— спросил Кокос.— Конечно. Без проблем. Собираемся домой? Мальчики, возбужденные своими успехами, не переставали бегать и прыгать вплоть до того момента, пока за следующим поворотом мы не увидели наш «лендровер». Домой наша троица вернулась в прекрасном расположении духа.— Потрясающе! — доложил отцу Гарет, после того как мы, забросив Кокоса домой, вернулись в Шеллертон. — Фантастически!Тремьену, Мэкки и Перкину вне зависимости от их желания пришлось выслушать подробнейший отчет о нашем путешествии, естественно, без упоминания откровений относительно Анжелы Брикел.— Это настоящая дикая местность, — закончил свое повествование Гарет. — Там абсолютная тишина. Я сделал кучу фотографий.Он осекся и неожиданно нахмурился.— Одну минуту.Гарет выбежал из комнаты и вернулся со своим голубым рюкзаком.— Здесь нет камеры, — озадаченно сказал он, выворачивая рюкзак наизнанку.— Той, которую я подарил тебе на Рождество? — не совсем довольным тоном спросил Тремьен.— Может быть, ее захватил Кокос? — апатично спросил Перкин.— Спасибо! — Гарет схватил телефонную трубку и начал названивать другу в надежде, что эта проблема сейчас разрешится. — Он говорит, что после нашего обеда он ее вообще не видел, — с ужасом в голосе доложил Гарет. — Нам немедленно следует возвратиться.— Нет, ни в коем случае, — голосом, не терпящим возражений, сказал Тремьен. — Путь туда не близкий, а уже начинает темнеть.— Но мы пометили дорогу светящейся в темноте краской, — начал умолять отца Гарет, — ив этом все дело. Ее видно в темноте.— Нет, — отрезал Тремьен. Гарет повернулся в мою сторону:— Мы не можем вернуться назад? Я покачал головой:— Твой папа абсолютно прав. В этих лесах ночью очень легко заблудиться, вне зависимости, есть там светящиеся метки или нет. Стоит пропустить одну из них, и придется «загорать» там до утра.— Вы же сам не заблудитесь.— Могу заблудиться, — сказал я. — Мы останемся дома.— Может быть, ты обронил ее по дороге домой? — сочувственно спросила Мэкки.— Нет... — Гарет задумался. — Я наверняка оставил ее там, где мы обедали. Я подвесил камеру на сук, чтобы она не промокла. А потом забыл о ней.Он был так расстроен, что я не выдержал:— Завтра днем я схожу за ней. Отчаянность сменилась надеждой.— Правда? О, это грандиозно!— И вы сможете разглядеть на ветке крошечный фотоаппарат среди всей этой простирающейся на многие мили дичи? — с сомнением в голосе спросил Тремьен.— Конечно, он сможет, — уверил отца Гарет. — Я же говорил, что мы оставили след. И к тому же... — он на секунду задумался. — Не правда ли, нам повезло, что я пролил на дороге краску? Теперь сразу будет видно, откуда мы вышли из леса, ведь увидев дорогу, мы перестали метить деревья.— Объясни, пожалуйста, — попросила Мэкки. Гарет объяснил.— Вы действительно сможете найти дорогу? — обратилась ко мне Мэкки, покачивая головой.— Смогу, если кто-нибудь не смажет к тому времени покрышками это светящееся пятно на дороге.— О нет, — забеспокоился Гарет.— Уймись, — сказал я. — Если она там еще висит, то я ее найду.— Конечно, висит. Уверен. Я точно ее там повесил.— Тогда все в порядке, — заключил Тремьен. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.— О кормежке? — с надеждой отозвался Гарет. — О пицце? Глава 16 Рано — утром в понедельник я вновь очутился в седле Дрифтера.— Послезавтра ему выступать на скачках в Вустере, — говорил мне Тремьен, когда мы в семь утра вышли из дому и направились на конюшенный двор. — Сегодня последняя тренировка перед заездом, поэтому постарайтесь не упасть. Ветеринар пробудет здесь все утро — необходимо брать анализы крови.Перед последней тренировкой ветеринар брал анализ крови у всех лошадей, заявленных к заездам. Результаты детального анализа говорили о многом: от повышенного лимфоцитоза до неправильного обмена веществ, ведущего к травмам мускулов. Если по результатам анализов было слишком много противопоказаний, то ветеринар предостерегал Тремьена. Тремьен пояснил, что такая процедура оберегает владельцев от излишних расходов на перевозку лошадей в фургонах к месту скачек и на оплату труда жокеев, не говоря уже о бесполезных волнениях и разочарованиях.— А сами вы поедете в Вустер? — спросил я.