Когда Мишель добрался до истории со взрывчаткой, мсье Сув обронил:
— Все верно, помню! Подписывал я такое разрешение. Но это было еще в прошлом году! Когда Мишель закончил, слово взял Гюсту:
Тут, Альфонс, есть еще один пикантный момент: Режи, которого ты имеешь удовольствие лицезреть, утверждает, что Пибрай за то недолгое время, что работал на стройке, умудрился стащить оттуда динамит и теперь пользуется им не в самых праведных целях.
Тео говорит, он глушит рыбу! — воскликнула, не подумав, Мартина.
Хм… — откашлялся Альфонс Сув. — Ладно, рыбной ловли пока касаться не будем. А вот кража динамита — это серьезно! Надо бы мне потолковать с Пибраем…
Я послал за ним. Он должен появиться с минуты на минуту, — заметил Гюсту.
Ладно… Ох, Режи, и угораздила же тебя нелегкая!.. Знаешь, этот мальчик изложил все довольно связно и, по-моему, весьма близко к истине. Значит, это ты все затеял… Включая диверсию, которая служила скорее инсценировкой…
Неправда, честное слово, — пробормотал Режи.
Неправда… неправда… Говорить мы все мастера… А где твои доказательства? Ведь факты-то против тебя! Боюсь, горе ты наше, притязания на трактир могут дорого тебе обойтись!
С появлением Пибрая, который, несмотря на все старания держаться уверенно, выглядел совсем не героем, беседа приняла иное направление.
Слушай, Гюсту, коли ты его вызвал и, как видно, хорошо во всем разбираешься, побеседуй с этим лоботрясом, — попросил мэр.
С твоего позволения, Альфонс… Хм… Пибрай, речь идет о динамите, который ты взял со стройки.
Я… Не было такого! — моментально отреагировал Пибрай, ошалело озирая присутствующих.
Ну-ну, не отпирайся! Вот и твой двоюродный брат Режи это говорит…
И твой дружок Тео тоже, — вмешался Мишель.
Ну, ты… — прошипел Пибрай; видно было, как ему хочется заставить Мишеля молчать. — Если Режи так говорит, значит, он врет!
Пибрай, ты же сам мне говорил, — растерянно пробормотал Режи. — Я ничего не сочиняю. Помнишь, ты даже предлагал мне часть динамита?
Неправда, врет он! Ей-богу, врет! — отозвался Пибрай.
Слушай меня внимательно, Пибрай! Это очень серьезно, — продолжал Гюсту. — С этой ди- t версией много неясного. Режи считает, что ты способен на такое… даже способен взорвать плотину… Хотя я лично скорей поверил бы, что это он подбросил тебе такую мыслишку. Верно?
Пибрай огляделся; его окружали непроницаемые, враждебные лица, на которых была написана убежденность в его вине. Такое же выражение было и на лице брата. Он выругался себе под нос… Но тут слово взял мэр:
— Ну, Пибрай, докажи свое благородство! Ты молод, и кто-то, должно быть, тебя подучил…
Пибрай походил на загнанного в угол зверя: вот-вот он прыгнет на тех, кто его окружает… Наконец, бросив на своих обвинителей отчаянный взгляд, он решился.
— Это не я! — взвыл он. — Это Антонен!
Услышав это имя, присутствующие недоуменно переглянулись. В комнате повисла тишина. Наконец мэр, осознав ответственность, вытекающую из его положения, первым нарушил молчание. Сурово сверля Пибрая взглядом, он заявил:
— Ничего получше ты не мог придумать? Как у тебя язык повернулся? Оклеветать достойного человека, который тебе в деды годится!..
— Да уж, Пибрай, это на тебя похоже, — поддержал его Гюсту. — Вместо того, чтобы честно и откровенно все рассказать, повиниться, ты изобретаешь новую ложь! Не очень-то красиво с твоей стороны, мальчик мой!..
Бледное лицо Пибрая приобрело кирпично-красный оттенок. Он сделал какой-то жест, который мог означать как угрозу, так и крайнее отчаяние. Но на мэра его телодвижение не произвело большого эффекта.
Надеюсь, ты понимаешь, какое серьезное признание ты сделал — в присутствии свидетелей. Отвечай, несчастный!
Давай говори! И если ты солгал… — проворчал Гюсту, не уточняя, впрочем, свою угрозу.
Пибрай еще раз огляделся — и прочел в глазах окружающих непреклонную решимость. И тогда лихорадочно заговорил, словно спеша сбросить тяжесть, которая тяготила ему душу.
