Но река оставалась спокойной, даже поплавок его удочки словно впаялся в воду и замер. Ни рыбы, ни подводника. Рыба вообще-то не клюет к непогоде, а вот таких ассоциаций совсем не хотелось.
Зато Степан видел то, с чем не хотел бы сталкиваться ни при каких обстоятельствах. Ведай он, кто окажется хозяином яхты, нашел бы тысячу причин отказаться от поездки. Да просто отказался бы без причины.
Но знать, что вместо благодарности ты устраиваешь своим благодетелям такой «подарок», пусть даже и с учетом того, что ими занялись уголовный розыск и налоговая полиция, все равно, черт возьми, не по-джентльменски! Мало ли что коммерсанты не хотят платить налоги! Зато они, в отличие от государства, сделали такой широкий жест в отношении его ребят, что поневоле задумаешься, кому помогать: государству, которому до его команды нет никакого дела, или криминальным коммерсантам, которые тем не менее покупают билеты к черту на кулички, – только привезите, ребята, спортивное золото в Россию.
Впрочем, эти переживания были напрасны: гребной винт яхты уже заклинен и ей от острова не отойти. А в какой радости он эту гадость сотворил, какое чувство удовлетворенности испытал, когда понял, что не забыл еще спецназовскую школу! И вот, когда можно уже было плыть назад, Степан осторожно всплыл возле яхты.
И тотчас увидел берег. А на нем сразу всех тех, на кого молился все эти дни, – президента фирмы, Ивана Черевача и коротышку, который отбирал троих ребят для «гуманитарной» помощи. Он чуть не всплеснул волну, нарушая первейшую заповедь диверсанта – под воду уходить плавно, не спеша, даже если от удивления глаза становятся больше маски.
Именно под водой переждал он весь сумбур мыслей, обрушившихся на него. Однако так и не смог выстроить в логическую цепь происшедшее, понять, чем провинились его покровители перед законом.
Яхта чуть колыхнулась – кто-то сошел с нее или, наоборот, поднялся на борт. Что же делать? Винт после его «работы» практически невозможно восстановить, для этого необходима целая бригада ремонтников. Можно, конечно, предупредить хозяев, что он сделал и зачем. Но полковники, что привезли его, ведь тоже не в бирюльки играют…
Погрузившись в воду, Степан отплыл подальше, в блики заходящего солнца. Издалека обзор стал шире, и он увидел, как по периметру острова прогуливаются охранники. Снова узнал Черевача, объясняющего что-то своим подчиненным. Что же делать? Может ведь получиться и так, что он своими руками не винт заклинивал, а выезд группы на первенство мира срывал. Как же поступить?
Ничего не придумав, поплыл обратно. Моторист с удочкой его возвращению обрадовался так, словно у него наконец клюнуло. Укутывая тренера одеждами, дал отхлебнуть из фляжки, начал умело массировать затылок: больше половины тепла человек теряет именно через голову. Удостоверившись, что работа закончилась удачно, включил связь с берегом:
– Отплываем. Все нормально.
До пловца ему дела больше не было, он завозился с мотором и управлением, и Степан остался один на один со своими думами. Его состояние скорее всего не осталось незамеченным на берегу, и встретившие его полковники тревожно переглянулись между собой.
– Что-то случилось? – спросил тот, что приезжал за ним в бассейн.
Степан начал было отнекиваться, а потом все же решил спросить, даже собрав пальцы в щепотку и раскрыв их, словно посылая поцелуй – на международном языке подводников «не понимаю»:
– А они что, в большой провинности перед законом?
– Скорее всего, что да, – ответил Серафим Григорьевич.
– Не платят налоги?
– И очень большие. Такие большие, что вашу секцию можно было бы содержать если не в золотом, то уж в серебряном бассейне точно.
– Но они-то, чтобы не платить налоги, как раз и содержат нашу команду!
Теперь настала очередь ошалеть всем остальным. Но первым пришел в себя все-таки Глебыч. Он мгновенно просчитал, почему нефтяная мафия может интересоваться не балетом или музыкой, а такой экзотической, последней оставшейся на всю Москву группой боевых пловцов.
– Вы хотите сказать, что знаете обладателей этой яхты? – надвинулся он своим грузным телом на тренера.
– Давно. Месяца полтора.
– И что? – поторопил теперь уже Моржаретов.
