Особенно когда эта балерина-акробат смеется таким странным смехом.
– Я учусь ходить! – объяснила наконец Нуми. – Тебе тоже нужно поупражняться, чтобы привыкнуть к слабой гравитации. Я чувствую себя, как ваше животное… ой, как же оно называется… Ах, да, – кузнечик! Раз, два!
Она снова подскочила в воздух метров на десять и прокричала:
– Пойду посмотрю на деревья!
– Не ходи без меня!
– Не бойся! Даже если кто-нибудь выскочит, я все равно убегу! Вот посмотри!
И она сделала прыжок вдвое больше. Для равновесия Нуми широко раскинула руки, и издалека стала в самом деле похожа на какого-то инопланетного кузнечика или стрекозу в серебристом скафандре. Конечно, если тебе приходилось видеть такого кузнечика или стрекозу.
Ники и самому хотелось полетать в воздухе, но сначала надо закончить пирамидку, даже если Мало и не собирается улетать. Вон он стоит среди поляны, весь желтый, как огромная тыква. Точно таким Ники увидел его когда-то на Земле, у входа на выставку. Поверхность его не пульсировала, цвет ее не менялся; если не знать, кто такой Мало, и в голову не придет, что это – существо или механизм, а тем более – что он может летать в космическом пространстве. Даже ученику Николаю Буяновскому, усердно строившему пирамидку, не верилось, что сам он только что вышел из этой огромной тыквы на неизвестную планету.
В шлемофоне стало тихо, и он повернулся к лесу. Оказывается, Нуми уже добралась до опушки и висела среди ветвей огромного дерева, как посеребренная шишка на новогодней елке.
– Ты что делаешь? – крикнул он: Ники забыл, что она услышит его, даже если говорить шепотом.
– Ну, что ты кричишь, у меня барабанные перепонки чуть не лопнули!
– ответила Нуми. – Я рассматриваю листья. Знаешь, они такие странные. Интересная планета, можно висеть на одной руке, а ветка даже не гнется. У нас на Пирре нет таких огромных деревьев.
Ники махнул рукой на пирамидку. Не так уж страшно, что она останется без вершины; главное, чтобы был опознавательный знак, видный издалека. Остальное сделает компас. Он и направление покажет, и расстояние подсчитает. Ники уже знал, как его настраивать.
Он убрал лезвие и подпрыгнул совсем немножко, не больше, чем на пядь, и оказался на две пяди выше травы. В животе стало холодно от испуга, но опустился он плавно и не ударился ногами о землю, а как будто ступил на нее. Хорошо! А выше можно?
Оказалось, что можно. Правда, он забыл расставить руки и не удержался на ногах; вообще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Ники не умел прыгать с трамплина, чему научился еще на Земле, в открытом бассейне. Оказалось, что и тело его привыкло к здешней гравитации, пока он трудился над пирамидкой. Он решил покувыркаться в воздухе, как это делала Нуми; присел, сильно оттолкнулся ногами и взлетел вверх. Трава осталась далеко внизу. Теперь надо прижать колени к груди и потом сильно оттолкнуться ими в воздухе… Тут в шлемофоне раздался испуганный крик девочки. Ники потерял равновесие, покачнулся, далекие деревья тоже закачались у него перед глазами… ни на одном из них не было серебристой шишки.
– Ники-и-и-и… Ой-ой, ой, Ники-и-и-и!
Только в последнюю секунду он вытянул вперед руки, чтобы смягчить удар, который, несмотря на слабую гравитацию, оказался чувствительным, и огромными прыжками помчался к лесу, не забывая смотреть себе под ноги, – какая Нуми польза, если он неудачно приземлится и свернет себе шею! Он налетел на крону дерева, съехал вниз по его стволу и вошел в лес. Ники был уверен, что именно тут еще недавно висела в воздухе Нуми, но ее нигде не было.
– Нуми-и-и! Где ты?
– Не знаю, – уже спокойнее ответила она. – Меня кто-то спеленал с головы до ног, не могу пошевельнуться. Лежу на спине. Ох, меня сейчас раздавит!.. Кажется, мы выходим из леса.