В пору своей работы на стройке ему довелось слышать от приятелей, что рыбу можно глушить динамитом. Как-то он разговорился на эту тему с Антоненом, поскольку, как и все, знал, что старик — браконьер с большим стажем. Антонен и с ним поделился воспоминаниями о том, как во время войны глушил рыбу гранатами. И тогда в мальчишеской голове Пибрая созрел план. Он стал таскать со стройки куски динамита, подкладывая вместо них в ящики деревянные чурбаки похожей формы и размера.
Динамит он отдал Антонену, который обещал научить его «рыбачить» по-настоящему.
— Только он тянул и тянул! То луна не такая, то еще что-нибудь, — объяснял Пибрай. — А тут бац — взрыв! Я сразу смекнул, что тут что-то не так. На следующий день прихожу к Антонену… Понятное дело, я опасался, что если его заметут, он и меня заложит. А старик одно твердит: дескать, динамит израсходовал на рыбалку, а меня не позвал потому, что сначала хотел попрактиковаться. Рыбы, говорит, наловил столько, что девать некуда…
Пибрай, не слишком веря его словам, потихоньку навел справки у других браконьеров. Но никто не видел Антонена на реке с тех самых пор, как его переселили в домик, выстроенный Департаментом электрохозяйства.
Вот тогда я жутко перепугался. Бросился к Режи… Он меня успокоил и пообещал все уладить… А когда арестовали Саразини, я поначалу подумал, что это и вправду он взрыв устроил. И что Антонен меня попросту надул: припрятал динамит, чтобы потом рыбачить в одиночку, не делясь уловом. Теперь-то я вижу, что это не так!.. Не очень-то красиво с твоей стороны, Режи, все валить на меня! Я тебе еще это припомню!..
Бедняга Антонен, — пробормотал Гюсту. — Так и не сумел утешиться, потеряв свободу и свою прекрасную долину. Не хотел бы я оказаться одним из судей, которые вынесут ему приговор… Разумеется, он виноват… Но старые бобыли, вроде него, сродни дичкам, вырастающим без воды и без земли где-нибудь в расселине между скалами, — такие не выживут на удобренной почве. По-моему, он просто повредился в уме… Ты как думаешь, мэр?
Ты, Гюсту, хорошо сказал, от сердца! Я согласен с тобой. И с превеликим удовольствием не делал бы того, что мне предстоит сейчас сделать: звонить в полицию и извещать жандармов… А тебе, Пибрай, пусть это послужит уроком! Антонен совершил преступление, это верно, но не вложи ты динамит ему в руки, возможно, ничего бы не произошло. И все это — ради нескольких рыбешек и горстки монет! Ты очень виноват, мой мальчик!
В твои годы оказаться на скамье подсудимых — весьма дурное начало…
Пибрай, отбросив стыд, рыдал в три ручья. Мишелю и Мартине стало невероятно жалко его.
Мсье мэр… — начал Мишель и остановился, подбирая слова.
Разве Пибрай не достаточно еще наказан? — воскликнула Мартина. — Дайте ему возможность исправиться! Жандармам вовсе не обязательно знать, кто именно украл динамит…
У вас добрая и благородная душа, мадемуазель, — сказал мэр. — Ладно, я попытаюсь выгородить этого негодяя. Но в любом случае он должен понести наказание!..
Минуточку, — вмешался Гюсту. — Мсье мэр, прежде чем обсуждать, как наказать Пибрая, надо бы все-таки выяснить, насколько в этом деле замешан Режи.
Ну, Режи, мы тебя слушаем, — произнес мэр.
Режи сначала было запротестовал, говоря, что это не касается ни Гюсту, ни его племянников. Но мэр предложил ему, как ранее Пибраю, выбирать: либо Режи все рассказывает, либо пускай разбирается с жандармами.
— И учти, что по твоей милости сидит в тюрьме невиновный человек. И просидел бы еще долго, если бы не эти молодые люди!
Припертый к стене, Режи наконец сдался… Когда наутро после диверсии Пибрай поделился с ним подозрениями насчет того, на что Антонен мог употребить динамит, Режи мигом учуял, какая удача плывет ему в руки. Наконец-то есть шанс вернуть свой дом!.. Свалив вину на Саразини и отправив его за решетку, Режи поставил бы его семью в такое положение, что ей пришлось бы продать трактир — иначе им не на что было бы жить.
