Наплевать, но не забыть. Кто для кого существует: Бим для Алика или Алик дл
я Бима? Факт: Бим для Алика.
Подумал так Алик и застыдился. Никто ни для кого не существует, каждый сам
по себе живёт. И ничего-то Бим ему не должен. А коли случай представится, Ал
ик вспомнит, что именно Борис Иваныч Мухин привёл его в Большой Спорт. В пе
реносном смысле, конечно, не за ручку…
Решил так и успокоился. Вздумал пойти погулять. Воскресенье, день жаркий,
к неге располагающий. Наверняка кто-то из знакомых во дворе шляется, на на
бережной лавочки полирует, гитару мучает.
Вышел во двор Ц Дашка Строганова навстречу плывёт. Узкая юбка, на батник
е Ц газетные полосы нарисованы, волосы распущены, лёгкий ветерок подним
ает их, бросает на плечи. Гриновская Ассоль.




Ц Далёко собрался? Ц спрашивает.
Вот она Ц суеверная вежливость: не «куда» а «далёко ли», ибо «закудыкива
ть» дорогу почему-то не полагается. Тысячелетний опыт предков о том гово
рит. Вздор, конечно…
Ц Куда глаза глядят, Ц сказал Алик, да ещё и ударение над «куда» постави
л.
Ц Я слышала, тебя можно поздравить?
Ц Можно.
Ц От души поздравляю.
Ах, ах, «от души». Бывает ещё Ц «от сердца». Или Ц «искренне». Как будто кто
-то признается в «неискреннем поздравлении»…
Ц Спасибочки.
Ц А чем тебя наградили?
Обычная женская меркантильность Ц не больше. Говорит: «от души», а душа е
ё жаждет злата. Прямо-таки алкает…
Ц Должен огорчить вас, Дарья Андреевна, золотого кубка не дали. Вручили б
удильник на шашнадцати камнях, деревянный, резной, цена доступная.
Ц А за второе место?
Ц Автомобиль «Волга» с прицепом. Владелец живёт у Киевского вокзала, но
он тебе не понравится.
Ц Почему?
Ц Худ, рыж, самоуверен.
Ц Ты тоже не из робких.
Ц Я Ц другое дело.
Ц Что так?
Ц Ты в меня влюбилась без памяти.
Фыркнула как кошка Ц только спину мостом не выгнула, глаза сузила, сказа
ла зло:
Ц Дурак ты, Радуга! На себя оглянись…
«Дурак» Ц это уже было, отметил Алик. И ещё отметил, что и тогда, и теперь Да
шка, кажется, права. Неумное поведение Ц прямое следствие смятения чувс
тв. А чего бы им, болезным, метаться? Уж не сам ли ты, Алик, неравнодушен к юно
й Ассоль с Кутузовского проспекта? Способность трезво оценивать собств
енные поступки Алик считал одним из своих немногочисленных достоинств.
Похоже, что и вправду неравнодушен. А посему не надо вовсю показывать это,
бросаться в нелепые крайности. Ровное вежливое поведение Ц вот лучший м
етод.
Ц Прости меня, Даша, сам не ведаю, что несу.
Простила. Заулыбалась.
Ц Погуляем?
Ох, увидят ребята Ц пойдут разговоры, шутки всякие из древнего цикла «ти
ли-тили тесто». Ну и пусть идут. У каждого чемпиона должны быть поклонницы
. Они носят за ним цветы, встречают у ворот стадиона, пишут умильные записк
и, звонят по телефону и молча дышат в трубку.
Ц Погуляем.
Двинулись вдоль газона, провожаемые любопытными взглядами пенсионеров
Ц местных чемпионов по домино, их досужих болельщиц, восседающих на ска
мье у подъезда. По странному стечению обстоятельств среди них не присутс
твовала мама Анна Николаевна. Уж она бы «погуляла» своей дочечке, уж она б
ы ей позволила беседовать с «нахалом и грубияном» из ранних… А, впрочем, п
очему бы нет? Времена меняются. Был Алик для мамы Анны Николаевны персоно
й «нон грата», стал Ц вполне «грата». Одно слово Ц чемпион. Завидное знак
омство…
Ц Что-то твоей мамы не видно. Ей, кажется, прогулки прописали?
