К
ак, тем более, не похож он был и на тёмный, грибной да ягодный трубинский ле
с, где тропки не утоптаны, трава не примята, где жила весёлая баба-яга, боль
шая любительница человечины.
Лес-притворяшка ничем никого не пугал, потому что отовсюду слышались со
всем не девственные, не лесные звуки: автомобильный гуд, запрещённый зво
н клаксонов, отдалённое пение репродукторов в луна-парке и близкое пени
е гуляющей публики, нестройное пение «Подмосковных вечеров», «Уральско
й рябинушки» и «Арлекино».
Парк гулял.
Но Алику с Дашей все эти посторонние звуки были, как говорится, до лампочк
и, ничего они не слыхали, и лес в их присутствии сразу почувствовал себя на
стоящим дремучим бором, каким, собственно, они и хотели его видеть. Шли они
, шли, ели мороженое, говорили о пустяках: о практике, о грубом прорабе, кото
рый «девочек за людей не считает»; о Биме, который трижды вступал в справе
дливый спор с грубияном и выходил из него победителем; о стихах, которые Д
аша прочла, пока Алик «рубил дрова» на спортивной базе; о дровах, которые Д
аша видела только в кино, ибо никуда из Москвы не выезжала дальше пионерл
агеря, а там, как водится, паровое отопление. Шли они так и чувствовали себ
я если не на седьмом, то Ц не ниже! Ц на шестом небе.
И вдруг Ц сюрприз. Неприятный. На полутёмной аллейке образовалась компа
ния подростков Ц не старше Даши с Аликом. Трое парней-волосатиков, две ру
салочки в джинсах, непременная гитара Ц семиструнная «душка», непремен
ная же бутылочка на скамейке, заветная полулитровочка с дешёвым крашены
м портвейном. Подрастающее поколение ловило «кайф». И видать, словило он
о этот не ведомый никому «кайф», потому что дрожали струны гитарные, трен
ькали под неумелыми пальцами, качали бедрышками русалки в такт струнам,
тянули хрипловатыми «подпитыми» голосами нечто заграничное, влекущее,
вроде: «Дай-дай-гоу-бай. Бай-бай-лоу-лай». Или что-то похожее.
Ц Алик, давай повернём, Ц прошептала Даша. Ей стало страшновато.
Ц Почему? Ц твёрдо спросил Алик. Ему тоже было страшновато.
Ц Я тебя прошу, Ц настаивала Даша.
Ц И не подумаю, Ц сказал Алик, и сказал это довольно громко, потому что ги
тарист перестал бренчать, русалки умолкли, и все повернулись к Даше с Али
ком.
Ц Смотри-ка, Ц удивлённо произнёс один из парней. Ц Влюблённые.
Судя по тону, он был потрясён тем, что увидел. Или, скорее, вошёл в роль. Роль
паркового супермена, повелителя аллей, Джека-потрошителя-почтеннейшей
-публики Ц не из последних любителей «кайфа». Согитарники не желали уст
упать премьерства в этом амплуа.
Ц У них глубокое чуйство, Ц сказал второй супермен, сложив губы трубочк
ой.
Ц Ромео и Джульетта, Ц не остался в стороне третий, видимо самый начита
нный.
Девицы хихикали. Поворачивать было поздно, и Даша поспешила дать ещё оди
н совет:
Ц Не обращай внимания, Алик.
Алик и рад был бы не обратить внимания, пройти мимо с независимым видом: ну
, поиздеваются, позлословят Ц что за беда! Так он и поступал когда-то, случ
ались с ним подобные приключения раза два или три, и ничего Ц чистеньким
из них выбирался. Но тогда не было Дашки… Мелькнула мыслишка: а не дёрнуть
ли отсюда? Схватить Дашку за руку и Ц ходу. Дашка поймёт и простит: она сам
а перепугана до смерти, поджилки трясутся Ц на весь лес слышно.
