Черный покров, окутавший Сестер, сгущался с каждым мгновением. Стена, перегородившая дорогу, становилась все ниже, превращаясь в черный туман и возносясь наверх, к Сестрам.
– Мы же были вне их тени, – пробормотал Вандиен, когда счел, что разговаривать уже можно. – В чем, в чем, а в этом они чудовищно справедливы. То место полностью принадлежит им, но только оно, и все. Вот почему подъездная дорога с обеих сторон до последнего всячески прячется от их взгляда. Видимо, они устроены так, чтобы реагировать медленно. Может быть, их поставили здесь от существ более медлительных, чем теперешние, а может, им было приказано только перекрывать дорогу, не уничтожая?.. Откуда нам знать. Не удивлюсь, если они вообще делали здесь какое-то непредставимое для нас дело, а опасность, которую они теперь представляют для путников, – чистое совпадение. Этот мир стар, Ки, очень стар, мы в нем молоды…
– Мой фургон!.. – прозвучало в ответ. Она приподнялась и встала, слыша, как копошится позади Вандиен. Последние клочья черного тумана улетали с дороги, возвращаясь на свое место. Ки, не раздумывая, шагнула туда, где не так давно громоздилась стена тьмы. Ей пришлось соступить вниз с довольно заметного порожка: мрак уничтожил весь снег и лед на дороге, оставив голый камень, гладкий и плоский.
…Ки довелось однажды видеть фургон ромни, загремевший вниз с горной дороги, размоченной предательской оттепелью. В тот раз она немало дивилась толстым деревянным брусьям, переломанным, словно лучинки, и громадным коням, которых раскидало в разные стороны, словно котят. Кузов же их фургона превратился в пригоршни яркого мусора, высыпанные на горный склон, точно обрывки разноцветной бумаги… Но и там она не видела дерева, сплющенного до такой степени, что, как только она взяла его в руки, волокно стало отделяться от волокна. Ее фургон был раздавлен и размазан по камню дороги, словно пестрое насекомое, прихлопнутое на оконном стекле.
Тут и там попадались обломки, которые ее разум не желал признавать: жалкая головка деревянной лошадки, почему-то сохранившаяся, в отличие от тела, нетронутой; тряпочка, бывшая некогда занавеской; плоский медный кружок, судя во всему ее походный котелок; солома, превратившаяся в труху; яркий цветочек, нарисованный на непонятно как уцелевшей доске…
Ки не закричала. Она вообще не произнесла ни слова. Вандиен подошел к ней, шаркая сапогами по камню. Он взял ее за плечо и хотел увести прочь, но Ки стряхнула его руку. На ее лице жили только глаза, обшаривавшие обломки фургона, обломки всей ее жизни. Потом ее стало трясти и трясло все сильнее, Вандиен испугался, как бы с ней не случился припадок. Он смотрел, как она, содрогаясь, медленно ходила туда и сюда и время от времени нагибалась, подбирая очередной бесценный кусочек. Прижимала его к груди и бережно несла несколько шагов, потом роняла и наклонялась за следующим. Предметы выглядели случайными: обрывок кожи, ручка от кружки, яркая тряпочка… Она поднимала и выбрасывала одно за другим. Она бесцельно бродила среди руин, не замечая холода, от которого на руках уже расцветали красные и белые пятна… Наконец у нее из рук выпал крохотный меховой сапожок. Ки посмотрела на него, и ее перестало трясти.
– Скоро станет темно. Хватит попусту разбазаривать время, – произнесла она таким тоном, как будто это Вандиен задерживал ее здесь. Решительным шагом пересекла она каменную площадку и влезла на снежно-ледяной порожек.
– Скоро стемнеет!.. – окликнула она Вандиена.
Она попыталась схватить Сигурда под уздцы, но конь игриво увернулся. Ки строго огрела его по плечу и сделала еще одну попытку, на сей раз удачную. Могучая, в серых яблоках спина возвышалась над ней, как гора.
– Подсадить? – подойдя сзади, спросил Вандиен.
– И как, интересно, ты сам после этого полезешь на Сигмунда? – ворчливо осведомилась Ки. – Судя по твоему виду, досталось тебе покрепче, чем мне…
– Ки, – сказал он. – Знаешь, Ки… Я сожалею о том, что произошло.