Ц У неё сердце больное, верно. Они с папой на дачу поехали, там воздух дивн
ый. Никаких канцерогенов.
Эрудиция Ц болезнь века. Гриновская Ассоль слова «канцерогены» не знал
а. А Дашка знает. Но зато Дашка не знает, как пахнет мокрая сеть, брошенная н
а морской берег; как прозрачен рассвет, заглянувший в иллюминатор каюты;
как опасен свежак, задувший с моря. Показать бы ей всё это, забыла бы она о «
канцерогенах»… Но, если честно, Алик и сам не тащил в шаланду полную скумб
рией сеть, не встречал рассвет на палубе гриновского «Секрета», не подст
авлял хилую грудь крепкому черноморскому свежаку. Он вообще ни разу не б
ыл на море, и вся романтика его школьной поэзии родилась из книг, которых к
своим пятнадцати годам он прочёл уйму Ц тонны две, по мнению мамы. Но у ро
мантики не принято спрашивать «паспортные данные». Да и какая разница, г
де она родилась, если чувствовал себя Алик опытным, пожившим, усталым чел
овеком, и чувство это было ему отрадно, потому что шла рядом прекрасная де
вушка, добрая девушка, лучшая девушка класса, и майский вечер был сиренев
и душен, и Москва-река внизу чудилась Амазонкой или, на худой конец, Мисси
сипи в её девственных верховьях.
Ц Ты знаешь, Ц сказала Дашка, Ц мама как-то показывала твои стихи одном
у писателю Ц он к ним в министерство приходил, просил о чём-то, Ц и писате
ль сказал, что из тебя может получиться настоящий поэт.
Ц Какие стихи? Ц быстро спросил Алик. Мнение писателя было ему небезраз
личным.
Ц Про Зурбаган.
Ц Откуда они у твоей мамы?
Ц Они же были в нашей стенгазете в прошлом году. Ну, я их и переписала…
Вот тебе и раз!.. Сразу два шоковых момента. Первый: Дашка переписала стих. А
Алик её считал абсолютно глухой к поэзии. К его, Алика, тем более. Второй: Да
шкина маман показывает кому-то стихи «нахала и грубияна». А раз дело прои
сходило в министерстве, где Анна Николаевна работает референтом, значит
, она специально носила их туда. А Алик её считал старой сплетницей, «жанда
рмской дамой», которая его, Алика, и на дух не принимает. Поневоле придёшь
к выводу, что ничего в людях не понимаешь… С одной стороны Ц обидно разоч
аровываться в себе, с другой Ц приятно разочаровываться в собственном г
нусном мнении о некоторых небезынтересных тебе объектах.
Ц Какому писателю? Ц хрипло спросил Алик. Лучшего и более уместного воп
роса в тот момент он не нашёл.
Ц Не помню, Ц сказала Дашка. Ц Я его не читала, поэтому фамилию не запом
нила. Мама знает.
Ц Мама на даче…
Ц А тебе обязательно сегодня знать надо? Потерпи до завтра, я выясню и ск
ажу.
Алик наконец полностью пришёл в себя, обрёл способность рассуждать здра
во. И немедленно устыдился идиотского вопроса.
Ц Нет, конечно, не обязательно. Главное, что они тебе нравятся. Ведь нравя
тся?
Конечно же, это было главным. Дашкино мнение, а не мысли вслух какого-то не
ведомого писателя, который мог только из расчётливой вежливости похвал
ить слабенькие стихи: ему ведь в министерстве что-то нужно было…
И мнение не заставило себя ждать.
Ц Нравятся, Ц сказала Дашка, сказала просто, без обычного «взрослого» в
ыламывания.
И тогда Алик, сам не зная отчего, начал читать стихи. Чуть слышно, словно пр
о себя.
