Когда мир перестает ходить по струнке и подчиняться приказам?Да, подумал я, надо уметь всегда приноравливать свои способности к текущим нуждам, иначе всю жизнь только и будешь делать, что вспоминать о былых подвигах. И сделаешься нудным деспотом, тоскующим о прошлом величии.Нет, подумал я: когда я разберусь с Анджело и когда закончится этот год у Люка, я снова стану прежним. Если знать, что это необходимо, то, наверно, получится...Грозное небо медленно менялось: теперь оно сделалось цвета расплавленного золота, и по нему ползли лиловато-серые облака, а потом сияние угасло, и облака стали белыми, а небо — бледно-бледно-голубым. Я встал и оделся, думая, что небо врет: грозный свет исчез, а проблемы остались, и Каин никуда не делся, а по-прежнему сидит внизу.Когда я уезжал, Касси ничего не говорила, но взгляд ее был достаточно красноречив. «Поскорей! Возвращайся! Мне страшно тут одной с этим Анджело!»— Сиди у телефона, — сказал я ей. — Банан прибежит если что.Она сглотнула. Я поцеловал ее и уехал. В это воскресное утро дороги были пустынны, и я гнал, как на пожар, до самого Милл-Хилла. Когда я свернул на Оуклендс-Роуд, было только полдевятого. Джейн Питтс сказала, чтобы я не приезжал раньше восьми, но, когда я позвонил, она была уже на ногах и открыла мне дверь в мокром купальном халате.— Проходите, — сказала она. — Мы тут плаваем.«Мы» — это были две тоненькие хорошенькие девочки-подростка и жилистый лысеющий мужчина средних лет, который плавал в бассейне бесшумно, как тюлень. Небо было ясное, крыша была открыта, и на одном из низеньких бамбуковых столиков был накрыт завтрак, состоящий из кукурузных хлопьев и фруктов. Утро было довольно прохладное, но никто из Питтсов, казалось, не замечал этого.Жилистый мужчина выскользнул на край бассейна плавным, экономным движением и встал на ноги, выжимая воду из волос и глядя приблизительно в мою сторону.— Здравствуйте, я Тед Питтс, — сказал он, протягивая мне мокрую руку. — Только я без очков ни черта не вижу.Я пожал ему руку и улыбнулся в невидящие глаза. Джейн обошла бассейн и принесла очки в тяжелой черной оправе, которые сразу превратили загорелую рыбу в обычного близорукого смертного, который пошел рядом со мной вокруг бассейна к креслу, на котором лежало его полотенце.— Вы Вильям Дерри? — спросил он, вытряхивая воду из ушей.— Он самый.— Как Джонатан?— Привет передает.Тед Питтс кивнул, принялся энергично растирать себе грудь, потом вдруг остановился и спросил:— Это ведь вы посоветовали мне, где найти каталоги?Столько лет назад... мельком... через третьи руки... Я оглядел удивительный дом и задал главный вопрос:— Эта система, что была на кассетах, — она действительно работает?Тед Питтс самодовольно улыбнулся.— А как вы думаете?— Все вот это...— Все это.— Никогда бы не поверил, если бы не побывал здесь, — сказал я.Он принялся вытирать спину.— Конечно, это довольно тяжело. Приходится много ездить. Но когда возвращаешься, чувствуешь, что дело того стоит.— И давно?.. — медленно начал я.— Давно ли я играю? Да с тех самых пор, как Джонатан отдал мне кассеты. То первое дерби... Я тогда занял сотню фунтов под залог машины. Это было чистой воды безумие. Я не мог позволить себе проиграть. Нам ведь тогда временами едва на еду хватало. Честно говоря, я на это пошел от безысходности. Но, с другой стороны, система выглядела безупречной с математической точки зрения и много лет служила верой и правдой тому, кто ее изобрел...— И вы выиграли?Он кивнул.— Пятьсот фунтов. Целое состояние! Я никогда не забуду этот день, никогда! У меня голова шла кругом. — Он радостно улыбнулся, вновь переживая тот ребяческий восторг. — Я об этом никому не сказал. Ни Джонатану, ни даже Джейн. Я не собирался больше играть, понимаете ли. Я был очень рад, что все так удачно вышло, но это чудовищное напряжение... — Он бросил мокрое полотенце на ручку кресла. — А потом я подумал: а почему бы и нет?Он смотрел, как его дочери ныряют, держа друг друга за талию.— В школе я проработал только еще один семестр, — спокойно рассказывал он. — Я не мог больше выносить главу отделения математики. Дженкинс его звали. — Тед улыбнулся. — Теперь это кажется смешным, но когда-то я его так боялся... Так или иначе, я обещал себе, что если за время летних каникул выиграю достаточно, чтобы купить компьютер, то после Рождества уволюсь, а если нет, то останусь в школе, буду пользоваться тамошним компьютером и иногда играть по маленькой.