Посему короткой формой часто пользуются влюбленные.
Ma’daeni. «Мой повелитель», на эльфийский манер. Мальчик не понимает, почему старик обращается к нему подобным образом, но такое почтение не льстит, а напротив, настораживает его.
– Кто вы, сударь?
– Dоu Госпожа (господин), образовано от daeni.
Магрит просила присмотреть за Вами, и я с радостью выполняю ее просьбу. – Короткий, но учтивый поклон.
– С радостью? – В юном голосе прорезаются нотки недоверия.
– Разумеется, ma daeni. Служить вам – честь.
– Почему же она... – Мальчик смущается и не заканчивает фразу. Старик понимающе кивает.
– Просто потому что боится. Вслед за непониманием возникает страх, а вместе со страхом всегда приходит злоба. Никогда не открывайте двери этой бродяжке: злоба – дурной советчик. В любых делах.
– Но чего она боится?
– Не «чего», а «кого». Она боится вас, ma’daeni.
– Но почему? Вы ведь не боитесь!
Старик вздыхает.
– Как бы мы все ни были похожи друг на друга, мы никогда не будем одинаковыми. У каждого из нас есть свои... особенности, которые могут нравиться или не нравиться другим. Такова жизнь, и глупо было бы с ней спорить.
– Особенности?
– Вы поймете, ma’daeni, в свое время, – мягко улыбается старик.
– Чтоб ты сдох поскорее! – бормочет женщина, бросая яростный взгляд в сторону мальчика. Она хочет быть услышанной, и ей это удается – ребенок бледнеет и поворачивается к старику, словно прося о помощи:
– Я скоро умру?
Старик некоторое время смотрит прямо в глаза мальчика. Внимательно-внимательно. И усмехается.
– Нить Судьбы – слишком хрупкая материя. Никто не знает, когда придет его черед переступить Порог.
– Вы не ответили! – упрямо дергает головой мальчик.
– Что же вы хотите услышать, ma’daeni? – Старик терпелив.
– Я должен умереть?
Старик пожимает плечами:
– Все мы когда-нибудь умрем. Кто-то раньше, кто-то позже. Не торопитесь покинуть этот мир, несмотря на все его темные стороны. Жизнь – это бесценный дар, не выбрасывайте ее за ненадобностью... Впрочем, я, пожалуй, не буду давать вам советы в таких вещах. Хотя бы потому, что мы все-таки слишком разные...
– Разные? – Мальчик не перестает удивляться.
– Увы, – вздыхает старик. – И даже в вашем положении есть преимущества, за которые многие бы пожертвовали своей жизнью...
– Это неправда! Все говорят, что...
Старик хмуро качает головой:
– Не следует подслушивать чужие разговоры.
– Я не подслушивал... – смущается мальчик.
– Тогда не обращайте внимания на слова, предназначенные не вам, и они не ранят ваше сердце.
– Я не понимаю...
– Вы поймете, ma’daeni, обещаю. Просто подождите немного... Сегодня такой красивый день – не хотите ли отправиться на прогулку?
Мальчик доверчиво протягивает старику руку. Маленькие пальцы тонут в смуглой ладони, такой же теплой, как лучи весеннего солнца...
...Почему ты вспомнился мне, один из немногих друзей моего детства? Потому что тоже был оборотнем? Но я даже не знаю, в кого именно ты «оборачивался»... Впрочем, почему в прошедшем времени? Держу пари, что ты до сих пор жив и здоров, и еще не один рассвет усыплет бисером росы твою серебристую шкуру!
Ты рассказал мне так много. И – так мало! Я понимаю почему. Каждый должен идти своим Путем. Я иду, слышишь? Спотыкаясь и падая, набивая шишки и разрывая в клочья собственное сердце... Я не ищу другой жизни. Я просто живу. И я знаю, что в любой момент могу умереть. Это знание намертво впиталось в мою кожу, растворилось в крови, вросло в кости, отпечаталось в сознании... Я привык засыпать и просыпаться, чувствуя на своей щеке нежное, как паутинка, дыхание Вечной Странницы...
Спасибо за все, чему ты меня научил! Видишь, я воспользовался твоими уроками. Прости, что был слишком несдержан с шаддой, но я не смог обуздать свой гнев, в первый раз после стольких лет увидев в глазах незнакомой женщины презрение и ярость Лэни...
