Ибо мороз не отпускал; ночи стояли тихие; луна и звезды сверкали с упорств
ом бриллиантов, и под нежные звуки гобоев и лютней двор танцевал. Орландо,
надо признаться, был не силен в куранте или вольте, скорей неловок и неско
лько рассеян. Простые танцы родной страны, к которым был приучен с детств
а, он явственно предпочитал этим чужеземным выкрутасам. Он как раз сомкн
ул пятки, заключая очередной менуэт или кадриль, в шесть часов вечера сед
ьмого января, когда скользнувшая из шатра московитов фигурка не то мальч
ика, не то девушки, ибо свободный камзол и шальвары (по русской моде) скрыв
али пол, привлекла его сугубое внимание. Эту, какого бы ни была она пола, ос
обу, небольшого роста и редкой стройности, всю облекали устричного цвета
бархаты, отороченные невиданным зеленоватым мехом. Но подробности затм
евались ослепительной соблазнительностью особы. В мозгу Орландо сплет
ались и свивались самые дерзкие и странные метафоры. Он назвал ее дыней, а
нанасом, оливой, изумрудом, лисицей на снегу Ц и все за три секунды; он сам
не знал, видел он ее, слышал, пробовал на вкус или все это сразу. (Ибо, хотя мы
обязаны ни на мгновение не прерываться в своем повествовании, нам придет
ся, однако, походя пояснить, что все образы его в то время были чрезвычайно
просты, под стать его же чувствам, и по большей части внушены простыми нав
ыками детства. Но, будучи просты, чувства его были и на редкость сильны. И с
оответственно, о том, чтоб прерываться и анализировать причины этого явл
ения, не может быть и речи…) Дыня, изумруд, лисица на снегу Ц так бредил он,
так ее называл. И когда мальчик, ибо это, увы! был, конечно, мальчик Ц может
ли женщина так бешено, так стремительно носиться на коньках? Ц чуть не на
цыпочках промчался мимо, Орландо готов был рвать на себе волосы с досады,
что особа оказалась одного с ним пола и про объятия нечего и думать. Но вот
конькобежец снова приблизился. Ноги, руки, осанка были мальчишеские, но м
ог ли быть у мальчика этот рот, могла ли быть у мальчика эта грудь, могли ли
быть у мальчика эти глаза, словно выуженные со дна морского? Наконец, прис
ев в обворожительном, дивном реверансе перед королем, который, опираясь
на придворного, шаркал мимо, она остановилась. Она была совсем рядом. Она б
ыла женщина. Орландо смотрел, дрожал, его бросало в жар, трясло в ознобе; ег
о мучительно тянуло бежать сквозь летний зной, давить пятками желуди, об
нять дубы и буки. На поверку же он задрал верхнюю губу над белыми мелкими з
убами Ц ощерился, как для укуса; щелкнул челюстью, будто уже укусил. Леди
Ефросиния повисла у него на локте.
Имя незнакомки, он выяснил, было Маруся Станиловска Дагмар Наташа Лиана
из рода Романовых, и она сопровождала не то отца своего, не то дядю, посла м
осковитов, прибывшего на коронацию. О московитах известно было немногое
. В своих огромных бородах, под меховыми шапками, они почти всегда молчали
; пили какое-то темное пойло, то и дело его сплевывая на лед. По-английски о
ни ни слова не понимали, правда, кое-кто из них мог изъясняться по-француз
ски, но тогда он был почти не принят при английском дворе.
По этому случаю Орландо и познакомился с княжной. Они сидели друг против
друга за накрытым под огромным навесом большим столом для избранных. Кня
жну усадили между двумя молодыми лордами. Один был Фрэнсис Вир, другой Ц
юный граф Морэй. Потешно было наблюдать, как она то и дело ставила их в туп
ик, ибо, хоть оба были по-своему недурные малые, французским они владели н
ичуть не лучше нерожденного младенца. Когда в самом начале ужина княжна,
оборотившись к соседу, с изяществом, пленявшим его сердце, говорила: «
Je crois avoir fait la connaissance d'un gentilhomme qui vous й'65 tait apparent й'65 en Pologne l' й'65 t
й'65 dernier»
Я познакомилась прошлым летом в Польше с одним господином, кажется
вашим родственником (фр.).
или: «La beaut й'65 des d
ames de la cour d'Angleterre me met dans le ravissement. On ne peut voir une dame plus gracieuse que votre reine, ni une coiffure plus belle que la sienne»
Красота дам при английско
м дворе меня приводит в восхищение. Нельзя и вообразить женщины очароват
ельней вашей королевы, ни прически более изящной, чем у нее (фр.).

