— Тише! Тише, Лилиан, это я, твой дядя. Лилиан тут же бросилась к нему навстречу. А вот Этель была почти неподвижна. Она только повернула голову, пристально глядя на своего брата, не зная, радоваться ли его появлению или огорчаться. ГЛАВА 8 Единственное, что произнесла Этель Абинье, когда ее раненого брата Марселя усадили в низкое кресло, так это:— Немедленно закройте ставни! Никто не должен видеть, что происходит в нашем доме.Марсель поморщился от боли и утвердительно кивнув, сказал:— Да, да, сестра, ты как всегда права. Этель поднялась, подошла к брату и начала стягивать с него насквозь промокшую одежду. Мужчина морщился от нестерпимой боли, скрежетал зубами.Наконец, тяжелый плащ и куртка были развешены у очага.— Наклонись, я сниму рубашку.— Осторожно! — попросил Марсель. Этель стащила рубашку с плеч своего брата и тяжело вздохнула, глядя на его рану.— Проклятые солдаты, все-таки зацепили меня! Марсель покосился на свое правое плечо с глубокой раной.— Сейчас, сейчас. Марсель, — зашептала Этель, — Лилиан, быстрее дай горячей воды!Девушка сняла котелок с водой и подала матери.Марсель морщился, скрежетал зубами, до крови прикусывал губы, но не проронил ни единого стона.Филипп с восхищением следил за тем, как ловко управляется его мать с огнестрельной раной и как мужественно терпит боль его дядя.— Принеси сухую одежду, — приказала Этель дочери.Та несколько мгновений раздумывала, а потом быстро побежала наверх.А Этель встряхнула куртку, чтобы аккуратнее развесить ее у очага, и к ее ногам упал сложенный вчетверо лист бумаги. Она наклонилась и подняла его.Марсель хотел забрать, но сестра отстранила руку брата. — Погоди, я умею читать.Она развернула лист и быстро прочла. Это было такое же объявление, какое сорвал Филипп со столба на площади в селении.— Оказывается, мой брат замешан в грабежах и обвиняется в измене королю… — каким — то бесстрастным голосом сообщила Этель.Марсель поморщился, но на этот раз уже от досады.— Завтра же я покину твой дом, сестра.— Я тебя, Марсель, об этом не просила. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько сочтешь нужным. У меня всегда найдется для тебя кусок хлеба и стакан вина, — женщина нервно скомкала лист бумаги и швырнула его в пламя камина.Спустилась Лилиан, она несла одежду. Подойдя, положила ее на стол.— Вот что я принесла.Филипп, едва взглянув на одежду, сразу же узнал, кому она принадлежит. Он встрепенулся и вскочил из-за стола.— Так ведь это же одежда отца, Лилиан, как ты могла! Сейчас же отнеси назад!— Я узнаю своего племянника. В твоих жилах действительно течет горячая кровь Абинье. Ты похож на своего отца, Филипп, и можешь этим гордиться.— Сын, я знаю, что делаю, — твердо сказала Этель, расправляя накрахмаленную рубаху. — Надевай, Марсель, я тебе помогу.Филипп недоуменно пожал плечами. Ведь одежда отца — это было самое дорогое для его матери. Он абсолютно не мог взять в толк, почему она поступила так, а не иначе, почему она согласна расстаться с самыми дорогими для нее вещами.— Возможно, одежда моего мужа будет тебе великовата, Марсель, но ничего не поделаешь, Робер был крупным и видным мужчиной.— Да и я не промах, — пошутил Марсель.И сейчас Филипп вновь почувствовал, что мать, наконец, вновь стала сама собой и власть в доме опять перешла к ней. Он хоть и был единственным мужчиной, но спорить с матерью не решился.»Наверное, ей действительно виднее и она знает, как надо поступать», — подумал Филипп.А Этель помогала одеться брату.— Я и подумать не могла, что мой брат станет когда-нибудь скандально известным, что его будут разыскивать солдаты, будут за ним охотиться, а за егоГолову будут предлагать вознаграждение.— Ты что, стыдишься меня, Этель? — негромко спросил Марсель.— Нет, брат, я тебя слишком хорошо знаю и понимаю, что все, что написано в этом объявлении — выдумка и вранье.— Вот тут ты, Этель, ошибаешься, это не совсем так. Я действительно участвовал в заговоре, но он провалился, и я вынужден скрываться.— Ты можешь оставаться у нас, пока не окрепнешь. Еды у нас хватит, а мои дети никогда тебя не выдадут, Марсель, они умеют держать язык за зубами.