Поверь мне, все было очень здорово!
Наклонившись, целую ее в щечку. Она поражена моим самообладанием в такой ситуации, ну а я не вижу особого повода для беспокойства. Не спеша выхожу по коридору на улицу. Уже темнеет. Смотрю на часы. До встречи с Ольгой — целый час.
Настроение у меня — лучше некуда. Ловлю первого попавшегося частника. Катим в центр. Лучше подъехать пораньше, а иначе придется потом прорываться через кордоны полицейских. Ставлю себе задачу: во что бы то ни стало я должен прийти на свидание. Это как в полевом тесте на выживаемость — пройти от А до Я и в назначенное время с запасом только в пять минут быть в точке рандеву. Не пойму, соскучился, что ли, по спецподготовке? Трудно сказать, но что-то я чересчур разрезвился. Да и черт с ними. Главное, жизнь идет! Жизнь идет, и мы топаем вместе с ней. Пока можем…
* * *
Почти до трех часов ночи мы были с Олей в очень шумном клубе. Я имею в виду его музыкальную программу. Давно я так не отдыхал. Когда Оля появилась на месте встречи, опоздав на полчаса, я обрадовался ей, как ребенок. Я уже не надеялся, что девушка после всего, что произошло у нее на работе по моей вине, захочет поддерживать со мной отношения. Но я ошибся. Ольга взволнованно рассказала мне, какие разборки проводили у них полицейские. Допрашивали всех. Понаехало столько милиции! Какой-то чин в штатском, Оля думает, что он там был за главного, обмолвился, что некий супермен уделал милиционеров не только в этом месте, но и на Гражданском проспекте. По описаниям свидетелей похоже, что это один и тот. же человек. Оля напрямик спросила меня, не я ли тот самый супермен? Со всей скромностью, на какую способен, я признался, что это тоже моих рук дело и никто не вправе приписывать себе мои подвиги.
Ольга так и не поняла, шучу я или говорю серьезно.
Натанцевались мы вволю, одно плохо: под грохот музыки невозможно разговаривать, приходится все время орать друг другу в ухо. Все-таки меня, наверно, устроил бы клуб потише… Оля сказала, что теперь у нее два дня выходных и она может не заботиться о времени на сон. Затем мы съездили еще в одно место, где я накормил Ольгу ужином, учитывая ее вкусы. Здесь мы могли поговорить в спокойной обстановке. Я немного рассказал о себе, и Оля мне поверила. Я не стал утаивать, что сидел. Девушка даже возмутилась, что меня осудили так строго. Она сказала, что того полковника, которому я набил лицо, нужно было посадить вместо меня.
От Оли я узнал, что ее мать погибла в авиакатастрофе, а папа безуспешно пытается пробиться в современной жизни. Папа классный автомеханик и вообще мастер на все руки, он открыл свою мастерскую по ремонту машин, но его все время теснят конкуренты. Сейчас у него большие неприятности с рэкетом. Оля просила его быть осторожнее, но ее папик — отставной офицер бронетанковых войск, а это значит, что он очень упрямый и настырный. Просто бизнес — не его стихия. Вернее, наш, русский бизнес, где все так и норовят сожрать друг друга. Если ее папа военный, и к тому же честный человек, то могу себе представить, как ему тяжело в этой жизни.
Разговаривали мы почти до шести утра.
В начале седьмого, немного прогулявшись по набережной Невы, Оля вдруг вспомнила:
— Герасим, тебе нужно срочно переодеться! Как же я об этом забыла!
Улицы и проспекты в этот час почти пустынны. Тачку не поймаешь.
— Ерунда, — успокаиваю я ее. — Вот отвезу тебя домой, а там что-нибудь придумаю…
— Подожди… Подожди… — хмурится Ольга. — А где ты сейчас живешь?
Пожимаю плечами и делаю неопределенный жест:
— Вот здесь… в этом чудесном и прекрасном Петербурге!
Показываю на Петропавловскую крепость, ее шпиль уже ярко блестит в солнечных лучах нового дня.
— В общем так, капитан! Слушать мою команду! Сейчас едем ко мне. Никакие возражения не принимаются! — говорит Ольга, делая строгое лицо.
— Есть, мой генерал! — отдаю честь, вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками.
— Быстро сними куртку и дай ее сюда! — спохватывается Ольга и сама начинает стаскивать с меня уже засвеченную полицией одежду.