— Не исключено. Впрочем, может быть, пошлю Мэкки. А что?— Э-э... Мне бы хотелось посмотреть заезд Дрифтера.Он повернулся ко мне, как бы не понимая моей заинтересованности; осмыслив наконец мою просьбу, Тремьен сказал, что я, если того желаю, естественно, могу ехать.— Благодарю.— Во время второй смены можете потренировать Бахромчатого.— Благодарю второй раз.— Благодарю также вас за то, что вы помогли Гарету так прекрасно провести вчерашний день.— Мне самому было приятно.Мы зашли на конюшенный двор и наблюдали за обычными приготовлениями.— То была хорошая камера, — с сожалением буркнул Тремьен. — Глупенький он еще.— Я найду се.— По этим меткам? — В голосе Тремьена звучало сомнение.— Не исключено. Кроме того, у меня вчера о собой была карта и компас. Я вполне хорошо представляю себе наш путь.Покачав головой, он улыбнулся:— Из всех нас вы наиболее компетентны в подобного рода делах. Или, как сказала Фиона, вы находите выход из любого бедственного положения.— Это не всегда возможно.— Пустите Дрифтера хорошим галопом.Мы поднялись на холм, и в седле ко мне пришли какие-то новые ощущения — здесь я дома, здесь мне легко и спокойно. Непривычное дело и связанные с этим трудности напомнили мне то время, когда я учился летать на вертолете. Скаковые лошади, вертолеты: и в том, и в другом случае требуется пара рук, способных управлять ими и реагировать на малейшие нюансы их настроения и поведения.Дрифтер прошел дистанцию уверенным быстрым галопом, и Тремьен заметил, что, если кровь не подкачает, у него есть все шансы на победу в Вустере.Когда я, отдав лошадь на попечение конюха, вернулся домой, чтобы позавтракать, то застал на кухне Тремьена, Мзкки и Сэма Ягера, которые за столом обсуждали результаты скачек в Ноттингеме — заявленная Тремьеком лошадь захромала, вторую лошадь, на которой должен был скакать Сэм, сняли с забега в связи со смертью жены владельца.— Ничего иного не остается, как заболеть. Не может же эта полоса неудач тянуться вечно. Итак, я простужаюсь. Буду обустраивать свою плавучую резиденцию.Он куда-то позвонил и хриплым голосом принес свои извинения, на другом конце провода ему выразили искреннее сочувствие, и он положил трубку.А где же ваши замечательные тосты?— На подходе.— Слышал, что вчера по всему Беркширу вы вместе с Гаретом и Кокосом играли в ковбоев и индейцев.— Новости имеют свойство распространяться, — заметил я рассудительным тоном.— Это я рассказала ему, — улыбнулась Мэкки. — Вам это не нравится?Я покачал головой и спросил ее о самочувствии. Из-за приступов тошноты она прекратила участвовать в утренних проездках, Тремьен же постоянно твердил ей о том, что необходимо больше отдыхать.— И слава богу, что меня подташнивает, — добавила она, отвечая на мой немой вопрос.— Полежи, моя дорогая девочка, — сказал Тремьен.— Вы все делаете из этого слишком большую проблему.— Дун весь субботний день проболтался у меня на эллинге, — обратился ко мне Сэм.— Я думал, что у него выходной.— Кажется, он получил от вас какое-то сообщение.— Гм... Я действительно передал ему кое-какую информацию.— О чем? — спросил Тремьен.— Мне это неизвестно, — поторопился с ответом Сэм. — Дун позвонил мне вчера и сказал, что заберет с эллинга под расписку какие-то вещи.— Какие именно? — спросил Тремьен.— Он не соизволил сказать. Сэм взглянул на меня и спросил:— Л вы знаете, что это может быть? Мне показалось, что именно вы навели его на них. Он говорил довольно-таки возбужденно.— Какое сообщение? — обратилась ко мне Мэкки.— У-у... — промычал я. — Я спросил его, почему половые доски не всплыли.На лицах Тремьена и Мэкки появилось озадаченное выражение, Сэм сразу же все понял и выглядел так, будто его ударило молнией.— Проклятье! Как вы до этого додумались?— Не знаю, — ответил я. — Как-то пришло само собой.— Объясните, пожалуйста, — попросила Мэкки.Я пересказал ей все то, о чем говорил с Эрикой на том банкете, и добавил, что никакой ясности в раскрытие преступления эта моя творческая находка не внесет.— Обязательно внесет, — запротестовала Мэкки. Сэм вновь задумчиво посмотрел на меня и сказал:— Если бы вы тогда не предупредили меня, то я бы поднял решетку и весь этот мерзкий хлам давно унесло бы в реку. Самое мудрое решение всей этой чертовщины.