К нам подошла Джейн с кофейником.— Это он рассказывает, как начал играть? Я тогда думала, что он с ума сошел!— Но недолго.Она покачала головой, улыбаясь.— Когда мы переехали из нашего фургона в настоящий дом — Тед выиграл столько, что хватило на дом, представляете? — я поверила, что это надежно, А теперь мы живем здесь. Так хорошо, что даже неудобно. И все благодаря вашему замечательному брату.Девочки вылезли из бассейна и представились как Эмма и Люси. Они ужасно хотели есть. Мне предложили хлопьев с отрубями, натурального йогурта, пророщенного зерна и свежих персиков. Ели здесь немного, но зато с удовольствием.Я тоже сел завтракать, но мысли мои неотступно вертелись вокруг Анджело и Касси, которая сидит там наедине с ним... Нет, дверь должна выдержать — выдержала же она целых два дня. С чего бы ей сломаться именно теперь? И все же меня не оставляло стойкое чувство, что лучше бы мне было оставить ее у Банана.За кофе, когда девочки опять прыгнули в бассейн, а Джейн ушла в дом, Тед Питтс спросил:— Как вы меня разыскали?Я взглянул на него.— Вы хотели спросить «зачем»?— Н-наверно, да. Да.— Я приехал, чтобы попросить вас дать мне копии этих программ.Он глубоко вздохнул и кивнул.— Я так и думал.— Дадите?Он некоторое время смотрел на мерцающий бассейн, потом спросил:— А Джонатан знает, что вы их просите?— Ага. Я спросил у него, где сейчас эти кассеты, а он сказал, что если кто-то это знает, то только вы.Тед Питтс снова кивнул и наконец решился:— Да, это справедливо. Это ведь на самом деле его программы. Только у меня кассет чистых нет.— Я с собой привез, — сказал я. — Они в машине. Я их принесу?— Ладно, — он решительно кивнул. — Вы несите кассеты, а я пока переоденусь в сухое.Я принес специальные компьютерные кассеты, которые нарочно захватил с собой.— Шесть? — удивился Тед. — Вам нужно только три...— А в двух экземплярах?— А-а. Ну ладно. Почему бы и нет? — он отвернулся. — Компьютер у меня внизу. Хотите посмотреть?— Еще бы!Он повел меня в глубь дома. По нескольким застеленным паласами лестницам мы спустились на нижний этаж.— Кабинет, — коротко сказал Тед, впуская меня в обычных размеров комнату, из окна которой открывалась все та же панорама Лондона. — На самом деле это была спальня. Вон там ванная, а дальше еще одна спальня.Кабинет был больше похож на гостиную: кресла, телевизор, книжные полки, стены, отделанные сосновыми панелями. На стуле с прямой спинкой у стены красовалась пара потрепанных альпинистских башмаков, а рядом на полу лежал новехонький теплый спальный мешок, еще не вытащенный из упаковки. Тед увидел, куда я смотрю, и пояснил:— Я через пару недель уезжаю в Швейцарию. Вы альпинизмом не увлекаетесь?Я покачал головой.— Скалолазанием я заниматься не пытался, — серьезно продолжал он.— Я предпочитаю просто бродить по горам.Он открыл одну из панелей, и за ней обнаружился длинный стол, на котором стояла уйма всякой электроники.— Для расчетов побед на скачках во всем этом нет необходимости, сказал Тед, — но я просто люблю компьютеры.И он ласково, словно любимую женщину, погладил стальной бок машины.— Я никогда не видел, как работают эти программы, — сказал я.— Хотите посмотреть?— Да, пожалуйста.— Хорошо.Он ловким, привычным движением сунул кассету в магнитофон и объяснил, что сейчас машина ищет файл «Epsom».— Вы, вообще, разбираетесь в компьютерах?— У нас в школе был компьютер. Мы на нем в «Космических пришельцев» играли.Тед посмотрел на меня с жалостью.— В наше время любой человек должен уметь написать хотя бы элементарную программу. Компьютерный язык — это всеобщее наречие нового мира, как латынь была всеобщим наречием средневековья.— Это вы так студентам объясняете?— М-м... да.Маленький экран внезапно спросил: «Готово?» Тед нажал несколько клавиш, и экран спросил: «Какая из скачек в Эпсоме?» Тед напечатал «Дерби», и на экране тотчас появилось: «Эпсом: Дерби. Кличка лошади?» Тед напечатал свое собственное имя и наугад отвечал на все последующие вопросы. В конце концов компьютер выдал: «Тед Питтс. Шансы на победу — 24».