— Вот этого, сестра, я как раз боялся меньше всего. Я знаю, чья кровь течет в моих жилах. Ведь ни в нашем роду, ни в роду твоего мужа никогда не водились предатели.Филипп расправил плечи. Ему явно польстил комплимент дядюшки Марселя.— Сколько лет мы не виделись, сестра? Этель задумалась, глядя в огонь.— Да, давненько, брат, раньше мы никогда так надолго не расставались.— Так сколько же, все-таки? — вновь задал вопрос Марсель.— Года четыре уже прошло.— Пролетели как одно мгновение, — сказал Марсель Бланше, застегивая пуговицы.Только сейчас Лилиан и Филипп смогли рассмотреть своего родственника. Это был довольно крепкий мужчина, его лицо было решительным и смелым. Он чем-то очень походил на свою сестру. Но чем? Ни Филипп, ни Лилиан сразу не моглиОпределить. Волосы Марселя Бланше были растрепаны. Его мощный подбородок скрывала темная борода, а усы были лихо закручены. И весь облик Марселя Бланше говорил о том, что он не привык останавливаться перед трудностями и пасовать перед препятствиями, которые судьба щедро отпустила на его долю.Прошло несколько дней. Марсель Бланше окреп, его рана затянулась. Он дажеСпускался из дальней угловой комнаты в столовую, и они все вчетвером обедали.— Так, где тебя носило, — Марсель? — спрашивала Этель своего младшего брата.— О, сестра, об этом долго рассказывать и сейчас мне не хочется вспоминать все тяготы и невзгоды, выпавшие на мою долю.— Расскажи, Марсель, — просил Филипп и в его глазах появлялся блеск, ведь ему страстно хотелось узнать о приключениях, выпавших на долю его дяди.— Где я только не был! Проще назвать места и земли, куда не ступала моя нога, чем перечислить все те города и селения, где мне довелось побывать.Он поднимал голову и задумывался. На его лице происходили странные вещи. Брови сами ползли вверх, на лбу появлялись морщины, глаза то злобно сверкали, то вдруг в них появлялся какой-то мягкий блеск и они делались влажными. А губы то вдруг становились жесткими, то растягивались в мимолетной улыбке.— Расскажи, расскажи. Марсель, — просила Лилиан, — ведь я же никуда не выезжала из этих мест и ничего не видела.— Знаешь, Лилиан, люди живут везде.— И что. Марсель, везде живут так же плохо, как и у нас?— Нет, не везде. Кое-где живут получше, но везде хватает несчастий и бед.— Так почему же, брат, тебя называют изменником и за твою голову предлагают большие деньги?— Моя голова, сестра, действительно кое-чего стоит, — и он прикасался двумя пальцами к виску. — Я не просто ношу ее на плечах, она кое о чем еще умеет думать, а глаза видеть, что в этом мире несправедливо. А в жилах Бланше течет горячая кровь, и я не могу видеть несправедливость, мне сразу же хочется схватиться за оружие и все изменить в этом мире. Мне хочется, чтобы такие какТы, как твои дети, были счастливы хоть немного, чтобы кончилось вот это беспросветное существование для простого народа, чтобы они увидели солнце.— Брат, ты говоришь странные вещи. Но тебе, в конце концов, виднее. Я знаю, что ты всегда был честным человеком.— Э-э, нет, сестра, не всегда Марсель Бланше был честным человеком. Иногда мне приходилось обманывать, для того, чтобы как можно скорее достичь нужного результата. Иногда нагло врал… Но знаешь, сестра, я не раскаиваюсь в своих проступках и думаю, бог меня простит. Ведь у меня на сердце никогда не было злобы и все, что я делал, я делал для того, чтобы хоть кому-то на этом свете стало легче жить. Так что думаю, ты со мной согласишься, что живу я на этом свете не зря.— Успокойся, Марсель, — Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала пальцы, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.— О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже не спал в чистой сухой постели, давно так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась румянцем и засуетилась у стола, убирая пустые блюда.— Марсель, не смущай мою дочь. Она очень молода и падка на комплименты.— Мама, мама, зачем , ты так говоришь? — вновь вспыхнула и залилась румянцем Лилиан.— Я говорю правду, дочь. Я знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.— Это правда. Марсель? — поинтересовалась Лилиан.— О, да, если моя сестра говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.