В это время раздался настойчивый звонок в дверь. Мы тревожно переглянулись, сердца наши бешено застучали. Через несколько томительных секунд звонок повторился с утроенной длиной.
– Это, наверное, Софи вернулась... – с надеждой проговорила, наконец, Ольга и направилась к двери.
Это действительно была Софи, хозяйка квартиры. Красивая, капризная, заплаканная.
– Он нахамил мне в самолете... – сразу же начала она жаловаться Ольге. – И вот я здесь, а он прячется в своей «Редиске» Гостиница «Редиссон-Славянская».

.
– Почему прячется? – удивилась Ольга.
– А я ему тыкву сверху донизу расцарапала, – мстительно улыбнулась девушка. – Всеми десятью ногтями...
Весь остаток вечера Баламут не отходил от Софи. Он чистил ей бананы и апельсины, таскал кофе с лимоном и подкладывал подушки. Спать они легли вместе.
На следующее утро мы с Баламутом пошли на Петровку. Увидев дежурного, которому нам предстояло рассказать суть дела, я попытался дать задний ход.
– Ты чего дергаешься? – удивленно спросил меня Коля.
– Он из этих...
– Из каких этих? Крыша у тебя слетела! – раздраженно махнул рукой Коля, подошел к дежурному и начал рассказывать ему о зомберах, национал-социалистах под командованием Худосокова, мусульманских экстремистах во главе с Усамой Бен Ладеном и о Бельмондо, который неожиданно пропал в Болшеве с этюдником и шапочкой. Дежурный, слушая, кивал, а я раздумывал, к лицу ли мне будет смирительная рубашка.
Выслушав Баламута, дежурный выписал нам пропуск к майору Горошникову. Войдя в его кабинет на третьем этаже, мы увидели у окна стоявшего к нам спиной плотного милицейского офицера. Не обращая внимания на наши покашливания, он с полминуты внимательно рассматривал уличное движение, затем всем корпусом обернулся, и мы увидели каменное лицо человека, по приказу Худосокова сопровождавшего нас на живописный берег Клязьмы. Да, это был тот самый неразговорчивый старший лейтенант из московского ГУВД...
– Ну что, орелики, приехали? – спросил он, сверля наши лица тяжелым взглядом.
– Приехали, начальник, – вздохнул Баламут. – А вы уже майор... Поздравляю...
– Где Ольга Юдолина?
– В Англию уехала, – тоже вздохнул я.
– Через Турцию, – добавил Коля и, немного помолчав, смиренно попросил:
– Будь человеком, майор, закрой нас вдвоем. Не разлучай. Мы все на себя возьмем.
Покинули мы Петровку в наручниках и в «воронке». Наше дело (убийства, ограбление, изнасилования) передали по месту совершения преступлений в УВД города Королева (бывший Калининград Московской области). Благодаря подкупленным адвокатам и постоянным нашим избиениям следствие продвигалось необычайно быстро. Многочисленные свидетели опознали нас как убийц богатой еврейской пары, собиравшейся переехать к родственникам в Канаду.
Оказывается, мы с Баламутом в начале мая текущего года узнали, что эта престарелая семейка, распродав все свое имущество, дожидается с полными карманами денег выполнения каких-то обычных овировских формальностей. Узнав, вошли в сговор и короткой июньской ночью зверски убили (расчленили на части колуном) и ограбили беспомощных семидесятилетних супругов. И на следующий же день в прибрежных болотах Клязьмы изнасиловали особо извращенным способом четырех (!) молодых девушек, студенток бухгалтерского колледжа (прожженные проститутки, две из них подробно рассказали суду обо всех моих обычно скрытых одеждой приметах, а две другие – об интимных приметах и сексуальных особенностях Баламута).
Свидетелями по этой части дела выступили две подслеповатые согбенные старушки, якобы прогуливавшие в тот вечер на берегу Клязьмы своих собачек, а также четыре краснорожих мордоворота из худосоковских охранников (по довольным лицам и отдельным репликам последних мы с Колей поняли, что «изнасилование» бедных девушек действительно имело место быть – с обоюдным удовольствием).
Измученные постоянными побоями и издевательствами тюремных надзирателей и просто «посетителей» (с сокамерниками у нас никаких проблем не было), мы во всем признались, и нас представили к восемнадцати годам заключения каждого в колонии строгого режима. Наше «приморское» дело, начатое Митрохиным, не расследовалось и в суд не направлялось – не в интересах Худосокова было привлекать к нему внимание хоть и подконтрольных, но следственных органов.