Ц …Заалеет влажный, терпкий день… в полумраке зыбком и неверном… И на бу
хту маленькой Каперны… упадёт заветной сказки тень… Пристань серебрис
тая седа… Полумрак раскачивает реи… Засыпают фантазёры Греи… о чужих ме
чтая городах…
Ц Влажный, терпкий день… Ц повторила задумчиво Дашка. Ц Знаешь, Алик, я
ни разу не была на море. А ты?
Он помедлил немного, но желание казаться многоопытным и мудрым, бывалым,
просоленным Ц наивное желание выглядеть, а не быть Ц оказалось сильнее
.
Ц Был, Ц и ужаснулся: соврал. Но его уже несло дальше, и для остановки вре
мени не предусматривалось. Ц Как бы я написал о море, если бы не видел его?
Знаешь, как пахнет мокрая сеть, брошенная на морской берег? Знаешь, как про
зрачен рассвет, заглянувший в иллюминатор каюты? Знаешь, как опасен свеж
ак, задувший с моря?
Ц А ты знаешь?
Ц Конечно.
Ц Счастливый… Как здорово ты говоришь об этом. Алик, тот писатель не прав
: ты уже настоящий поэт.
Ради этих слов стоило жить.
И даже соврать стоило.
И вообще: какой замечательный день выпал сегодня Алику, просто волшебный
день!..

11

А ночью ему опять приснился странный сон.
Будто бы идёт он по Цветному бульвару мимо старого цирка и видит у входа о
громную цветную афишу. На ней изображён неуловимо знакомый субъект в осл
епительно белом тюрбане с павлиньим пером. У субъекта в руках Ц золотая
палочка и тонкогорлый кувшин, из которого идёт белый дым. И надпись на афи
ше: «Сегодня и ежедневно! Всемирно знаменитый иллюзионист и манипулятор
Ибрагим-бек. Спешите видеть!»
«Батюшки, Ц думает Алик, Ц да ведь это хорошо известный джинн Ибрагим. У
строился-таки, шельмец, в иллюзионисты. Ну, да ему всё доступно…»
И возникает у Алика естественное желание: зайти в цирк, навестить знаком
ца, рассказать о том, что дар действует безотказно, а заодно расспросить е
го о новом цирковом житье-бытье.
Заходит. И ведь что странно: ни разу в цирке за кулисами не был, а видит всё т
ак реально и точно, будто дневал там и ночевал… Проходит мимо спящего деж
урного, крохотного старичка, уткнувшегося носом в ветхий стол, идёт по пу
стынному фойе Ц спектакль ещё впереди, время репетиционное, Ц упирает
ся в фанерную стенку с дверью. На двери надпись: «Посторонним вход воспре
щён». Толкает без страха эту заколдованную местным администратором две
рь и шествует по темноватому бетонному коридору, уставленному ящиками, к
акими-то стальными ажурными кострукциями, тумбами, на которых слоны сто
ят на одной ноге, и другими тумбами, на которых суперсилачи выжимают свои
гири, штанги и ядра. Поднимается по широкой лестнице на второй этаж, среди
множества дверей безошибочно находит нужную, стучится.
Слышит из-за двери:
Ц Входите. Не заперто.
Входит. Перед трёхстворчатым зеркалом типа «трельяж» за маленьким стол
ом, на котором бутылочки, баночки, кисточки, лопаточки, парички, гребешочк
и, вазочки с бумажными цветочками Ц пёстрое, пахучее, блестящее, игрушеч
ное на вид, среди всего этого хрупкого добра сидит джинн Ибрагим, ныне все
мирно знаменитый иллюзионист и манипулятор Ибрагим-бек, спокойно сидит
и читает книгу. Пригляделся Алик Ц знакомая книга: «От магов древности д
о иллюзионистов наших дней» называется. Видно, набирается творческого о
пыта новоиспечённый артист цирка, не пренебрегает классическим наслед
ием.
Ц Привет, Ибрагимчик, Ц говорит Алик.
Джинн отрывается от книги, смотрит без интереса.
Ц А-а, Ц говорит, Ц явился спаситель. Чего тебе?
