Состоянии, оказавшемся гораздо хуже, чем предполагали. Когда жена управляющего сняла с Сильви окровавленную, разорванную рубашку, она увидела, что хрупкое, грациозное тело девушки сплошь покрывали синяки и ссадины, но самое страшное — дикое изнасилование повредило ее нежный, девственный орган. Жена управляющего была вынуждена признаться в своем бессилии.— Хорошая акушерка могла бы помочь ей, — сказала она Франсуа, которого посвятила во все, — но местная частенько бывает пьяной, и женщины предпочитают обходиться без нее, помогая друг другу при родах. В нашем случае придется послать за врачом в Дре, и сделать это надо немедленно: у несчастной девочки продолжается кровотечение…Тут-то Гансевилю пришла в голову неожиданная мысль: а почему бы не обратиться к Чудачке? Предложение, сперва встреченное возгласами возмущения, в конце концов, получило одобрение Бофора. Чудачка была в Ане содержательницей дома терпимости. В создании этого заведения в свое время приняла участие сама госпожа де Вандом, причем руководила ею забота о местных женщинах и девушках. Ведь когда она и герцог находились в замке со всей свитой, куда входило немало военных, женщинам не было проходу. Герцогиня сама подыскала для заведения хозяйку. Чудачка внимательно следила за здоровьем своих подопечных, и девицы получали лечение, когда в нем была необходимость. Поэтому Чудачку призвали в замок, и она, осмотрев девушку, вынесла не подлежащий обжалованию приговор: надо зашить порванные ткани.Что она и сделала с неожиданной ловкостью после того, как заставила свою пациентку выпить бокал вина, смешанного с опиумом. Когда операция была завершена, обессиленная Сильви погрузилась в тревожный сон, а герцог де Бофор, его конюший и Корантен покинули замок, чтобы завершить карательную экспедицию против Ла-Феррьера. Сильви ничего не знала о «военном совете», на котором приняли решение объявить ее умершей; девушку, чтобы надежнее спрятать, увезли на остров Бель-Иль, где агентам Ришелье даже не пришло бы в голову ее искать.Эту поездку Сильви хранила в сердце как самое дорогое воспоминание. Она, почти бесчувственная, ехала с Франсуа в дорожной карете, принадлежащей Вандомам, и всю дорогу он держал в своей ладони слабую руку девушки; иногда он обнимал Сильви, чтобы успокоить ее страхи и терзавшее ее чувство стыда. Жизнерадостную, веселую, нежную и лукавую девочку Лафма против ее воли грубо и слишком рано сделал женщиной, беспощадно разрушив ее надежды, ее жизнь. Сильви чувствовала себя опозоренной, считала себя недостойной того, чью любовь с детских лет надеялась завоевать вопреки разнице в сословном положении…С проницательностью, на какую многие сочли бы его неспособным, герцог де Бофор угадал, что происходило в душе той, кого он считал своей младшей сестрой. Бофор как мог пытался успокоить бедную Сильви. Он внушал ей, что она осталась прежней Сильви, что пережитое нисколько не порочит ее, что она должна считать брак с Ла-Феррьером недействительным, поскольку ее принудили к нему силой, тем более что этот человек уже отправился к праотцам. Прежде всего, убеждал Бофор девушку, она должна думать о том, чтобы излечиться физически и нравственно. А он всегда будет рядом с ней и поможет! И ко всему прочему, Сильви найдет покой на Бель-Иле.Эти чудесные слова успокаивали страдающее сердце Сильви, но она не слишком в них верила. Она знала ту страстность, какую Франсуа привносил во все, особенно когда был под влиянием сильного волнения. Знала она и то, что его любовь, его чувства безраздельно отданы королеве. И даже перспектива жизни на острове, который так любил Франсуа, не утешала, если он, устроив ее судьбу, покинет Сильви…Но вопреки ее ожиданиям, Бель-Иль очаровал Сильви. Первые дни весны, такие холодные и сырые на континенте, здесь были теплыми и мягкими. Здесь росли какие-то незнакомые Сильви деревья, и большие пространства были засажены желтым дроком, отчего остров казался освещенным незакатным солнцем даже в те дни, когда небо оставалось хмурым. Сильви предчувствовала, что страсть Франсуа к морю станет и ее страстью. Быть может, изгнание, на которое обрекала Сильви судьба, будет не столь горьким перед лицом океана, чьи отливающие всеми цветами радуги волны медленно накатывались на подножие гранитных скал.