Под прикрытием артогня «красные» поднялись в атаку. По всему лугу группами двигались сотни маленьких игрушечных человечков. Шли медленно, порой скапливались в одном месте, обходя озерца, потом снова растягивались в линию. Извиваясь, разрываясь и смыкаясь вновь, цепь подходила к ручью. Впереди выделялись саперы со штурмовыми мостиками.
Потом появились танки. Они ползли по равнине большими зелеными жуками, обгоняя людей, стремительно увеличивались в размерах.
Картина была захватывающая. Виктор впервые видел такое. Он разыскал свою роту - она шла прямо к ним, к высоте. Вот ее боевой порядок пересекли танки, некоторые красноармейцы вскочили на броню. Цепь побежала, не отставая от танков. Виктор узнал Бесстужева. Лейтенант вырвался далеко вперед. Бежал налегке, без шинели.
Танки с ходу, подняв фонтаны воды, форсировали ручей. Два или три остановились - наверно, заглохли моторы. Белые, свежеоструганные мостики во многих местах перекинулись через ручей. По ним бежали пехотинцы. Многие перебирались вброд, там, где саперы воткнули шесты.
Гулко ударили вблизи орудия «синих». Длинными очередями захлебнулись пулеметы, в сплошной треск слились винтовочные выстрелы. «Красные» залегли, двинулись вперед перебежками. Бесстужев опередил цепь метров на сто. Виктор не спускал с него глаз. Лейтенант скрылся за бугорком, и почти тотчас над тем местом, где он упал, взвилась в воздух зеленая ракета.
- Огонь! - приказал Дьяконский пулеметчику.
Красноармейцы начали стрелять, но в общем шуме никто не обращал на них внимания.
- Зря бьем! - крикнул кто-то.
Виктор только рукой махнул, прислушиваясь, что делается за спиной. Группа Носова тоже открыла огонь. Потом там раздались взрывы. Подряд штук двадцать. Батарея умолкла.
- На пулеметы! За мной! - вскочил Виктор.
Пакет, брошенный им, разорвался возле бойца, вставлявшего в пулемет новую ленту. Пополз белый дым. Ошарашенный боец закрутился на месте. Спрыгнув в траншею, Виктор побежал влево, забрасывая вперед взрывпакеты, кричал во все горло:
- Кончай стрелять! Все убиты!
«Синие» поднимались, оборачивались, не понимая, в чем дело. Один пулемет «синих» продолжал еще вести огонь. Красноармеец Чушкин, здоровенный тяжеловес, сверху навалился на пулеметчиков. Там сбилась куча тел, взметнулись сжатые кулаки.
- Р-разойдись, застрелю! - хрипел Чушкин, отбиваясь от «синих».
Лицо перекошенное, глаза выпучены: будь у него боевые патроны, наверняка бы пальнул сгоряча.
У поворота траншеи Виктор столкнулся с посредником, чуть не сбил его с ног.
- Стой! Что происходит?
- Мы «красные»!
- Что-о-о?
- Ворвались с тыла! Враг уничтожен гранатами и пулеметным огнем! Батарея тоже!
Посредник слушал, приоткрыв рот. Потом хлопнул себя по лбу, повернулся назад, закричал кому-то:
- Закурдаев, прекратите огонь! Вы уничтожены!
Виктор вскочил на бруствер, поднял винтовку над головой. Мимо с лязгом прошел танк, повел в его сторону стволом пушки, будто обнюхал. Появился Бесстужев, налетел бурей, обнял, закричал, задыхаясь:
- Ну, молодец! Молодец же!
На высоту с винтовками наперевес бежали знакомые красноармейцы.
Для Виктора Дьяконского ночная операция имела самые неожиданные последствия.
Когда инспекция закончила свою работу, командиры подразделений и штабные работники собрались для ознакомления с результатами проверки. Полковник Порошин поделился своим мнением об учении. Начал с плохого, с ошибки капитана Патлюка. Сказал, что атака была подготовлена слабо, система огня «синих» не была разведана полностью.
Особо остановился на действиях группы, проникшей в тыл «противника».
- Воевать надо именно так, не числом, а уменьем. Приходится повторять эту старую поговорку. Кое-кто не привык еще выигрывать бой умом. А пора бы, пора!.. В данном случае смелая инициатива одного командира до некоторой степени предопределила исход боя. Кстати, мне известно, что группу возглавлял красноармеец. Это так?
- Совершенно верно, - подтвердил командир полка.