— Все просто, — сказал я. Тед кивнул.— Весь секрет в том, чтобы задать нужные вопросы и правильно оценить ответы. Ничего таинственного в этом нет. Такую программу мог бы составить любой, только на это потребуется очень много времени.— Джонатан говорит, что в США таких систем несколько.Тед кивнул.— У меня есть одна такая.Он открыл ящик стола и вытащил что-то вроде карманного калькулятора.— Это мини-компьютер с довольно изящными программами. Я его купил из любопытства. Но он, разумеется, годится только для американских скачек, потому что там все ипподромы одинаковы. Насколько я понимаю, если скрупулезно следовать всем инструкциям, действительно можно выиграть, но с ним, как и с системой Лайэма О'Рорке, надо еще поработать.— А если положиться на интуицию?— На интуицию полагаться не следует, — серьезно ответил Тед. — Это ненаучно.Я с любопытством посмотрел на него.— А вы часто бываете на скачках?— На самих скачках? Практически никогда. Я их, конечно, иногда смотрю по телевизору. Но для того, чтобы выигрывать, в этом нет никакой необходимости. Все, что нужно, это каталоги и объективность.Какой унылый взгляд на мир, где я проводил всю свою жизнь! Эти прекрасные создания, их быстрота, их отвага и решительность — и все это сведено к статистическим вероятностям и микросхемам...— Вам эти копии сделать открытыми, так, чтобы любой мог пользоваться? — спросил Тед.— То есть?— Если хотите, их можно снабдить паролями, так, что если их у вас кто-то украдет, он не сможет ими воспользоваться.— Вы серьезно?— Разумеется, — ответил он с таким видом, словно ему никогда не приходило в голову шутить. — Я свои программы всегда снабжаю паролями.— И как же это делается?— Да проще простого. Сейчас покажу.Он нажал несколько клавиш, и экран внезапно спросил: «Готово?»— Видите вопросительный знак? — сказал Тед. — Вопросительный знак всегда означает, что оператор должен что-то ввести. В данном случае вы должны ввести определенную последовательность букв, иначе программа работать не будет. Вот попробуйте.Я послушно напечатал «Эпсом». Тед нажал на клавишу, на которой было написано «enter». Экран мигнул и снова спросил: «Готово?» Тед улыбнулся.— К этой кассете пароль «quite». Но это только сейчас. Пароль легко изменить.Он напечатал «quite», нажал «enter», и на экране появилось: «Какая из скачек в Эпсоме?»— Видите, снова знак вопроса, — сказал Тед. — Он всегда требует ответа.Я подумал и сказал, что пароля, пожалуй, не надо.— Как скажете.Он напечатал «break» и «list 10-80», и экран внезапно изменился.— А вот это сама программа, — сказал Тед. — Видите строку 10?В строке 10 было написано:«INPUT А$: IF $=»QUITE" THEN 20 ELSE PRINT «Готово?» — «Если $=»QUITE", тогда 20, иначе напечатать «Готово?»В строке 15 было написано: «GO ТО END» — «В конец».В строке 20 было написано: "PRINT «Какая из скачек в Эпсоме?»— Если вы не введете «quite», — пояснил Тед, — то до строки 20 вы так и не доберетесь.— Чисто сработано, — согласился я. — Ну, а что помешает мне заглянуть в программу и увидеть, что нужно напечатать «quite»?— А очень легко сделать так, что заглянуть в программу никто не сможет. Когда покупаешь чужие программы, прочесть их практически никогда невозможно. Потому что если программу нельзя прочесть, то с нее и копию сделать нельзя. Ведь никто не хочет, чтобы его программы беспрепятственно распространялись.— Хм, — сказал я. — Но мне бы хотелось, чтобы эти программы можно было просматривать и чтобы они были без паролей.— Хорошо.— А как избавиться от пароля?Он чуть заметно улыбнулся, напечатал «10» и нажал «enter». Потом снова напечатал «list 10-80», но на этот раз, когда программа появилась на экране, строки 10 не было вовсе.— Элементарно, как видите, — сказал он.— Да, пожалуй.— Мне понадобится довольно много времени, чтобы убрать пароли и сделать копии, — сказал он. — Не могли бы вы пока посидеть у бассейна? Честно говоря, один я управлюсь быстрее.Я с готовностью согласился, вернулся к навевающим лень бамбуковым качалкам, и Джейн принялась мне рассказывать о своих дочерях. Прошел целый час, прежде чем появился Тед с кассетами. Прежде чем отпустить меня, он еще выдал мне инструкции:— Чтобы запустить эти программы, вам понадобится либо старый компьютер «Грэнтли» — а его сейчас найти не так-то просто, эти компьютеры давно устарели, — либо компьютер IBM, который позволяет загрузку с кассеты.