Солдаты помогли им замаскировать подвесные платформы слоями брезента и кусками других натуральных тканей, чтобы жуки не разглядели материалы, нужные для работы фабрик смерти. Потом Вориан и Абульурд задрапировались в куски толстой и плотной ткани, закрыв себя и платформы неким подобием шатра, чтобы человек, передвигающийся с оружием на такой платформе, выглядел просто бесформенной массой.На платформе Абульурда помещалась цистерна с едкой коррозионной жидкостью, соединенная со шлангом и насосом. Вориан вооружился плазменной гаубицей, которой он надеялся сжечь фабрику. Если, конечно, они смогут подойти к ней.Офицеры отправились в путь, едва различая дорогу сквозь узкие прорези. Хотя платформы держали на весу людей и груз, им все же приходилось перешагивать камни и разбросанные тут и там изуродованные человеческие тела.От запаха Абульурд испытывал тошноту, но он скрипел зубами и продолжал идти. Лицо было прикрыто – для лучшего обзора – полупрозрачной марлей. Слева продвигалась бесформенная масса – верховный башар Атрейдес. Абульурд понимал, что они выглядят нелепо и смешно, идя на смертельно опасное дело в таком гротескном виде. Пираньи могли без труда разорвать тонкую ткань, если бы вздумали атаковать. Но даже такая призрачная защита предохраняла от тварей с примитивной распознающей программой.Они медленно продвигались к цели, обдумывая каждый следующий шаг. Абульурда преследовал жужжащий звук летавших тварей, отчего по спине то и дело пробегал холодок ужаса. В тот момент Абульурд не представлял себе более ужасной смерти, чем быть пробуравленным бесчисленным количеством этих мерзких металлических жуков. Но еще хуже было подставить под удар Вориана Атрейдеса – этого Абульурд не имел права допустить ни в коем случае.Наконец они подошли к краю ямы с цилиндром, фабрикующим пираний. Мобильная фабрика все шире и шире открывала свою ненасытную пасть, как хищный плотоядный цветок. Роботы-сборщики собирали металл и сносили его к фабрике словно жрецы, совершающие жертвоприношение голодному кровожадному богу. Из отверстий в корпусе выбрасывались отработанные материалы и токсичные газы. Из переднего отверстия автоматической фабрики непрерывным потоком вылетали серебристые смертоносные жуки, тотчас отправлявшиеся на поиски жертв.– Если мы это не остановим, – прокричал Вориан, стараясь перекрыть невообразимый шум, – то мы не сможем потом справиться с ними такими подручными средствами.Абульурд встал на краю ямы, взявшись за шланг под складками темной непрозрачной ткани и присоединив его к насосу. Потом он просунул носик шланга в прорези ткани и сказал:– Я готов, верховный башар.Вориан, испытывавший еще большее нетерпение, чем молодой батор, активировал плазменную гаубицу и выпустил из ствола дьявольский поток пламени в раскрытое жерло автоматической фабрики. Сразу после этого Абульурд направил поток едкой жидкости в то же отверстие.Картина была такая, словно муравейник облили бензином. Бешеные языки пламени и струя едкой каустической жидкости оказали немедленное и ужасающее в своей разрушительности действие на фабрику: металл плавился, электрические цепи и сложные механизмы рассыпались на изъеденные мгновенно возникшей коррозией куски. От фабрики к небу повалил ядовитый дым. Сбитые с толку жуки-пираньи, жужжа, вились вокруг этого адского костра.Абульурд крепко держал шланг, из которого продолжала хлестать жидкость, стараясь не попасть на ткань своего маскировочного покрывала. Теперь он направил струю на выходное отверстие фабрики. В течение нескольких секунд подвижная мастерская заскрежетала и рассыпалась, превратившись в дымящийся котел расплавленных, едко пахнущих материалов.Пламя плазменной гаубицы, направленное Ворианом и поразившее роботов-сборщиков, уничтожило и все вокруг них. Коррозирующая жидкость воспламенилась, и всю яму охватил всепожирающий огонь.Абульурд, не скрывая радости и торжества, передал на ближайшую подстанцию, откуда офицеры следили за действиями башара и батора:– Это работает! Мы уничтожили их фабрику. Всем подстанциям делать как мы. Мы должны уничтожить восемь оставшихся цилиндров.– А когда вы управитесь с ними, нам останется убрать сотню тысяч этих мелких пираний, – добавил Вориан, взяв у Абульурда передатчик.