Приходиться расстаться с предметом личного гардероба. Прохлады я почти не чувствую. Оля решительно сворачивает куртку и заталкивает ее в свою сумочку. Да и куртка-то — одно название, бумажная, и в кулаке взрослого мужчины способна превратиться в маленький комок. Останавливаем отчаявшегося найти клиентов таксиста (так он сам признался) и едем в сторону Озерков. Удивляюсь еще больше, когда узнаю, что Ольга живет в собственном доме, из тех, которые еще сохранились в черте города.
Домик аккуратный, одноэтажный, с небольшим фруктовым садиком и дворовыми постройками. Низкий декоративный заборчик сделан, видно, ее отцом, — каждая штакетина по-особому выпилена, и все вместе они создают некий объемный рисунок. Рассчитавшись, отпускаю таксиста. Идем в дом,. где, как я успеваю заметить, не меньше четырех комнат.
— Попьем кофе? — спрашивает меня Оля тихо, чтобы н разбудить отца.
Киваю, мол, согласен на кофе. Кухонька небольшая, но очень уютная.
— Этот дом нам достался от бабушки с дедушкой, — говорит Оля, возясь с посудой. — Пока папа скитался с мамой и со мной по воинским частям, у нас никогда не было нормального жилья.
Я устроился на удобном стуле и наблюдаю, как девушка, которая нравится мне все больше и больше, занимается домашним хозяйством. Все, что она рассказывает о жизни военных в нашей стране, я и так отлично знаю. Да и кто теперь не в курсе, как очень хреново живут защитники отечества? Причем именно те, кто при полной неустроенности в быту и нищенской зарплате способны защитить, если потребуется, свободу и честь нашей Отчизны. Именно они, эти неустроенные, не задумываясь и отдадут свою жизнь за Родину. Именно они.
— Ой! — тихо вскрикивает Оля, взглянув на часы. — Папе уже пора просыпаться. Он обычно рано встает, а сегодня что-то припозднился. Пойду его подниму, заодно и позавтракает с нами.
Увидев на столе пепельницу, решаю, что можно и закурить. Ольга, я знаю, не курит, но к дыму относится легко. Она сама говорила, что ей все равно, кто рядом дымит. Оля возвращается какая-то странная.
— Что случилось? — спрашиваю осторожно.
Она пожимает плечами:
— Папы нет… Даже не знаю, где он. Может быть… — говорит она задумчиво, подходя к плите посмотреть за кофейником. — У него, насколько мне известно, нет женщины…
— Может, задержался на работе? Возможен ведь какой-то срочный заказ? — выдвигаю свою гипотезу.
Оля поворачивается ко мне, в ее глазах вспыхивает надежда.
— Как же я не догадалась! Нужно туда позвонить! — говорит она обрадованно и подбегает к телефону.
Пока она набирает номер, я присматриваю за кофе.
Переговорив с кем-то, она снова становится грустной.
— Сторож сказал, что никого еще нет. И что мой папа вчера уехал с работы как обычно. Только дождался, когда приедет Сергей Иванович, и уехал. Сергей Иванович — подполковник в отставке, друг папы. Он сейчас сторожит по ночам папину мастерскую, — поясняет Оля.
Снимаю кофе с плиты. Оля достает из буфета и расставляет на столе чашки, вазочку с печеньем. Я разливаю кофе по чашкам.
— Ну, не волнуйся, — успокаиваю ее. — Все будет хорошо. Может, все-таки у него есть знакомая…
Оля отрицательно мотает головой.
— Я точно знаю, что нет… Он бы сказал об этом, — говорит она, присаживаясь к столу, и, закусив губу, смотрит в одну точку. На улице слышно, как подъезжает к дому машина и тормозит у ворот. Оля подскакивает, словно ужаленная, и спешит в коридор.
— Это папа! — бросает она весело на ходу. Буквально через полсекунды она врывается на кухню, и ее вид заставляет меня подняться и приготовиться к самому худшему.
— Там… — Оля показывает рукой назад, глядя на меня в испуге, — там милиция!! — говорит она почему-то шепотом. — Прячься, Герасим!
Я не двигаюсь с места.
— Не стоит, Оля. Если будет нужно, я сумею от них уйти.
Девушка идет открывать ментам. Я продолжаю сидеть за столом, спокойно пью кофе.
Входит Оля, за ней маячат две милицейские фуражки. У одного на мятых погонах звездочки старлея, у другого капитанские. Капитан более опрятен и выглядит подтянуто. В руках у него папочка. У старлея на боку болтается планшетка. Поднимаюсь им навстречу. Сразу видно, что приехали они не на задержание. Чтобы брать меня, прислали бы машины две ОМОНа, так как уже знакомы с моими возможностями и способностями… Может быть, даже и СОБР прикатил бы. Я бы с удовольствием, кстати, потягался с серьезными ребятами…
— Доброе утро… — как-то не очень уверенно для такого пожелания говорит лейтенант. — Я ваш участковый…
— Здрасте… — поддерживает его капитан. — Старший оперуполномоченный капитан Синицкий… — представляется он.