- Долгом своим считаю подчеркнуть, что это очень положительный факт. Маршал Тимошенко требует обратить особое внимание на одиночную подготовку бойца. В этом свете приведенный мной пример говорит сам за себя. И еще: к вопросу изучения кадров. Командир, имеющий звание капитана, ведет роту в заведомо обреченную атаку, а боец той же роты блестяще проводит трудную операцию. Я интересовался: у бойца среднее образование, а у ротного - пять классов. Над этим стоит задуматься.
- Патлюк имеет опыт. Зарвался, ошибся, это со всяким может случиться.
- Не спорю. Но дело не в одном Патлюке. Жить старым багажом в наше время нельзя. Растут люди - их надо понимать. Растет техника - ее надо знать. Усложняется взаимодействие родов войск - надо уметь управлять ими. Партия призывает нас и приказывает нам: учитесь! Кто не хочет учиться - надо заставлять. Мы, командиры, отвечаем за самое ценное - за жизнь людей. Матери и отцы доверяют нам своих сыновей. И тем, кто не способен умело руководить, завоевывать победу малой кровью, - таким не должно быть места в нашей Красной Армии, - закончил Порошин.
Через день после отъезда инспекции приказом по полку красноармейцу Дьяконскому было присвоено звание младшего сержанта. За инициативу и смелость при выполнении трудного задания командир поощрил Дьяконского десятидневным отпуском.
Тем же приказом была объявлена благодарность лейтенанту Бесстужеву; красноармейцам Носову и Айрапетяну присвоено звание ефрейтора.
* * *
От железнодорожной станции до небольшого местечка, где стояла танковая часть, Лешка Карасев доехал на попутной машине - бензовозе. Штаб разыскал на окраине, в бывшем помещичьем фольварке. Здесь же, в длинных, похожих и а казармы домах под черепичной кровлей, разместились обслуживающие подразделения.
Начальник штаба, пожилой майор с выпирающим из-под гимнастерки брюшком, прочитал бумаги красноармейца, спросил:
- Тракторист?
- Так точно.
- Магнето в землю сумеете запахать? Майор то ли проверял его, то ли решил разыграть. Лешка чуть заметно усмехнулся.
- На такую приманку, товарищ майор, только самая мелкая рыбешка клюет. Плотва.
- А вы покрупней, значит? - повеселел майор.
- Карасев моя фамилия, - серьезно сообщил Лешка.
- Не обратил внимания сразу, теперь вижу. Так сколько же вы, Карасев, на тракторах работали?
- Почти три года.
- Траки менять умеете?
- Разрешите показать?
- Не надо, верю. - Майор потер висок. - Куда же определить вас? В учебной роте скоро выпуск. Там вам делать нечего… Придется дублером посадить.
- Мне все равно, товарищ майор, лишь бы на танк.
- Отправляйтесь во второй батальон, я позвоню туда.
На другой день Лешка был зачислен в экипаж младшего лейтенанта Варюхина. Новый командир Карасеву понравился. Маленький, черный, как цыган, Варюхин сам раньше был трактористом, училище не кончал, командирское звание получил во время Финской войны. О членами экипажа младший лейтенант держался на равной ноге, был влюблен в свой недавно полученный с завода БТ-7. Это была быстроходная машина последней конструкции, с усовершенствованными механизмами наведения 45-миллиметровой пушки, с новыми ленточными тормозами, которые позволяли одинаково удерживать танк как на спусках, так и на подъемах. На машине усилена была лобовая броня и броня башни, спасавшая людей от пуль и осколков. И хотя в дивизии было уже несколько тяжелых, могучих танков КВ с противоснарядным бронированием, с тупорылой 76-миллиметровой пушкой и широкими гусеницами, повышавшими проходимость, Варюхин был предан легкому и подвижному БТ-7.
Экипаж Варюхина считался в батальоне одним из лучших. Механик-водитель танка сержант Яценко должен был скоро уйти в долгосрочный отпуск, и Варюхин искал хорошую замену своему опытному водителю.
Карасев думал, что его сразу посадят за рычаги, но получилось другое. Варюхин показал ему машину, рассказал о ее тактико-технических данных. Потом спросил со смехом:
- Ну, налюбовались? Теперь прощайтесь с танком недели на две.
- Почему? - удивился Лешка.
- Сержант будет из вас танкиста делать. И чтобы никаких возражений. У нас своя школа: что в учебной роте полгода зубрят, вы должны за месяц освоить. Предупреждаю, дело нелегкое. Яценко умеет воду из новичков выжимать. А вы молчите и посапывайте в тряпочку.
- Раз нужно - помолчим, товарищ лейтенант.
- Младший лейтенант, - поправил Варюхин.