– Да кто это? – ужаснулся Ники.
– Похоже на толстую змею, но летает. О-о-ох, совсем раздавит!
– Зови Мало! Скорей зови Мало!
– Я и так все время зову его. О-о-о-ох!
Ники вернулся на опушку и осмотрел ее в надежде, что змея вылетит с этой стороны. Мало неподвижно стоял на месте. Неужели он не придет им на помощь? Какой же он тогда Охраняющий жизнь? Нуми рассказывала, что малогалоталотимы избегают встреч со всеми другими существами и не вмешиваются в жизнь на чужих планетах. Разве что в случае крайней необходимости, как и получилось тогда на Земле. Но разве не крайняя необходимость – вырвать девочку из лап неведомого зверя?
Он чуть не заплакал от чувства бессилия и вины. Вот тебе и звери, каких никто и никогда не видел! Зачем он только высказал такое легкомысленное желание! Чтобы повоображать перед Нуми и показать свою храбрость! Но пострадала-то она, а не он.
– Нуми-и-и-и! – еще громче крикнул он. – Этот подлец Мало даже не шелохнется!
– Ох, не называй его так! – простонала она. – Мы сами виноваты. Да и что он может сделать, ведь у него ни рук, ни оружия…
Она замолчала.
– Продолжай! – велел ей Ники. – Говори все время, чтобы я мог ориентироваться по голосу! И, не бойся! Я тебя найду. Лягайся, брыкайся, даже кусайся! – посоветовал он, что было уже совсем глупо; разве можно кусаться сквозь шлем? – Попробуй высвободить руку. Посмотри на компас! Впрысни ему газ, пусти в ход лезвие!
В ответ Нуми только тихонько застонала, и Ники, совсем потеряв голову, помчался к другому краю леса, то и дело натыкаясь на стволы.
3. Ники тоже попадает в плен. Николай Буяновский думает одно, а Ники Буян делает совсем другое. Как себя чувствует человек на спине неведомого зверя
Трудно бежать вслепую; деревья перебрасывают тебя друг другу, как баскетбольный мяч. По компасу уже семь километров, но в каком направлении он бежит? Нуми время от времени подает голос или стонет, но не может объяснить, в какую сторону ее несут, направо или налево, далеко она или близко. Ведь по радио голос слышен одинаково с любого расстояния. Попробуй включить транзисторный приемник и догадаться, где находится диктор – в Софии или в Пловдиве, а может, и в Варне, да еще на какой улице.
Вдруг Нуми восторженно крикнула: «Отпустил!», но тут же в смертельном ужасе закричала: «А-а-а!» и умолкла. Ники со слезами звал ее, просил сказать, что случилось, где она. И услышал ее голос лишь тогда, когда уже совсем без сил упал на траву, наверное, где-то у опушки – между деревьями открывался просвет.
– Они кошмарные, – обреченно сказала Нуми. – Ники, не ищи меня. Мы только оба погибнем.
«Они»! Значит, зверь не один! Может, и правда вернуться? Ники спрашивал себя, а сам уже полз к просвету между деревьями.
Здесь трава тоже стояла высоко, и Ники шмыгнут в нее как ящерица. Он довольно долго не смел поднять головы; сердце билось так сильно, что казалось, будто земля под ним колышется. Неизвестно, сколько бы он так лежал, если бы не услышал гремящий рык, будто раскат далекого грома, после чего земля под ним и в самом деле задрожала.
Ники приподнялся, уверенный, что вокруг него целое стадо диких зверей, и забыл обо всем на свете. Он просто оцепенел при виде открывшейся перед ним картины. Мальчик даже не сразу разобрался в том, что видит. Казалось, что метрах в ста от него дерутся слон, кит и осьминог; они сплелись в клубок величиной с хороший жилой дом и во все стороны размахивали шеями, хоботами, щупальцами – а может, хвостами?
– и ногами, толстыми, как дворцовые колонны. Потом он решил, что это не кит и не слон, а какие-то доисторические чудовища, вроде тех, что нарисованы в учебнике. И только после этого рассмотрел в мечущемся клубке серебристый скафандр Нуми. Рядом с чудовищами она и впрямь напоминала елочную игрушку.