— Проходите, пожалуйста, — приглашаю их к столу. — Вам сделать кофе? — спрашиваю старшего по званию.
Поколебавшись, он кивает. Оля, предчувствуя беду, встала у плиты, умоляюще глядя на милиционеров.
— Тут вот какое дело… — мнется старлей. — Вы Ольга Владимировна?
— Вы уже спрашивали… Что с папой?!
— Тут вот какое дело… — повторяется старлей, глядя куда-то мимо Ольги. — Вашего отца вчера сильно избили…
Ольга закрывает лицо руками, услышав это страшное известие. Я ставлю кофейник на плиту и подхожу к ней, обнимаю ее напрягшиеся плечи.
— Понимаете, — вступает в разговор капитан, видя, что старлей стушевался, — к нам уже поступали сигналы о том, что вашего отца пытаются запугать. Но информация исходила от людей, у него работающих. Все они — бывшие военные и поэтому, собственно, пытались помочь Владимиру Андреевичу. Но сам-то он до сих пор заявление написать не удосужился. Поэтому мы ничего и не могли предпринять заранее…
— Что с папой?! — всхлипывает Ольга, не отнимая рук от лица, и ее плечи начинают мелко дрожать.
— Он сейчас в больнице, — говорит капитан. — Успокойтесь, пожалуйста. Все будет хорошо. Мы только что оттуда. Состояние вашего отца удовлетворительное. Мы с ним разговаривали. Все у него будет в порядке, так сказал врач, — заверяет Олю капитан.
Она утыкается мне в грудь и плачет, уже не стесняясь милиционеров. Они смущенно переминаются. Отвожу девушку в комнату и оставляю ее пока одну. Возвращаюсь к полицейским.
— Мы собираемся пожениться, — говорю им, входя в кухню, — но ни Оля, ни Владимир Андреевич ничего мне не говорили о своих проблемах. Прошу вас, объясните, в чем дело? Что происходит?
Я говорю четко и уверенно. Милиционеры оживают.
— Беда в том, что отец этой девушки не желает писать заявление, — говорит капитан. — А без этой бумажки, черт бы ее побрал, мы не можем ничего предпринять. Он и сейчас отказался с нами говорить на эту тему. А избили его основательно…
— Но косвенно вы же можете знать, кто это организовал? — спрашиваю его.
— Трудно сказать… — не решается откровенничать капитан.
— Да это Бенгала банда! Тут к бабке не ходи! — встревает в разговор старлей, снимает фуражку и вытирает вспотевший от волнения лоб. — Их это работа!.. Точно говорю!
Капитан молча кивает.
Я достаю чистые чашки, наливаю ментам кофе.
— Спасибо… — принимает чашку капитан. Приглашаю старлея к столу.
— Вы слышали о Бенгале? — спрашивает меня доверительно старлей, прихлебывая горячий кофе.
— Берите печенье, — предлагаю им. — Вроде и слышал что-то похожее, но я живу на Васильевском и здешних бандитов не знаю.
Капитан налегает на печенье.
— Они здесь хозяева!.. — возмущается старлей. — Ни черта с ними не можем сделать. Так… Иногда только мелочь попадется, да и тех почти всегда приходится отпускать. У них все схвачено…
Капитан даже поперхнулся после последних слов коллеги.
— Ни черта у них не схвачено! — резко возражает он.
— А почему тогда мы их никак не можем посадить?! — задиристо спрашивает старлей.
— Не знаю… Но я у них точно не схвачен! — лупит кулаком по столу кэп так, что подпрыгивает посуда.
Смотрю на разошедшихся полицейских. Эти ребята, похоже, честно тянут свою лямку. Без компромиссов.
— А я что — схвачен?! — вскидывается старлей и роняет на пол фуражку. — Да мне уже два раза дверь подпаливали… — говорит он и лезет под стол за своим «аэродромом» .
— А я про тебя и не говорю ничего… — оправдывается капитан, тоже нагибаясь, и шарит руками под столом в поисках закатившейся фуражки приятеля. — Только через нашего начальника ни одна серьезная бумага не проходит почему-то… — говорит он снизу. Мне становится весело. Ребята совсем забыли, что я не из их команды и говорить лишнее при мне не стоит.
Вдруг полицейские одновременно выныривают из-под стола, и капитан пристально смотрит на меня.