Дашка-то простит, верно, но простит ли он себе сам? Сумеет ли он встретитьс
я с ней завтра, послезавтра, через месяц? Он Ц железный человек, «сила вол
и плюс характер»? Может быть, и сумеет, да только тошнёхонько будет…
И всё-таки шёл молча, держал Дашку за локоть, чувствуя, как напряглась её т
оненькая рука. Вдруг пронесёт?
Ц Парень, закурить у тебя не найдётся? Ц Это была уже классика, знакомая
Алику по книгам и фильмам, да и парням этим по тем же источникам знакомая.
«Литературщина», Ц сказал бы отец.
Ц Не курю, Ц ответил Алик проверенной фразой.
Ц А девчонка?
Ц И она не курит, Ц стараясь говорить твёрдо, объяснил Алик, сильно сжав
Дашкин локоть.
Ц А это мы щас проверим, Ц произнёс один из суперменов, но неуверенно пр
оизнёс. Знал, что роль требует продолжения, требует крепких слов и красив
ых действий, но нечасто он играл эту роль, не обтёрся в ней. И Алик почувств
овал неуверенность парня, осторожно шествующего к Дашке, почувствовал, и
легко ему стало, легко и пусто, как перед самым первым прыжком Ц тогда в с
аду, всего на метр сорок.
Ц Осади назад, Ц сказал он парню.
Ц Повтори, не слышу, Ц старательно смягчая гласные Ц о, всесильная рол
ь! Ц потребовал супермен.
Ц Осади назад.
Ц Поучи его, Кока, Ц капризно протянула русалка.
Кока шагнул к Алику, но Алик не стал дожидаться «урока». Он ударил первым.
Ударил так, как видел в десятках фильмов. Ударил в нахально выдвинутый по
дбородок Коки, вложив в удар всю тяжесть своего тела. И Кока упал. И осталс
я лежать. Это был чистый нокаут, выключивший супермена из действительнос
ти по меньшей мере на минуту. Впору бежать за нашатырём, махать мокрым пол
отенцем, Ц делать искусственное дыхание. Две недели истязаний по метод
у Лешего, две недели рубки и пилки дров, таскания булыжников и рытья транш
ей сделали своё дело. На это Леший и рассчитывал, хотя в его расчёты явно н
е входила встреча с суперменами.
Алик не стал дожидаться, пока Кока очухается или же его малость остолбен
евшие кореша придут ему на помощь. Он перешагнул через нокаутированного
соперника, подхватил массивную садовую урну, стоящую около скамейки, рыв
ком поднял её.
Ц Убью, сволочей! Ц надрывно заорал он и пошёл на изумлённую компанию, д
ержа урну перед собой.
И супермены дрогнули. Не то чтобы они испугались явно сумасшедшего влюбл
ённого. Просто их ни разу в жизни не били урнами, а неизвестность всегда пу
гает. И когда Алик, не в силах больше удерживать вонючую громадину, по-изв
озчичьи ухнув, метнул её в прямо лежащую на земле гитару, и гитара треснул
а, как взорвалась, зазвенели порванные струны Ц тут уж супермены дали дё
ру.
Ц Бежим, Ц шепнул Алик Дашке.
И они помчались. Супермены через некоторое Ц очень небольшое Ц время п
ридут в себя, поймут, что их одурачили, заметят, что их всё-таки трое против
одного, пусть даже боксёра (удар-то техничным вышел, кого угодно смутит…),
вернутся мстить. А мстить некому: обидчики скрылись. И скрываться не пока
залось им стыдным: первая победа осталась за Аликом, первая и теперь окон
чательная.
Алик бежал легко Ц привычка! Ц тащил за собой Дашку. Когда они выскочили
на центральную аллею, ведущую к выходу, Дашка взмолилась:
Ц Алик, я не могу больше…
Он притормозил. Далее нестись как угорелым было бессмысленно. Супермены
с русалками затерялись позади, топота погони не слыхать, да и погоня здес
ь обречена на провал: вон милиционеры на мотоцикле проехали, вон дружинн
ики газировку с сиропом пьют, по сторонам поглядывают.