Ники хотел было крикнуть ей, что он здесь, но вместо этого снова спрятал голову в траву. Что делать? Выскочить с газовым пистолетиком? Да здесь нужны целые тонны газа, и целиться надо с самолета. Лучевое лезвие? Им и ногтя не отрежешь у такого зверя. А рогатку лучше и не доставать. Нуми права, они только оба погибнут, а какой в этом смысл? Лучше попросить Мало, чтобы он вернул его на Землю, пусть хотя бы там узнают, что творится в космосе…
Так рассуждал ученик Николай Буяновский, представитель земной цивилизации, прячась в траве, как мышонок, чтобы его не заметили чудовища. Но Ники Буян заговорил по-иному, услышав в наушниках отчаянный крик Нуми: «Ники, где ты?»
– Я здесь, не бойся! Сейчас что-нибудь придумаем! – сказал Ники Буян.
– Не надо ничего придумывать! – отозвалась эта странная пирранская девчонка. – Главное, чтобы тебя не заметили. Ох, мне все кости переломали! Хоть бы съели поскорее, чтобы кончилось это мучение.
Мальчик осторожно поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит и почему Нуми подбрасывают в воздухе, как игрушку. Битва стихла, шеи и хоботы лениво покачивались, один из хоботов держал серебристый скафандр, двигал его вверх-вниз, будто лифт, и, кажется, показывал остальным.
– Нуми, слушай! – задыхаясь воскликнул Ники. – У тебя руки свободны! Когда он тебя опустит, кольни его лезвием! Я постараюсь отвлечь их внимание, а ты беги!
– Нет, это опасно! Для тебя опасно!
– Делай, что говорят, слышишь! – Ники разозлился на собственный страх. – Слышишь? А то потом я так тебе надаю, что…
– Как это надаешь? – возмутилась Нуми и заплакала. – Беги, Ники, беги! Оставь меня, это бессмысленно!
– Молчи, глупая, не то как дам! Делай, что тебе говорят, только подай знак!
И хотя девочка не подала ему знака, Ники выждал, когда хобот чудовища снова опустит ее на землю, и вскочил на ноги. Чтобы привлечь к себе внимание, он махал руками и дрыгал ногами. Но чудовища не выпустили Нуми – может, они его просто не заметили? Одним прыжком он оказался неподалеку от них, крича изо всех сил: «Лезвием их, лезвием!» Он летел с такой скоростью, что потерял Нуми из вида; оглохнув и ослепнув от собственной ярости, Ники уже не мог остановиться, будто это не он прыгает, а какая-то сила подкидывает его куда попало и как ей вздумается. Он чувствовал себя как шарик для пинг-понга: брось его на пол, и тот будет подпрыгивать туда-сюда.
И все-таки что-то остановило его. Прямо в воздухе, посреди прыжка. Что-то плотно обхватило его за пояс и замедлило его полет. Это что-то было серо-черным, толще любого питона в зоопарке; и оно несло мальчика к серо-черным спинам не то китов, не то гигантских слонов. Из-за спин то и дело высовывалась какая-нибудь жуткая голова с вытаращенными пластинчатыми глазами, готовая ухватить добычу. Ники уперся в питона кулаками, попробовал повернуться, но обруч стянул его еще сильнее. Он только краешком глаза успел заметить, что далеко внизу, на траве, лежит Нуми. Чудовища отпустили ее, чтобы схватить его.
– Беги! – крикнул ей Ники и выхватил оружие – лезвие и газовый пистолет.
Конечно, и думать было нечего, что ему удастся перерезать гигантский хобот чудовища: но если этот хобот поднесет его поближе к глазам зверя или его разинутой пасти, можно ткнуть ему в глаз лезвием или выстрелить газом в морду.
Нуми, кажется, угадала, что он собирается делать, и в его ушах зазвенел ее голос:
– Ничего не делай, слышишь? Ты их только разозлишь! Потерпи, скафандр выдержит. И спрячь оружие, не то потеряешь. Я свой пистолет выронила.