Прием, оказанный Сильви, был не таким теплым, как первые весенние дни на острове. Он был любезным, по крайней мере со стороны герцога Пьера, радушного и щедрого человека, но Сильви сразу почувствовала, что Екатерине де Гонди она не понравилась. Молодая герцогиня напрасно уверяла, что несчастная девушка может жить у нее в замке столько времени, сколько сама пожелает; но это было скорее проявление христианского долга, чем порыв сострадания и симпатии. К тому же всей правды о Сильви герцогиня де Гонди не знала.Либо Франсуа с излишней теплотой говорил о Сильви, либо всем слышались в его словах отзвуки страсти, но от Сильви не ускользнули проблески гнева в глазах внезапно нахмурившейся молодой герцогини, которая лишь несколько минут назад благосклонно улыбалась Сильви. Неужели герцогиня де Гонди тоже была влюблена в друга своей юности еще с тех далеких дней, когда каждое лето семья Вандомов несколько недель проводила на Бель-Иле?Пока герцог де Бофор оставался на острове, все шло хорошо, но едва скрылась из глаз увозившая его лодка, как Сильви переселили в жалкий домишко в глубине парка.Она была бы даже рада этому жилищу и предпочла бы его чопорному замку, если бы ей строго не приказали никогда не открывать ставни. Ей объяснили, что это делается ради ее же блага — из осторожности и чтобы о ее присутствии на острове не узнал никто из вероятных гостей. Кроме того, герцогиня решила, что состояние здоровья Сильви требует уединения. Прежняя Сильви, вероятно, не без резкости протестовала бы против этого, но теперь приходилось терпеть все, что навязывали люди, оказавшие ей гостеприимство. И она жила в домике под присмотром тихой, безмолвной старухи Маривон, которая не понимала Сильви, а та не понимала ее. И Корантена, прекрасно говорившего на бретонском языке. Беспомощный и удрученный, он попытался было возражать, но ему дали понять, что, если новые распоряжения герцогини ему не нравятся, он в любую минуту может покинуть остров…Молодой слуга подумывал спешно отправиться в Париж, чтобы сообщить герцогу де Бофору о том, как в самом деле обращаются с Сильви, но разве он мог оставить без своей помощи это хрупкое и несчастное создание? Да и застанет ли он Бофора в Париже? А главное, поверит ли герцог его рассказу? Если герцог одарил кого-то своей дружбой, переубедить его будет невозможно. Для Бофора все члены семейства де Гонди были чудесные люди. Поэтому приезд Жаннеты и конюшего Гансевиля стал для него огромным облегчением! Поистине они успели вовремя!Через час после того, как Гансевиль отправился в замок, чтобы все окончательно уладить с герцогом де Гонди, Жаннета сотворила чудо. Она распахнула ставни и, ^раздобыв все необходимое, искупала молодую госпожу, которая давно в этом нуждалась; она заставила Сильви съесть немного супа и несколько лепешек, принесенных Корантеном с кухни замка; потом она, отстранив старуху Маривон, пытавшуюся ей помешать, вывела Сильви, одетую в красное платье и тщательно причесанную, в парк, чтобы она могла, как сказала Жаннета, «снова научиться дышать свежим воздухом и погреться в слабых лучах весеннего солнца». В это время Пьер де Гансевиль успевал повсюду.На следующее утро двуколка — на ней в замок привозили съестные припасы — приехала забрать Сильви и Жаннету. Пригнал ее Гансевиль.— Куда мы едем? — спросила Жаннета. — И где Корантен?— Он уже там, куда я вас везу. Заканчивает приготовления к вашему приезду.— Неужели мы наконец покидаем этот дом? — спросила Сильви голосом, полным надежды.— Если бы монсеньер Франсуа предполагал, что вас будут держать взаперти, он никогда не привез бы вас сюда, этом я могу вас уверить. Я так и сказал об этом господину де Гонди, который и понятия не имел, в какое положение вас поставили. Отныне вы будете жить в собственном доме вдали от замка.За отъездом наблюдала только старая служанка. Герцогиня ничем не выказала своего неодобрения. Что касается герцога, то он отправился на восточный берег острова, в Локмариа, чтобы осмотреть строящееся там новое укрепление.И вот теперь Сильви будет жить в отдельном домике. Этот уютный симпатичный домик очень понравился Сильви. Он был построен давно, еще до появления на острове семейства де Гонди, монахами аббатства Кемперле, которым принадлежал когда-то Бель-Иль.