Летающие пожиратели еще некоторое время продолжали причинять разрушения и убивать людей, поедая всякого, кто осмеливался показаться на улице без защиты. Но поскольку фабрики были уничтожены, то новые пожиратели перестали появляться на свет.К счастью, срок жизни этих насекомых был мал, так как они обладали ограниченными энергетическими ресурсами, но прошло несколько бесконечно ужасных часов, прежде чем последние насекомые истратили топливо и рухнули на землю. Теперь они усеивали улицы как безобидные маленькие мраморно-серебристые шарики.До предела утомленные, Вориан и Абульурд сидели на ступенях здания Парламента. Помимо тысяч простых граждан были убиты более тридцати представителей планет. Их тела были уже вынесены из здания, но о трагедии, разыгравшейся здесь, красноречиво говорили пятна крови и мелкие куски плоти на полу, стенах и ступенях.– Каждый раз, когда я убеждаю себя в том, что нельзя ненавидеть мыслящие машины еще больше, – сказал Вориан, – случается что-то такое, что все равно вызывает большее отвращение, чем раньше.– Если Омниус увидит хотя бы малейший шанс, то он снова нападет на нас. Возможно, он нашел способ прорвать блокаду Коррина.– Или, быть может, эти жуки были отправлены просто нам назло, – возразил Вориан. – Несмотря на то что эти насекомые причинили нам большие разрушения и сильные страдания, я не думаю, что Омниус всерьез рассчитывал с их помощью уничтожить Салусу Секундус.Батор, еще не оправившийся от пережитого потрясения, кивнул головой.– Сеть полей Хольцмана продолжает окружать Коррин. Омниус не может выскользнуть… если только у него нет иного плана.Вориан крепко сжал плечо молодого офицера.– Мы не можем допустить, чтобы эти глупцы политики предположили, что мы потеряли бдительность.Он нагнулся и извлек из трещины в ступени маленький шарик. Шарик тихо лежал на ладони, ощетинившись острыми как бритва зубами.– Их источники энергии иссякли, Абульурд, но я хочу, чтобы ты сохранил несколько сотен образцов. Надо разобрать их и проанализировать, чтобы разработать эффективные методы защиты, на случай, если Омниус захочет снова применить их против нас.– Я поручу это моим лучшим людям, верховный башар.– Поручи это себе, Абульурд. Я хочу, чтобы ты лично отвечал за это дело. Я всегда гордился тобой, и сегодня ты доказал, что моя гордость, моя вера в тебя не были напрасными. Когда-то я взял тебе под крыло, потому что понимал, что ты нуждался в поддержке. Сегодня из всех солдат, действовавших в Зимии, отличился один ты. Твой дед гордился бы тобой так же, как я.У Абульурда стало тепло на душе от этой похвалы.– Я никогда не жалел, что принял имя Харконнен, верховный башар, несмотря на то, что многие поливали меня за это грязью.– Может быть, уже настало время раскрыть правду. – Вориан прищурил свои серые глаза. – Прошел уже не один десяток лет после того, как я рассказал тебе правду о Ксавьере. Тогда я думал, что этого достаточно, но я ошибся. Есть поговорка о том, что не следует ворошить старое. Тогда я решил, что Ксавьер сам выбрал свой путь, и не тревожился о том, какими красками будут писать его портрет будущие историки.Но я не могу даже убедить этих депутатов и правительство в том, что необходимо укрепить нашу огневую мощь, чтобы окончательно уничтожить Омниуса и кимеков. Я считал, что никогда не смогу убедить их в необходимости правдиво переписать историю, восстановить доброе имя Ксавьера и показать всем, что истинным злодеем был Иблис Гинджо. – Глаза его сверкнули. – Но это несправедливо – заставлять моего лучшего друга платить такую неслыханную и унизительную цену. Ты оказался более мужественным человеком, чем я, Абульурд.Абульурд посмотрел на Вориана, едва сдерживая слезы.– Я… я делал то, что считал нужным, верховный башар.– При первом же удобном случае я подниму в Парламенте этот вопрос, по крайней мере заявлю о своем несогласии с официальной версией событий. – Он взглянул на залитые кровью улицы Зимии. – Может быть, хоть на этот раз они прислушаются ко мне.Он хлопнул Абульурда по плечу.