Позже он наблюдал за Хейзом, когда тот закрывал окна, и понял: у него что-то на уме, его действия не случайны, а связаны между собой.Бернс старался понять, в чем заключается план Хейза.Он видел действия Хейза, но был совершенно уверен, что никто, кроме него, не заметил этого. Хейз явно рассчитывал, что духота в комнате поможет ему осуществить его план. Кто первый пожалуется на духоту? Берт Клинг уже снял пиджак и вытирал пот со лба. Уиллис развязал галстук. Анжелика Гомес задрала юбку, открыв колени, будто сидела на скамейке в парке, обдуваемая речным ветерком.Кто первый скажет: “Здесь жарко, как в пекле”?Прежде всего, для чего Хейзу понадобилась жара?Бернс надеялся, что план Хейза не авантюра.Но тут же подумал, что всякий план будет авантюрой, пока на столе стоит бутыль с нитроглицерином.Берт Клинг начал потеть...Он чуть было не подошел к окну, чтобы открыть его, но тут же вспомнил одну вещь.Ведь Коттон недавно подходил к окну, чтобы его закрыть! Кажется, он видел, как Коттон...Ведь температура в комнате контролируется термостатом. Кто перевел стрелку? Коттон?Может быть, у него есть план?Может, есть, а может, нет. Во всяком случае, Берт Клинг скорее растает и превратится в лужу на деревянном полу дежурной комнаты, чем откроет окно. Он ждал с любопытством и потел все сильнее. * * * Хэл Уиллис хотел было сказать о том, как жарко стало в комнате, но тут заметил, что рубашка Берта Клинга промокла от пота. Закрыв на минуту глаза, Берт провел рукой по лбу и стряхнул на пол капли пота.Внезапно Хэл Уиллис понял, что в комнате стало жарко не случайно.Он попытался поймать взгляд Клинга, но ничего не прочел в его глазах.Чувствуя, что нижнее белье начинает прилипать к телу, Хэл стал ерзать на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. * * * Мейер Мейер вытер капли пота на верхней губе.Жарко, как в пекле, подумал он, интересно, нашел кто-нибудь мои бумажки? Почему никто не выключит этот проклятый термостат? Мейер посмотрел на аппарат. Коттон Хейз стоял у стены, и его глаза не отрывались от Вирджинии Додж. Он был похож на часового, охраняющего что-то важное. “Эй, Коттон, – подумал Мейер, – опусти немного руку и поверни этот проклятый термостат”.Он чуть не произнес эти слова вслух.Но потом снова стал думать, нашел ли кто-нибудь его записки.Думая об этом, совершенно отвлекся от жары и стал про себя читать древнюю еврейскую молитву. * * * Анжелика Гомес расставила ноги и закрыла глаза. В комнате было очень жарко. Она опустила веки и представила себе, что загорает на плоском камне где-нибудь в горах. В Пуэрто-Рико она часто взбиралась высоко в горы по тропинкам, древним, как само время, почти скрытым пышной тропической растительностью, находила скрытую среди деревьев поляну, сплошь заросшую папоротником. На этой поляне обязательно лежал плоский камень, и тогда Анжелика раздевалась и подставляла тело поцелуям солнца.Она рассеянно подумала: почему на улицах этого города так мало солнца?Охваченная истомой, она не открывала глаза, чувствуя, как жара обволакивает ее. Представляя себе родной остров, она наслаждалась жарой и надеялась, что никто не станет открывать окно. * * * Раздался телефонный звонок.Сидя за своим столом, Вирджиния Додж, у которой на лбу блестели капельки пота, кивнула Клингу. Клинг поднял трубку.– 87-й участок, детектив Клинг.– Привет. Карелла на месте?– Кто говорит?– Этчисон, из лаборатории. Где Карелла?– Вышел. Передать ему что-нибудь?– Да, я думаю. Как, вы говорите, ваше имя?– Берт Клинг.– Мне кажется, я вас не знаю.– Какая разница?– Мне хочется знать, с кем я имею дело. Так вот, относительно дела этого Скотта.– Да?– Сэм Гроссман попросил меня изучить несколько фотографий. Дверную раму.– Да?– Вы знакомы с этой дверной рамой?– Карелла мне кое-что рассказывал о ней. Если у вас есть что-нибудь новое, я передам ему.– К чему такая спешка? Вы что, не любите разговаривать?– Обожаю. Но мы немного заняты сегодня.– Я люблю разговаривать, – сказал Этчисон, – немного разгоняет скуку. Вы бы посидели, как я, целый день в обществе пробирок, фотографий и люминесцентных ламп, нюхали бы с утра до вечера тряпки, пахнущие кровью, гноем и мочой, тогда бы не возражали против небольшого разговора.