– В самом деле? – отозвалась она. – Что ж, завидую. Хотела бы я тоже чувствовать по этому поводу… хоть что-нибудь…
Тут Вандиен попросту взял ее за ногу и забросил Сигурду на спину. Оказавшись наверху, Ки изловила Сигмунда и подвела кроткого мерина к краю ледяного горба, на котором уже стоял Вандиен. Вандиен попытался перебраться на коня, едва не свалился вниз головой по ту сторону, но все-таки удержался и сел. Вместе они направили тяжеловозов обратно за поворот и потом вниз по дороге, туда, где осталась их стоянка. Ветер дул им в лицо, жаля ледяными кристаллами. Ки засунула окоченевшие руки под себя, в конскую шерсть, и предоставила Сигурду идти, куда поведет его чутье.
Темнота между тем сгущалась, и они, скорее всего, так и не разыскали бы занесенных снегом пожитков, если бы не труп гарпии. Он еще торчал наружу из сугроба, поскольку был слишком угловат и велик, чтобы его успело замести так скоро. Ки придержала Сигурда, без капли жалости разглядывая изуродованные шрамами черты, крылатое тело калеки. Другое дело, что до нее впервые как следует дошло, насколько сильно изувечил его огонь. Вся грудь была одним сплошным рубцом, а кисти передних лап навеки скрючились в кулаки.
– Что вообще поддерживало его?.. – подумала она вслух.
– Ненависть, – отозвался из темноты Вандиен. – Ну а тебя что будет поддерживать? Теперь, когда его больше нет?..
Ки довольно долго молчала, прислушиваясь к тишине ночи, которую нарушал только шорох ветра, пофыркивание переминавшегося коня да еще дыхание Вандиена. Действительно, что ей осталось?.. У нее не было мужа и детей, о которых следовало бы заботиться. Не было гарпии над головой, которой надо было бояться. Не было ни друзей, чтобы к ним вернуться, ни фургона – молчаливого святилища ее горя. Ки почувствовала себя пустой, абсолютно пустой. Вся ее жизнь, в одночасье обернувшаяся прахом, как будто заново утекла между пальцев. Мусор, раскиданный по дороге…
Она поднесла руку к маленькому бугорку, по-прежнему топорщившемуся под рубашкой, и сказала:
– Мне нужно еще доставить мой груз.
Вандиен тихо и невесело засмеялся:
– Я-то все гадал, когда же, наконец, тебя осенит!.. Воображаю, как изумится заказчик, когда получит его. Сообразишь запастись оружием, когда пойдешь к нему?
Ки изумленно уставилась на него:
– Оружием?..
Вандиен покачал головой:
– О, святая доверчивость!.. Да неужели ты все еще думаешь, будто судьба сама по себе, без чьей-либо помощи, догадалась дать гарпии еще один шанс с тобою разделаться?.. Вот прямо так взяла и отправила тебя через Богами забытый и людьми заброшенный перевал с пригоршней побрякушек в качестве груза?.. Прямо гарпии в лапы…
Глаза Ки блеснули в сумерках так, что Вандиен слегка отшатнулся.
– Поосторожней, когда говоришь со мной о Ризусе! – предупредила она. – Я много лет с ним сотрудничаю. Я знаю его как облупленного!
– Пусть так. Зато я знаю толк в драгоценных камнях, – с полным спокойствием возразил Вандиен. – Одно время мне приходилось с ними возиться, так что действительно дорогой от никчемного я уж как-нибудь отличу. Те, что лежат в твоем мешочке, гроша ломаного не стоят. Два из них – с изъяном, один – из рук вон скверно огранен, а остальные два – просто дешевка. Ради которой ни в коем случае не стоило гнать возчика и фургон мимо Сестер!
Ки уперлась:
– Он заплатил мне очень щедрый аванс…
– …И уж верно, мог себе это позволить, если ему самому кто-нибудь очень хорошо заплатил. И так ли уж велика растрата, если предположить, что он вовсе не предполагал выплачивать оставшуюся половину? А?..
И червячок сомнения зашевелился в душе Ки. Быстро перебрав в уме все свои прежние сделки с Ризусом, она без труда припомнила множество разногласий и мелких обид. Ну да, жульничества в этих сделках не бывало. С ее точки зрения. Цена, о которой они договаривались, всегда бывала уплачена. Теперь она видела, что представляли собой их отношения с точки зрения Ризуса. Ему ни разу не удалось обмишулить ее и нажиться с ее помощью, – а именно такие сделки он и любил заключать больше всего! Уж верно, эта мысль мешала спать человеку вроде него!.. Ки так и поникла в седле. Остался ли в этом мире хоть кто-то, от кого не надо было ждать предательства и подвоха?..
Уже в темноте они с Вандиеном поужинали солониной, потом закутались в плащи и прижались друг к другу, забравшись между оленьими одеялами. Ки сразу закрыла глаза, притворяясь, что спит. Вандиена, однако, обмануть не удалось. Он сказал:
– В Еловой Гряде живет отменный мастер, делающий фургоны…
– Мне туда не по пути, – отозвалась Ки. – Мне надо доставить груз в Диблун.