Ц Шёл мимо, дай, думаю, загляну, проведаю…
Ц Контрамарку хочешь?
Опешил Алик.
Ц Зачем она мне? Я и билет могу купить, если что.
Ц Купил один такой. Аншлаг в кассе. Билеты продаются за год вперёд.
Ц Из-за чего такой бум?
Грудь выпятил Ибрагимчик, чёрный крашеный ус подкрутил Ц не без гусарск
ой лихости.
Ц Немеркнущее иллюзионное искусство всегда влекло людей к магическом
у кругу арены.
Ц Из книжки цитата? Ц спрашивает с ехидцей Алик.
Ц Язва ты, Радуга, Ц говорит Ибрагим, как давеча Бим. Ц Мои слова. Нет мне
равных в искусстве фокуса.
Ц А Кио?
Ц Слаб, слаб, всё у него на технике, никакого волшебства.
Ц А как вы своё волшебство дирекции объяснили?
Джинн морщится. Похоже, что воспоминания об этом удовольствия ему не дос
тавляют.
Ц Запудрил я им мозги. Слова разные употреблял.
Ц Какие слова?
Ц Умные. Говорю: всем управляет конвергационный инверсор, препарирующи
й мутантное поле по функции «Омега» в четвёртом измерении.
«Не хуже Никодима Брыкина шпарит», Ц изумляется Алик и с интересом спра
шивает:
Ц А где инверсор взяли?
Ц Это мне Ц плёвое дело. Я его на минуточку из института мозговых пробле
м телетранспортировал.
Ц Брыкинский аппарат?
Ц А хоть бы и брыкинский, мне без разницы. Показал я его дирекции и обратн
о вернул.
Ц Поверили?
Ц Как видишь.
Ц Вы, Ибрагим, настоящий талантливый джинн, Ц с волнением произносит Ал
ик. Ц Всё вам доступно. Ц Уж очень его потрясла история с телетранспорт
ировкой прибора. Или Ц нуль-транспортировкой, как утверждают иные писа
тели-фантасты.
Ц Будто раньше не понял, Ц пыжится джинн. Ц Как прыгучесть? Не подводит?

Ц Исключительная вам благодарность, Ц витиевато закручивает Алик. Ц
Вчера как раз чемпионом района стал с результатом один метр девяносто пя
ть сантиметров.
Джинн кисточку со стола берёт, в баночку с пудрой окунает, по усам ведёт Ц
приняли они благородный кошачий седоватый колер.
Ц Пустяшная высота, Ц говорит. Ц Ради неё и трудиться не стоило. Потрен
ировался Ц сам бы осилил, без моей помощи. Ноги-то у тебя вона какие Ц чис
то ходули…
Ц Что вы, Ибрагиша? Ц удивляется Алик. Ц Я до нашей встречи вообще прыга
ть не умел.
Ц Всё мура, Ц заявляет джинн и примеривает к лысинке чёрный паричок с к
удряшками. Ц Знаешь песни: «Тренируйся, бабка, тренируйся, Любка…», «Во в
сём нужна сноровка, закалка, тренировка…», «Чтобы тело и душа были молоды
…» Ц И несколько невпопад: Ц «Не думай о секундах свысока».
Хотя, может, и не совсем невпопад: секунды всё-таки, в спорте ими многое изм
еряется.
Ц По вашему, прыгнул бы? Ц настаивает Алик.
Ц По-моему, прыгнул бы, Ц упорствует джинн.
Ц Но не сразу?
Ц Ясно, не сразу.
Ц А мне надо было сразу.
Ц А если надо было, почему условие не соблюдаешь? Ц сварливо спрашивает
джинн.
«Знает, Ц с ужасом думает Алик. Ц Кто донёс?»
Ц Откуда узнали?
Ц От верблюда. Я бы Ц и вдруг не узнал! Шутишь, парень. Всё мне про тебя доп
одлинно известно: как ешь, как спишь, как прыгаешь, как учишься, с кем дружи
шь, что врёшь, о чём думаешь. Ты теперь под моим полным контролем. Зачем Даш
ке сочинил про море?