5. Все кончено? – Помощь издалека. – Ангелы хотят внедряться. – Софи экспериментирует

На следующее утро после исчезновения Черного и Баламута Ольга поняла, что с ними случилось нечто серьезное.
– Либо их отловил Худосоков, – сказала она Софи, – либо... либо их повязали.
Софи уже все знала о злоключениях подруги и ее друзей и приняла их исчезновение близко к сердцу. Тем более что Баламут, видимо, уже успел поселиться в ее сердце. И через несколько дней девушка пошла на Петровку и, назвавшись невестой Николая, очутилась в кабинете Горошникова.
Рассказав, что Чернов и Баламутов арестованы по подозрению в совершении особо тяжких преступлений и в настоящее время находятся под следствием, майор попытался вытянуть из нее сведения о местопребывании Ольги Юдолиной, но Софи рассеянно ответила:
– Не знаю... Наверное, где-нибудь в Англии.
На счастье Ольги, Горошников поверил хорошо получившемуся равнодушному ответу и не послал на квартиру Софи наряд омоновцев. И, сказав, что Баламуту грозит не менее двадцати лет тюремного заключения, посоветовал ей начинать новую жизнь с каким-нибудь законопослушным членом общества.
А Ольга в это время искала Юрку Плотникова. Узнав в адресном бюро его адрес, она поехала к нему в Митино. Но дома его не оказалось, и Ольга решила пройтись по окрестным магазинам. В первом же она увидела Юру – он внимательно изучал цены в молочном отделе. Купив несколько пачек майонеза, нагнулся за лежащей на полу копеечкой и, подняв ее, встретился глазами с Ольгой.
– Ты что, обнищал? – засмеялась девушка.
Миллионер Плотников слегка покраснел и ответил:
– А что ей валяться? – и, показав лежащую в сумке двухлитровую пластиковую бутыль «Очаковского», предложил идти к нему домой попить пивка.
По дороге Ольга рассказала о деле, с которым приехала в Митино. Плотников насупился, глаза его стали бесцветными и застыли. Не дойдя до своего подъезда десяти метров, он остановился и, внимательно осмотрев свои ботинки, спросил:
– Ты предлагаешь освободить Черного силой?
Автоматы, пулеметы и «ура!»?
– Да.
– Извини, но я в эти игры не играю. Денег, если очень нужно, дам, но...
Ничего не ответив, Ольга обошла Плотникова и направилась к автобусной остановке.

