А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Поговори, мама, поговори со мной. Давай поговорим сегодня, поболтаем. Сегодня же воскресенье. Помнишь, как мы, бывало, ездили за город по воскресеньям?
Сиделка принесла поднос.
– Я прихватила немного каши и гренок – на тот случай, если вы голодны.
Поблагодарив, Чарли поела немного и почувствовала себя чуточку лучше. Потом выпила свой сок, снова села рядом с матерью и взяла ее руку.
– Кто я такая, мама?
Не было даже малейшего намека на ответ.
– Кто же я?
С улицы донесся лай, потом еще. Должно быть, Бен в машине. Ей придется скоро выпустить его.
– Кто мои настоящие родители?
Молчание. И снова заунывный лай.
– Что ты тогда имела в виду? Смертельная ложь! Правда. Возвращайся? Ты хотела сказать, что раньше не говорила мне настоящей правды?
Старуха шевельнулась и села чуть-чуть прямее. Ее веки замигали, глаза расширились. Открыв рот, она уставилась на Чарли, но тут же опять стала смотреть перед собой. Рот ее закрылся, и челюсть ослабла так, как бывает, когда люди заканчивают говорить. Она опустилась на подушку, словно была измождена этим усилием.
Чарли хотелось знать, что происходит в голове у матери. Уж не считает ли мама в своем сумеречном состоянии, что она и в самом деле ей ответила?
– Я не расслышала, что ты сказала, мамочка. Не могла бы ты повторить?
Но старуха была неподвижна, глаза ее опять стали часто мигать, будто внутри нее заработал прежний механизм.
29
– Я не записана на прием, – сказала Чарли. – Нет ли хоть какой-нибудь возможности попасть к доктору Россу?
– Я уверена, миссис Уитни, что доктор Росс сможет найти для вас время.
Эта секретарша в приемной – хорошо сохранившаяся блондинка лет сорока с небольшим – всегда напоминала Чарли о персонаже из киноэпопеи о Джеймсе Бонде, мисс Манипенни. Она покачала своими волнистыми волосами и одарила Чарли сердечной улыбкой.
– Он не заставит вас слишком долго ждать.
Через темную приемную Чарли прошла в комнату ожидания, еще хранящую следы былой роскоши. Какая-то мамаша сидела с маленьким мальчиком у самой двери. Все те годы, которые Тони Росс был ее врачом, комната ни разу не отделывалась заново. Гипсовые лепные украшения крошились и трескались, уродливая хрустальная люстра свешивалась над обеденным столом из красного дерева, заваленным журналами, а стены, по которым не мешало бы пройтись краской, были беспорядочно заставлены самыми разными стульями. Опущенные скользящие окна позади несвежих кружевных занавесок пропускали в помещение дым и грохочущий рев уличного движения с Рэдклиф-роуд.
– Нет!
– О, пожалуйста!
Мальчик молотил кулаком по груди матери, и та шикала на него, бросая в сторону Чарли смущенные взгляды.
– Нет!
– Ах ты Билли, мой дружок, с длинной штукой между ног…
– Фи, как грубо!
Мальчишка захихикал и посмотрел через всю комнату на Чарли, ища одобрения. Но она не обращала на него внимания, вся уйдя в свои мысли, ставшие для нее чем-то вроде кокона. Она чувствовала себя оборванкой, все еще одетая в то, что натянула ранним воскресным утром. Дома она не была. Джинсы, так и липнувшие к ее ногам, казались тяжелыми и колючими.
Чарли оставалась в частной лечебнице все воскресенье, слишком истощенная, чтобы ехать обратно домой, оказаться лицом к лицу с его пустотой, со своим больным сознанием.
Или встретить что-то в доме.
Ей следовало поехать обратно, надо было проявить волю именно сейчас, если уж она хотела, чтобы Том вернулся. Ну не ушел же он из-за того, что они занимались любовью лишь раз в месяц. Возможно, это было одной из причин, но были и другие, столь же важные. Главной из них была та, что, по его мнению, она сходила с ума.
Возвращения в прошлое раздражали его, как и все эти постоянно меняющиеся курсы лечения от бесплодия. Увиденный же ею призрак мужа Виолы Леттерс вовсе вывел его из себя. Эти конюшни. Этот автомобиль в амбаре. Медальон. Ее возрастающее умственное расстройство в некотором роде способствовало, по его мнению, тому, что она ошпарила пса Виолы Леттерс до смерти.
А если уж она съедет из дома сейчас и не станет присматривать за рабочими, то это станет для него последней каплей. Извини, Том, пришлось съехать и поселиться в гостинице, потому что какое-то привидение в доме пыталось повесить меня.