– Ах, как мне жаль вас. Так что же с этой дверной рамой?– Сейчас я должен быть дома, а вместо этого целый день увеличивал фотографии, пытаясь помочь вам, остолопам. И вот какую благодарность я получаю.– Я пошлю вам свое старое белье, чтобы вы могли сделать анализ на метки. Идет?– Очень смешно. Но только, чтобы это было нестираное белье, к какому мы привыкли. Чтобы оно воняло кровью, гноем и...– Понятно. Картина ясна.– Как, вы сказали, ваше имя?– Берт Клинг.– Вы комик, а, Клинг?– Фирма “Клинг и Коган”, никогда не слышали?– Нет.– Птичьи трели, чечетка и комическая скороговорка. Мы ставим сцены из народной жизни – бар мицве и ирландские свадьбы. Неужели не знаете фирму “Клинг и Коган”?– Нет. Я должен принять это как остроумную шутку?– Я веду светскую беседу. Вы этого желали, верно?– Премного обязан. Когда-нибудь вы придете к нам, попросите оказать любезность, и я брошу вам мешок с вашим собственным грязным бельем.– Так что там насчет дверной рамы?– Может быть, не стоит говорить. Попотейте сами.– Пожалуйста, сделайте любезность.– Конечно, а потом Сэм намылит мне шею. Что у них с этим Кареллой? Можно подумать, что он его зять или родственник, так он старается.– Стив его папочка, – ответил Клинг. – Они привязаны друг к другу, как любящие отец и сын.В трубке долго молчали, наконец Этчисон произнес нарочито невыразительным тоном:– Ради блага фирмы будем надеяться, что Коган остроумнее вас. Ну, желаете получить информацию?– Я жду.– Ладно. Я увеличил фотографии и внимательно рассмотрел их. На дверной раме изнутри есть следы, там, где запор висел на одном шурупе, якобы сорванный, когда те парни взламывали ломом дверь.– Так, продолжайте.– Похоже на то, что кто-то сорвал запор изнутри с помощью долота и отвертки.– Что вы хотите этим сказать?– Я хочу сказать, что запор не был сорван ломом снаружи. Есть доказательства, что его сорвали изнутри. На дверной раме полно вмятин. Парень, который сделал это, видно, очень спешил.– Значит, вы утверждаете, что дверь не была заперта изнутри.– Именно это я и говорю.– Почему же они не смогли ее открыть?– Вопрос на все сто долларов, мистер Клинг. Почему три здоровых парня не могли открыть незапертую дверь? Мы думали, что ее, вероятно, держало тело, которое висело на веревке, привязанной к дверной ручке. Но они могли свободно открыть дверь, несмотря на тело, в крайнем случае лопнула бы веревка. Значит, дело было не так.– А как?– Я скажу вам, что делать.– Да?– Спросите Когана.Клинг повесил трубку. То же сделала Вирджиния Додж.– Можно как-нибудь связаться с Кареллой? – спросила она.– Не знаю. Вряд ли, – ответил Бернс, хотя это было неправдой.– Разве он не должен получить информацию?– Должен.– Почему же вы не позвоните ему и не передадите то, что узнали?– Потому что я не знаю, где он.– Разве он не у этих Скоттов? Там, где совершено убийство?– Не исключено. Но если он допрашивает подозреваемых, то может быть где угодно...– Почему не позвонить Скоттам?– Для чего?– Если он там, я хочу, чтобы вы приказали ему немедленно вернуться в участок. Здесь страшно жарко, и я устала ждать.– Не думаю, что он там, – быстро отреагировал Бернс, – кроме того, если я вызову его, он заподозрит какой-то подвох.– Почему он это заподозрит?– Потому что убийство должно расследоваться в первую очередь.Вирджиния несколько секунд обдумывала его слова: “Хотела бы я знать, врете вы, или нет”. Но больше не просила Бернса звонить Скоттам. * * * Дейв Марчисон сидел в комнате для посетителей за высоким столом, похожим на алтарь правосудия, за которым восседает судья. К столу было прикреплено объявление, призывающее всех посетителей остановиться и сказать, по какому делу они пришли. Дейв Марчисон смотрел на улицу сквозь открытую дверь участка.Был чудесный вечер, и Марчисон думал о том, чем занимаются обычные граждане в такой вечер. Гуляют парочками по парку? Занимаются любовью при открытых окнах? Или играют в бинго, маджонг и другие игры?В любом случае они не сидели за столом, отвечая на телефонные звонки.Марчисон пытался восстановить в памяти разговор.