Лайн’А-хари, Смотрительница Внешнего Круга Стражи. Я понимаю твой страх и разделяю твои сомнения. Но я никогда не приму твою ненависть, сменившуюся под давлением обстоятельств вежливо-показной покорностью. Ты умела так изогнуть бровь, отвечая на мои вопросы, чтобы все понимали: ты просто делаешь одолжение ничтожеству, недостойному носить древнее и славное имя... Ты никогда не назовешь меня ma’daeni, хотя я бы многое отдал за то, чтобы однажды услышать из твоих уст эти слова... А уж мечтать о том, чтобы ты произнесла: m’daeni... Нет, это слишком невероятно даже для моей больной фантазии. Ma’daeni – «Тот, кто имеет право». M’daeni – «Тот, кому я разрешаю». Так близко и – так далеко. Особенно для наших взаимоотношений. Разве я могу причинить вред? К сожалению, могу... Даже если буду стараться избежать этого всеми силами. Грустно? Увы. Но такова жизнь...
В следующий раз буду держать себя в руках – достаточно и одного удара. В точку чуть ниже родового знака... Кстати, о родовом знаке.
Я достал из мешочка холодную, мгновенно потускневшую со смертью шадды ажурную пластинку. Откуда же ты родом? Неужели из моих краев? В Западном Шеме песчаные кошки не живут, уж это-то я точно знаю! Странно... Знак принадлежит полноценному члену Семьи, отнюдь не изгою. Но вряд ли оборотень действовал по собственному желанию – накрами пользуются только наемники. Ни один «благородный» метаморф не станет пачкать свое тело этими магическими штучками... Тебе приказали. Кто? И в чем заключалась ожидаемая тобой плата? Деньги? Иные блага? Может быть, чья-то жизнь? Да, это вероятнее всего. Простой и неизменно эффективный шантаж – слабость любви к ближнему...
Почему этот «кто-то» так заинтересован в несносном мальчишке? Ну да, положим, задатки у него неплохие, но разве дело в этом? Зачем понадобилось добиваться контроля столь изощренным способом? Не проще ли было... Хотя, что я несу? Я же знаю, что не проще! В этом смысле секреция оборотня – безотказное и действенное средство. Разумеется, нанесенная на определенные участки тела в определенном порядке под аккомпанемент определенных заклинаний... Фрэлл! Какой же я идиот! Надо было взять накр с запястья... Эту махонькую черненькую пуговку... Нет, ничего бы не вышло. Мэтт – в нирване, а в моих руках эта улика мигом растеряла бы все свои полезные качества...
Что я вообще знаю о накрах, этих специфических, но весьма действенных магических приспособлениях? Сделать такой под силу практически любому магу, поскольку весь процесс сводится к «записи» того или иного заклинания на «носитель». Разумеется, чем сильнее и искуснее маг, тем более сложное и эффективное заклинание он «запишет» и тем качественнее получится само изделие. А «носитель»... «Носитель» может быть любым, чаще всего используются чистые металлы и сплавы. Железо, кстати, не очень любит такую «запись» заклинаний... Можно использовать дерево, но, во-первых, это на любителя, а во-вторых, пока найдешь подходящую древесину – проклянешь все на свете. Самое предпочтительное, конечно, кристаллы! Чем упорядоченнее структура «носителя», тем удобнее укладывать спираль чар. Чистый как слеза, да еще и соответствующим образом ограненный драгоценный камень позволяет достичь немалого эффекта... Так, что еще? Активировать заклинание может даже не-маг, нажатием или словом. Для пущей надежности накры вживляются в плоть того, кто собирается их использовать. Иногда вживляются даже против воли... Хе-хе. Готов спорить, что это происходит в половине случаев применения накров. Но шадда вряд ли была против. Особенно если заранее знала, что придется воевать... Но она не могла знать, что наткнется на меня, ведь что ни говори, а убить вашего покорного слугу гораздо проще, чем кажется, и никакой магии не нужно: удар мечом или удачно пущенная стрела – и я уже за Порогом... Впрочем, если я в ближайшем будущем не приму меры, то доконать меня сможет и самая обычная простуда...