, оба, лорд Фрэнсис и граф, выказывали величайшее недоумение. Один на
стойчиво потчевал ее хреном, другой свистнул своего пса и заставил его в
ыпрашивать мозговую косточку. Тут уж княжна не выдержала и расхохоталас
ь, и Орландо, через кабаньи головы и чучела павлинов поймавший ее взгляд, р
асхохотался тоже. Он на нее смотрел, он хохотал, но вдруг смех замер на его
губах. Кого он любил, спрашивал он себя, захваченный вихрем чувств, что он
любил доныне? Старуху, он отвечал себе, Ц кожу да кости. Румяных потаскух
без числа. Нудную монашку. Грубую, зубастую авантюристку. Сонный тюк круж
ев и жеманства. Прошедшая любовь была Ц угасший пепел, тлен, не более того
. Радости ее Ц до жути пресны. Странно, как еще ему удавалось, извлекая их, у
держивать зевоту. Да, пока он смотрел, кровь в нем плавилась, лед таял и тек
вином по жилам; он слышал звон ручьев, пение птиц, ключ бил сквозь зимние с
нега; мужество его очнулось Ц он сжимал в руке кинжал, звал на бой врага с
вирепей мавра и поляка; он нырял в пучину; опасность затаилась в расщелин
е, как роковой цветок; он увидел этот цветок, протянул руку… словом, он одн
им духом источал один из самых пламенных своих сонетов, когда княжна адр
есовалась к нему:
Ц Не будете ли вы добры передать мне соль?
Он залился краской.
Ц С превеликим удовольствием, сударыня, Ц отвечал он на безукоризненн
ом французском. Ибо, благодарение Небесам, он владел этим языком как родн
ым. Материна горничная его обучила. Хотя, быть может, лучше бы ему не знать
этого языка вовсе, не отвечать на этот голос, не покоряться свету этих гла
з…
Княжна продолжала. Кто эти болваны рядом с нею, спрашивала она, с повадкам
и конюхов? Что за тошнотворную пакость они суют ей на тарелку? И неужто анг
лийские собаки едят с людьми за одним столом? И неужто это чучело в конце с
тола, со всклоченной, как Майский шест
Майский шест, или «Майское дерево» Ц украш
енный цветами и лентами столб, вокруг которого 1 мая танцуют в Англии.
, прической (une grande perche mal fagot й'65 e
Дурно разряженная жердь (фр.).
), Ц в самом деле королева? И неужто же всегда король так пускает слю
ни? И который же из тех хлыщей Джордж Вильерс
Джордж Вильерс, герцог Бук
ингемский (1592 Ц 1628), фаворит Якова I.
? Вопросы эти сперва огорошили Орландо, но задавались они с такой ре
звой хитрецой, что он не мог удержаться от смеха; и, по безмятежным лицам с
отрапезников заключив, что те не понимают ни слова, он отвечал ей с той же
откровенностью и на столь же безукоризненном французском.
Так было положено начало задушевным отношениям, вскоре вызвавшим возму
щение двора.
Все заметили, что Орландо оказывает москвитянке куда больше внимания, че
м велит простая учтивость. Их постоянно видели вместе, и, хоть беседа их бы
ла недоступна остальным, велась она так живо, то и дело перемежалась таки
ми улыбками и потуплением взоров, что и круглый дурак сразу бы догадался,
что к чему. Более того Ц самого Орландо будто подменили. Никогда еще не на
блюдалось за ним такой прыти. Куда девалась мальчишеская неловкость; из
хмурого недоросля, чувствовавшего себя в гостиных как слон в посудной ла
вке, он превратился в благородного мужа со зрелым достоинством манер. Ве
л ли он москвитянку (так ее называли) к саням, хватал ли оброненный ею гряз
ный носовой платок, оказывал ли одну из прочих услуг, которых владычица д
уши ждет и жадно предугадывает влюбленный, Ц то было зрелище, способное
зажечь тусклый взор старика и заставить учащенно биться молодое сердце.