Лешка поступил в полное распоряжение мрачного верзилы Яценко. У сержанта скошенный назад лоб, крупные черты лица. Непропорционально маленькими выглядели сердитые глазки. С помощью Яценко Карасев изучал устройство двигателя. По пунктам разбирали инструкцию механика-водителя. Часа два кряду заставлял сержант заниматься на турнике, бегать и приседать. Притащил откуда-то двухпудовую гирю, приказал тренироваться с ней в свободное время.
- Товарищ сержант! - взмолился однажды Лешка. - У меня уже мускулы трещат… Все равно ведь не стану я таким силачом, как вы. Устройство у меня пожиже и рост помельче.
Яценко ничего не ответил, будто и не расслышал. А через пару дней привел Карасева в класс учебной роты, посадил на тренажер, скомандовал:
- Выжми правую!
Лешка надавил ногой, надавил изо всей силы. Педаль подалась с трудом.
- Еще!
Карасев повторил.
Раз десять заставлял его сержант выжимать педали, потом приказал работать рычагами. Вскоре на лбу Лешки выступил пот.
- Педаль - сорок, рычаг - двадцать килограммов, - сказал Яценко.
Лешка кивнул, ему все было ясно.
Сержант встал за спиной Карасева, начал раскачивать тренажер, имитируя толчки. Работать при качке оказалось еще трудней.
Лешка, не спуская глаз с приборов, переводил рычаги, тормозил, сбрасывал и давал газ. Он не видел лица Яценко, но по голосу чувствовал - сержант доволен им. Обычно новички первое время безнадежно путают рычаги и педали, очередность действий. Так было на тренировке курсантов учебной роты. Себя Карасев к новичкам не причислял. Недаром получал похвальные грамоты в МТС.
К концу месяца Лешка был уверен, что изучил все. Обидным казалось недоверие командира, не позволявшего самому водить танк.
- Товарищ младший лейтенант, разрешите. Ведь я умею, - просил Карасев.
А у Варюхина не поймешь, шутит или говорит серьезно. Все у него с веселым смехом.
- Может подождем, Карасев?
- Чего ждать-то?
- Как бы в грязи не завяз. Вот придет лето, земля подсохнет.
Карасев пропускал шутки мимо ушей, упрямо настаивал на своем. Пришло, наконец, время, когда сержант Яценко доложил Варюхину:
- Можно сажать в танк.
- А что, Яценко, будет из него дельный водитель?
- Спесивый хлопец, много о себе понимает, - уклонился от прямого ответа сержант.
- Спесь собьем, - смеялся Варюхин. - Пусть завтра готовит машину к выходу и все сам делает.
Утром Карасев получил у старшины роты новый танковый шлем, надел комбинезон и отправился вместе с Яценко в парк. Народу там было много. Курсанты выводили машины на полигон, отрабатывали переключение скоростей, повороты. С ревом, заглушая все звуки, прополз мимо Карасева учебный БТ. В люке механика - белое от напряжения лицо курсанта. «Ну, этот далеко не уедет», - подумал Лешка, и, как бы подтверждая его мысль, рев мотора вдруг оборвался, танк замер на месте.
- Эй, - не удержался Карасев, - наклонись, послушай, кажется, мотор заглох!
Сержант Яценко сердито посмотрел на него.
Лешка принес и поставил в моторное отделение тяжелые аккумуляторы, заправил машину водой и горючим. Работал спокойно, знал, что не ошибется: привычной была эта наука.
К концу заправки пришел младший лейтенант Варюхин с башенным стрелком. Карасев доложил, что танк к выходу готов. Варюхин, посерьезнев, скомандовал:
- По местам!
Лешка первый залез в люк. Следом протиснулся в отделение управления громадный Яценко. Сидеть сержанту было неудобно, он жался к броне, чтобы не мешать Карасеву.
- Заводи! - крикнул младший лейтенант.
Лешка поймал на себе взгляд Яценко, впервые увидел его улыбку. Рука сержанта легла на колено.
«Не робей!» - понял Карасев и, вздохнув, плавно нажал стартер. Мотор загудел сильно и ровно.
- Вперед!
Танк медленно, на первой скорости пополз по ровному полю. Позади двести, триста метров.
- Правый поворот!
Лешка выполнил команду.
- Вторая скорость!
Это - самое трудное. Надо сбросить газ, отключить фрикционы, опять включить. Карасев нажал педаль, перевел рычаг, прибавил газ. Снова педаль. Мотор заработал громче, увеличилась скорость. В открытый люк Лешка видел перед собой ровное поле: ни деревца на нем, ни кусточка. Простор, есть где промчаться на быстроходной, послушной машине.
Вот он уже и танкист! Вечером посмеется над ребятами из учебной роты. Тоже водители: занимаются с осени, а моторы глохнут!