Он поднялся наверх посмотреть, что там за шум, и шеф объяснил: “Револьвер выстрелил случайно”. Тогда он сказал что-то вроде: “Ладно, если все хорошо...” И шеф ответил: “Да, все в порядке”. А потом было важное, надо вспомнить точно. Он сказал лейтенанту: “Ладно, если все в порядке, пока. Пит”. А Бернс ответил: “Срочно!”Это был очень странный ответ для шефа, потому что у полицейских “Срочно!” означает “Немедленно сообщить”.Что же он мог немедленно сообщить шефу, если уже стоял прямо перед ним?У лейтенанта была какая-то странная, застывшая улыбка. Срочно.Немедленно сообщить.Что он имел в виду? Или просто шутил?А если он что-то, хотел сказать, то что именно? Немедленно сообщить. Кому немедленно сообщить? Или немедленно сообщить что-нибудь? Что сообщить?Что выстрелил револьвер?Но шеф сказал, что это произошло случайно, и все там выглядело, как всегда. Может быть, лейтенант хотел, чтобы он сообщил о случайном выстреле? Так, что ли?Нет, это было полной бессмыслицей. Случайный выстрел в дежурной комнате был не на пользу лейтенанту, и, конечно, он не хотел бы, чтобы об этом сообщали.“О господи, я делаю из мухи слона, – подумал Марчисон. – Лейтенант просто веселил свою публику, а я ломаю голову над тем, что означала эта шутка. Мне надо было бы работать наверху, вот что. Хорошим бы я был детективом, если бы пытался всякий раз размышлять над глупыми шутками лейтенанта! Это все бабье лето. Лучше бы я вернулся в Ирландию и целовал ирландских девчонок”.Срочно.Немедленно сообщить.Пульт перед Марчисоном вспыхнул зеленым светом.Докладывал один из патрульных. Он нажал кнопку и сказал:– Восемьдесят седьмой участок. Сержант Марчисон. А, привет, лысый. Да. Ладно, приятно слышать. Танцуй дальше.“На западном фронте все спокойно”, – подумал Марчисон и выключил сигнал.“Срочно”, – опять вспомнил он. * * * Вирджиния Додж внезапно поднялась.– Все туда, – приказала она, – на эту сторону комнаты. Побыстрее, лейтенант, отойдите от вешалки.Анжелика вздрогнула, встала, поправила юбку и отошла к зарешеченному окну. Хейз оставил свой пост у термостата и присоединился к ней. Бернс отошел от вешалки.– Револьвер направлен на нитро, – сказала Вирджиния, так что без всяких фокусов. “Хорошо! – подумал Хейз. – Она не только страдает от жары, но беспокоится, как бы не взорвался нитроглицерин. Господи, хоть бы сработало. Первая часть, кажется, уже есть. Я надеюсь”.Вирджиния отошла к вешалке и быстро сбросила плащ с левого плеча, держа револьвер, направленный на бутыль, в правой руке. Потом она переложила оружие в левую руку, сбросила плащ с правого плеча и, не поворачиваясь, повесила его на крючок.– Здесь жарко, как в пекле, – сказала она. – Может, кто-нибудь поставит термостат на нормальную температуру?– Сейчас, – отозвался Хейз и, улыбаясь, направился к термостату.Он посмотрел на другой конец комнаты, где бесформенный плащ Вирджинии висел рядом с плащом и шляпой Уиллиса.В левом кармане черного одеяния Вирджинии находился пистолет, который она взяла в кабинете Бернса. Глава 11 “Удивительно, как просто все сошло, – подумал Хейз. Если бы все в жизни было так легко, каждый в этом мире имел бы свое личное розовое облако, на котором мог бы витать над землей”.Но сам факт, что Вирджиния так быстро сняла пальто, расставшись с револьвером, вселил сомнение в душу Хейза. Он не был суеверным, но скептически относился к слишком уж благоприятному ходу событий. Может быть, успешное осуществление первой части плана было плохой приметой для второй части?Револьвер теперь был там, где он планировал, – в кармане плаща, висевшего на вешалке у стены. Недалеко от вешалки, у барьера, был выключатель для всего верхнего света. План Хейза заключался в том, что он пройдет к висевшей на стене у выключателя доске циркуляров, якобы для того, чтобы проверить лиц, на которых был объявлен розыск, и потом – когда представится возможность – выключит свет и достанет из кармана плаща Вирджинии пистолет Бернса. Он не будет стрелять сразу, ему не нужна дуэль на пистолетах, особенно когда на столе перед Вирджинией стоит бутыль. Он будет держать пистолет у себя и выстрелит только тогда, когда представится возможность сделать это без нежелательных последствий.