– Но сначала ты должен быть вознагражден. С самой Великой Чистки твое звание не соответствует твоим реальным заслугам. Хотя другие офицеры будут это отрицать, я убежден, что это наказание за твое имя. С сегодняшнего дня все изменится. – Вориан встал, лицо его стало серьезным и строгим. – Торжественно обещаю тебе, что в самом скором времени ты получишь звание башара четвертого ранга…– Башара? – вскричал Абульурд, не веря своим ушам. – Но это же скачок через два звания. Вы же не можете просто…Вориан не дал ему договорить.– Пусть они посмеют поспорить со мной после сегодняшних событий. * * * Несмотря на свои биологические недостатки, человеческие существа могут видеть вещи, недоступные для наших – самых сложных _ сенсоров, и, кроме того, люди способны понимать странные концепции, остающиеся недоступными для наших гель-контурных умов. Неудивительно поэтому, что столь многие из них страдают безумием. Эразм. Диалоги
Сеть, раскинутая в небе Коррина между флотами роботов и хретгиров, которые все время искали возможность уничтожить корринского Омниуса, перестала казаться чем-то страшным по прошествии двух десятилетий. Эразма сейчас гораздо больше интересовала маленькая драма, развертывавшаяся в его саду.В данном случае для наблюдений не требовалась никакая изощренная шпионская аппаратура. Независимый робот просто ненавязчиво наблюдал. Совершенно поглощенный беседой с клоном Серены Батлер, Гильбертус не замечал присутствия Эразма. Казалось, эта женщина околдовывала его воспитанника, хотя робот никак не мог понять почему. Можно было точно сказать, что Гильбертус должен был чувствовать разочарование и усталость после того, как за все двадцать лет ему не удалось превратить этот клон в достойную подругу и жену. Клон был неуклюж, ментально ограничен, а в организме были какие-то изъяны, возникшие в процессе его воссоздания по методике Ре-кура Вана.Но воспитанник всем своим поведением показывал, что по какой-то необъяснимой причине очень привязан к клону.Гильбертус выглядел молодым обожателем и терпеливым наставником, когда сидел рядом с женщиной, держа на коленях раскрытую книжку с картинками. Иногда Серена смотрела в книгу довольно внимательно, но чаще она с большей охотой заглядывалась на цветы или на пестрых словно самоцветы колибри, отвлекавших ее внимание. Стоя за гибисковой живой изгородью, Эразм сохранял полную неподвижность, как будто она могла убедить Сере ну в том, что он одна из садовых статуй. Он знал, что клон Серены не глуп, нет, просто эта женщина была абсолютно неинтересна во всех отношениях.Гильбертус тронул ее за руку.– Взгляни, пожалуйста, вот сюда. – Она снова посмотрела в книгу, а Гильбертус возобновил чтение вслух. Уже много лет он терпеливо учил ее читать. Серена имела доступ ко всем книгам или записям огромной библиотеки Коррина, но редко пользовалась этим правом. Ее ум обычно был занят менее значительными вещами. Но несмотря на это, Гильбертус не оставлял своих попыток.Он показывал клону Серены великие шедевры живописи. Он давал ей слушать гениальные симфонии, читал ей глубокие философские трактаты. Но Серена упорно интересовалась только красивыми картинками и забавными историями. Когда Серене наскучивало рассматривать картинки, Гильбертус вел ее на прогулку по саду.Наблюдая за этой самодеятельной методикой обучения, Эразм припомнил, как много лет назад он играл такую же роль, стараясь приручить дикого необузданного мальчишку, каким был тогда Гильбертус. Эта задача потребовала для своего решения беспримерных усилий и самоотверженности, на какие только был способен машинный разум. Но со временем работа Эразма с Гильбертусом Альбансом окупилась сторицей.Теперь он смотрел, как его воспитанник пытается сделать то же самое с клоном Серены Батлер. Это было интересно. В методике Гильбертуса Эразм пока не находил ни одного недостатка. К сожалению, результаты не были эквивалентны приложенным усилиям.Проведя необходимые медицинские анализы, Эразм знал, что клон Серены обладал всем биологическим потенциалом, обеспеченным ее генным пулом, но она не обладала должными умственными способностями. Что еще более важно, не обладала она и значимым опытом, не перенеся тех испытаний, которые выпали на долю настоящей Серены – клона всегда опекали, защищали… пожалуй, излишне.