Ц Хочешь, посидим, передохнем? Ц спросил Алик. Он уже ничего не страшилс
я.
Ц Ой, что ты, поехали домой. Я вся дрожу.
«Я вся дрожу» Ц явно из чьего-то репертуара. То ли леди Гамильтон, то ли Бе
кки Тэтчер из великой книги Марка Твена. Но Алик не пытался обнаружить ис
точник реплики, он просто обнял Дашку за плечи Ц впервые в жизни! Ц приж
ал её к себе, почувствовав, что она и вправду дрожит Ц скорее от испуга, че
м от холода. Да и какой холод Ц под тридцать по Цельсию, несмотря на вечер
нее время…
Так они и дошли до метро. И в вагоне он не убрал руку, а Дашка не протестовал
а. Ехали Ц молчали, не вспоминали о происшедшем. И только когда шли от мет
ро к дому по яркому и людному Кутузовскому проспекту, Дашка рассмеялась.

Ц Ты что? Ц спросил Алик.
Ц Как ты их… урной… Ц Она уже и говорить не могла Ц от смеха.
И Алик охотно вторил ей, вспоминая, как возвышался этаким Гераклом, швыря
л чугунный сосуд, как взрывалась гитара, не привыкшая к столь грубому обр
ащению.
Отсмеявшись, сказал:
Ц Перетрусил я Ц стыдно признаться.
Ц А вот врать не надо, Ц строго сказала Дашка.
Ц Я не вру, Ц опешил Алик. Стоит правду сказать, как тут же во лжи обвиняю
т. А соврёшь Ц верят без оглядки. Где справедливость?..
Ц Врёшь, и бесстыдно. Если бы перетрусил, я бы чувствовала. А ты шёл, как ст
атуя Командора, ни жилочка не дрогнула. Говорю: железным стал. Прямо сталь
ным.
А в подъезде на лестнице у своей двери встала на цыпочки, быстро поцелова
ла его в щёку, шепнула:
Ц Спасибо тебе, Ц и скрылась за дверью.
Когда она только отпереть её сумела? Чудеса…
Алик остался на площадке Ц дурак дураком. За что спасибо? За то, что «спас
её из лап разъярённых хулиганов», как пишется в переводных детективных р
оманах? Или за неудачный вечер?
Неправда, удачным он был. Неожиданным. Счастливым. И «спасибо» вовсе не Ал
ику адресовано, точнее, не только Алику. Спасибо суперменам за то, что они
позволили ему выяснить, наконец, отношения с Дашкой. Спасибо им за то, что
он поверил в себя…
Подведя итог вечеру столь высоким «штилем», Алик потопал на свой шестой
этаж. Размышлял: верно, что не пропали даром трудовые деньки на спортивно
й базе. И на практике не зря мойки взад-вперёд носил, кирпичи на двенадцат
ый этаж втаскивал. Кое-какая силушка появилась. А с ней Ц и умение той сил
ой пользоваться.
Но Дашка-то: «врать не надо»… Алик даже головой покрутил от удовольствия.
Эдак, охулкой, и дара можно лишиться. Слышал бы джинн сие обвинение…
Пришёл домой, поужинал, родителям про драку не стал рассказывать. Сообщи
л только, что катались на аттракционах, ели мороженое: отчитаться следов
ало, поскольку деньги на парк ссужали они. И лёг спать.
И спал опять без всяких сновидений.

16

Стройка Ц дело суетное. По утрам стоит шум в прорабской, ругаются бригад
иры: то не так, это не так. Прораб лениво отругивается Ц скорее по привычк
е, чем по злобе. Накричавшись, успокаиваются, наскоро курят, расходятся: ра
ботать надо. Монтажники довольны: дом собран, стоит коробка, щерится целы
ми окнами. Теперь трудятся отделочники Ц маляры, штукатуры, сантехники.

Алик пробирался по утрам в прорабскую, сидел тихонько, слушал Ц дивился.