Хейз не представлял себе, как подобный план может провалиться. Кроме верхнего света, в комнате не было других ламп. Один щелчок – и темнота. Это займет не более трех секунд – он выхватит пистолет из кармана, спрячет его и снова включит свет.Выстрелит Вирджиния за эти три секунды?Вряд ли.Если она даже выстрелит, то в комнате будет совершенно темно, и она, вероятнее всего, промахнется.“Да, риск немалый, – сказал себе Хейз. – Ей даже не надо стрелять. Она может просто смахнуть бутыль со стола рукой, – и для всех наступит вечное блаженство”.Но Хейз рассчитывал еще на одну вещь – ему поможет нормальная человеческая реакция на внезапную темноту. В неразберихе Вирджиния может подумать, что свет потух из-за какой-то неполадки. Она не будет стрелять и не сбросит бутыль до тех пор, пока не поймет, в чем дело. Но в это время свет уже будет гореть снова, Хейз найдет какую-нибудь отговорку и скажет, что выключил свет нечаянно.Это должна быть убедительная отговорка. А может быть, необязательно? Если свет тут же загорится и все будет так, как прежде, она примет любое алиби? Интересно, вспомнит ли она, что у нее в кармане был пистолет? Если вспомнит, тогда придется палить, невзирая на нитро. По крайней мере, они оба будут вооружены.Хейз снова перебрал в уме все детали. Подойти к доске циркуляров, сделать вид, что занялся бумагами, повернуть выключатель, выхватить пистолет...Погоди-ка.Есть еще один выключатель для тех же лампочек в дальнем конце коридора, сразу же у металлической лестницы. Он включает свет одновременно в коридоре и дежурной комнате, чтобы, поднявшись на второй этаж, не идти в полной темноте по коридору. Хейз размышлял, не следует ли придумать что-нибудь и со вторым выключателем, чтобы быть полностью уверенным. Очевидно, в этом не было необходимости, так как выключатели работали независимо друг от друга.“Ладно, – сказал он себе, – начнем”.И направился к доске циркуляров.– Эй!Хейз остановился. Анжелика Гомес положила руку ему на локоть.– Есть сигарета?– Конечно, – ответил Хейз, вынул из кармана пачку и достал сигарету.Анжелика взяла ее, приклеила к нижней губе и ждала. Хейз зажег спичку и поднес к сигарете.– Мучас грасиас, – сказала Анжелика, – у вас хорошая манера. Это самый важный вещь.– Да. – Хейз хотел отойти от нее, но она схватила его за рукав.– Знаете что?– Что?– Я ненавижу эта город. Знаете почему?– Нет, почему?– Нет хорошая манера. Эта правда.– Ну, грубость есть всюду.Хейз опять хотел отойти, но Анжелика спросила:– Зачем вы спешите?На этот раз Вирджиния Додж отвернулась от стола и подозрительно посмотрела на Хейза.– Я не спешу, – ответил он.– Тогда садитесь, – предложила Анжелика, – давайте поговорить. В этот город никто не имеет время поговорить. На мой остров не так. На остров каждый имеет время на всякий вещь.Хейз знал, что ему делать. Вирджиния Додж не отрывала от него взгляда. Стараясь показать, что не спешит, он пододвинул стул и сел. Небрежно, может быть, слишком небрежно, вынул из пачки еще одну сигарету и закурил. Он делал вид, что совершенно не замечает Вирджинию, что его интересует только приятное общество Анжелики Гомес. Выпуская дым из сигареты, он думал: “Интересно, когда она вспомнит, что оставила пистолет в кармане плаща?”– Откуда у вас седой волос? – спросила Анжелика.Хейз бессознательно пригладил прядь над левым виском.– Меня однажды ударили ножом, а потом выросли седые волосы.– Где вас ударили ножом?– Это длинная история.– Я имею время.“Но я не имею”, – подумал Хейз и увидел, что Вирджиния все еще смотрит на него. “Может быть, она что-то подозревает?” – Хейз почувствовал в желудке тяжесть, словно проглотил тягучий отвар. Ему хотелось шумно вздохнуть, закричать, ударить кулаком по стене. Вместо этого он заставил себя продолжить разговор, хотя ни на минуту не забывал о пистолете.– Я расследовал дело о грабеже, – начал Хейз. – Когда я пришел в квартиру, у женщины, которую ограбили, была истерика, а когда я уходил, она была страшно напугана. Я хотел выйти на улицу и послать к ней патрульного, но не дошел до улицы. Тот парень бросился на меня с ножом.– Это был грабитель?– Нет, и это самое смешное. Это был начальник охраны того дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14