— Фиона уверена, что Джон раньше Дуна разгадает тайну этой ловушки, подстроенной для Гарри, — заявила Мэкки.Я покачал головой.— Я не знаю, кто это сделал. Просто пытаюсь разобраться.— Время покажет, — доверительным тоном изрек Тремьен, взглянув на часы. — Однако время. Проездка второй смены.Он встал и начал давать распоряжения:— Сэм. Я хочу провести испытания: Бахромчатый против этого новичка, Пустынника. Ты — на Пустыннике, Джон — на Бахромчатом.— Идет, — легко согласился Сэм.— Джон, — Тремьен повернулся ко мне, — не старайтесь во что бы то ни стало опередить Сэма. Это не скачки. Просто эксперимент. Я хочу, чтобы вы определили наиболее оптимальную скорость. Развейте максимальную скорость, но, если почувствуете, что лошадь выдыхается, немедленно осаживайте.— Понял.— Мэкки, а ты поболтай с Ди-Ди или займись чем-нибудь по дому. Я не беру тебя с собой, потому что не хочу, чтобы тебя стошнило в «лендровере».— О, Тремьен, этого не случится.— Не будем рисковать, — отрезал Тремьен. — Не хочу, чтобы ты тряслась на этих колдобинах.— Но ведь я еще не инвалид, — протестующе заметила Мэкки.С тем же успехом она могла спорить с гранитной скалой. Оставив Мэкки дома, мы забрались в автомобиль и покатили к тренировочному полю.В машине Сэм шепнул мне:— В подобного рода экспериментах почти всегда участвовал Нолан. Он придет в бешенство.— Премного благодарю за информацию.— Я предупредил — Нолана, что до тех пор, пока он не остынет, я не допущу его к седлу, — категорическим тоном заявил Тремьен.Брови Сэма, как у комика в цирке, поползли вверх:— Вы хотите, чтобы он пристрелил Джона? Нолан умеет обращаться с оружием.— Не болтай глупостей, — выдавил из себя Тремьен, выруливая на тренировочное поле и аккуратно объезжая мощные корневища деревьев. — Займи свои мозги Пустынником. Он принадлежит новому владельцу. Мне необходимо будет знать твое исчерпывающее мнение. Он не в самой лучшей форме; впрочем, его предыдущий тренер тоже не из самых талантливых. Я должен знать, с чем мы имеем дело.— Разумеется, — согласился Сэм.— Постарайся продержаться рядом с Бахромчатым как можно дольше.Сэм кивнул. Конюхи подвели лошадей, к мы заняли свои места на старте. Как только на вершине холма появился Тремьен, мы пустили лошадей ускоренным галопом. Так быстро я еще никогда не скакал. Бахромчатый несся с какой-то бешеной энергией, я с большим трудом справлялся с ним, и именно в эти минуты до меня дошло, что подобная самоотверженность и помогала ему побеждать в заездах. Как только морда Пустынника высовывалась вперед, мой Бахромчатый тут же вырывался на четверть корпуса, однако лошадки были примерно равны, и окончательный результат предсказать было весьма сложно. Я увидел, что Сэм распрямился и начал осаживать, я моментально повторил все его маневры: ото далось мне с трудом — от скорости легкие разрывались, а от напряжения ныли мускулы. Почти бездыханный, я закончил дистанцию. Сэм не очень галантно подхватил меня под руку и увлек к Тремьену.— Этот педераст еще слишком зелен, — в полный голос; заявил он. — У него не губы, а складки слоновьей кожи. Он шарахается от собственной тени и упрям, как ишак. Однако резвости у него не отнимешь, сами видели.Тремьен бесстрастно выслушал доклад Сэма.— Мужество?— Ничего не могу сказать до испытаний на ипподроме.— Я заявлю его на воскресенье. Заодно и выясним. Будет неплохо, если ты проездишь его завтра утром на дистанции с препятствиями.— Идет.Мы поручили лошадей их верным конюхам, а сами забрались в машину Тремьена. Съехав с холма, мы увидели поджидающего нас в автомобиле Дуна.— Этот гребаный парень выводит меня из себя, — бросил Сэм, когда мы выходили из машины.Увидев нас, неутомимый старший инспектор, подобно улитке, выползающей из раковины, выбрался наружу и подошел к нам. На сей раз он был без ходячего записывающего устройства.— Кто из нас вам нужен? — набычился Тремьен.— Дело в том, сэр, — его певучий голосок несколько разрядил напряженность, хотя и не исключил полностью возможность взаимного хватания за грудки, — что если вы не возражаете, то я хотел бы побеседовать с каждым из вас.