— А ты, Марсель, любишь приврать? — хохотала Лилиан, ставя перед родственником большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.— Жизнь — не такая простая штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и люблю честных людей.Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец к губам и подал всем знак замолчать. Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как булькает вода в котлах.— Что такое, Филипп? — насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.— Мне показалось, что я слышал топот лошадей, — негромко, но испуганно произнес Филипп.— Лошадей? Неужели они выследили? Неужели они знают, где я прячусь?Этель испуганно вскочила из-за стола, подбежала к окну, приоткрыла ставни и выглянула на улицу.— Да нет, все спокойно.— А я уже испугался, — откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, — думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? — поинтересовался Марсель.— По-разному, брат. Тяжело жили.— А как ваши соседи?— Кого ты имеешь в виду? Реньяры?— Ну да, — кивнул Марсель, его губы нервно дернулись.— Будь они прокляты, эти Реньяры. И дал же нам бог таких соседей!— Что, они все продолжают бесчинствовать?— Да, Марсель, да. На них нет никакого удержу. Они не боятся ни королевских солдат, ни судьи, ни прокурора. Они потеряли стыд и совесть. Вот Филипп видел, как они выгнали крестьян со своей земли. Представляешь, Марсель, те уже лет восемьдесят арендовали их землю, построили дом, завели скот, собирали хороший урожай, честно рассчитывались с Реньярами. А старший сын Гильома, Виктор, почему-то посчитал, что они платят мало и налетел с бандой своихГоловорезов и с братьями, забрал скот, весь урожай и выгнал из дому невинных людей.— Дьявол! — прорычал Марсель Бланше и сильно ударил кулаком по столу. — Да будь у меня несколько смелых людей, я бы в два счета разобрался с этими ненавистными Реньярами. Филипп, ты бы помог мне?Лицо Филиппа стало жестким. Он утвердительно кивнул. — Конечно. Конечно бы помог, дядя! Я ненавижу Реньяров всем своим сердцем, ведь они убили моего отца!— Я знаю это, успокойся, Филипп. Придет твой час и ты с ними разберешься. А сейчас я пойду посмотрю, как там моя лошадь.Марсель Бланше поднялся из-за стола, поблагодарил сестру и Лилиан за кров и хлеб, а потом направился в конюшню.Его гнедой жеребец по кличке Мен громко и радостно заржал, почувствовав, что к воротам подходит хозяин.— Ты мой хороший, хороший, — негромко прошептал Марсель, доставая из кармана хлебную корку, обильно посыпанную солью. — Вот, я принес тебе угощение, — и он протянул на ладони хлеб своему коню.Тот влажными и мягкими губами принял угощение, стал тереться своей мордой о плечо Марселя.— Хороший, хороший, — приговаривал Марсель, поглаживая упругую шею животного.Конь стриг ушами, косил своим темным влажным глазом и нервно стучал копытом о землю.— Что, хочешь сказать, что ты застоялся и тебе пора на просторы? Хочешь порезвиться, промчаться, как ветер по холмам?Конь в ответ радостно заржал.— Видишь, я знаю тебя, могу угадывать все твои мысли. Да и мне, поверь, не сидится в доме, хочется на простор, хочется на свежий ветер.Конь принялся теребить рукав куртки Марселя.— Ну, ну, успокойся, мой хороший, — мужчина провел по крутому крупу ладонью, — ты славный конь, очень славный.Дверь конюшни приоткрылась и порог переступил Филипп.— Какой у тебя замечательный конь, Марсель!— О, да, это мой самый лучший друг. Он еще ни разу меня не предал и я, поверь, не брошу его ни в какой беде.— Замечательный конь, я бы тоже хотел иметь такого верного друга.— А ты попробуй, подойди, возьми его за повод, попробуй!Филипп смело подошел к лошади и только лишь протянул руку, как конь шарахнулся в сторону.— Видишь, он не любит чужих.— А ты попробуй ударить меня, Филипп, попробуй.Ну ударь меня в грудь! — предложил Марсель своему племяннику.Филипп недоуменно пожал плечами.— Зачем, дядя?— Ну ты попробуй, я тебя прошу.Филипп замахнулся, но не успел нанести удар, как конь взвился на дыбы и грудью оттолкнул Филиппа. Тот отлетел в угол конюшни и растянулся на соломе.Марсель Бланше расхохотался.