Вандиен вздохнул:
– Так я и знал, что ты заупрямишься. Ки, да неужели ты польстишься на такую заурядную месть и посвятишь ей свою жизнь?.. Ну хорошо, а дальше-то что? После купца?.. Будешь разыскивать того, кто его подкупил, чтобы отомстить и ему?.. Послушай лучше меня. Нечего тебе вообще там делать, в этом Диблуне. Не езди туда. Пусть его! Наплюй и забудь. Ты ему ничем не обязана, слышишь, ничем. Пусть бы лучше кто-нибудь продал для тебя камешки, хоть какую-то выгоду от всего этого получишь…
– Я обещала их доставить, и я доставлю, – сказала Ки. – Пусть даже он меня предал, но это не основание, чтобы еще и я его предавала. И потом, мне надо кое о чем его расспросить. Знаешь, как-то сомнительно, чтобы к нему средь бела дня явилась гарпия, сияя ожогами и бирюзовыми перьями, и попросила его устроить мне маленькую прогулку по горам. Гарпиям, ко всему прочему, такая хитрость вряд ли доступна. По-моему, тут все-таки здорово отдает человеком…
– Которого ты собираешься выследить. И примерно наказать, – проворчал Вандиен. Ки не ответила, и он продолжал: – Ну а потом? Когда ты и с ним разберешься?.. – На сей раз он сам не дал ей времени ответить: – Слушай, Ки, а не приходило тебе в голову просто пожить ?..
Довольно долго она молча лежала с ним рядом, и Вандиен знал, что она не спала. Наконец он сдался.
– У меня лицо пульсирует, – сказал он. – Вот так: тук… тук… тук… тук… – Он потянулся рукой к обмотанному лицу, но притронуться не решился и вместо этого спросил: – У нас ведь больше нет чистых тряпок, да?..
– Утром поищу, – отозвалась Ки. И добавила: – Вандиен, я никогда не выбирала смерть вместо жизни…
– Значит, остается предположить, что ты все время гуляешь с ней под ручку чисто развлечения ради. Ну да, пикирующие гарпии и безнадежно застрявшие фургоны, без сомнения, придают жизни некоторый вкус. Признаться, я с тобой не скучал… И все-таки… Неужели тебя никогда, никогда больше ничто не обрадует?
– Не знаю, – сказала она. Рядом тяжело пыхтел, укладываясь на лежку, Сигмунд. – Не знаю, – повторила Ки. – Может быть. Не думаю, что мне этого особенно хочется. Захочешь тут, пожалуй…
– Однажды я видел маленького ребенка, – проговорил Вандиен. – Он купил себе на ярмарке булочку с сахаром. Кто-то нечаянно толкнул его под руку, и весь сахар осыпался. «Испортили мою булочку!» – закричал малыш. И кинул ее наземь, под ноги толпы…
– У меня погиб муж! – Голос Ки зазвенел от обиды. – И двое детей!.. Булочка… с каким-то там паршивым сахаром…
– Правильно! – рассердился и Вандиен. – Так что давай, бросай псу под хвост и всю остальную свою жизнь!
– А ты что предлагаешь?..
Ки все-таки оставила за собой последнее слово, потому что на этот вопрос ответить Вандиену было нечего. Они забрались поглубже под одеяла и поплотнее притиснулись друг к другу. В эту ночь ветер не заносил их снегом: похоже, он переменил направление. Темное небо, усеянное ледяными иглами звезд, нависало над ними, заставляя как можно плотнее сворачиваться клубком. Ки закрыла глаза…
– Вообще-то я мог бы тебе кое-что предложить, – осторожно проговорил Вандиен. Он говорил так тихо, словно наполовину хотел, чтобы Ки его не расслышала. И сама ночь затаила дыхание, прислушиваясь. – Я мог бы пообещать, что стану давать тебе только то, что можно дать с легким сердцем и по доброй воле, безо всякой мысли об ответной награде, без тени какого-либо сожаления…
Ки молчала. Может быть, она спала. Может быть, она не услышала. Или не захотела отвечать. Или ей просто было все равно…
– А чего ты потребуешь взамен, Вандиен? Ты, костлявая, никчемная, подобранная на дороге обуза?.. – отвечая сам себе, пискляво передразнил ее Вандиен. – Как «чего»? Точно того же самого и от тебя, Ки… – продолжал он своим собственным голосом.
Опять последовало молчание. Морозные звезды склонились чуточку ниже. Сигурд со вздохом последовал примеру напарника и улегся подле Сигмунда, грузно привалившись к его теплому боку.
