрыть слезы. – Я должен говорить гадости, понимаешь… иначе свихнусь точно так же, как наш Шелученко. Мерзотный типчик, скажу я тебе. Да и вообще, о чем тут говорить-то? О возможности выбраться из клеток и вернуться к нашим дорогим, нормальным людям? Ты знаешь, как это сделать? Вот и я не знаю. И ты не знаешь. Давай-ка, братец, поболтаем о всякой светской ерунде, пока нас не отволокут на жертвенник, не выпотрошат грудь и не преподнесут наши сердца богу дождя. Если богу закусь понравится, мы спасем для мероитов урожай. Тогда в смерти появится хоть какой-то смысл… а то ведь миллионы умирают совершенно бессмысленно!Савельев глянул на Веронику. Она чуть шевельнулась, руки судорожно сжались, но в себя женщина пока что так и не пришла. Слишком уж сильным оказалось потрясение.– Ты ж у нас врач, так что тебе будет интересно. Представляешь, они здесь оперируют с помощью заряженных особой энергией ножей. Совсем бескровные операции! И мне показывали. Я был просто поражен… Да не смотри ты на меня, как на жаркое из дождевых червей… Домбоно и его врачи-жрецы растирают железные ножи руками. Невероятно, но факт…– И ты предлагаешь нам в это поверить?! – внезапно вмешался в их разговор Ваня Ларин. Его нервы тоже окончательно сдали. – Нас тут собираются прикончить, а эти два гада беседуют друг с другом, как на каком-то научном конгрессе! Идиоты! Идиоты! Идиоты!Эти крики вывели из летаргии и Алика Шелученко. Он вновь начал биться головой о прутья решетки и кричать:– Помогите! Помогите!– Да, непросто с ними, – в ужасе пробормотал Холодов. – Может, я и смогу освободить вас, если доберусь до этого Домбоно.– Зачем ты хочешь добраться до него? Собираешься пописать на верховного жреца?Холодов поморщился, глянул вниз и почувствовал легкое головокружение.– А почему… почему тебе показывали операцию? – наконец спросил он.– Ах да, – Савельев откинул со лба посеребренную ранней сединой челку. Даже в этом положении в его движениях сохранялась удивительная элегантность. – Все дело в остеоме…– В чем? – в ужасе переспросил Холодов.– В остеоме. Сын богини – да-да, у нее есть-таки сын, поверь, богиня у них из плоти и крови, однако об отце мальчика почему-то предпочитают ничего не говорить, – так вот, сын богини болен. Остеома. У мальчика жуткие боли, и Домбоно жутко боится, едва только подумает о его лечении. Если Мин-Ра умрет под его суперножом, мало ему не покажется! Кроме того, он прекрасно знает границы собственных возможностей. А дальше совсем уж смешно. Сын богини согласно завету его предков не имеет права покидать родной город. Ни при каких условиях. И как его лечить здесь…– Пашка… – сглотнул Холодов. И смолк. Безумная мысль пульсировала в голове. Он глядел на Веронику, на рыдающего Шелученко, на скорчившегося в клетке Ларина, на раскинувшийся внизу сказочный город. – Я… я ведь хирург как-никак… Забыл, что ли?– Холодов! – Павел чувствовал, как трясутся коленки. – Леха, я ничего не забыл и… и дай я тебя поцелую!– Губы коротки, – отмахнулся от него Холодов. – У меня даже инструменты и то с собой.– Господи, неужели настало время чудес?! – тонкая броня Пашкиного сарказма дала глубокую трещину. – Ты… ты же хирург! Остеома…– Нет ничего проще, Паш.– Ты же спасешь всех нас…– Об этом я только и думаю.– Холодов, а ты совсем даже не идиот.– Спасибо, Пашка! – Алексей кивнул, очень даже галантно. – Объясни все Нике, пожалуйста. А я пошел…Савельев мотнул головой. Говорить он сейчас не мог. Последний шанс в битве на выживание! Единственный! Ну, не чудо ли, не фатальная ли шутка судьбы?– У тебя все получится, Леш, – бросил он все-таки на прощание.– Конечно, получится! – Холодов осторожно перелез через стену.– Удачи тебе, Леха…Медленным шагом Алексей направился обратно к страшной лестнице. Сделал пару судорожных глотков воздуха, смахнул пот с лица и ступил на первую широкую каменную ступень… Одинокий человек в черных одеждах из чешуек кожи шел навстречу своей судьбе. Он скинул шлем, чтобы каждый мог видеть, кто он такой… Солнце запуталось пальцами-лучами в его каштановых волосах, и те отливали медью.Больше Алексей не оборачивался в сторону клеток, старался не вслушиваться в долетавшие до него крики. Как вдруг дикий, пронзительный вопль Вероники с силой толкнул его в спину, чуть не свалил с ног. Как удар кулака какого-нибудь дружелюбного миляги типа Майка Тайсона:– Алешенька! Лешик! Не делай этого! Лешик! Спасайся! Беги, Лешик…«А ну, вперед, – приказал он себе. – Не оборачивайся, не смотри на нее! Тебе остался только этот путь! Двести ступеней вниз. Голову выше, дружок, не распускай нюни-то… Так, еще один шаг, еще одна ступенька, еще… Ты не имеешь права на страх! Тебя все видят, все. Они смотрят на тебя, тысячи глаз, и все они никак не могут понять, что ты творишь… Вот и хорошо, что не понимают. Вот и хорошо. Вперед, Холодов, вперед! Только не останавливайся. Еще сто тридцать ступеней… Давай, шагай, маленький человек на такой большой лестнице».Он помахивал рюкзаком, в котором лежали лекарства и чемоданчик с хирургическими инструментами, помахивал призывно, чтоб и сомнений ни у кого не осталось, что он тот самый, кого они так долго и так тщетно искали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23