Рассказав Режи про динамит, Пибрай напомнил ему про взрывчатку, которую тот купил, собираясь сделать ямы в саду. Весь вечер он бродил в окрестностях трактира, ища способ скомпрометировать Саразини. А когда увидел, что семейство в полном составе отправилось в город, понял, что это подарок судьбы. Он пробрался сквозь кусты ежевики, предварительно подрубив их под корень и защищаясь от колючек с помощью старой доски. Итак, взрывчатка была где нужно; оставалось только предупредить полицию.
Любопытная вещь: рассказывая о своем злодеянии, Режи все больше возбуждался, словно заново переживая событие.
— И тут я сказал себе: «Берегись, Режи! Смотри не попадись в собственную ловушку. Нужно ли тебе лезть на глаза жандармам, отвечать на их каверзные вопросы?..» Это было как озарение!.. Черт возьми, подумал я, есть же замечательное средство! Надо вам сказать, я не раз получал вызовы от автомобилистов, у которых ломалась машина: они связывались со мной с помощью телефона дорожной полиции. Снимаешь трубку — и попадаешь прямо в жандармерию. Жандармы перезванивают в аптеку. Оттуда посылают за мной, и дело с концом! В общем, я отправился на дорогу и по телефону пообщался с дежурным! Занятно было бы посмотреть, какую он при этом состроил рожу!
Естественно, он пытался задавать мне вопросы, что да как. Но я, не будь дурак, бросил трубку и смылся. Разумеется, никто меня не видел. Вот и все!..
Наступила недолгая пауза.
Нет, не все! — заявил мэр, раздраженный его наглостью. — Тебе предстоит рассказать еще и жандармам, как ты водил их за нос. И эта шутка им не понравится, поверь мне.
А как будет зол Саразини, когда узнает, какую ты ему подложил свинью! — добавил Гюсту. — На твоем месте, Режи, я бы не слишком гордился этими подвигами…
От заносчивости Режи не осталось и следа. Он, кажется, начинал понемногу сознавать, куда завело его страстное желание вернуть добро, которое он, без всяких на то оснований, считал своим. Из-за собственного упрямства он не только попал в скверную историю, но и потерял всякий авторитет в глазах земляков… Он уже видел себя изгнанником, разоренным штрафами и компенсациями, которые ему наверняка придется выплачивать трактирщику…
Несмотря на всю неприязнь к Режи, добряк Гюсту рассудил, что ни ему, ни мэру не стоит слишком усердствовать в роли поборников справедливости, которую они невольно сейчас исполняли.
Слушай, мсье мэр, я бы на твоем месте сообщил жандармам, что взорвал канал не Саразини, а Антонен. А Режи с Саразини сами как-нибудь разберутся…
Неплохая мысль, Гюсту! — согласился мэр. — Тем более что я не могу выходить за рамки своих полномочий. Каждый сверчок должен знать свой шесток!.. Так ведь? Короче, Режи, выпутывайся как знаешь, и пусть будет на все воля Божья!..

ЭПИЛОГ

После этих событий прошла неделя. Страсти, всколыхнувшие не только деревню, но и весь кантон, мало-помалу улеглись. В Капдезак вернулся покой.
Работы на плотине продолжались в ускоренном темпе, и незначительное отставание, которое произошло из-за диверсии, скоро должно было быть наверстано, инженер за это ручался.
Мишель с Мартиной каждый день бывали в Адской долине. Бурная деятельность, которая там развернулась, представляла собой чрезвычайно увлекательное зрелище!
Папаша Саразини, в крепких выражениях излив законный гнев, был тем не менее безмерно счастлив, что вновь оказался на свободе, в кругу семьи. Он согласился не подавать на Режи в суд. Использовав подсказку Мишеля, Саразини представил жандармам такую версию событий, которая существенно уменьшала вину механика.
Саразини ведь ждал разрешения на покупку взрывчатки, — рассудил Мишель. — Так почему бы ему не сказать, что Режи по дружбе уступил ему несколько патронов?..
А как ты тогда объяснишь жандармам, почему Режи промолчал, когда трактирщика арестовали? — поинтересовался дядя Гюсту.
Мишеля непросто было застать врасплох.
Мне кажется, тут тоже можно найти приемлемый для всех вариант. Незаконная продажа взрывчатки — это правонарушение, и Режи боялся, как бы у него из-за этого, скажем, дружеского жеста не было неприятностей…
Ну, а Саразини?
Саразини же не хотел его выдавать. Он думал, что раз правда на его стороне и против него нет улик, то он так и так выпутается.
Хм… По-моему, не слишком правдоподобно. По меньшей мере, по отношению к Саразини!
Я думаю, дядя, вы не совсем правы, — вежливо парировал Мишель. — Поведение Саразини легко объяснить. Он ведь тяготился своим положением чужака: здесь его приняли не лучшим образом. И, чтобы повысить свои акции в глазах местных, он решил не подставлять Режи, тем более что тот вроде бы оказал ему услугу.