– С ума сойти, Вандиен, какое роскошное предложение, – снова раздался писклявый голос. – Прямо сердце тает. И правда, почему бы, скажем, не отправиться с тобой в Фесис? Вообрази только, как переполошатся твои почтенные родичи! Небось тут же отсыпят тебе денег вдвое против обычного, только чтобы ты поскорее убрался и подольше глаз к ним не казал… – Вот и замечательно, Ки, – обычным голосом сказал Вандиен. – Я-то боялся, что придется переться в такую даль пешком. Итак, значит, на рассвете быстренько отправляемся в Фесис…
– Спи, дурень, – проворчала Ки.
– Ладно, хоть в этом у нас нет разногласий… – вздохнул Вандиен.

9

Дальнейшие несколько дней прошли для них под знаком солонины и холода. Серые отощали, причем лишения сделали Сигурда еще более злым и кусачим, а Сигмунду только добавили кротости. Время от времени Ки меняла на лице Вандиена повязку, используя последние сохранившиеся клочки платья. Рана, алая на смуглой коже, выглядела по-прежнему устрашающе, но, по крайней мере, не кровоточила, не гноилась и не распухала.
Мешки с кормом пустели на глазах; впрочем, кони за один день теперь преодолевали большее расстояние, чем прежде, с фургоном, – за два. Покачиваясь на широкой спине Сигмунда, Вандиен целыми днями рассказывал Ки разные истории, помогая себе своим говорящим шнурком. Временами она вспоминала, что в смешных местах следовало улыбаться, но зачастую самым внимательным слушателем Вандиена был Сигмунд, заинтересованно стригущий ушами, а Ки думала о своем. Не менее десятка раз она во всех подробностях представляла себе свой будущий разговор с Ризусом. Уж будьте покойны, она повыпустит пар из надутого маленького индюка. А потом вытрясет из него, кто заплатил ему за гнусный обман. Сама-то она была уверена, что это Нильс. Больше некому. Ладно, она и до него доберется. И спросит ответа не только за нынешнее покушение на свою жизнь, но и за смерть Хафтора… В этом последнем отношении планы Ки, правда, быстро теряли четкость. Что, собственно, могла она потребовать со старика в уплату этого долга?.. Что такого, что уменьшило бы снедавшее ее, грызущее чувство вины?.. Прежняя Ки, пожалуй, отказала бы ему в праве на жизнь. Да, но та, совсем недавняя Ки теперь исходила бы лютой злобой. А сегодняшняя, что ехала впереди Вандиена, вместо злобы ощущала лишь – что-то в жизни было недоделано. И хотелось ей только подобрать все тянущиеся куда-то концы, поставить точку на сегодняшних обидах и отмщениях… и оставить их в прошлом.
Дорога по эту сторону гор оказалась гораздо менее извилистой. Спустившись до границы лесов, Вандиен и Ки разложили костер, хотя готовить на костре было совсем нечего. Судя по всему, леса здесь изобиловали дичью, но Ки ни за что не желала позволить Вандиену поохотиться. Она ни на миг не забывала о своей цели и все время пересчитывала дни, по истечении которых будет считаться, что она опаздывает с доставкой груза.
И вот наступило утро, когда Вандиен разглядел далеко впереди дымок, поднимавшийся из трубы. У него вырвался дикарский вопль, перепугавший обоих коней.
– Гостиница! Человеческая гостиница!.. – ликующе заявил он, подметив злой взгляд, которым наградила его Ки. – Она называется «У Трех Фазанов». Только подумай, Ки! Сегодня мы будем сидеть у камина, есть горячую еду и пить холодное пиво, а потом завалимся спать в настоящие кровати! Под крышей!!!.. А Миккет – это хозяин гостиницы – с ума сойдет, когда я расскажу ему о наших приключениях…
Ки слегка придержала Сигурда и посмотрела вниз по склону, поверх заиндевелых деревьев. Она без труда различила белое пятно просеки и дорогу, ведшую к гостинице. Дым, поднимавшийся из трубы дома, серым пятнышком рассеивался в бледно-голубом небе. Ки вновь толкнула Сигурда коленками и заметила:
– Вероятно, мы доберемся туда после полудня, но засветло…
– А значит, – мечтательно подхватил Вандиен, – у нас будет полно времени, чтобы заказать по ванне с горячей водой и хорошенько отмокнуть, прежде чем мы сойдем вниз, в общую комнату, и станем есть, пить и рассказывать. А у твоих серых бедолаг будет вдосталь свежей соломы и душистого сена, которое они по праву заработали…
Его разнеженный тон заставил Ки недовольно поморщиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31