«Если вы не возражаете» — пустой оборот речи. Попробуй ему возрази!— Тогда лучше зайти в дом, — пожав плечами, предложил Тремьен.Дун проследовал за нами на кухню, снял серое твидовое пальто, оставшись в своем излюбленном — опять же сером — костюме, затем уселся за стел. В кухне он чувствует себя спокойно, подумал я. Тремьен мрачным голосом предложил кофе, и я приготовил по чашке растворимого.Зашла Мэкки, они с Перкином уже позавтракали, и теперь ее интересовал результат нашего сравнительного эксперимента. Она не удивилась, увидев Дуна, просто повременила с расспросами. Я приготовил кофе и ей. Мэкки села за стол и молча наблюдала, как Дун доставал из внутреннего кармана пиджака лист бумаги и передавал его Сэму.— Расписка, сэр, — пояснил Дун, — на три пролета половых досок, изъятых в качестве вещественных Доказательств со дна дока в вашем эллинге.Сэм развернул бумагу и тупо уставился в нее.— Почему же они не всплыли? — резко спросил Тремьен.— Ого, все уже об этом знают? — Дун выглядел разочарованным.— Только что нам об этом рассказал Джон, — кивнул Тремьен.Скорчив недовольную мину, Дун посмотрел на меня, я же остался абсолютно равнодушен к его расчетам на мою конфиденциальность.— Они не всплыли, сэр, потому что были утяжелены балластом.— Каким балластом?— Булыжниками. Точно такие же камни разбросаны по всей территории, прилегающей к вашему владению.— Булыжниками? — изумился Сэм, а затем с сомнением в голосе переспросил: — Вы имеете в виду разбитые плитки розового и серого мрамора?— То, что там разбросано, это и есть мрамор? — оказалось, что Дун слабо разбирается в облицовочных материалах.— Вероятнее всего.Дун задумался, затем, приняв какое-то решение, быстро вышел и направился к своей машине; вскоре он вернулся и положил на стол доску длиною в пять футов. Серое, все еще влажное дерево никак нельзя было назвать прогнившим. Именно досками из такого дерева был настлан пол эллинга. На одной из поверхностей доски ближе к краю темнел длинный неровный обломок плиты, которая вполне могла быть изготовлена из мрамора. "— Да, — сказал Сэм, разглядывая обломок, — это мрамор.Сэм протянул руку, пытаясь отделить плитку от дерева, однако это ему не удалось — он только приподнял доску над столом. Нахмурившись, Сэм разжал пальцы.— Плитка чем-то прикреплена к дереву. Судя по обломкам, валяющимся у вас во дворе, поверхность, прилегающая к дереву, ровная и гладкая, — заметил Дун.— Да, — согласился Сэм.— Мы думаем, что суперклей вполне мог обеспечить такое надежное крепление, — поделился своими мыслями инспектор.— И большое количество синтетической клейкой ленты, — кивнул Сэм.— А откуда у вас во дворе оказалось так много обломков мраморных плиток? — спокойно спросил Дун.— Привезли вместе с другими строительными материалами. Все это я закупил в одной фирме, занимающейся сносом и строительством. — В голосе Сэма не слышалось раздражения. — Они поставили доски для строительства лодки и некоторые старинные штуковины для оборудования ванной. Мраморные плитки мне были нужны для облицовки. Их привезли из какого-то особняка, сносом которого занималась эта фирма. Они продают, знаете ли, все. Камины, двери и прочие остатки былой роскоши.— Вы прикрепляли плитки к деревянным доскам? — как бы невзначай спросил Дун.— Нет. Черт бы меня побрал, но я этого не делал! — взорвался Сэм.— Когда мы с Гарри зашли в эллинг, — вмешался я, — никаких следов мраморных плиток там и в помине не было. Я полагаю, что если там еще остались доски с балластом, то их легко можно будет увидеть снизу, из дока.Дун не совсем охотно был вынужден признать, что по обеим сторонам провала действительно сохранилось по одной утяжеленной доске.Лежащая на столе доска имела около восьми дюймов в поперечнике. Следовательно, три доски свалились вместе с ним в проем, утяжелены же были пять. Ловушка, устроенная на выпиленной опорной балке, была, таким образом, шириной в три с половиной фута, и Гарри угодил в самый ее центр.— Теперь, надеюсь, вы прекратите свои рысканья? — требовательно спросил Сэм. Дун покачал головой.— Мне необходимо заняться благоустройством своего ковчега, — продолжал настаивать Сэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36