По своему обыкновению, Гюсту погрузился в размышления.
Хитроумия тебе не занимать, мальчик мой, — заключил он. — Но как нам устроить, чтобы Саразини рассказал полиции именно эту байку?
Я могла бы поговорить с его женой, — предложила Мартина. — А она все ему передаст при ближайшем свидании.
Тогда поторопись, — посоветовал дядя. — К счастью, Саразини осталось сидеть недолго.
Дядя Гюсту оказался хорошим пророком; однако Мартина успела-таки исполнить свою миссию.
Естественно, мэра тоже поставили в известность, и он этот план одобрил, но при условии, что Пибрай и Режи как-то загладят свою вину.
Потому-то на трактир Адской долины… прошу прощения, на трактир «Бельвю» теперь было приятно посмотреть!
Режи вместе с двоюродным братом наново отстраивали там погреб. Они уже вырубили и сожгли кусты ежевики, загораживающие подступы к нему.
Сейчас они разбирали стены. Камни еще послужат: как только будут убраны все обломки, можно ремонтировать свод.
Гюсту, а порой и мэр собственной персоной время от времени наведывались в трактир, дабы удостовериться, что двое злоумышленников проявляют достаточное усердие. Впрочем, это было совершенно излишним. Таково уж счастливое свойство совместного труда: не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что между тремя мужчинами завязалась крепкая дружба.
Надо сказать, этому способствовала и мадам Саразини: ее стряпня не только придавала работникам новые силы, но и доказывала двум провинившимся капдезакцам, что каждая страна хороша по-своему.
А Мартина с Мишелем помогали Мило изготовлять новую вывеску. Мартина тщательно рисовала по трафарету буквы, которые Мило должен был залить краской, как только подсохнет нежно-голубой фон.
Одно-единственное событие несколько омрачило настроение молодых людей, впрочем, как и всех местных жителей. Антонена арестовали, и он занял за решеткой место Саразини.
Но как-то раз во время обеда дядя Гюсту сообщил Мишелю и Мартине новость, которая несколько повысила им настроение.
Говорят, Антонена осматривал врач-психиатр и сделал заключение, что старик слегка повредился в уме.
Значит, его не будут держать в тюрьме?! — воскликнула Мартина.
Не будут. Правда, бедняге от этого не легче. Тюрьма есть тюрьма, но психолечебница — тоже не сахар. Кажется, врач сказал, что шок, который он перенес, когда его выселили из старой хибары, оказался непомерно сильным для его возраста. Ему сейчас хоть дворец отстрой — никакой разницы. Единственное, что ему нужно, — вольная жизнь в его долине и какая-нибудь крыша над головой…
А когда его вылечат, он сможет вернуться в Адскую долину? — спросила Мартина.
Мне бы тоже этого хотелось, прелесть моя. Пускай он выздоравливает и спокойно доживает в своей разлюбезной долине остаток дней!..
Последние слова славный дядя Гюсту произнес с таким чувством, что Мишель счел должным вмешаться.
— Дядя Гюсту, вы научите нас глушить рыбу динамитом? — спросил он настолько серьезно, что Гюсту, несмотря на всю свою проницательность, потерял дар речи.
Молодые люди с трудом сдерживали смех. Дядя, в конце концов уразумев, что к чему, ответил:
— Попроси об этом Пибрая! Правда, у меня ощущение, что он не придет в восторг от твоей затеи. Этот негодник кое-что намотал себе на ус.
В эту минуту раздался взрыв…
Тетя Жизель и мадам Девиль тревожно переглянулись, словно спрашивая друг у друга, не началось ли все заново. Но дядя Гюсту разразился хохотом.
— Ну вот! Только что было посажено первое фруктовое дерево в Адской долине! Режи сдержал слово. Он разобьет сад возле трактира «Бельвю».
Дядя был человек добрый и очень любил своих близких. А потому добавил, на сей раз без смеха:
— Дети мои, вы совершили поступок, которым можно заслуженно гордиться! Вам удалось самое трудное и самое полезное в мире дело — помирить и сдружить людей! Вы по праву заслужили эти каникулы. И это не пустые слова!..
Мишель и Мартина знали, что дядя прав. В жизни у них было множество приключений, но никогда еще они не испытывали такого удовлетворения.
Им не терпелось вернуться в трактир в Адской долине… прошу прощения, в трактир «Бельвю»: отныне заведение Саразини носило это красивое название.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11