Невеселые раздумья о здоровье были прерваны остановкой телеги. Я выглянул из-под кожаного полога и обнаружил, что обоз добрался-таки до постоялого двора. Вовремя, потому что дождь и не думал утихать, напротив – норовил припустить еще сильнее. К нашему счастью, ненастным утром, да еще в отсутствие в окрестностях «ярмарочных дней», все места были свободны. Конечно, телеги под навес не помещались – лошадей бы спрятать, – но местная прислуга помогла возницам накрыть мешки несколькими слоями «рыбьей кожи», а значит, о состоянии товаров можно было не беспокоиться. Пришлось выбраться на свежий воздух – ну не ждать же, в самом деле, пока меня упакуют вместе с тюками! – и несколько минут прятаться под навесом от назойливо заползающих во все щели струек воды. Можно было, конечно, сразу пойти внутрь, но что-то я не жаждал столкнуться у дверей с Бэром или его подопечным, который бросил в мою сторону такой злой взгляд, что мурашки пробежали по спине... Подождав, пока возницы и охранники – за вычетом караульного наряда – скроются в доме, я не торопясь двинулся по двору, разглядывая постоялый двор снаружи. Дождь мне не мешал – давненько я не принимал ванну, так что освежиться, хотя бы таким образом, было для меня приятным подарком природы. Наверное, я бы задержался еще на полчаса, но хозяин обоза, единственный, кто остался во дворе вместе со мной, твердо взял меня пальцами за плечо:
– Нечего мокнуть, парень. Лучше пойти и выпить чего-нибудь согревающего...
– Как вам будет угодно, – кивнул я и последовал за ним к парадным дверям дома.
Но в этот миг перед нами возникло препятствие. Из разряда неприятных неожиданностей. Видимо, хозяин постоялого двора посчитал, что все люди уже вошли в дом, и поспешил выпустить сторожевого пса... Я не люблю собак. В принципе. Да, я знаю, что они умны и верны, но по мне кошка – гораздо умнее и преданнее. Если, конечно, она изберет тебя своим «хозяином»... Эта собака относилась к типу особенно нелюбимых мной: огромный, с теленка, косматый зверь с крупной лобастой мордой, на которой краснели маленькие злобные глазки существа, уверенного в своей непобедимости. Кстати, шипастый ошейник зверя выглядел импозантнее, чем мой... Эта махина выросла у нас на пути, полностью загородив проход к дверям, и с ленивым любопытством принялась разглядывать наши тела примерно на уровне... пояса. А когда купец сделал шаг вперед, из горла зверя выкатился такой мерзкий и глухой рык, что мы вздрогнули. Надо было крикнуть кому-нибудь из местных и попросить придержать собачку, только звать на помощь показалось недостойным и купцу и мне. Но что собирался предпринять мой сопровождающий, я так и не узнал, потому что «нанес удар» первым...
Ну же, песик, подними свою голову... Горящие угрозой лиловые пуговки глаз медленно поползли навстречу моему взгляду... Еще немного, еще... Отлично! Никогда не пробуйте делать то, что проделал я. Хотя это очень просто – нужно всего лишь выпустить наружу клоаку своего подсознания, открыть двери Темного Храма своей души – если вы, конечно, принадлежите к одной милой, немногочисленной и весьма специфической семейке... Хватило и нескольких секунд, чтобы наглая уверенность в глазах пса сменилась паническим ужасом, и зверюга, поджав хвост и тихо проскулив что-то вроде «покорнейше прошу простить», на полусогнутых дрожащих ногах отползла в сторону. Я передернул плечами, выходя из транса, и повернулся к купцу:
– Путь свободен, господин.
Если мое поведение и вызвало у хозяина обоза вопросы, то он предпочел оставить выяснение подробностей моей биографии на более удобное время, а сейчас просто перешагнул порог.
В питейно-обеденном зале братия, вместе с которой я совершал свое вынужденное путешествие, уже расселась за столы и начинала приготовления к поглощению пищи. Ну а чтобы еда не шкрябала по желудку, его непременно нужно смазать! И лучше всего – кружкой доброго эля... Я подумал пару мгновений, а затем попросил купца:
– Вы позволите мне самому сделать заказ?
– Почему бы и нет? Только не слишком дорогой! – улыбнулся он, направляясь к столику, из-за которого ему уже весело и призывно махали руками.
Я же двинулся к стойке. Друзей в этом балагане у меня не наблюдается, так что поем в гордом одиночестве, благо мне это разрешили. Распорядитель ожидающе уставился на меня скользким взглядом, и я вежливо описал то, что хотел бы видеть на обед:
– Пожалуйста, нагрейте мне эля – лучше, если он будет поплотнее и потемнее. Греть не до кипения, но так, чтобы можно было обжечься. И не помешало бы к этому ржаных сухариков или хотя бы лепешку. Да, налейте горячий эль в миску! И принесите ложку, пожалуйста. Это вас не затруднит?