– Ничего. Они сказали, что готовы оплачивать нам воду, потому что с тех, кто занимается благотворительностью, меньше берут налоги.
– Тебе и Черевач знаком? – вклинился Соломатин.
– Иван? Конечно. Он приехал вместо Василия Васильевича.
– Василия Васильевича? – Полковники переглянулись, боясь поверить в такую свою удачу. – А он, тебе потом сказали, перешел на другую работу?
– Да.
– Все-таки они убрали его, – повернулся Глебыч к Моржаретову.
Теперь уже тренер посмотрел на собравшихся в ожидании объяснений: в чем я участвую и какие для кого это имеет последствия?
Миссию эту взял на себя Беркимбаев. И не потому, что это входило в его обязанности, а чтобы не отвлекать Серафима и Глебыча от работы с Соломатиным. Полуобняв Степана, генерал повел его к машине, где предусмотрительный водитель разливал по пластмассовым стаканчикам чай из термоса.
А летнему вечеру важно было только начаться. Зацепившись за землю, темнота наваливалась теперь в открытую, без почтения к свету, пустившему ее лишь на мгновение отдохнуть у краешка своего порога. И молодой месяц проявился – правда, с притуплёнными рожками, что опять же говорило о приближающемся ненастье, и фонари горели все ярче и ярче, охотнее борясь с чернотой, чем с разжиженными сумерками.
Нетерпеливее становился и Соломатин. Он то обходил дельтаплан, то смотрел вдаль, то отворачивал у инструктора рукав и смотрел время. Тот хотел было снять часы и отдать их Борису, но капитан отказался от услуги. И вновь примерял все и осматривал: лишний вес в воздухе не нужен, но зато на острове каждый моточек проволоки или изоленты может решить все дело.
Наконец растворились в темноте даже собственные машины, и Борис стал надевать подвесную систему. Кармашки на бронежилете несколько мешали плотно прилегать ремням, но в то же время не на свадьбу ведь он собирался.
Инструктор помог зацепиться подвесной системой за карабин. Борис несколько мгновений повисел на подвеске, краем глаза наблюдая за инструктором – вдруг вновь бросит аппарат носом в землю. Нет, тот сосредоточен и серьезен.
– Готов, – доложил ему Борис.
Инструктор вдел ему петлю в ногу, и Соломатин поднял на плечи дельтаплан.
– Хорошего ветра, – пожелал он Борису и отскочил в сторону, освобождая дорогу для разбега.

34

Нельзя сказать, что остров Борис увидел как на ладони, но прибор ночного видения позволил ему достаточно спокойно рассмотреть покачивающуюся у берега яхту, костерок на берегу недалеко от нее, людей. Не промахнулся.
Обогнув остров, начал постепенно снижаться на противоположной стороне, выбрав площадку, где лес почти вплотную подступает к воде.
Ночных соловьев никто из присутствующих на острове, надо думать, в небе не высматривал, на блеклых, затуманенных звездах тоже не гадали, и приземлился он вроде бы никем не замеченный. Да и достаточная высота, с которой он спланировал на землю, позволяла надеяться на это же самое. Так что моторчик, который Борис время от времени включал, не подвел, втянул его перед островом к самым «кучевкам». По крайней мере, приземлившись и сразу, как истинный десантник, отбежав и затаившись в темноте, Борис не дождался ни бросившихся на поиски охранников, ни просто любопытствующих: высота и тишина, на которые сделал ставку Моржаретов, сработали безукоризненно.
Дельтаплан, обиженно уткнувшись носом в песок и зачерпнув одним крылом воду, чуть серел в темноте, и Соломатин вернулся к нему, принялся быстро выдергивать шпильки, разъединять трубы, сворачивать парус. Несколько раз звякнул металлом, замирал при этом, но звук оказался громовым только для него одного: поднимающийся ветерок шелестел не только ветвями деревьев и листьями, но и перемешивал все звуки.
Сколько придется пробыть на острове, застанет ли его здесь рассвет, Борис еще не знал, но привычка тщательно заметать следы сработала помимо воли: разобранный «по перышкам» аппарат перетащил в лес, засунул под гниющий ствол давно поваленного дерева, забросал лапником и листвой. Опять же березовым веничком прошелся по своим следам на песке, остальное довершит ветерок, зачистив остающиеся от веток полосы. Так что можно надеяться: к утру даже самый опытный следопыт не догадается, что здесь кто-то топтался. Тем более, что вряд ли в охране есть следопыты: туда сейчас берут чаще по массе кулака, а не по навыкам разведчиков. Впрочем, по Черевачу подобного не скажешь, но все равно придется надеяться на лучший для себя вариант.