Она должна вернуться, остаться там и держаться молодцом. Она должна показать свою силу себе, равно как и Тому.
Секретарша пригласила мальчишку с матерью. Служащие частной лечебницы хорошо отнеслись к Бену и позволили ему войти. Сиделка принесла ему миску с водой, а попозже еще и немного печенья и консервную банку с собачьим кормом.
А вечером ночная сиделка принесла в палату раскладушку. Было странно спать в палате, слыша спокойное дыхание матери. Чарли как бы снова ощутила себя девочкой.
Весь вчерашний день и минувшую ночь она решала, правду ли ей сказала Лаура. Если Том и Лаура не были вместе, то в каком-то смысле Чарли легче принять его уход. Она радовалась, что его не оказалось в квартире Лауры, радовалась задним числом. Это было глупо. Желать казаться сильной, продемонстрировать, что он ей безразличен, – и потом появиться вдруг посреди ночи у его порога! Да, она будет сильной, как бы тяжело это ни оказалось. Она ненавидела Лауру едва ли не сильнее, чем Тома.
В коридоре Тони Росс прощался с мальчишкой и его матерью. Мягкий заботливый голос Тони был пронизан искренним интересом и воодушевлением: он прилагал все усилия, чтобы каждый его пациент чувствовал себя неповторимой личностью.
– Чарли! Счастлив видеть тебя! Давай, заходи!
На нем был серый костюм в клеточку, достойный принца Уэльского, галстук с перекрещивающимися теннисными ракетками, а на ногах – кроссовки фирмы «Адидас». Серо-голубые глаза посверкивали на тощем лице, а рот почти беспрерывно улыбался. Серые с проседью волосы, остриженные аккуратно и коротко с боков, переходили в лысину на макушке, прикрытую слабым пушком. Он прямо-таки излучал уверенность, энергию и дружелюбие.
– Ну, как ты? – Он крепко пожал ее руку и подержал некоторое время. – Рад видеть тебя! Честное слово! Как Том?
– Отлично. – Она сглотнула.
– Я рад!
Чарли прошла за ним в крохотный кабинет.
– Спасибо, что принял меня.
– Извини, что тебе пришлось немного подождать. Я получил вашу записку. Сельская жизнь, да? Везет же вам.
– Мы все же хотим, чтобы ты остался нашим врачом.
– Разумеется, я был бы счастлив… Хотя вам следует зарегистрироваться у кого-то из местных на всякий случай. Выходит, Том у нас теперь землевладелец, а ты землевладелица?
Она пожала плечами:
– Нормально.
– Всего лишь нормально! – Его лоб наморщился, бровь приподнялась. – А в чем проблема?
– В нескольких вещах. – Она посмотрела себе под ноги. – Например, в том, что я постоянно чувствую запахи – либо очень сильный запах духов, словно кто-то надушенный ими входит в комнату, либо запах горелого, самый настоящий, кошмарный запах горелого. – Она нахмурилась. – Я где-то читала, что если чувствуешь запах горелого, то это симптом мозговой опухоли.
Его глаза изучали ее.
– Ты ощущаешь запахи в конкретных ситуациях?
– По-разному.
– А голова у тебя не кружится? Зрение не затуманивается? Головная боль?
– Головная боль.
– Резкая или тупая?
– Тупая. Голова как бы раскалывается.
Он достал из нагрудного кармана серебряную авторучку и нацарапал что-то на каталожной карточке.
– Что еще?
– Такое ощущение, как будто мой термостат разладился. В какой-то момент я замерзаю до костей, а в следующее мгновение – кипящая жара. И кажется, это не имеет отношения к тому, какая на самом деле температура.
Он сделал еще одну пометку.
– Меня очень часто тошнит.
– Что-нибудь еще?
– Порой бывают странные ощущения дежавю.
– То есть ты думаешь, что уже была где-то раньше?
– Да.
Он заметил отметины на ее шее и чуть-чуть наклонился вперед, рассматривая их.
– Это очень странно. А еще я хожу во сне.
– Диету ты не меняла?
– В общем нет.
– А тебе не хочется какой-нибудь еды, непохожей на обычную?
Тот сырой бифштекс, от которого она откусила кусочек. Китайская коробочка. Ну как же, Тони, конечно, да. Мне хотелось закопать жестянку, полную червей, и откопать ее недельки этак через две, чтобы обнаружить там одного здоровенного червяка. Восхитительного на вкус!
– Особенного – нет. Разве что пью иногда чуть побольше чая и кофе.
Серебряная авторучка Тони сверкнула, когда он сделал еще одну пометку. По стенам поплясывал крошечный белый шарик отраженного солнечного света.