По глазам распорядителя было видно, что и он принял меня за бедолагу, сбежавшего из приюта. Но «клиент всегда прав», и спустя пару минут передо мной на стойке появилось все, что я заказал. Покрошив черствую лепешку (из грубой муки, с отрубями – экономим, да?) в горячий эль, я некоторое время меланхолично помешивал это не вполне аппетитное варево. Да, блюдо понравится не всякому, но, во-первых, оно жидкое, что для меня сейчас немаловажно, во-вторых – достаточно сытное, чтобы восполнить хоть часть потраченных сил, и в-третьих, горячий эль чудно помогает от простуды! Так что я убивал сразу трех зайцев, хотя и выглядел придурковато.
Мясо в меня пока что не полезет. Да и рыба – тоже. Можно было бы взять тушеных овощей, но и это рискованно. Иногда я просто ненавидел свой поганый организм! Ладно, еще день-два, и я смогу отожраться... Если будет чем.
По мере убывания снеди разговоры за столами становились оживленнее. Обсуждалось все: погода, цены на зерно и лошадей, политика короля и любовные похождения его министров. В другое время я бы внимательнее прислушался к утомленным поглощением пищи голосам, но горячий эль разморил меня быстрее и надежнее, чем холодный, и я сполз на стойку, подпирая щеку рукой и глядя на свое отражение в начищенном до блеска подносе. Как-то все это странно и загадочно, правда? Отражение кивнуло: «Правда».
Хлопнула дверь, пропуская в зал нового и весьма мокрого гостя. Когда темный от влаги плащ был сброшен на руки подбежавшего слуги, глазам присутствующих предстал смуглый черноволосый мужчина средних лет, грузный, но осанистый, на стеганом кафтане которого имелись знаки различия практикующего члена Лекарской гильдии.
– Ну-с, где наш больной? – весело и задорно вопросил он.
Хозяин обоза поспешил к нему навстречу:
– На второй этаж, доктор, пожалуйста...
Они протопали вверх по лестнице и исчезли за одной из дверей, выходивших на галерею. То ли лекарь был весьма опытен, то ли – совсем наоборот, но осмотр не занял много времени – не прошло и пяти минут, как эта парочка спустилась в зал и заняла места за столом неподалеку от меня. И лекарь и купец были вполне довольны и спокойны.
– Не волнуйтесь, голубчик, все просто замечательно! – говорил доктор, с аппетитом налегая на жаркое. – Юноша просто спит, залечивая раны. Мне, собственно, даже нечего здесь делать...
– Что вы, доктор, я бы просил вас задержаться хотя бы на пару дней, если, конечно, у вас нет срочных дел.
– На ваше счастье, я совершенно свободен до конца недели, – кружка эля опустела, – и понаблюдаю за юношей, если вы считаете это необходимым...
– А вы считаете, что можно обойтись и без...
– Ну конечно, голубчик! Здоровый сон – все, что нужно в такой ситуации...
Я довольно улыбнулся своему отражению. Собственно, сомнения не посещали меня и до уверений лекаря, а уж теперь я мог просто собой гордиться. Если бы было чем гордиться... Спит-то он спит, а вот кто и когда его разбудит?
Доктор и купец углубились в разговоры о политике, а рядом со мной воздвиглась хмурая скала в лице Бэра.
– Ты закончил?
– Что именно?
– Жрать.
– Да, если это тебя и в самом деле интересует. – Мне не понравились слегка виноватые глаза лучника, но я удержался от острот.
– Тогда идем.
– Куда это? – удивился я.
– Узнаешь.
Не скажу, чтобы меня привело в восторг это приглашение, но я почел за лучшее не спорить и последовал за юношей. Все на тот же второй этаж, благо третьего этажа здесь отродясь не было.
Мы миновали почти десяток дверей, остановившись в самом конце галереи. Комната, в которую меня привел Бэр, была угловой, не слишком уютной, не слишком светлой и не слишком теплой. Да и кровати в ней не было – из всей мебели имелись в наличии только стол, пара колченогих стульев и стенной шкаф. Возможно, это был чей-то кабинет. Или эту комнату использовали в качестве кабинета постояльцы. Потолочная балка нависала над головами, покоясь на двух довольно толстых подпорках из грубо обработанного дерева. К одной из этих подпорок Бэр и велел мне встать спиной. Я смутно догадывался, зачем, но не стал протестовать и, даже когда запястья сдавили – не туго, но надежно – веревочные петли, только поинтересовался:
– В чем причина подобных действий с вашей стороны?