Убедившись, что следов не осталось, по затемненной стороне опушки Борис начал огибать остров. Он, если судить по карте и взгляду сверху, достаточно большой, но, припоминая все изгибы, ориентиры, Борис шел к яхте достаточно уверенно. На удивление легко припомнились, всплыли в памяти уроки – как бесшумно ходить и соблюдать следовую дисциплину. А всего-то и нужно – короче шаг, ногу ставить на носок, в готовности тут же отдернуть ее, если наступит на хрустящие ветки или попадет в яму. Не забывать о руках: левая, чуть согнутая в локте, для самостраховки перед лицом, правая в готовности нанести и отвести удар. Насколько все это нелепо в спокойной обстановке и как собирает человека в тревожной ситуации! Хотя незаметно подкрасться, оценить обстановку – это лишь разминка перед основным действием. Даже проникнуть на яхту не столь сложная задача. А вот потом…
Где-то в подсознании, даже немного мешая и давая ненужную поблажку, сидела мысль: а ведь может помочь и Черевач, нужно только дать ему знать о себе. Борис в конце концов вынужден был приказать себе шепотом:
– Отставить.
Втягивать Ивана в заведомо сомнительное, неизвестно еще что сулящее дело – услуга еще та. Сегодня поможет, а завтра вынужден будет прятать и семью, и прятаться сам. Собственно, так почти уже и происходит. Гарантий, что преступников обезвредят, а главное, изолируют, не даст даже министр внутренних дел. Да и какие могут быть гарантии, если каждый видит, что даже по убийствам депутатов, журналистов, священников следствие или не движется, или замирает перед самым раскрытием. Поэтому что говорить о каком-то частном охраннике, пусть даже и капитане запаса! Сами себя не сбережем – государство не поможет, оно пока само бессильно перед уголовным миром.
Так что Ивана – в сторону! Его нет. Или наоборот, если представится возможность, пусть проявит какую-нибудь активность в защите своих сегодняшних хозяев. Авось зачтется.
Как ни шел осторожно Борис, а на охрану все же чуть не налетел. Успел увидеть тень у кромки воды и замер, медленно приседая. Охранник шел один, и это в момент, когда на яхте, конечно же, всполошились поломкой винта. На Черевача, организатора охраны, такая беспечность не похожа. Скорее всего вперед им выслана приманка, а уж за ней движется усиленная группа.
Приметив рядом поваленную, вывороченную с корнем сосну, Борис юркнул под нее, протиснулся под ветви и притаился. Интуиция не подвела: не успела «приманка» отойти на невидимое зрением расстояние, послышались осторожные, но все равно не отработанные шаги основной группы. «Трое», – определил Борис, сдерживая дыхание: те двигались прямо на него. В том, что они не заметят его, Соломатин не сомневался: все их внимание на «приманку», а не на поиск возможного противника. Тем, к счастью, они и уязвимы.
Так и есть, обходят выворот с разных сторон, направляются дальше. Счастливого пути. Если таким образом они намерены осмотреть весь остров, даже если такая же группа вышла навстречу им по другой стороне, то это работы на час. Моржаретов предварительно подсчитал, что участников встречи может быть около шести-семи человек. Значит, в охране – в два раза больше плюс кое-какая прислуга. Поэтому на яхте и у яхты осталось сейчас около пятнадцати человек. Многовато.
Борис вылез из-под веток, прощупал всю амуницию – не потерял ли чего. Не потерял. И не надо терять, операция только начинается.
И вновь – коротенький шаг, носочек вниз. Предметы через прибор видятся в зеленоватом свете, создавая ирреальность происходящего. Конечно, он готовился к чему-то подобному, но чтобы эти навыки применять на своей земле – такого и в мыслях не возникало. А Моржаретов с муровцем наверняка нервничают и пытаются представить, что здесь происходит. А ничего особенного: короткий шаг, локоть вперед, носочек вниз…
Вскоре лес стат редеть, уступая место кустарнику. Начал улавливаться запах от костра и шашлыков, и теперь уже перебежками, пригибаясь, Борис выдвигался к стоянке коммерсантов. От воды пришлось уходить в глубину острова, и наконец перед ним открылась сразу вся картина: красавица-яхта, соединенная с берегом узеньким трапом, костер около первых кустиков и бродившие по берегу люди.