Внезапно Эразма осенило. Кажется, он нашел способ спасти ситуацию. Изобразив широкую улыбку на своем текучем металлическом лице, робот раздвинул затрещавшие ветви живой изгороди и зашагал к Гильбертусу, который тоже улыбнулся, заметив своего наставника.– Привет, отец. Мы только что обсуждали астрономию. Сегодня ночью я планирую показать Серене звездное небо, чтобы она узнала, какие на нем есть созвездия.– Ты уже делал это, – заметил Эразм.– Да, но сегодня мы попробуем еще раз.– Гильбертус, я решил сделать тебе хорошее предложение. У нас есть и другие клетки и масса возможностей сделать другие клоны, которые, вероятно, окажутся лучше этого. Я признаю, что ты немало и тяжко потрудился над тем, чтобы подтянуть эту версию Серены до своего уровня. Не твоя вина, что усилия не увенчались успехом. Поэтому в качестве подарка я предоставлю тебе другой идентичный клон. – Металлическая улыбка стала еще шире. – Мы заменим этот клон, чтобы ты смог начать все сначала. Определенно в следующий раз ты добьешься лучших результатов.Человек посмотрел на робота со смешанным выражением ужаса и удивления.– Нет, отец! Ты не можешь сделать такое, – с этими словами он схватил Серену за руку и жарко зашептал ей на ухо успокаивающие слова: – Не волнуйся, я защищу тебя.Хотя Эразм не понял такую реакцию Гильбертуса, он быстро отказался от своего предложения.– Нет нужды так расстраиваться, Гильбертус, – сказал он все же.Оглянувшись через плечо с таким видом, словно робот только что предал его, Гильбертус поспешно увел Серену прочь. Эразм остался стоять на месте, обдумывая причины того, что произошло.
Поздно ночью, под бездонно черным небом Коррина, робот продолжил свое наблюдение, подсматривая за тем, что делали Серена и его воспитанник. Гильбертус и клон сидели возле виллы и смотрели на звезды. Несмотря на то что по небу беспрерывно курсировали боевые корабли, своими огнями смазывая картину звездного неба, Гильбертус терпеливо показывал Серене очертания созвездий, обводил их контуры и показывал их изображения на старых звездных картах. Серена проявляла некоторый интерес, но обводила на небе совершенно иные контуры, которые, видимо, нравились ей гораздо больше.Эразм, как это ни казалось странным ему самому, испытывал какое-то беспокойство и даже тревогу. Когда он учил Гильбертуса, терпеливо потратив на это многие годы, он по крайней мере получал какую-то отдачу, вознаграждение теми успехами, которые делал его воспитанник. Даже исходная Серена Батлер с ее острым языком и склонностью к эмоциональным спорам была ценным партнером для ментального спарринга.Но клон не давал ничего подобного Гильбертусу.Сколько раз ни прокручивал Эразм эту проблему своими гель-контурами, он так и не смог понять смысл того, что делает его приемный сын. Это была загадка, которую сложно устроенный независимый робот должен был, в конце концов, решить. Не может же быть, чтобы у него не хватило на это способностей! Но хотя он несколько часов пристально наблюдал за людьми в эту ночь, озарение так и не посетило Эразма. Что видит в ней Гильбертус? * * * Тем, кто знает, куда смотреть, прошлое дает ясные указания, которым надо следовать, идя в будущее. История корпорации «ВенКи»
Вернувшись с Россака, где никто и не подумал поблагодарить ее за предостережение – впрочем, она и не ждала никакой признательности от своей сводной сестры, – Норма долго стояла обнаженная перед зеркалом, внимательно и с любопытством рассматривая свое отражение. Хотя она и не отличалась тщеславием, Норма изучала себя в зеркале не меньше часа. Безупречно сложенное тело и молочно-белая кожа должны были создавать впечатление совершенства, но изъяны на этом совершенстве стали появляться все чаще и чаще. Площадь красных пятен увеличивалась, кожа становилась морщинистой и обвисала и, более того, менялась осанка – было такое впечатление, что кости скелета и мышцы временами приобретают несвойственную им пластичность. Пятна морщинистой покрасневшей кожи занимали довольно большое пространство на груди и животе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Летающие пожиратели еще некоторое время продолжали причинять разрушения и убивать людей, поедая всякого, кто осмеливался показаться на улице без защиты. Но поскольку фабрики были уничтожены, то новые пожиратели перестали появляться на свет.