Закончив вязать узлы, лучник присел на край стола и некоторое время исподлобья меня разглядывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Ma’daeni. «Мой повелитель», на эльфийский манер. Мальчик не понимает, почему старик обращается к нему подобным образом, но такое почтение не льстит, а напротив, настораживает его.
– Кто вы, сударь?
– Dоu Госпожа (господин), образовано от daeni.
Магрит просила присмотреть за Вами, и я с радостью выполняю ее просьбу. – Короткий, но учтивый поклон.
– С радостью? – В юном голосе прорезаются нотки недоверия.
– Разумеется, ma daeni. Служить вам – честь.
– Почему же она... – Мальчик смущается и не заканчивает фразу. Старик понимающе кивает.
– Просто потому что боится. Вслед за непониманием возникает страх, а вместе со страхом всегда приходит злоба. Никогда не открывайте двери этой бродяжке: злоба – дурной советчик. В любых делах.
– Но чего она боится?
– Не «чего», а «кого». Она боится вас, ma’daeni.
– Но почему? Вы ведь не боитесь!
Старик вздыхает.
– Как бы мы все ни были похожи друг на друга, мы никогда не будем одинаковыми. У каждого из нас есть свои... особенности, которые могут нравиться или не нравиться другим. Такова жизнь, и глупо было бы с ней спорить.
– Особенности?
– Вы поймете, ma’daeni, в свое время, – мягко улыбается старик.
– Чтоб ты сдох поскорее! – бормочет женщина, бросая яростный взгляд в сторону мальчика. Она хочет быть услышанной, и ей это удается – ребенок бледнеет и поворачивается к старику, словно прося о помощи:
– Я скоро умру?
Старик некоторое время смотрит прямо в глаза мальчика. Внимательно-внимательно. И усмехается.
– Нить Судьбы – слишком хрупкая материя. Никто не знает, когда придет его черед переступить Порог.
– Вы не ответили! – упрямо дергает головой мальчик.
– Что же вы хотите услышать, ma’daeni? – Старик терпелив.
– Я должен умереть?
Старик пожимает плечами:
– Все мы когда-нибудь умрем. Кто-то раньше, кто-то позже. Не торопитесь покинуть этот мир, несмотря на все его темные стороны. Жизнь – это бесценный дар, не выбрасывайте ее за ненадобностью... Впрочем, я, пожалуй, не буду давать вам советы в таких вещах. Хотя бы потому, что мы все-таки слишком разные...
– Разные? – Мальчик не перестает удивляться.
– Увы, – вздыхает старик. – И даже в вашем положении есть преимущества, за которые многие бы пожертвовали своей жизнью...
– Это неправда! Все говорят, что...
Старик хмуро качает головой:
– Не следует подслушивать чужие разговоры.
– Я не подслушивал... – смущается мальчик.
– Тогда не обращайте внимания на слова, предназначенные не вам, и они не ранят ваше сердце.
– Я не понимаю...
– Вы поймете, ma’daeni, обещаю. Просто подождите немного... Сегодня такой красивый день – не хотите ли отправиться на прогулку?
Мальчик доверчиво протягивает старику руку. Маленькие пальцы тонут в смуглой ладони, такой же теплой, как лучи весеннего солнца...
...Почему ты вспомнился мне, один из немногих друзей моего детства? Потому что тоже был оборотнем? Но я даже не знаю, в кого именно ты «оборачивался»... Впрочем, почему в прошедшем времени? Держу пари, что ты до сих пор жив и здоров, и еще не один рассвет усыплет бисером росы твою серебристую шкуру!
Ты рассказал мне так много. И – так мало! Я понимаю почему. Каждый должен идти своим Путем. Я иду, слышишь? Спотыкаясь и падая, набивая шишки и разрывая в клочья собственное сердце... Я не ищу другой жизни. Я просто живу. И я знаю, что в любой момент могу умереть. Это знание намертво впиталось в мою кожу, растворилось в крови, вросло в кости, отпечаталось в сознании... Я привык засыпать и просыпаться, чувствуя на своей щеке нежное, как паутинка, дыхание Вечной Странницы...
Спасибо за все, чему ты меня научил! Видишь, я воспользовался твоими уроками. Прости, что был слишком несдержан с шаддой, но я не смог обуздать свой гнев, в первый раз после стольких лет увидев в глазах незнакомой женщины презрение и ярость Лэни...