Алик ёжится под его цепким взглядом.
Ц Для форсу.
Ц Ах, для форсу… Плохо.
Ц Нравится она мне.
Ц Уже лучше.
Ц Как будто вы, Ибрагимчик, никогда девушкам не заливали, Ц храбрится А
лик.
Ц Не наглей, Ц строго говорит ему джинн. Ц Обо мне речи нет. А женишься т
ы на ней, попадёте вы на море, как ты ей в глаза глядеть будешь?
Ц Ну, уж и женюсь, Ц смущается Алик, даже краснеет, но мысль о женитьбе ем
у не слишком неприятна.
Ц Это я гипотетически, Ц разъясняет джинн.
Ц А-а, гипотетически, Ц с некоторым разочарованием тянет Алик.
Ц Тебе хоть стыдно? Ц спрашивает Ибрагим.
Ц Есть малость.
Ц Если честно, дар у тебя теперь навек исчезнуть должен, как не было. Но уж
больно симпатична мне Дашка, можно тебя понять. Ладно уж, останется твой д
ар с тобой, но наказать Ц накажу.
Ц Как? Ц пугается Алик.
Ц Не соврал бы Ц в следующий раз на два метра сиганул бы. А теперь погоди
ть придётся.
Ц Долго?
Ц Как вести себя будешь. А там поглядим… Ц Тут он взглядывает на часы на
д дверью, ужасается: Ц Мать честная, курица лесная, уже звонок дали. Вымат
ывайся отсюда, парень, мне к выступлению готовиться надо, Ц вскакивает, б
есцеремонно выталкивает Алика за дверь.
И Алик уходит. Спускается по лестнице, идёт всё тем же бетонным коридором
с тумбами и ящиками. И сон заканчивается, растекается, уплывает в какие-то
чёрные глубины, вспыхивает вдалеке яркой точкой, как выключенная картин
ка на экране цветного «Рубина».
И ничего нет. Покой и порядочек.
Баба-яга и Никодим Брыкин в эту ночь Алику не снятся.

12

Если Ибрагим сказал: не прыгнешь! Ц значит, прыгнуть не удастся. Джинн, ка
к давно понял Алик, слову не изменяет. Тут бы смириться, послушаться, не ле
зть на рожон Ц к чему? Бесполезно…
Бесполезно? Ну, нет! Пять сантиметров Ц величина не бог весть какая. Сто д
евяносто пять Алику обеспечены. Что ж, пять сантиметров он прибавит сам. Е
сть кое-какой опыт Ц мизерный, но уже не будет пугать неизвестность. Глав
ное: есть желание. Есть злость Ц та самая, спортивная. Есть самолюбие Ц е
го Алику всегда хватало с избытком, и мешало оно ему, и помогало. Пусть сей
час поможет. А все эти качества, помноженные на постоянную величину «сил
а воли плюс характер», не могут не дать кое-каких результатов. Да и надо-то
Ц тьфу! Ц пять сантиметров…
Аксиома, выведенная тёмными суеверными предками, Ц «вещие сны сбываютс
я» Ц требовала корректив. Алик назвал бы их «переменной Радуги» или «по
правкой на упрямство». В конечном виде аксиома должна звучать так: «Вещи
е сны сбываются в той степени, в какой позволяет разрешающая способность
сновидца».
Красиво. Рассказать Николаю Филипповичу, школьному математику, Ц одобр
ит терминологию. Но суть его возмутит, не оценит он сути. Скажет: «Вы бы, Рад
уга, лучше на логарифмы навалились, чем антинаучный вздор множить». А чег
о на них наваливаться? Они для Алика Ц открытая книга. Сам Никфил пятёрку
влепил…
«„Никфил Ц влепил“ Ц прескверная рифма. Деградируешь, Радуга», Ц поду
мал Алик. А в голове уже вертелось начало нового стихотворения…
«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Ц напряжённо сочинял Али
к. Ц Верди, Верди, Верди…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15