К счастью, срок жизни этих насекомых был мал, так как они обладали ограниченными энергетическими ресурсами, но прошло несколько бесконечно ужасных часов, прежде чем последние насекомые истратили топливо и рухнули на землю. Теперь они усеивали улицы как безобидные маленькие мраморно-серебристые шарики.До предела утомленные, Вориан и Абульурд сидели на ступенях здания Парламента. Помимо тысяч простых граждан были убиты более тридцати представителей планет. Их тела были уже вынесены из здания, но о трагедии, разыгравшейся здесь, красноречиво говорили пятна крови и мелкие куски плоти на полу, стенах и ступенях.– Каждый раз, когда я убеждаю себя в том, что нельзя ненавидеть мыслящие машины еще больше, – сказал Вориан, – случается что-то такое, что все равно вызывает большее отвращение, чем раньше.– Если Омниус увидит хотя бы малейший шанс, то он снова нападет на нас. Возможно, он нашел способ прорвать блокаду Коррина.– Или, быть может, эти жуки были отправлены просто нам назло, – возразил Вориан. – Несмотря на то что эти насекомые причинили нам большие разрушения и сильные страдания, я не думаю, что Омниус всерьез рассчитывал с их помощью уничтожить Салусу Секундус.Батор, еще не оправившийся от пережитого потрясения, кивнул головой.– Сеть полей Хольцмана продолжает окружать Коррин. Омниус не может выскользнуть… если только у него нет иного плана.Вориан крепко сжал плечо молодого офицера.– Мы не можем допустить, чтобы эти глупцы политики предположили, что мы потеряли бдительность.Он нагнулся и извлек из трещины в ступени маленький шарик. Шарик тихо лежал на ладони, ощетинившись острыми как бритва зубами.– Их источники энергии иссякли, Абульурд, но я хочу, чтобы ты сохранил несколько сотен образцов. Надо разобрать их и проанализировать, чтобы разработать эффективные методы защиты, на случай, если Омниус захочет снова применить их против нас.– Я поручу это моим лучшим людям, верховный башар.– Поручи это себе, Абульурд. Я хочу, чтобы ты лично отвечал за это дело. Я всегда гордился тобой, и сегодня ты доказал, что моя гордость, моя вера в тебя не были напрасными. Когда-то я взял тебе под крыло, потому что понимал, что ты нуждался в поддержке. Сегодня из всех солдат, действовавших в Зимии, отличился один ты. Твой дед гордился бы тобой так же, как я.У Абульурда стало тепло на душе от этой похвалы.– Я никогда не жалел, что принял имя Харконнен, верховный башар, несмотря на то, что многие поливали меня за это грязью.– Может быть, уже настало время раскрыть правду. – Вориан прищурил свои серые глаза. – Прошел уже не один десяток лет после того, как я рассказал тебе правду о Ксавьере. Тогда я думал, что этого достаточно, но я ошибся. Есть поговорка о том, что не следует ворошить старое. Тогда я решил, что Ксавьер сам выбрал свой путь, и не тревожился о том, какими красками будут писать его портрет будущие историки.Но я не могу даже убедить этих депутатов и правительство в том, что необходимо укрепить нашу огневую мощь, чтобы окончательно уничтожить Омниуса и кимеков. Я считал, что никогда не смогу убедить их в необходимости правдиво переписать историю, восстановить доброе имя Ксавьера и показать всем, что истинным злодеем был Иблис Гинджо. – Глаза его сверкнули. – Но это несправедливо – заставлять моего лучшего друга платить такую неслыханную и унизительную цену. Ты оказался более мужественным человеком, чем я, Абульурд.Абульурд посмотрел на Вориана, едва сдерживая слезы.– Я… я делал то, что считал нужным, верховный башар.– При первом же удобном случае я подниму в Парламенте этот вопрос, по крайней мере заявлю о своем несогласии с официальной версией событий. – Он взглянул на залитые кровью улицы Зимии. – Может быть, хоть на этот раз они прислушаются ко мне.Он хлопнул Абульурда по плечу.