Лайн’А-хари, Смотрительница Внешнего Круга Стражи. Я понимаю твой страх и разделяю твои сомнения. Но я никогда не приму твою ненависть, сменившуюся под давлением обстоятельств вежливо-показной покорностью. Ты умела так изогнуть бровь, отвечая на мои вопросы, чтобы все понимали: ты просто делаешь одолжение ничтожеству, недостойному носить древнее и славное имя... Ты никогда не назовешь меня ma’daeni, хотя я бы многое отдал за то, чтобы однажды услышать из твоих уст эти слова... А уж мечтать о том, чтобы ты произнесла: m’daeni... Нет, это слишком невероятно даже для моей больной фантазии. Ma’daeni – «Тот, кто имеет право». M’daeni – «Тот, кому я разрешаю». Так близко и – так далеко. Особенно для наших взаимоотношений. Разве я могу причинить вред? К сожалению, могу... Даже если буду стараться избежать этого всеми силами. Грустно? Увы. Но такова жизнь...
В следующий раз буду держать себя в руках – достаточно и одного удара. В точку чуть ниже родового знака... Кстати, о родовом знаке.
Я достал из мешочка холодную, мгновенно потускневшую со смертью шадды ажурную пластинку. Откуда же ты родом? Неужели из моих краев? В Западном Шеме песчаные кошки не живут, уж это-то я точно знаю! Странно... Знак принадлежит полноценному члену Семьи, отнюдь не изгою. Но вряд ли оборотень действовал по собственному желанию – накрами пользуются только наемники. Ни один «благородный» метаморф не станет пачкать свое тело этими магическими штучками... Тебе приказали. Кто? И в чем заключалась ожидаемая тобой плата? Деньги? Иные блага? Может быть, чья-то жизнь? Да, это вероятнее всего. Простой и неизменно эффективный шантаж – слабость любви к ближнему...
Почему этот «кто-то» так заинтересован в несносном мальчишке? Ну да, положим, задатки у него неплохие, но разве дело в этом? Зачем понадобилось добиваться контроля столь изощренным способом? Не проще ли было... Хотя, что я несу? Я же знаю, что не проще! В этом смысле секреция оборотня – безотказное и действенное средство. Разумеется, нанесенная на определенные участки тела в определенном порядке под аккомпанемент определенных заклинаний... Фрэлл! Какой же я идиот! Надо было взять накр с запястья... Эту махонькую черненькую пуговку... Нет, ничего бы не вышло. Мэтт – в нирване, а в моих руках эта улика мигом растеряла бы все свои полезные качества...
Что я вообще знаю о накрах, этих специфических, но весьма действенных магических приспособлениях? Сделать такой под силу практически любому магу, поскольку весь процесс сводится к «записи» того или иного заклинания на «носитель». Разумеется, чем сильнее и искуснее маг, тем более сложное и эффективное заклинание он «запишет» и тем качественнее получится само изделие. А «носитель»... «Носитель» может быть любым, чаще всего используются чистые металлы и сплавы. Железо, кстати, не очень любит такую «запись» заклинаний... Можно использовать дерево, но, во-первых, это на любителя, а во-вторых, пока найдешь подходящую древесину – проклянешь все на свете. Самое предпочтительное, конечно, кристаллы! Чем упорядоченнее структура «носителя», тем удобнее укладывать спираль чар. Чистый как слеза, да еще и соответствующим образом ограненный драгоценный камень позволяет достичь немалого эффекта... Так, что еще? Активировать заклинание может даже не-маг, нажатием или словом. Для пущей надежности накры вживляются в плоть того, кто собирается их использовать. Иногда вживляются даже против воли... Хе-хе. Готов спорить, что это происходит в половине случаев применения накров. Но шадда вряд ли была против. Особенно если заранее знала, что придется воевать... Но она не могла знать, что наткнется на меня, ведь что ни говори, а убить вашего покорного слугу гораздо проще, чем кажется, и никакой магии не нужно: удар мечом или удачно пущенная стрела – и я уже за Порогом... Впрочем, если я в ближайшем будущем не приму меры, то доконать меня сможет и самая обычная простуда...