Наверное, она уже в безопасности, раз отдает такие длинные распоряжения.
Хобот пронес Ники мимо одной головы, потом как будто показал еще одной, а потом начал им размахивать в воздухе, словно маятник. Ники чувствовал себя как на качелях в парке аттракционов: сидишь на доске, висящей на цепях, а тебя носит взад и вперед. Он решил послушаться девочку и сунул в карманы свое оружие, которое ничем не могло ему сейчас помочь. Так у него хотя бы руки будут свободны. И хорошо сделал, потому что в следующий миг обруч расслабился, и он полетел вниз головой. Однако нога его, непонятно как, зацепилась за краешек обруча, и мальчик повис в воздухе. Кровь прихлынула к голове, перед глазами поплыли круги. Но надо было что-то делать. От этой качки можно и умереть.
Он собрался с силами, сделал рывок и обхватил двумя руками то, что так безжалостно его качало. И тут же почувствовал боль в щиколотке. Если бы как-нибудь высвободить ногу, можно бы и прыгнуть, потому что чудовище ослабило хватку. Но вот оно выпустило ногу Ники и вытянуло хобот прямо, как телеграфный столб. Ники немедля съехал по нему вниз и ступил на землю. Однако тут же охнул от боли: в щиколотку будто вонзился нож. Надо было бежать как можно быстрее, но он не мог и шагу ступить. И тут его опять схватили, на этот раз – за локоть.
– Не двигайся!
Это сказала Нуми. Надо же, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а она преспокойно стоит себе на месте!
– Ники, поверь мне, бежать нет смысла. Я уже сколько раз пробовала, но они опять меня ловили и начинали подкидывать. Стой спокойно. Мне почему-то кажется, что они не хотят нам зла. Им просто интересно нас рассмотреть…
Может, она права? Ведь чудовище в конце концов отпустило его. Но что это за чудовище?
Снизу ребятам были видны только гигантские ноги, будто колоннада у парадного входа в Народный театр. И еще прямо перед ними неподвижно и вяло висел огромный хобот. Больше ничего рассмотреть не удавалось – ведь нельзя рассмотреть огромное здание, когда стоишь близко от него.
– Нуми, кто они такие? Ты хоть что-нибудь узнала?
– Нет, но их излучения не внушают ничего тревожного. Мне кажется, они не враждебны.
– Давай потихоньку двигаться назад, – предложил он шепотом, будто боялся, что его услышат, и взял Нуми за руку.
Ники осторожно попятился и потянул за собой Нуми, но хобот тут же преградил ему дорогу. На кончике его было нечто вроде копыта или огромнейшей ладони. Эта самая ладонь растянулась вширь, расправила складки морщинистой кожи, и оттуда показались длинные пальцы с острыми когтями. Ники в ужасе отпрянул и упал на траву.
– Не шевелись! – снова предупредила его Нуми.
Пальцы охватили шлем мальчика и потихоньку потянули кверху, будто хотели поставить его на ноги. Потом стали осторожно ощупывать скафандр, словно проверяли, не сломалось ли что-нибудь. И тут Нуми – ох уж эти девчонки, хотя б и пирранские! – вместо того, чтобы воспользоваться обстановкой и удрать, сделала то, чего Ники никак не ожидал.
Она медленно подошла к хоботу, прислонилась к нему и начала его гладить и похлопывать по нему, как люди гладят и ласкают любимую кошку или, в крайнем случае, лошадь. Хобот выпустил Ники и повернулся к девочке, и она еще теснее прижалась к нему, не переставая поглаживать. Хобот схватил ее, понес к голове, которая смотрела сверху во все свои вытаращенные глаза-пластинки. Сейчас этот зверь ее проглотит! Ники совсем онемел от страха. Он даже и думать забыл о бегстве, хотя момент был подходящий. И потому не будем приписывать ему чрезмерную храбрость. Он просто с трудом соображал в эту минуту.