«Броня крепка, и танки наши быстры», - запел Карасев.
- Отставить! - крикнул Яценко.
Ну, что же, можно и не петь! Все равно ведь танк в его руках! Как когда-то повиновался ему трактор, повинуется теперь боевая машина. Он может делать с ней все, что захочет: повернуть, остановить, бросить вперед.
- Первая скорость! - скомандовал младший лейтенант.
Карасев поморщился; не интересно еле-еле тащиться по полигону. Танк пошел медленно. И снова команда:
- Закрыть люк!
Тяжелая бронированная крышка захлопнулась над головой. Лешка склонился к смотровой щели, прижался лбом к холодному металлу. Что за черт! Ничего не видно. На месте смотровой щели - тусклая серая полоска. У Карасева дрогнули руки. Вести танк вслепую нельзя, открыть люк тоже… Лешка остановил машину.
- В чем дело? - спросил Варюхин.
- Товарищ командир, почему-то темно стало!
- Это среди дня-то? - засмеялся младший лейтенант. - Ну, откиньте люк, разберитесь.
Карасев открыл крышку. Приподнялся, осмотрел триплексы. Не сдержался: вырвалось крепкое ругательство, хотя и знал, что Варюхин брани терпеть не может. Младший лейтенант, выбравшийся на броню, будто не расслышал, повторил вопрос:
- Что случилось?
- Триплексы тавотом смазаны.
- Кто готовил машину?
- Я.
- Почему не протерли?
- Забыл.
- Ну, забыл, случается. А машину остановили зачем? Что нужно было сделать? Сержант, покажите.
Яценко ловким движением вынул триплекс, провел по голенищу сапога, потом по колену, стирая тавот. Сунул триплекс на место. На все это ушло несколько секунд.
- Видели, Карасев? Запомните и не теряйтесь больше. А сейчас ведите машину обратно.
Из парка в казарму Лешка возвращался хмурый, со скверным настроением. Обидно, что сорвался на пустяке, на мелочи…
Младший лейтенант, раскуривая самокрутку, спросил с улыбкой:
- Расстроился, механик?
- Какой я механик!
- Не унывай! - Варюхин обнял его за плечи. - Поверил я сегодня, что машину ты чувствуешь. Знаешь, как бывает? Сперва не водитель на танке ездит, а танк на нем. Изъездит, измучает новичка, потом подчинится. А тебя машина послушалась сразу. Опытную руку почуяла… Верно говорю, а, Яценко?
- Верно, - буркнул сержант.
- Только ты, Карасев, танкист еще наполовину. Танкист-тракторист. Я ведь нарочно разрешил тебе все самому делать, чтобы понял это.
- А теперь как же?
- Что теперь? Как и раньше - учиться будем. Яценко-то наш домой осенью уедет в совхоз на трактор. А ты на его место - в танк. Как, сержант, доверишь ему машину?
- Доверю, - сказал Яценко.
Вытащив из кармана кисет, по величине мало уступавший вещевому мешку, протянул Карасеву:
- Кури, механик. Дел у нас с тобой много сегодня будет. После обеда траки чистить пойдем.
Сержант впервые говорил с ним как равный с равным.
* * *
Почти весь май держалась дождливая, слякотная погода, не просыхали лужи и грязь на дорогах. Широко разлившийся Западный Буг медленно входил в русло, оставляя на луговинах низкого правобережья топкие болота. Над озерами вешней воды поднимались мокрые ветлы, на незатопленных буграх тесно жался зазеленевший кустарник.
Лагерь стрелкового полка разместился на лето в лесу юго-восточнее Бреста. В крепости для охраны казарм и хозяйственных работ остались мелкие подразделения.
Земля в лесу была покрыта толстым слоем волглой, непросыхавшей хвои. В пасмурные дни под густыми кронами медноствольных сосен держался сырой полусумрак. С деревьев капало, если даже не было дождя.
Вдоль прямых дорожек, посыпанных песком, ровными рядами вытянулись белые палатки, выделялись среди них полосатые «грибы» для дневальных.
Изредка прорывались сквозь низкие облака лучи солнца, и тогда люди спешили обогреться, просушить вещи. Командиры взводов выводили красноармейцев из леса на открытые места, на лысый холм неподалеку от лагеря. С холма хорошо видна была дорога, убегавшая к городу, красные крыши местечка, острый шпиль костела.
С конца мая чаще стали появляться над лесом куски голубого неба, меньше надоедали дожди, горячее светило солнце. Синоптики обещали жаркое лето.
Бесстужев мало бывал теперь на городской квартире, раз в неделю видел Полину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95