– Как часто ты прогуливалась во сне?
– Я не уверена точно. Думаю, раза три.
– И ты просыпаешься?
– Нет.
– А Тома это не будит?
Она поколебалась.
– Нет.
Он помолчал.
– А это не твое воображение?
– Нет. Определенно нет.
– Как ты спишь в других случаях?
– Плохо.
– Ты чувствуешь себя усталой, просыпаясь по утрам?
Она кивнула.
– Испуганной?
– Да.
– Днем ты тоже чувствуешь себя испуганной?
– Да.
– Как насчет желудка? Все нормально?
– Все в порядке.
– А не мочишься хоть немного больше обычного?
Она пожала плечами:
– Точно не уверена.
– Какой у тебя вес?
– Прибавила немного с тех пор, как мы переехали. Я не ходила на тренировки и совсем не каталась на велосипеде.
Он ободряюще улыбнулся:
– А как у тебя с менструациями?
– Все так же.
– Такие же беспорядочные?
– Да.
– Когда была последняя?
Чарли попыталась припомнить.
– Около месяца назад.
– Не принимала ли ты таблеток, чтобы упорядочить менструацию?
– Мой иглоукалыватель хотел, чтобы я прекратила это.
– Ты ходишь на иглоукалывание?
– Да. – Она покраснела.
Росс улыбнулся:
– А почему бы и нет, Чарли? Попробуй все. Я слышал хорошие отзывы об иглоукалывании. – Он мельком просмотрел свои записи. – Сколько менструаций было за последние полгода?
– Точно не уверена. Две… а может, и три.
– Вы с Томом до сих пор пытаетесь завести детей?
Том. Том. Одно упоминание этого имени обжигало, как ядовитый укус.
– Да.
– А ты не собираешься снова попробовать имплантацию из пробирки?
– Не знаю. Не думаю, что я смогла бы перенести мысль об еще одной внематочной беременности.
– Тебе просто не повезло, Чарли. Шансы на вторую внематочную беременность очень малы.
– Но у меня осталась только одна труба.
– Еще есть время, и тебе не следует очертя голову принимать решение.
Он отложил авторучку и закатал рукава над волосатыми запястьями.
– За последние несколько лет тебе пришлось через многое пройти, ведь так? – спросил он.
Почувствовав желание расплакаться, Чарли изо всех сил сдерживала слезы. Она посмотрела в окно на маленький садик, на лужайку с грядкой роз под высокой кирпичной стеной и на пожарный выход из здания. В помещении было тихо, и Чарли почти не слышала шума уличного движения.
Росс снова смотрел на ее шею. Расскажи ему! Расскажи ему!
Том, это Тони Росс говорит. Думаю, тебе следует знать, что Чарли свихнулась, пытаясь повеситься.
– Переезд из дома в дом – очень большая травма, Чарли. Вероятно, все твои симптомы можно просто отнести на счет стресса, но мне бы хотелось провести несколько тестов. Я возьму у тебя анализы крови и мочи, а еще, думаю, имело бы смысл повидать психоневролога и сделать электроэнцефалограмму… просканировать твой мозг.
– Тони, – сказала она, – я могу у тебя спросить кое-что?
– Разумеется, конечно.
Она покраснела.
– У тебя хоть когда-нибудь были пациенты, которые… которые считали, что они воплощены в жизни заново?
– Да, их было несколько за долгие годы, – сказал он, кладя авторучку в карман. – Сейчас у меня есть женщина… слегка чокнутая, с болями в спине без видимой причины. Так она убеждена, что это, мол, потому, что в какой-то предыдущей жизни она попала в аварию на дилижансе.
– И ты веришь ей?
– Я доктор медицины, Чарли, а не парапсихолог. Думаю, это чушь собачья. А почему ты спрашиваешь?
– Я… да просто любопытно. Как ты считаешь, есть что-то, что могло бы объяснить с медицинской точки зрения… все вещи, которые со мной происходят?
– Безусловно, и это куда более убедительно, чем какая-то предыдущая жизнь. – Он самонадеянно улыбнулся. – Никакая это не опухоль мозга, об этом тебе не стоит беспокоиться, но есть одна возможность, которую мне хотелось бы исключить. Ты не знаешь, не было ли в твоей семье случаев эпилепсии?
– Эпилепсии? Нет, не знаю.
– Разумеется, нет, бедняжка. Эти проклятые законы об усыновлении так глупы. Существует так много наследственных вещей, которые очень полезно знать.
– Эпилепсия, – повторила она.
– Поверь мне, Чарли, у тебя нет никаких серьезных причин для беспокойства.