– Но сначала ты должен быть вознагражден. С самой Великой Чистки твое звание не соответствует твоим реальным заслугам. Хотя другие офицеры будут это отрицать, я убежден, что это наказание за твое имя. С сегодняшнего дня все изменится. – Вориан встал, лицо его стало серьезным и строгим. – Торжественно обещаю тебе, что в самом скором времени ты получишь звание башара четвертого ранга…– Башара? – вскричал Абульурд, не веря своим ушам. – Но это же скачок через два звания. Вы же не можете просто…Вориан не дал ему договорить.– Пусть они посмеют поспорить со мной после сегодняшних событий. * * * Несмотря на свои биологические недостатки, человеческие существа могут видеть вещи, недоступные для наших – самых сложных _ сенсоров, и, кроме того, люди способны понимать странные концепции, остающиеся недоступными для наших гель-контурных умов. Неудивительно поэтому, что столь многие из них страдают безумием. Эразм. Диалоги
Сеть, раскинутая в небе Коррина между флотами роботов и хретгиров, которые все время искали возможность уничтожить корринского Омниуса, перестала казаться чем-то страшным по прошествии двух десятилетий. Эразма сейчас гораздо больше интересовала маленькая драма, развертывавшаяся в его саду.В данном случае для наблюдений не требовалась никакая изощренная шпионская аппаратура. Независимый робот просто ненавязчиво наблюдал. Совершенно поглощенный беседой с клоном Серены Батлер, Гильбертус не замечал присутствия Эразма. Казалось, эта женщина околдовывала его воспитанника, хотя робот никак не мог понять почему. Можно было точно сказать, что Гильбертус должен был чувствовать разочарование и усталость после того, как за все двадцать лет ему не удалось превратить этот клон в достойную подругу и жену. Клон был неуклюж, ментально ограничен, а в организме были какие-то изъяны, возникшие в процессе его воссоздания по методике Ре-кура Вана.Но воспитанник всем своим поведением показывал, что по какой-то необъяснимой причине очень привязан к клону.Гильбертус выглядел молодым обожателем и терпеливым наставником, когда сидел рядом с женщиной, держа на коленях раскрытую книжку с картинками. Иногда Серена смотрела в книгу довольно внимательно, но чаще она с большей охотой заглядывалась на цветы или на пестрых словно самоцветы колибри, отвлекавших ее внимание. Стоя за гибисковой живой изгородью, Эразм сохранял полную неподвижность, как будто она могла убедить Сере ну в том, что он одна из садовых статуй. Он знал, что клон Серены не глуп, нет, просто эта женщина была абсолютно неинтересна во всех отношениях.Гильбертус тронул ее за руку.– Взгляни, пожалуйста, вот сюда. – Она снова посмотрела в книгу, а Гильбертус возобновил чтение вслух. Уже много лет он терпеливо учил ее читать. Серена имела доступ ко всем книгам или записям огромной библиотеки Коррина, но редко пользовалась этим правом. Ее ум обычно был занят менее значительными вещами. Но несмотря на это, Гильбертус не оставлял своих попыток.Он показывал клону Серены великие шедевры живописи. Он давал ей слушать гениальные симфонии, читал ей глубокие философские трактаты. Но Серена упорно интересовалась только красивыми картинками и забавными историями. Когда Серене наскучивало рассматривать картинки, Гильбертус вел ее на прогулку по саду.Наблюдая за этой самодеятельной методикой обучения, Эразм припомнил, как много лет назад он играл такую же роль, стараясь приручить дикого необузданного мальчишку, каким был тогда Гильбертус. Эта задача потребовала для своего решения беспримерных усилий и самоотверженности, на какие только был способен машинный разум. Но со временем работа Эразма с Гильбертусом Альбансом окупилась сторицей.Теперь он смотрел, как его воспитанник пытается сделать то же самое с клоном Серены Батлер. Это было интересно. В методике Гильбертуса Эразм пока не находил ни одного недостатка. К сожалению, результаты не были эквивалентны приложенным усилиям.Проведя необходимые медицинские анализы, Эразм знал, что клон Серены обладал всем биологическим потенциалом, обеспеченным ее генным пулом, но она не обладала должными умственными способностями. Что еще более важно, не обладала она и значимым опытом, не перенеся тех испытаний, которые выпали на долю настоящей Серены – клона всегда опекали, защищали… пожалуй, излишне.