Невеселые раздумья о здоровье были прерваны остановкой телеги. Я выглянул из-под кожаного полога и обнаружил, что обоз добрался-таки до постоялого двора. Вовремя, потому что дождь и не думал утихать, напротив – норовил припустить еще сильнее. К нашему счастью, ненастным утром, да еще в отсутствие в окрестностях «ярмарочных дней», все места были свободны. Конечно, телеги под навес не помещались – лошадей бы спрятать, – но местная прислуга помогла возницам накрыть мешки несколькими слоями «рыбьей кожи», а значит, о состоянии товаров можно было не беспокоиться. Пришлось выбраться на свежий воздух – ну не ждать же, в самом деле, пока меня упакуют вместе с тюками! – и несколько минут прятаться под навесом от назойливо заползающих во все щели струек воды. Можно было, конечно, сразу пойти внутрь, но что-то я не жаждал столкнуться у дверей с Бэром или его подопечным, который бросил в мою сторону такой злой взгляд, что мурашки пробежали по спине... Подождав, пока возницы и охранники – за вычетом караульного наряда – скроются в доме, я не торопясь двинулся по двору, разглядывая постоялый двор снаружи. Дождь мне не мешал – давненько я не принимал ванну, так что освежиться, хотя бы таким образом, было для меня приятным подарком природы. Наверное, я бы задержался еще на полчаса, но хозяин обоза, единственный, кто остался во дворе вместе со мной, твердо взял меня пальцами за плечо:
– Нечего мокнуть, парень. Лучше пойти и выпить чего-нибудь согревающего...
– Как вам будет угодно, – кивнул я и последовал за ним к парадным дверям дома.
Но в этот миг перед нами возникло препятствие. Из разряда неприятных неожиданностей. Видимо, хозяин постоялого двора посчитал, что все люди уже вошли в дом, и поспешил выпустить сторожевого пса... Я не люблю собак. В принципе. Да, я знаю, что они умны и верны, но по мне кошка – гораздо умнее и преданнее. Если, конечно, она изберет тебя своим «хозяином»... Эта собака относилась к типу особенно нелюбимых мной: огромный, с теленка, косматый зверь с крупной лобастой мордой, на которой краснели маленькие злобные глазки существа, уверенного в своей непобедимости. Кстати, шипастый ошейник зверя выглядел импозантнее, чем мой... Эта махина выросла у нас на пути, полностью загородив проход к дверям, и с ленивым любопытством принялась разглядывать наши тела примерно на уровне... пояса. А когда купец сделал шаг вперед, из горла зверя выкатился такой мерзкий и глухой рык, что мы вздрогнули. Надо было крикнуть кому-нибудь из местных и попросить придержать собачку, только звать на помощь показалось недостойным и купцу и мне. Но что собирался предпринять мой сопровождающий, я так и не узнал, потому что «нанес удар» первым...
Ну же, песик, подними свою голову... Горящие угрозой лиловые пуговки глаз медленно поползли навстречу моему взгляду... Еще немного, еще... Отлично! Никогда не пробуйте делать то, что проделал я. Хотя это очень просто – нужно всего лишь выпустить наружу клоаку своего подсознания, открыть двери Темного Храма своей души – если вы, конечно, принадлежите к одной милой, немногочисленной и весьма специфической семейке... Хватило и нескольких секунд, чтобы наглая уверенность в глазах пса сменилась паническим ужасом, и зверюга, поджав хвост и тихо проскулив что-то вроде «покорнейше прошу простить», на полусогнутых дрожащих ногах отползла в сторону. Я передернул плечами, выходя из транса, и повернулся к купцу:
– Путь свободен, господин.
Если мое поведение и вызвало у хозяина обоза вопросы, то он предпочел оставить выяснение подробностей моей биографии на более удобное время, а сейчас просто перешагнул порог.
В питейно-обеденном зале братия, вместе с которой я совершал свое вынужденное путешествие, уже расселась за столы и начинала приготовления к поглощению пищи. Ну а чтобы еда не шкрябала по желудку, его непременно нужно смазать! И лучше всего – кружкой доброго эля... Я подумал пару мгновений, а затем попросил купца:
– Вы позволите мне самому сделать заказ?
– Почему бы и нет? Только не слишком дорогой! – улыбнулся он, направляясь к столику, из-за которого ему уже весело и призывно махали руками.
Я же двинулся к стойке. Друзей в этом балагане у меня не наблюдается, так что поем в гордом одиночестве, благо мне это разрешили. Распорядитель ожидающе уставился на меня скользким взглядом, и я вежливо описал то, что хотел бы видеть на обед:
– Пожалуйста, нагрейте мне эля – лучше, если он будет поплотнее и потемнее. Греть не до кипения, но так, чтобы можно было обжечься. И не помешало бы к этому ржаных сухариков или хотя бы лепешку. Да, налейте горячий эль в миску! И принесите ложку, пожалуйста. Это вас не затруднит?