* * *

Вернувшись в квартиру Софи, Ольга наткнулась в прихожей на ангела Киркорова в кухонном переднике. В руках у него был сотейник, полный вареных макарон.
– Проходите, проходите! – радостно улыбаясь, сказал он. – И мойте руки, сейчас обедать будем.
Изумленно покачав головой, Ольга вошла в гостиную и тут же остолбенела: на кожаном диванчике между раскрасневшейся Софи и чопорным ангелом Макарычем сидел... приморский капитан Митрохин, явно неловко чувствующий себя в компании очаровательной и весьма непосредственной девушки в коротком обтягивающем платье с глубоким, очень глубоким вырезом, – Знакомься, Оленька. Это Андрей Фокич Митрохин, – сказала Софи, заложив ногу на ногу. В результате этой перегруппировки бархатное бедро хозяйки как бы нечаянно коснулось руки капитана, и тот испуганно отдернул ее.
– А это Макарыч, – продолжила Софи, наслаждаясь произведенным эффектом. – Он лапушка. А капитан – бука. Он женщин только одетыми или в темноте любит.
Ольга уселась напротив них в кресле и сказала гостям:
– Ну, рассказывайте, какими судьбами в Москве очутились.
– Мы с Киркоровым почувствовали, что Гриша в опасности, – начал рассказывать ангел Макарыч. – Но денег на самолет в Египет не было. Слишком поздно почувствовали. Ну, мы и решили хотя бы вам помочь. И пошли к капитану и все ему про вас, Шуру и Ирину Ивановну рассказали. И про зомберов тоже. Андрей Фокич насчет зомберов и ангелов не поверил и опыты стал над нами проводить – отвезет Киркорова куда-нибудь в тайгу подальше и просит меня с закрытыми глазами его найти. Ну, когда мы с Киркоровым по два раза друг друга отыскали, он нам поверил. За это начальство его в отпуск подлечиться отправило. А он обиделся на них и решил довести дело до конца. Ну, мы и решили в Москву ехать, вас искать. Капитан мотоцикл свой продал, а мы в Кирюхинске пивом немножко торговали.
– Пивом!? – удивилась Ольга.
– Да, безалкогольным. Там сейчас Спиртного пьют очень мало... Другие времена.
– Интересно. Ну а что дальше?
– Ну, мы набрали на билеты и сюда приехали.
Андрей Фокич через друзей своих по милицейскому училищу узнал, что Баламутов и Чернов под следствием находятся за убийства и изнасилования. И что сажает их один очень неприятный майор. И что дело продвигается необычайно быстро – материалы уже в суд передают. Так что надо нам прямо сейчас определиться, как им помочь.
– Им сейчас ничем не поможешь, – рассеянно пробормотал Митрохин.
– Ой! – захлопала в ладоши Софи. – Андрей Фокич, оказывается, разговаривать умеют!
– Почему не поможешь? – раздраженно махнув на подругу рукой, спросила Ольга Митрохина.
– Кончат сразу, если кто со стороны вмешается, – нахмурился капитан и, немного помолчав, несколько смущенно продолжал:
– Я поговорил тут кое с кем. Дадут знать, как их на зону повезут.
По дороге и отшибем.
Было видно, что капитану нелегко далось такое решение, никак не совместимое с принципами честного стража порядка. Софи, сразу же заметив это, хотела было поддеть его. Капитан почувствовал настроение девушки и приготовился краснеть, но тут из кухни раздался спасительный призыв Киркорова:
– Макароны стынут! Идите обедать...
Они прошли на кухню и занялись весьма неплохо приготовленными макаронами.
– А Боренька ваш, где он? – спросил Киркоров, с удовольствием глядя, как исчезают с тарелок плоды его труда.
– Худосоков его похитил, – ответила Ольга, отставив в сторону вилку. – Он где-то в Болшеве.
Надо его оттуда как-то вытащить, если он еще жив.
– За этим мы и приехали, – буркнул Митрохин, наматывая спагетти на вилку. Мизинец у него был отставлен в сторону. – Киркоров и Макарыч говорят, что жив он, хотя и с трудом.
– А может быть, хватит нам лезть на рожон? – спросила Софи, сравнивая в мыслях внешние данные капитана с таковыми Баламута. – А если просто пойти в ФСБ или на Петровку?
– Я ходил давеча на Петровку... – почернел Митрохин. – Оставил заявление и копию дела по зомберам Аль-Фатеха одному старлею. Он очень серьезно отнесся и просил сегодня утром позвонить. Я позвонил, хорошо с улицы, а мне говорят:
«Подержите, пожалуйста, трубочку, мы сейчас его вызовем».
Ну, я все понял, положил трубку сверху на автомат и на другую сторону улицы перешел.
Через три минуты приехали на трех машинах менты в гражданском и загребли какого-то беднягу, который трубку хотел на место повесить.
– Я где-то читала, – начала говорить Софи, разливая по чашкам чай, – что силовые органы в силу определенных причин наиболее подготовлены к восприятию идей национал-социализма.
Люди, в них работающие, вынуждены по роду своей деятельности иметь дело с отбросами общества и привнесенной преступностью.
– Там Бориса мучают и убивают, а ты болтаешь почем зря! – возмутилась Ольга.
– Правду она говорит, – вздохнул Митрохин. – Пообщаешься с гнильем всяким... Иногда хочется автомат в руки взять и пострелять всех. А эти кавказцы... Они же нас всех презирают. Что терпим их, что выгоды под ногами не видим, баб своих отдаем. Блоха к собаке своей и то лучше относится. Но вы не подумайте чего, не фашист я.
Что поделаешь, не хочет русский народ торговать, наверх, как евреи, друг дружку не толкают, без многого обходиться могут...
– И ты туда же! – упрекнула его Ольга. – Вы лучше скажите, что делать будем?
– А мы уже все придумали, – кротко проговорил ангел Макарыч. – Мы к Худосокову внедряться будем.
– Внедряться!?
– Да.
– Так он же просто-напросто вас зомбирует!
Он же знает вас с Киркоровым.
– Не знает, – соврал Макарыч. – Он с Гришей покойным встречался, а с нами нет. Так что, может, и обойдется. – Внедряться... Внедряться... – повторила Ольга и вдруг, встрепенувшись, спросила:
– А водку вы пьете?
– Нет, – удивленно ответил Макарыч. – А что?
– Дело в том, что однажды Худосоков нас провел. Баламут его зомбировать собрался, а Худосоков водки на дорожку попросил – знал, хитрец, что на пьяного зомбирант не действует, как с гуся вода весь эффект. Коля говорил, что он два стакана перед уколом выел и потому от зомберства уберегся.
– Не-е-т, – покачал головой Киркоров. – От двух стаканов мы отравимся. Или целоваться с Худосоковым начнем.
– Я могу, – покраснел Митрохин.
– И много можете? – с интересом спросила Ольга.
– Два стакана совсем незаметно для окружающих будет.
– А давайте эксперимент проведем! – вспорхнула Софи со своего стула. – У меня где-то бутылка «Имбирной» была.
И через несколько минут перед Митрохиным стояли два полных стакана холодной водки.
– После еды слабже пойдет, – сказал капитан, взяв в руку первый стакан.
И выпил мелкими глотками. Отершись тыльной стороной ладони, тут же потянулся за вторым.
– Скала-а! – с уважением протянула Софи, когда с водкой было покончено. – А на одной ноге теперь постоять можешь?
– Могу, – просто ответил бравый милиционер. – И сорок восемь из пятидесяти выбью.
– А девушку обнять? – Запросто! – развязно ответил Митрохин и положил руку на плечи Софи.
– А...
– И а... могу! В полный рост.
– Интересно. С милиционером... Этого у меня не было, – проговорила Софи, пристально разглядывая Митрохина.
И поднялась поискать для себя коньяку в шкафчиках.
За коньяком заговорщики все обговорили и единогласно приняли план действий по освобождению Бельмондо и попутному разорению «Волчьего гнезда».
Софи в ту ночь спала одна – протрезвев, Митрохин начал отводить от девушки глаза. Женщин, кроме жены, у него никогда не было.