Прилепившийся к сосновому лесу, что возвышался над бухтой, домик состоял из большого зала и трех маленьких комнат, бывших монастырских келий. Монахи жили уединенно и замкнуто — их жилище защищала крепкая дверь, железные, в форме креста, решетки на окнах и высокая оград? вокруг сада. В отдалении раскинула свои крылья ветряная мельница.Сильви вскрикнула от радости, окинув взглядом необозримую панораму водной глади и прибрежных скал. Был отлив, и море обнажило плоские камни мыса Тайфер, который уходил далеко на север, словно стремился сомкнуться с естественными укреплениями — скалами и отмелями — мыса Киберон, между двумя мысами был пролив. Он был судоходным, но считался небезопасным. Все эти названия, еще незнакомые Сильви, быстро стали для нее привычными.— Это место называется гавань Спасения, — объяснил ей пожилой крестьянин, один из двух нанятых Корантеном, чтобы привести в порядок жилище. — Потому что здесь находили помощь люди, пострадавшие от кораблекрушений и земных болезней.Вот, значит, где предстоит ей теперь жить! Она будет дышать морским воздухом, подчиняться ритму его штормов и отливов. Здесь она будет ближе Франсуа, который обожал великий океан, баюкавший его детские мечты. «Красивее всего океан Бретани. Он ни в чем не похож на Средиземное море, такое синее, такое ласковое и коварное, — говорил он. — Южное море женственно, океан принадлежит героям: он — мужчина, он — король! Я MOI часами стоять на берегу и смотреть на синие, зеленые, серые волны, на белоснежные гребни пены и бескрайнюю зыбь…» Да, Сильви найдет здесь покой в ожидании тех дней, когда ее разбитая жизнь снова войдет в привычную колею…Легкий ветер, дующий с суши, донес запах жареной рыбы и пробудил аппетит, который, как казалось Сильви, навсегда ее покинул. Она оглянулась и увидела приближающегося Пьера де Гансевиля.— Я пришел за вами, — оживленно сказал он. — Пора к столу. Вы, наверное, проголодались?И впервые за долгое время он увидел улыбку на лице Сильви, лукавую улыбку прежней малышки Сильви.— Да, — ответила она. — Кажется, я умираю с голоду. Но скажите, господин де Гансевиль, этот дом…— …принадлежит вам. Я получил приказ купить небольшое имение, где вы действительно будете у себя. Его светлость сделал лишь самое неотложное дело, доставив вас на остров, куда он рассчитывает вернуться. Ну а я выполнил свое поручение и покину вас с вечерним приливом…— Вы направляетесь к нему?— Да. Бофор теперь во Фландрии, он ждет меня, но теперь я вас оставляю в надежных руках и уезжаю спокойно…— Еще одно слово, господин де Гансевиль! Вам. что-нибудь известно о шевалье де Рагенэле, моем крестном отце, которого посадили в Бастилию?— Я знаю, что он вышел на свободу и теперь, конечно, знает, что вы живы.— Он приедет сюда? Я бы так хотела видеть его!— Нет. Это было бы опасно. За его домом следят. Он должен носить траур по своей крестнице и играть свою роль. Мы даже не могли взять от него письмо для вас — нас могли бы арестовать в дороге…— Ну что ж, я буду ждать! — вздохнула Сильви и прибавила:— Если судьба сведет вас с шевалье де Рагенэлем, передайте ему, что я его преданно люблю…— А что, госпожа, я должен передать его светлости?Сильви опустила глаза, лицо ее залила краска. — Ничего… Да, ничего не говорите. Я надеюсь, что герцог де Бофор знает все сам. По крайней мере, надеюсь, что знает…На следующий день, сидя на том же месте на берегу, Сильви не увидела, как судно Гансевиля выходит из порта, направляясь в Пириак, — мыс, увенчанный цитаделью, заслонял вид в ту сторону, — но не огорчилась. Она испытывала к конюшему зависть, потому что он ехал к Франсуа. И еще — огромную благодарность: без него Сильви по-прежнему проводила бы свои дни в тоске в домишке с закрытыми ставнями. Теперь Сильви должна возродиться. Придет время, и эти липкие страхи, терзавшие ее по ночам, наконец отпустят.