– Одному в темноте не справиться, – послышался голос от воды, и Борис догадался, что моторист все это время пытался починить винт судна.
Значит, Степан поработал на славу. Похоже, и сделал все так, что не оставил следов своего пребывания. Вот это классическая диверсия – списать все на случайность. Теперь и ему легче: даже среди злых и раздраженных действовать все равно легче, чем среди настороженных и подозрительных.
– Прекращаем все до утра, – отдали команду с борта, и на берег осторожно сошел коротышка. За ним, с небольшой видеокамерой в руках, спустился оператор, и Борис насторожился: у киношников глаз-алмаз, острее всех, да к тому же во время съемки.
Коротышка дал оператору какие-то пояснения, тот покивал и стал примеряться то к костру, то к яхте. В конце концов увидел мчащийся сквозь тучи месяц и направил камеру вверх. Вот тебе и никто не смотрит соловьев и не гадает на звездах! Интересно, уронил бы он камеру, когда в объектив попал бы Борис на своем крыле? Но это еще раз подтверждает, что бояться нужно не классической охраны, а всяких причуд типа этой – засняться на ночном острове.
– Дорогой Асаф, можно вас пригласить к нам? – позвали коротышку от костра, и тот охотно пошел к огню.
Не ошибся Моржаретов и насчет женщин: одна разливала спиртное у костра, вторая умело сбегала по трапу ей на помощь с новыми бутылками в руках. Спиртное – это хорошо, это быстрее усталость и крепче сон. Яхту и брать нужно ближе к утру, когда все погрузится в забытье: здесь ничего и вьщумывать не надо, раз сама природа работает на разведку.
Нигде пока не видел Борис Черевача. Может, он занял свой пост на яхте, но не особо отсвечивала и внутренняя охрана. Где засели те, что обязаны охранять костер, Борис пока тоже не выяснил. Скорее всего лежали, как и он, под кустами, и это тоже было не очень приятно: движущееся более прогнозируемо, чем затаившееся. Но делать было нечего, и он принялся осматривать через прибор каждый кустик.
Нашел троих. Лежат, маются от безделья и подступающего холода. Свитерок надо надевать при выезде на реку, это вам не май месяц. И тайно попивать из фляжек тоже чревато последствиями.
Шумнул в ветвях ветер, полетели от костра искры – неужто все-таки дождь пойдет? Если ливень грянет, наверняка все соберутся на яхте, и в этом случае добраться до сейфа окажется практически невозможно. Может, плюнуть на все рекомендации насчет бдительности и пойти за документами как раз в пик настороженности? Сейчас вылезет из воды моторист и можно вместо него опускаться в реку. А что, две группы бродят по побережью, коммерсанты ублажаются женщинами у костра, и если на судне осталось человека три-четыре, то это семечки. А семечки нужно лузгать, иначе они отсыреют…
Борис отполз назад, сделал крюк, выходя к реке. У последних деревьев снял одежду, вернув на тело лишь бронированную жилетку с принадлежностями. Осмотревшись еще раз с помощью прибора по сторонам, припрятал одежду под очередным корневищем. И, наверное, слишком долго возился с захоронением и отвлекся, когда же распрямился, над ним стояли два охранника.
Учил полковник – любитель перстней и колечек из Рязанского десантного – самому простому и мудрому правилу: бей первым. Особенно тех, кто чувствует себя в более выгодном положении, кто ждет твоего недоумения и твоей заминки. Такие почему-то не кричат и не зовут на помощь, даже когда завязывается драка. Самое большее, на что они готовы, – это насладиться своим превосходством. А по лесу ведь нужно ходить, выставив локоть левой и сжав кулак правой…
Они и вправду не издали ни звука, даже когда Борис, оттолкнувшись ногой от дерева, прыгнул сразу на двоих. Сбить, повязать их дракой, не дать отскочить им и остаться свободным – а дальше пока он не заглядывал. Охранники лишь сопели, словно боясь, что крик не только отвлечет их, но и что вместе с ним уйдет и часть силы, которая вдруг так нежданно потребовалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32