— Видишь, как он оберегает своего хозяина! Он дважды спас мне жизнь. Представляешь, один раз он вытащил меня из болота. Я думал, что уже пришло время отдать богу душу. Я не мог сам выбраться из трясины и тут слышу, мой конь бегает по берегу, стучит копытами и жалобно ржет.— И что тогда, дядя?— Как что, я позвал его, крикнул: Мен, иди сюда. И он двинулся через трясину ко мне. Я уцепился за повод и мы вдвоем смогли выбраться. Если бы не он, то не стоять бы мне здесь, а тебе не разговаривать со своим дядей-разбойником.— А второй раз? — вставая с соломы и отряхиваясь, поинтересовался Филипп.— Второй раз тоже было довольно рискованное приключение. За мной гналась дюжина солдат. Патроны у меня кончились и рассчитывать мне было уже не на что. Только он мог меня спасти. И я наклонился к его шее и попросил: Мен, Мен, спаси меня! И представляешь, Филипп, конь помчался будто бы у него выросли крылья. Он даже не касался земли или мне так показалось. Хоть солдаты все время были за моей спиной, я слышал выстрелы, слышал их крики, а тут Мен помчался так, что они сразу же отстали, и я смог переправиться через горную реку и выбраться на другой берег.— А солдаты, дядя?— Солдаты смотрели на нас, будучи уверены, что мы с Меном утонем. Они даже не стреляли, жалели патроны.— И Мен тебя вытащил?— Конечно же вытащил. Хороший, — сказал Марсель и погладил голову коня, а потом нежно провел ладонью по шелковистой гриве. — Он в самом деле умный, красивый и быстрый конь. Он, наверное, самый быстрый конь в округе и очень предан мне. Он даже слушается моего голоса. Ты не поверишь, но это так.Филипп пожал плечами, действительно не веря в то, что говорил Марсель.— Вот смотри, я тебе сейчас покажу. Мен, на колени! — негромко сказал Марсель Бланше.И конь, вначале глянув на Филиппа, потом на своего хозяина, тотчас опустился на колени.— Вот видишь!— Да, — изумленно воскликнул Филипп, — мне бы такого коня!— А зачем тебе такой конь?— Я бы тогда тоже никого не боялся.— А разве ты кого-то боишься, племянник? Филипп неопределенно пожал плечами. Его лицо стало строгим и суровым.— Да, я хотел бы поквитаться с нашими врагами, я хотел бы застрелить Виктора Реньяра, всех его братьев. А самое главное — я с удовольствием бы пустил пулю в старого Реньяра, который застрелил моего отца.— Ты так говоришь, племянник, как заправский стрелок. А наверное, и пистолет толком не умеешь держать в руках.— Да, мне редко приходилось держать в руках оружие. Но думаю, если бы я попал в руки к хорошему учителю, я овладел бы этим искусством.— Что ж, Филипп, хороший учитель стоит перед тобой, лучшего тебе не отыскать. Пойдем, я научу тебя стрелять.Филипп, обрадованный предложением Марселя, покинул конюшню.— Иди в дом, неси пистолет. И захвати мою кожаную сумку, она вся набита оружием.Через несколько минут Филипп вернулся с кожаной сумкой через плечо и с двумя пистолетами в руках.— Пойдем за дом, там укромное место, — предложил Марсель.Филипп согласно закивал и, сгибаясь под тяжестью оружия, зашагал за своим учителем.— Видишь то чучело? Это очень привлекательная и подходящая мишень. Так что, давай, доставай оружие, я преподам тебе несколько уроков.Филипп быстро вытряхнул содержимое большой кожаной сумки на землю. Четыре пистолета и короткое ружье, а также мешочки с порохом и пулями лежали на земле.Марсель нагнулся, нежно погладил вороненые стволы пистолетов, их глянцевые отполированные ручки.— Давай, бери вот этот небольшой пистолет и становись на мое место.Филипп взял пистолет, широко расставил ноги и медленно поднял голову.— Целься в голову.— Нет-нет, в шляпу я, наверное, не попаду, — глядя на чучело, сказал Филипп Абинье.— Тогда стреляй в грудь, это тоже верный выстрел. Филипп нажал на курок, и в холщовом рубище чучела образовалась дырка.— Ну, племянник, так ты неплохо стреляешь. Или это случайно?Филипп улыбнулся не зная, что и сказать.— Попробуй еще раз, может тебе снова повезет. Филипп схватил второй пистолет. И этот выстрел тоже был точным.— Да мне кажется, тебя и учить нечему. О чем ты думаешь, когда стреляешь?— Я воображаю, что это не чучело, а сам Гильом Реньяр стоит передо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23