– А разве эпилепсия – это не серьезно?
– Только не в наши дни. Я не хочу тревожить тебя, Чарли. Все симптомы соответствуют стрессу, и это наиболее вероятная причина, но я обязан исключить другие. Ты всегда страдала от стрессов, а переезд просто обязан был добавить еще один. Думаю, что с тобой происходит именно это, но некоторые из симптомов соответствуют легкой форме эпилепсии, временной и ограниченной эпилепсии. Температурные изменения тела, галлюцинации чувств, обонятельные иллюзии, то есть запахи духов и горелого, потом, дежавю, ощущение страха, подавленность, хождение во сне… Эпилептики со временной и ограниченной формой часто совершают какие-то действия бессознательно – либо ходят во сне, либо, когда просыпаются, делают что-то, не осознавая.
Возбужденная речью Росса, Чарли смотрела на него в упор.
– Делают вещи, не осознавая их?
– Мы все время что-то делаем, не осознавая. Разве тебе никогда не приходилось ехать по какому-нибудь шоссе и вдруг обнаружить, что ты прокатила миль десять-пятнадцать, ни в малейшей степени не заметив этого?
Чарли смахнула со лба несколько выбившихся прядей волос.
– А можно сделать что-нибудь вредное для себя, также не осознавая этого?
Уголки его глаз наморщились, и он покачал головой.
– В человеческом теле есть сильное чувство самосохранения. И если бродящие во сне лунатики подходят к какой-либо опасности, они обычно просыпаются.
– Но не всегда?
– Ну конечно, есть загадочные случаи падения с лестниц или с балконов. Нет никакой гарантии, что люди сами не хотели причинить себе вред. Но такое происходит не часто.
– А ты никогда не слышал о… – Чарли поколебалась, – о том, что кто-то пытался убить себя во сне?
Их взгляды встретились, и его серо-голубые глаза показались ей такими кристально чистыми, словно он вытаскивал их наружу и отполировывал.
– Нет, – ответил он.
– Как ты считаешь, возможно ли такое?
– Я считаю, что нет. – Он уже открыто посмотрел на ее шею. – А почему ты спрашиваешь об этом?
– Да без всякой причины. Просто любопытно.
Он встал.
– Давай-ка сходим в смотровую комнату и поработаем с тестами. – Он вышел из-за письменного стола и положил руку ей на плечо. – Что-нибудь случилось, Чарли? У тебя на шее скверные отметины.
– О… – Она пожала плечами. – Это я стукнулась… о багажник машины… Распаковывала кое-какое барахло, а крышка сорвалась – и…
Он мягко стиснул ее плечо.
– Ведь ты бы рассказала мне, если бы что-нибудь было не так, правда?
Чарли кивнула, не в состоянии посмотреть ему в лицо, не в состоянии говорить, боясь разразиться слезами. Ощущая его взгляд на своей шее, она чувствовала себя так, будто он исследовал отметины своими пальцами.
30
Следуя за Эрнестом Джиббоном наверх, Чарли едва волочила ноги по скрипучим ступенькам, пахнувшим вареной капустой и душистым освежителем воздуха. Она смотрела на знакомые стены с пейзажами Швейцарии, пока он приостановился, переводя дух, на площадке второго этажа.
Кожа лица его сегодня была особенно дряблой, а глаза за толстыми стеклами очков глубже погрузились в глазницы. Он дышал короткими одышливыми глотками, словно проколотый мячик. Подойдя к комнате матери, он легонько постучал в дверь.
– У меня тут пациент, мама. Я там оставил обед и запер входную дверь.
Они прошли дальше наверх, и Чарли легла на кушетку в мансарде. Над ней возвышался микрофон.
– Спасибо, что приняли меня так быстро, – сказала она.
Он опустился в кресло и, наклонившись, осмотрел записывающую аппаратуру. Потом записал для пробы голос Чарли и тут же его прослушал.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Неважно.
– Вы не ощущаете себя готовой пройти через это… до самого конца?
– Мне это необходимо.
– Да. Это уж точно. – Он посмотрел на нее так, как будто знал, что произошло. – Вам придется проявить силу. Раньше, когда вы начинали кричать, я всегда вытаскивал вас оттуда. На этот раз я не стану этого делать. Вас это устраивает?
Она куснула кожу над ногтем и почувствовала в горле какой-то ком.
Джиббон выключил верхний свет.
Остановившись, разгоряченная, уставшая и испытывающая жажду после долгого путешествия, она прислонилась к кирпичным перилам ревущей запруды и посмотрела вниз, на дом в ложбине, в сотне ярдов от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32