Он посмотрел на мое растерянное лицо и повторил все это еще раз.— Понятно, — сказал я.Он объяснил мне, как загрузить с кассеты «Бейсик» для «Грэнтли» — он был записан в начале первой стороны каждой кассеты, — в компьютер IBM, у которого нет своего встроенного языка. Это он тоже повторил дважды.— Понятно.— Ну, желаю удачи, — сказал он. Я от души поблагодарил его и Джейн тоже и удалился настолько поспешно, насколько это позволяла вежливость.Отъехав примерно полмили, я, леденея от страха, остановился у телефонной будки и позвонил Касси. Она сняла трубку после первого же звонка.Голос у нее дрожал, что было ей в принципе совсем не свойственно.— Это ты! Как хорошо! — воскликнула она. — Ты скоро будешь?— Где-то через час.— Поскорей, ладно?— Что, Анджело?..— Он колотит в дверь и трясет ее с тех пор, как ты уехал. Я была в кухне. Он расшатывает доски. Если так пойдет и дальше, он скоро сорвет дверь с петель. Я хотела укрепить баррикаду, но у меня ничего не выходит. С одной рукой...— Касси, — сказал я, — иди в паб и сиди там.— Но...— Дорогая, я тебя прошу!— А если он вылезет?— Если он вылезет, я хочу, чтобы ты была у Банана, в безопасности.— Ладно.— До скорого! — сказал я и повесил трубку. И как бешеный понесся домой. Кое-где я проскакивал на красный свет, но все обошлось. Я молнией пролетел через Ройстон-Хис, виляя среди потока машин, возвращающихся с уик-энда в город. Промчался через сам город; перемахнул последний перекресток через автостраду М-11 и наконец свернул с шоссе на дорогу, ведущую к Шестой Миле.И всю дорогу думал о том, что будет делать Анджело, если вырвется на волю. Разнесет весь дом? Подожжет его? Будет поджидать меня в засаде?Единственное, во что я не верил, — это в то, что он тихо-мирно уберется восвояси. Глава 16 Я осторожно приблизился к стоявшей незапертой двери — комод мы отодвинули, потому что Касси трудно было лазить в окно.В саду пели птицы. Стали бы они петь, если бы где-то там прятался Анджело? Нет, не стали бы. Я взялся за ручку двери и распахнул ее.В доме было тихо, словно он давным-давно стоял заброшенным. Я с упавшим сердцем вошел и прошел на кухню.Анджело отодрал одну из досок двери и выбил две из четырех досок, которые ее подпирали. Дверь была по-прежнему закрыта, но нож, которым была заперта щеколда, исчез. Дыра в двери была достаточно широкой для того, чтобы просунуть руку, но не настолько, чтобы в нее мог протиснуться взрослый мужчина. Стол, стулья и две нижние доски были на месте, но если Анджело и дальше будет продвигаться такими темпами, то это ненадолго. Так что я пришел как раз вовремя.— Анджело! — окликнул я.Он почти мгновенно показался в дыре и злобно оскалился, увидев меня.Он просунул в щель обе руки, и яростно рванул доски. Я увидел, что он успел изодрать себе руки в кровь.— Я вас сейчас выпущу, — сказал я. — Так что поберегите силы.— Я до тебя доберусь! — прорычал он. Ишь ты, какой упорный!— Да, конечно, — сказал я. — А теперь слушайте. Вам это должно быть интересно.Он ждал. Глаза его полыхали яростью из темноты.— Вы считаете, что мой брат надул вас с какими-то компьютерными программами, — сказал я. — Ну, начнем с того, что они не ваши, но это мы обсуждать не будем. Сейчас у меня есть эти программы. Они здесь, в доме.Мне понадобилось довольно много времени, чтобы их достать, потому я и продержал вас так долго в этом чулане. Я вам отдам эти программы. Вы меня слушаете?Он ничего не ответил, но видно было, что слушает он очень внимательно.— Вы четырнадцать лет думали о том состоянии, которое вы потеряли. Я его вам возвращаю. Четырнадцать лет вы клялись убить моего брата. Он умер.Вы пришли сюда с насилием — за это вас могут снова посадить в тюрьму. Я не хочу доносить на вас. Я верну вам программы и свободу, а вы за это должны убраться отсюда и навсегда оставить меня в покое.Он исподлобья смотрел на меня сквозь щель. Выражение его лица особо не изменилось. Во всяком случае, радости он не выказывал. Я сказал:— Возможно, вы столько лет мечтали о мести, что теперь просто не можете без этого жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30