Казалось, не устоять стройке: раствор не подвезли, трубы дождём мочены, ру
кавицы рваные, монтажники нахалтурили Ц в швах ветер свистит. Но держит
ся дом. Запущен в ход дневной механизм работ, аукаются в пролётах девчонк
и-малярши, слепят синим пламенем сварщики Ц «зайчика» не поймай, не осле
пни, пылят колёсами МАЗы и ЗИЛы. И раствор откуда-то взялся, и трубы, оказыв
ается, дождём не погублены, и рукавицы справные, а что до швов Ц держатся
швы, свой срок выстоят.
Живёт стройка особой жизнью. Крику много, а работа идёт: крик Ц не помеха
работе.
Алика определили учеником слесаря-сантехника. Он пришёлся в бригаде ко
двору, заимел кепку с пуговкой Ц как у бригадира, вечно таскал за поясом к
омбинезона разводной «газовый» ключ Ц для форсу, как тяжёлый знак профе
ссии. Пользоваться им пока не приходилось. Сварщики варили трубы, а брига
да устанавливала батареи центрального отопления Ц деликатная работа,
куда ученика не допускали. Смотреть смотри, а ключиком не лезь.
Смотрел. Помнил пащенковское: мужчина должен уметь всё. Мама вызывала сл
есаря, когда тёк кран или засорялась труба, вся семья взирала с благогове
нием на великого умельца, ничего не понимая в его деле. Теперь не придётся
«варяга» звать, Алик сам справится. Он Ц мужчина.
Дашка работала в бригаде маляров, и ей уже доверялся даже краскопульт. Де
вчонки в бригаде Ц немногим старше Дашки, только-только из профтехучил
ища. Бригадирше, пожилой женщине, всё равно, кого учить: их или Дашку. Дашка
прослыла способной, удостоилась лестного бригадиршиного предложения:

Ц Закончишь школу Ц айда ко мне в бригаду. К делу ты с душой относишься, а
заработки у нас хлебные.
Дашка обещала подумать, чтобы не обижать бригадиршу. Сама для себя всё да
вно решила: станет геологом. Или географом. В общем, путешественником. Гор
ячили ей лоб вольные ветры дальних странствий. Одно теперь останавливал
о: как с Аликом быть? Он в Москве, она в экспедиции Ц нехорошо. Утешалась: шк
олу надо закончить, в институт поступить, почти шесть лет проучиться Ц с
рок немалый. Там видно будет.
Алик знал о её мечтах, но всерьёз к ним не относился. Его не волновали завт
рашние заботы, нынешних по горло хватало. Через несколько дней Ц городс
кие соревнования. Бим подходил, напоминал, и Александр Ильич домой звони
л, спрашивал: как успехи? А какие успехи? Двести пять Ц ни сантиметром выш
е. Да и этот результат не очень стабилен. Нет-нет Ц а собьёт планку. Понима
л, что у каждого возраста есть свой предел. И так он свой предел с помощью «
нечистой силы» легко приподнял. Такая высота в его годы Ц почти сенсаци
я. Из молодёжной газеты корреспондент на стройку приходил, интервьюиров
ал Алика. В воскресном номере появилась заметка под названием: «Есть сме
на мастерам!» Корреспондент не утерпел, воспользовался подсказанной Ал
иком фразой-каламбуром, написал в конце: «Кто прыгнет выше Радуги?» По все
му выходило, что Ц никто. Но Алик нервничал: не шла высота. Похоже, что у дар
а оказалось ещё одно «пограничное условие» и выполнялось оно без исключ
ений: двести пять сантиметров, дальше Ц потолок, как ни изнурял себя Алик
тренировками.
И не соревнования тревожили Алика. Соревнования Ц ерунда! Выиграет он и
х. Но что дальше будет? Прибавит ли он когда-нибудь толику к заколдованным
двумстам пяти? Прыгнет ли «выше Радуги»?