— Вы, главное, сами не пытайтесь что-либо предпринимать, — предупреждает он. — Эта команда, о которой мы тут поспорили, на сегодняшнем языке называется «отмороженной»… Это очень опасно…
Я киваю ему. Полицейский, может, и имеет право говорить, что и где опасно, но решать остальное все-таки предстоит мне. И вот мне кажется, что Бенгалу лучше убраться из города, и сделать это как можно быстрее. Но вот беда: никто его о моих мыслях заранее предупредить не сможет… Я же просто мечтаю встретиться с ним и с его отвязанными ребятками, встретиться и поговорить на том языке, который они лучше всего понимают.
— Они хотели отнять у Владимира Андреевича уже налаженное им дело? — интересуюсь у кэпа. Впрочем, тут и так все ясно.
Тот молча кивает, сосредоточенно глядя в свою чашку.
— Я бы этих тварей… — снова не выдерживает старлей, но капитан взглядом заставляет его замолчать.
— Вы вот что… — говорит он, доставая из папки блокнот довольно затрепанного вида, и быстро в нем пишет. — Вот номера моих телефонов: рабочий и домашний… — Он подает мне вырванный листок. — В случае, если у вашей девушки возникнут проблемы, немедленно позвоните. Эти гады будут пытаться запугать до конца. Я удивляюсь, как они до сих пор не нашли сюда дороги…
Кивком даю понять, что мне все ясно.
— А как вас найти в случае чего?.. — интересуется у меня старлей, хрустя печеньем.
— Звоните сюда… — говорю без запинки. — Теперь я не могу оставить девушку без внимания ни на минуту.
Старлей понимающе кивает.
— Будьте осторожны, — говорит капитан. — Простите, как вас зовут?
— Герасим.
— Будьте осторожны, Герасим. Постарайтесь не входить с бандитами в прямой конфликт. Вам одному не выстоять, несмотря на вашу, судя по всему, отличную физическую подготовку. Они кавказцы… Вы меня понимаете?
— Постараюсь… — успокаиваю его.
— Если что, сразу же звоните мне. Или передайте тому, кто будет в тот момент на телефоне. Я предупрежу своих.
— Точно! — поддерживает капитана участковый. — Вот вам и мои телефоны на всякий случай. — Старлей пишет на том же листке свои номера. — Звоните сразу…
— Спасибо. Если что, я непременно этим воспользуюсь, — обещаю полицейским.
Они поднимаются из-за стола, считая разговор законченным.
— Считаю должным поставить вас в известность, дабы вы оценили ситуацию реалистически, — говорит капитан, надевая фуражку и одергивая китель, — на этой банде висит не меньше двенадцати убийств… Но… — он морщится, — доказать это пока невозможно, хотя мы и подозреваем…
— Мы можем только предполагать… — снова встревает в разговор старлей, порывшись зачем-то в своих бумагах и застегивая планшетку. — Не сомневаюсь, если копнуть поглубже, то и трупов за ними отыщется гораздо больше…
— Только никто не копает… — подытоживает мысль участкового капитан и подает мне руку для прощания.
— Спасибо за кофе, — улыбается участковый.
Провожаю их до обшарпанного в постоянных рейдах старого полицейского «уазика».. Возвращаюсь в дом. Оля у себя в комнате стоит у окна и невидящим взглядом смотрит в сад. Подхожу и обнимаю ее слегка за плечи. Она, резко обернувшись, утыкается мне лицом в грудь, но уже не плачет.
— Что же теперь будет, Гера? — тихо произносит она, не поднимая головы.
— Все будет очень и очень хорошо… — говорю ей без всяких сомнений на этот счет. — Ты даже не представляешь, как все у вас будет хорошо и отлично.
Оля поднимает на меня свои большие ясные глаза, в которых я читаю безоговорочную веру в мои слова.
— Правда?
В ее голосе звучит надежда и еще что-то, пока неуловимое для меня.
— Более чем правда… — улыбаюсь я.
Следующие два часа мы провели в дороге и в больнице у отца Ольги. Я познакомился с ее папиком, и мне понравился этот упрямый и честный человек, отставной служака разваливающейся Российской армии. Вместе с ним мы решили, что Ольге пока лучше пожить у сестры погибшей жены Владимира Андреевича. Та обитает на Ленинском проспекте в трехкомнатной квартире с мужем и уже довольно взрослой дочерью. Ольге там будет безопасней. Прощаясь, капитан тоже советовал Ольге, если есть возможность, перебраться пока к родственникам.
— Что ты хочешь предпринять, Герасим? — спрашивает полковник, проницательно глядя на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20