6. Капитан ширяется и идет буром. – Врачи с пробирками, оргазм и художник. – Русский характер

Капитан все-таки внедрился в «Волчье гнездо».
Перед этим в Болшево съездили Киркоров с Макарычем. Они «прочувствовали», где находится резиденция Худосокова, и навели на нее Митрохина. Дело сразу кончилось бы плохо, если бы попробовавшая всего на свете София предложила ему водку не пить, а вколоть в вену.
И капитан, ширнувшись водкой в ближайшей подворотне, позвонил в калитку темного от времени дощатого забора, окружавшего ничем не примечательный двухэтажный деревянный дом над Клязьмой. В просторном его дворе подпирали небо высоченные вековые сосны и несколько берез. Никому бы и в голову не пришло, что под их корнями располагаются просторные подземелья.
Лишь только дверь открылась, Митрохин потребовал, чтобы охранники предъявили ему документы. Те удивленно переглянулись и вежливо пригласили капитана пройти во двор. В дом он попал уже связанным по рукам и ногам и основательно избитым.
К удовлетворению Митрохина (он боялся отрезветь раньше времени), все помещения в подземелье «Волчьего гнезда» к тому времени были заняты, и поместить нарушителя спокойствия до выяснения причин и обстоятельств его появления было некуда. К тому же и сам Худосоков был занят, а скорее озабочен – никак не удавалось очистить только что полученный «Бухенвальд-2» от нежелательных примесей. И он решил ограничиться простым допросом с пристрастием. На допросе Митрохин, немного поломавшись для убедительности, рассказал всю правду, умолчав только об ангелах и о Софи с Ольгой.
– Так говоришь, не поверили тебе твои кавалеровские начальники? – спросил он, ухмыляясь, когда Митрохин закончил «колоться».
– Не поверили.
– И ты решил один с нами бороться?
– Да.
– Молодец. Но ты проиграл. А проигравших здесь зомбируют. Понял, капитан? Никогда ты не будешь майором.
Митрохин стал что-то отвечать насчет особенностей присвоения милиционерам очередного звания, но как раз в это время алкогольное опьянение достигло своего максимума, и у него начал заплетаться язык.
– Да ты пьян, голубчик! – догадался Худосоков. – А ну-ка, дыхни, командир!
Митрохин дыхнул так, что волосы его визави вздыбились.
– Да нет, – удивился Худосоков, ладонью приводя прическу в надлежащее состояние. И, внимательно глянув в испуганные глаза капитана (тому пришлось постараться), воскликнул:
– Да ты, наверное, просто струсил! А под себя не наложил?
Митрохин опустил глаза и больше ничего не сказал. Худосоков задумался – инстинкт тертого волка подсказывал ему, что дело все-таки нечисто, что его хотят провести. Подумав с минуту, он решил не зомбировать Митрохина, а использовать его в качестве подопытного кролика, тем более что потребность в них в последние дни была значительно выше, чем в строевых зомберах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27