Внезапно Эразма осенило. Кажется, он нашел способ спасти ситуацию. Изобразив широкую улыбку на своем текучем металлическом лице, робот раздвинул затрещавшие ветви живой изгороди и зашагал к Гильбертусу, который тоже улыбнулся, заметив своего наставника.– Привет, отец. Мы только что обсуждали астрономию. Сегодня ночью я планирую показать Серене звездное небо, чтобы она узнала, какие на нем есть созвездия.– Ты уже делал это, – заметил Эразм.– Да, но сегодня мы попробуем еще раз.– Гильбертус, я решил сделать тебе хорошее предложение. У нас есть и другие клетки и масса возможностей сделать другие клоны, которые, вероятно, окажутся лучше этого. Я признаю, что ты немало и тяжко потрудился над тем, чтобы подтянуть эту версию Серены до своего уровня. Не твоя вина, что усилия не увенчались успехом. Поэтому в качестве подарка я предоставлю тебе другой идентичный клон. – Металлическая улыбка стала еще шире. – Мы заменим этот клон, чтобы ты смог начать все сначала. Определенно в следующий раз ты добьешься лучших результатов.Человек посмотрел на робота со смешанным выражением ужаса и удивления.– Нет, отец! Ты не можешь сделать такое, – с этими словами он схватил Серену за руку и жарко зашептал ей на ухо успокаивающие слова: – Не волнуйся, я защищу тебя.Хотя Эразм не понял такую реакцию Гильбертуса, он быстро отказался от своего предложения.– Нет нужды так расстраиваться, Гильбертус, – сказал он все же.Оглянувшись через плечо с таким видом, словно робот только что предал его, Гильбертус поспешно увел Серену прочь. Эразм остался стоять на месте, обдумывая причины того, что произошло.
Поздно ночью, под бездонно черным небом Коррина, робот продолжил свое наблюдение, подсматривая за тем, что делали Серена и его воспитанник. Гильбертус и клон сидели возле виллы и смотрели на звезды. Несмотря на то что по небу беспрерывно курсировали боевые корабли, своими огнями смазывая картину звездного неба, Гильбертус терпеливо показывал Серене очертания созвездий, обводил их контуры и показывал их изображения на старых звездных картах. Серена проявляла некоторый интерес, но обводила на небе совершенно иные контуры, которые, видимо, нравились ей гораздо больше.Эразм, как это ни казалось странным ему самому, испытывал какое-то беспокойство и даже тревогу. Когда он учил Гильбертуса, терпеливо потратив на это многие годы, он по крайней мере получал какую-то отдачу, вознаграждение теми успехами, которые делал его воспитанник. Даже исходная Серена Батлер с ее острым языком и склонностью к эмоциональным спорам была ценным партнером для ментального спарринга.Но клон не давал ничего подобного Гильбертусу.Сколько раз ни прокручивал Эразм эту проблему своими гель-контурами, он так и не смог понять смысл того, что делает его приемный сын. Это была загадка, которую сложно устроенный независимый робот должен был, в конце концов, решить. Не может же быть, чтобы у него не хватило на это способностей! Но хотя он несколько часов пристально наблюдал за людьми в эту ночь, озарение так и не посетило Эразма. Что видит в ней Гильбертус? * * * Тем, кто знает, куда смотреть, прошлое дает ясные указания, которым надо следовать, идя в будущее. История корпорации «ВенКи»
Вернувшись с Россака, где никто и не подумал поблагодарить ее за предостережение – впрочем, она и не ждала никакой признательности от своей сводной сестры, – Норма долго стояла обнаженная перед зеркалом, внимательно и с любопытством рассматривая свое отражение. Хотя она и не отличалась тщеславием, Норма изучала себя в зеркале не меньше часа. Безупречно сложенное тело и молочно-белая кожа должны были создавать впечатление совершенства, но изъяны на этом совершенстве стали появляться все чаще и чаще. Площадь красных пятен увеличивалась, кожа становилась морщинистой и обвисала и, более того, менялась осанка – было такое впечатление, что кости скелета и мышцы временами приобретают несвойственную им пластичность. Пятна морщинистой покрасневшей кожи занимали довольно большое пространство на груди и животе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83