По глазам распорядителя было видно, что и он принял меня за бедолагу, сбежавшего из приюта. Но «клиент всегда прав», и спустя пару минут передо мной на стойке появилось все, что я заказал. Покрошив черствую лепешку (из грубой муки, с отрубями – экономим, да?) в горячий эль, я некоторое время меланхолично помешивал это не вполне аппетитное варево. Да, блюдо понравится не всякому, но, во-первых, оно жидкое, что для меня сейчас немаловажно, во-вторых – достаточно сытное, чтобы восполнить хоть часть потраченных сил, и в-третьих, горячий эль чудно помогает от простуды! Так что я убивал сразу трех зайцев, хотя и выглядел придурковато.
Мясо в меня пока что не полезет. Да и рыба – тоже. Можно было бы взять тушеных овощей, но и это рискованно. Иногда я просто ненавидел свой поганый организм! Ладно, еще день-два, и я смогу отожраться... Если будет чем.
По мере убывания снеди разговоры за столами становились оживленнее. Обсуждалось все: погода, цены на зерно и лошадей, политика короля и любовные похождения его министров. В другое время я бы внимательнее прислушался к утомленным поглощением пищи голосам, но горячий эль разморил меня быстрее и надежнее, чем холодный, и я сполз на стойку, подпирая щеку рукой и глядя на свое отражение в начищенном до блеска подносе. Как-то все это странно и загадочно, правда? Отражение кивнуло: «Правда».
Хлопнула дверь, пропуская в зал нового и весьма мокрого гостя. Когда темный от влаги плащ был сброшен на руки подбежавшего слуги, глазам присутствующих предстал смуглый черноволосый мужчина средних лет, грузный, но осанистый, на стеганом кафтане которого имелись знаки различия практикующего члена Лекарской гильдии.
– Ну-с, где наш больной? – весело и задорно вопросил он.
Хозяин обоза поспешил к нему навстречу:
– На второй этаж, доктор, пожалуйста...
Они протопали вверх по лестнице и исчезли за одной из дверей, выходивших на галерею. То ли лекарь был весьма опытен, то ли – совсем наоборот, но осмотр не занял много времени – не прошло и пяти минут, как эта парочка спустилась в зал и заняла места за столом неподалеку от меня. И лекарь и купец были вполне довольны и спокойны.
– Не волнуйтесь, голубчик, все просто замечательно! – говорил доктор, с аппетитом налегая на жаркое. – Юноша просто спит, залечивая раны. Мне, собственно, даже нечего здесь делать...
– Что вы, доктор, я бы просил вас задержаться хотя бы на пару дней, если, конечно, у вас нет срочных дел.
– На ваше счастье, я совершенно свободен до конца недели, – кружка эля опустела, – и понаблюдаю за юношей, если вы считаете это необходимым...
– А вы считаете, что можно обойтись и без...
– Ну конечно, голубчик! Здоровый сон – все, что нужно в такой ситуации...
Я довольно улыбнулся своему отражению. Собственно, сомнения не посещали меня и до уверений лекаря, а уж теперь я мог просто собой гордиться. Если бы было чем гордиться... Спит-то он спит, а вот кто и когда его разбудит?
Доктор и купец углубились в разговоры о политике, а рядом со мной воздвиглась хмурая скала в лице Бэра.
– Ты закончил?
– Что именно?
– Жрать.
– Да, если это тебя и в самом деле интересует. – Мне не понравились слегка виноватые глаза лучника, но я удержался от острот.
– Тогда идем.
– Куда это? – удивился я.
– Узнаешь.
Не скажу, чтобы меня привело в восторг это приглашение, но я почел за лучшее не спорить и последовал за юношей. Все на тот же второй этаж, благо третьего этажа здесь отродясь не было.
Мы миновали почти десяток дверей, остановившись в самом конце галереи. Комната, в которую меня привел Бэр, была угловой, не слишком уютной, не слишком светлой и не слишком теплой. Да и кровати в ней не было – из всей мебели имелись в наличии только стол, пара колченогих стульев и стенной шкаф. Возможно, это был чей-то кабинет. Или эту комнату использовали в качестве кабинета постояльцы. Потолочная балка нависала над головами, покоясь на двух довольно толстых подпорках из грубо обработанного дерева. К одной из этих подпорок Бэр и велел мне встать спиной. Я смутно догадывался, зачем, но не стал протестовать и, даже когда запястья сдавили – не туго, но надежно – веревочные петли, только поинтересовался:
– В чем причина подобных действий с вашей стороны?
Закончив вязать узлы, лучник присел на край стола и некоторое время исподлобья меня разглядывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10