И все это, однако, мрачила туча. Старики пожимали плечами. Юнцы исподтишка
хихикали. Все знали, что Орландо помолвлен с другой. Леди Маргарет О'Брайе
н О'Дэр О'Рэйлли Тайрконнел (ибо таково было подлинное имя Ефросиний его с
онетов) носила на среднем пальце левой руки роскошный сапфир, подаренный
Орландо. Это она имела исключительное право на его внимание. И тем не мене
е она могла переронять на лед все свои платки до единого (а их у нее было мн
ого дюжин), Ц Орландо и не думал за ними наклоняться. Она по двадцать мину
т ждала, пока Орландо отведет ее к саням, и в конце концов смирялась с услу
гами своего арапа. Когда она бегала на коньках Ц а бегала она весьма нело
вко, Ц никого не было рядом, чтобы ее ободрить, и, когда она плюхалась на ле
д, а плюхалась она довольно тяжело, Ц никто не помогал ей встать, никто не
отряхивал снег с ее юбок. И, флегматичная от природы, неспособная обижать
ся и меньше всех готовая поверить, что какая-то иностранка может увести у
нее из-под носа Орландо, все же и сама леди Маргарет в конце концов вынужд
ена была заподозрить, что ее покою кое-что грозит.
И то сказать, дни шли, а Орландо давал себе все менее труда скрывать свои ч
увства. Под тем или иным предлогом он покидал общество сразу после ужина
или спешил улизнуть от конькобежцев, когда те затевали фигуры для кадрил
и. И тотчас замечалось и отсутствие москвитянки. Но более всего бесило пр
идворных, жалило их в самое чувствительное место (каковым у них является
тщеславие) то, что парочка на глазах у них частенько ускользала за шелков
ую ленту, отгораживавшую королевскую площадку от остальной реки, и терял
ась в толпе простонародья. Потому что княжна вдруг топала ножкой и крича
ла: «Уведи меня отсюда! Ненавижу твою английскую чернь!» Ц каковым слово
м она обозначала как раз английской двор. Она уже не в состоянии это вынос
ить, говорила она. Старухи богомолки пялятся на твое лицо, наглые юнцы не д
ают проходу. От них воняет. Собаки путаются под ногами. Чувствуешь себя ка
к в клетке. В России Ц там реки шириною в десять миль, скачи себе в карете ц
угом и за целый Божий день ни души не встретишь. К тому же ей хотелось посм
отреть Тауэр, и лейб-гвардейцев стражников, и головы на Лондонских ворот
ах, и лавки ювелиров. И Орландо отправлялся с нею в город, показывал лейб-г
вардейцев стражников, головы мятежников, скупал все, на что в лавках пада
л ее взгляд. Но этого было недостаточно. Обоим все пламенней хотелось поб
ыть наедине, подальше от пересудов и сплетен. И вместо Лондона они сворач
ивали в другую сторону и скоро оказывались в промерзлых верховьях Темзы
, где, кроме морских птиц да какой-нибудь деревенской бабы, колющей лед в н
апрасной надежде нацедить ведро воды или тщившейся набрать сухих щепок
для растопки, им не встречалось ни души. Бедняки держались поближе к свои
м хижинам, а публика почище, те, кому это по карману, подавались в город в по
исках тепла и удовольствий.
И таким образом, Орландо и Саша, как он прозвал ее для краткости и еще пото
му, что так звали белого русского песца, который был у него в детстве, Ц со
здание нежное, как снег, но с зубами тверже стали; однажды он так куснул Ор
ландо, что отец приказал его убить, Ц и таким образом, они владели Темзой
нераздельно. Разгоряченные коньками и страстью, они валились в снега пус
тынного плеса, отороченные желтыми прибрежными ветлами, и Орландо заклю
чал ее в объятия под огромной шубой, и впервые, впервые в жизни, он лепетал,
наслаждался счастием любви. Потом, утолив восторг, оба истомно лежали на
снегу и Орландо ей рассказывал о других своих возлюбленных: деревяшки, т
лен, одно недоразумение Ц вот что они были такое в сравнении с нею. И, посм
еиваясь над его горячностью, она снова заключала его в объятия и снова це
ловала. И они дивились, как это лед не плавится от их накала, и жалели бедну
ю старушку, которой, не имея естественных ресурсов для его растопки, прих
одилось орудовать старым косарём. А потом, окутавшись своими соболями, о
ни болтали про все на свете: про странствия и виды; про мавров и поганых; пр
о чью-то бороду и чьи-то брови; про то, как она с руки кормила крысу под стол
ом; про гобелены Ц непременную принадлежность их прихожих; про то лицо; п
ро то перо. Ничто не было ни слишком мелким для их бесед, ни чересчур велик
им.
Но вдруг на Орландо находил один из приступов его тоски Ц из-за старухи,
жалко топтавшейся на льду, а то и вовсе без причин, Ц и он ничком ложился н
а лед, смотрел на промерзшую воду и думал о смерти. Ибо прав тот мудрец, кот
орый уверяет, что счастье всего на волосок отделено от тоски; и рассуждае
т далее, что это Ц близнецы, и извлекает отсюда умозаключение, что всякая
крайность в чувствах отдает безумием; рекомендует нам искать спасения в
лоне истинной (в его случае анабаптистской) Церкви, являющейся единствен
ной гаванью, якорем и прибежищем и прочее, и прочее для тех, кого швыряет н
а волнах этого безжалостного моря.