Неужели жуткая ночь, пережитая в замке Ла-Феррьер, будет иметь последствия? Сильви понимала, что если это случится, то, невзирая на все христианские принципы, воспринятые от герцогини Вандомской, у нее не хватит мужества жить, и однажды вечером в час, когда заходит солнце, ее тело унесут красивые прозрачные волны гавани Спасения, названной так удачно…Одновременно с ней о том же думала еще одна женщина. Сидя на пороге дома и поставив на колени миску, Жаннета чистила фасоль. Она не спускала глаз с хрупкой фигурки в сером платье, замершей на камне. Без всяких сомнений, Сильви чувствовала себя лучше. Приезд Жаннеты и Гансевиля вдохнул в девушку новые силы. Но спала она по-прежнему неспокойно. А что будет, если Сильви забеременеет?Эта мысль постоянно терзала Жаннету.Корантен, вышедший из сарая с охапкой дров, остановился около Жаннеты.— Я знаю, о чем ты думаешь. Теперь Сильви ничем не отличается от других женщин. Бывает ведь, что изнасилование приносит нежданные плоды.— Да, — ответила Жаннета, качая головой. — Я уверена, что и ее преследует эта мысль. Ночью этот кошмар возвращается к ней снова и снова. Она измучена, издергана. И ее состояние, и ее рана, конечно, нарушили у Сильви месячные… Все это произошло более шести недель назад. Что же делать в том случае, если она и вправду ждет ребенка… Главное, что будет с ней?— Если это случится, она убьет себя. Когда мы ее подобрали, она хотела утопиться в пруду. Ее еле удержали тогда, а уж здесь! — прибавил он, показав глазами на синюю гладь, испещренную белыми гребешками пены. — Ясное дело, ее ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Кто-нибудь из нас двоих должен все время находиться рядом с ней.— А если и вправду случилось самое страшное?— Ты думаешь, я ничего не разузнал, когда приехал сюда? Неподалеку расквартирован гарнизон, а доблестные воины — большое искушение для девушек. Я разузнал, что в округе живет женщина, которая занимается этими делами. Она живет в пещере. Кстати, на этом острове колдовства хватает.— Здесь еще поклоняются древним кельтским божествам…— Ты считаешь, что мы сможем уговорить Сильви пойти с нами в пещеру?— Так ведь у нас нет выбора! Если с ней случился такой грех, а мы ничего не предприняли, господин шевалье и монсеньер Франсуа нам этого никогда не простят.Жаннета с сомнением в голосе ответила:— Господин де Рагенэль точно не простит, но в монсеньере Франсуа я уверена меньше! Он слишком поглощен мыслями о королеве, чтобы дать нашей Сильви нечто большее, кроме нежности и жалости… Корантен покачал головой:— Он привязан к малышке гораздо сильнее, чем сам думает. Видела бы ты его, когда мы нашли Сильви на дороге и он все узнал… Я думал, он с ума сойдет. И в замке Ла-Феррьер он никого не пощадил!— То же самое он сделал бы ради младшей сестры или кузины.— Но не с такой яростью! Конечно, сейчас он восхищен королевой, но ведь она на пятнадцать лет старше, и однажды он взглянет на нее другими глазами.— Допустим! Ну а госпожа де Монбазон? Разве она старше его на пятнадцать лет? Всего на четыре, и она очень, очень хороша собой!— Я не верю, что она его любовница. Он ухаживает за ней, чтобы позлить королеву. Кстати, любовь и постель — не одно и то же… Займись-ка своей фасолью! Сильви идет сюда…Сильви ушла с берега и поднималась вверх по выбитой а скале лестнице, ведущей к дому. Она была поглощена своими мыслями, губы ее едва заметно шевелились, взгляд был задумчив и печален.Вот уже несколько последних дней она была целиком поглощена какими-то подсчетами и вычислениями. В любую погоду Сильви, закутавшись в широкий черный плащ — такие носили женщины на острове, — часами неподвижно сидела на камне, глядя на море глазами сомнамбулы. Она почти ничего не ела, мало спала и снова начала худеть. Снедаемые тревогой, Жаннета и Корантен ни на минуту не теряли из виду Сильви. Однако никто из них не осмеливался завести с ней разговор на эту мучительную тему.— Придется все-таки решиться, — как-то утром решительно сказал Корантен, он как раз собирался пойти на деревенский рынок. — Так продолжаться не может! Сегодня же вечером я поговорю с ней.— Это должна сделать я, — возразила Жаннета, — но мне страшно. А если эта женщина ее изувечит? Ведь от этого тоже можно умереть…Жаннета устремила безутешный взгляд на закрытую дверь, за которой, как она думала, еще спала Сильви.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Государственные тайны - 2. Король нищих'


1 2 3 4 5 6