Поделился заботами с Дашкой:
Ц Тренируюсь, как псих, сама знаешь, а с места не сдвигаюсь.
Ц Может, стоит отдохнуть? Ц сердобольно посоветовала Дашка. Ц Есть та
кой термин в балете Ц «затанцеваться». То есть Ц переработаться. Мне ка
жется, ты затанцевался.
Похоже, Дашка права. Буркнул нехотя:
Ц Отдохну. Отпрыгаю соревнования и месяц к планке не подойду. Гори она яс
ным огнём…
Они сидели на подоконнике в квартире на втором этаже. Широкий подоконник
, жильцы загорать смогут. Дашка обняла двадцатилитровый бидон с краской,
который какой-то умник забыл на окне. Алик мельком подумал: снять бы его, п
ереставить на пол, не ровен час Ц загремит вниз. И ещё подумал: лучше бы Да
шка не бидон обнимала, а его, Алика. Но не сказал о том вслух, постеснялся. То
лько накрыл своей ладонью Дашкину Ц узенькую в белых пятнах краски. Так
и сидели.
Ц А Фокина мне жалко, Ц сказала Дашка.
Ц Почему? Ц удивился Алик.
Ц Был первым прыгуном, в ус не дул, а лучший друг ему такую свинью подложи
л.
Ц Какую такую?
Ц Вот такую, Ц осторожно высвободила ладонь, широко развела руки, показ
ав, какую свинью Алик Фокину подложил, а потом опять аккуратно просунула
свою ладошку под Аликову Ц на место. Засмеялась, довольная шуткой.
Алик возмутился её словами. При чём здесь он? Если Фокин завтра начнёт пис
ать стихи лучше Алика, то выходит, называть его предателем? Вздор!
Ц Не я, так другой. Прыгать лучше надо.
Ц Он неплохо прыгает. Бим так считает.
Ц Бим с ним и носится, на меня Ц ноль внимания.
Ц А ты и обиделся. Ой, сиротка…
Ц Думаешь, не обидно? Я как спортсмен сильнее, мне знания тренера необход
имы.
Ц Он их слабому отдаёт.
Ц Помогут они слабому как мёртвому припарки…
И ведь понимал, что глупость говорит, гадкую глупость, а не мог остановить
ся, несла его нелёгкая: злость подавила разум. И откуда она взялась Ц чёрт
ова злость? Копилась подспудно: злость на неудачи (не идёт высота…), злость
на Бима (даже не заглянет в спортзал, как будто не существует никакого Рад
уги). Пустая и вздорная злость Ц от непривычной усталости, от постоянног
о нервного напряжения. И подавить бы её, посмеяться вместе с Дашкой над не
слишком ловкой шуткой, забыть… Поздно.
Ц Знаешь, о чём я думаю? Завидует мне Фокин. И Бим завидует, Ц вскочил, зах
одил по комнате. Ц Один Ц успеху, а другой Ц тому, что не он этот успех по
дготовил…
Ц Алик, ты с ума сошёл! Ц закричала Дашка. Ц Прекрати сейчас же! Ты сам не
веришь в то, что говоришь.
Не верил. Конечно, не верил…
Ц Не верю? Ещё как верю. А если ты Фокина с Бимом жалеешь, не по пути нам с то
бой.
Сказал и увидел, как наливаются слезами Дашкины синие глаза-блюдца.
Ц Не по пути? И пожалуйста! Ц резко соскочила с подоконника, оттолкнувш
ись от него руками, и, видно, задела бидон Ц непрочно он стоял, сдвинутый к
самому краю. Алик так и замер на мгновение с открытым ртом, увидев, как пок
ачнулся тяжёлый бидон. Потом рванулся к окну, оттолкнув Дашку, и Ц не успе
л. Только упал грудью на подоконник, обречённо смотрел вниз: бидон медлен
но, как в рапидной съёмке, перевернулся в воздухе Ц только плеснулась по
сторонам белая масляная краска из широкого горла Ц и грохнулся на ящик
внизу у стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15