Ц Все кончится смертью, Ц говорил Орландо, садясь, с потемнелым от тоск
и лицом. (Ибо дух его тогда, как на качелях, метался между жизнью и смертью, р
ешительно без всяких остановок в промежутке, так что где уж останавливат
ься биографу, нет, напротив, ему надо торопиться изо всех сил, чтобы поспет
ь за безотчетно горячими, глупыми выходками и дикой непроизвольностью р
ечей, чем, невозможно отрицать, грешил в те поры Орландо.) Ц Все кончится с
мертью, Ц говорил Орландо, садясь на льду. Но Саша, которая не имела в жида
х ни капли английской крови и родилась в России, где закаты медлят, где не
ошарашивает вас своей внезапностью рассвет и фраза часто остается неза
вершенной из-за сомнений говорящего в том, как бы ее лучше закруглить, Ц
Саша смотрела на него во все глаза, смеялась над ним, потому что он, наверн
ое, казался ей ребенком, и ничего не отвечала. Меж тем лед под ними остывал,
холодил, жалил Сашу, и, потянув Орландо за руку и заставив встать, она гово
рила так тонко, остро и умно (но все это, к сожалению, на французском, которы
й ужасно опресняется при переводе), что Орландо, забыв о промерзших водах
и нависшей ночи, о старухе и тому подобном, пытался объяснить Саше Ц ныря
я, плескаясь, барахтаясь в образах, выдохшихся, как и вдохновившие их дамы,
Ц на что она похожа. Снег, пена, мрамор, вишня в цвету, алебастр, золотая се
ть? Нет, все не то. Она была как лисица, как олива, как волны моря, когда на них
смотришь с вышины, как изумруд, как солнце на мураве покуда отуманенного
холма Ц но ничего этого он не видел и не знал у себя в Англии. Он прочесыва
л весь родной словарь Ц и не находил слов. Тут требовался иной пейзаж, ино
й строй речи. Английский был слишком очевидный, откровенный, слишком мед
вяный язык для Саши. Ведь во всем, что говорила она, как бы она ни разливала
сь соловьем, всегда что-то оставалось утаенным; за всем, что она делала, ка
к бы безоглядны ни были ее порывы, всегда скрывалось что-то. Так упрятан з
еленый пламень в изумруде, так заточено в муравчатом холме солнце. Тольк
о снаружи была ясность Ц в глубине блуждали огненные языки. Вот загорел
ись Ц вот загасли: никогда не сияла Саша ровными лучами, как английские ж
енщины; но тут, однако, припомнив леди Маргарет и ее юбки, Орландо осекся, з
апутался, зашелся, повлек Сашу по льду быстрей, быстрей, быстрей и клялся,
что он настигнет пламя, найдет оправу, найдет управу, нырнет на дно за перл
ом и прочее, и прочее, перемежая слова вздохами со всем пылом, свойственны
м поэту, когда стихи из него выдавливает боль.
А Саша все отмалчивалась. Когда, достаточно поговорив про то, что она лиси
ца, олива, зеленый холм, Орландо ей выкладывал историю своего семейства: к
ак их род один из древнейших в Британии; как они явились из Рима вместе с ц
езарями и вправе двигаться по Корсо (а это главная улица Рима) под кистями
паланкина Ц честь, он пояснял, даруемая лишь наследникам порфироносцев
(в нем была гордая наивность, довольно, впрочем, привлекательная), и, помол
чав, спрашивал, а где же ее дом? кто ее отец? есть ли у нее братья? отчего она з
десь одна со своим дядей? И почему-то, хотя она отвечала с готовностью, Орл
андо делалось не по себе. Сперва он подозревал, что она не столь высокого п
роисхождения, как ей бы хотелось, или что она стыдится диких обычаев свое
й страны, ибо ему приходилось слышать, что женщины в Московии носят бород
ы, а мужчины вниз от пояса покрыты шерстью; что и те и другие смазываются с
алом для тепла, рвут мясо руками и живут в лачугах, где английский дворяни
н посовестится держать и скотину; и потому он решил не наседать на нее с ра
сспросами. Однако, поразмыслив, он сообразил, что молчание объясняется к
акими-то другими причинами: ведь у самой Саши на подбородке не наблюдало
сь ни единой волосинки, облекали ее бархаты и жемчуга, и, судя по манерам, в
оспитывалась она отнюдь не в загоне для скота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27