Нуми уже поравнялась с головой, разинувшей пасть с огромными челюстями. Ну и челюсти! Если чудовище собралось пообедать, то их с Нуми ему хватит на один зуб! А Нуми хоть бы что, она и челюсти погладила! Правда, сбоку. Они оглушительно щелкнули, открылись, опять закрылись. Тогда Нуми осторожно высвободилась из объятий хобота и ступила на голову зверя, тоже чудовищную и по виду, и по размерам.
Она вела себя как малый ребенок, который бесстрашно подходит ко льву, потому что считает его игрушкой. Вот, и с другой стороны поднялся такой же хобот, она и его гладит точно так же и даже показывает, чтобы он брал ее за талию, а не за руки. Вот второй хобот поднял ее и понес… к другой такой же голове. Поднес к глазам, а глаза – с колеса грузовика, не меньше! Нуми и на эту голову ступила как на край крыши. Спокойно выпрямилась и прошлась взад-вперед.
– Иди и ты сюда! – услышал Ники ее голос в шлемофоне. – Отсюда лучше видно. Буф-ф! Ничего не понимаю! Где чья голова, где чье тело?
И тут Ники пришла разумная мысль. Раз Мало доставил их сюда, на эту планету, и спокойно стоит себе на поляне, значит, он знает, что здесь им не грозит никакая опасность. Ведь недаром же он – Спасающий и Охраняющий жизнь! Ники успокоился и решил обойти зверей по земле и получше их рассмотреть. Ему казалось, что он обходит гигантские стволы деревьев, среди которых еще недавно пробирался в лесу, – такие у них были толстые ноги и такой сморщенной и загрубевшей, как кора, была у них шкура. Одна, вторая, третья, четвертая… еще одна… и еще одна… Внезапно откуда-то сверху к нему потянулась какая-то штуковина, гибкая, как шланг, сужавшаяся книзу. Что это, хвост или хобот? Рассмотреть он не успел, помешали руки, которые он инстинктивно вытянул перед собой для защиты. Что-то легонько коснулось его, и он поступил так же, как его храбрая спутница с Пирры: обнял этот хвост (или хобот?), погладил его и потянул к себе. Бережно штуковина обхватила его и стала поднимать наверх с быстротой скоростного лифта. Через мгновение Ники уже стоял на ногах. Живой лифт, извиваясь, как змея, уходил в сторону, а Нуми махала ему рукой с расстояния пяти-шести метров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Я учусь ходить! – объяснила наконец Нуми. – Тебе тоже нужно поупражняться, чтобы привыкнуть к слабой гравитации. Я чувствую себя, как ваше животное… ой, как же оно называется… Ах, да, – кузнечик! Раз, два!
Она снова подскочила в воздух метров на десять и прокричала:
– Пойду посмотрю на деревья!
– Не ходи без меня!
– Не бойся! Даже если кто-нибудь выскочит, я все равно убегу! Вот посмотри!
И она сделала прыжок вдвое больше. Для равновесия Нуми широко раскинула руки, и издалека стала в самом деле похожа на какого-то инопланетного кузнечика или стрекозу в серебристом скафандре. Конечно, если тебе приходилось видеть такого кузнечика или стрекозу.
Ники и самому хотелось полетать в воздухе, но сначала надо закончить пирамидку, даже если Мало и не собирается улетать. Вон он стоит среди поляны, весь желтый, как огромная тыква. Точно таким Ники увидел его когда-то на Земле, у входа на выставку. Поверхность его не пульсировала, цвет ее не менялся; если не знать, кто такой Мало, и в голову не придет, что это – существо или механизм, а тем более – что он может летать в космическом пространстве. Даже ученику Николаю Буяновскому, усердно строившему пирамидку, не верилось, что сам он только что вышел из этой огромной тыквы на неизвестную планету.
В шлемофоне стало тихо, и он повернулся к лесу. Оказывается, Нуми уже добралась до опушки и висела среди ветвей огромного дерева, как посеребренная шишка на новогодней елке.
– Ты что делаешь? – крикнул он: Ники забыл, что она услышит его, даже если говорить шепотом.
– Ну, что ты кричишь, у меня барабанные перепонки чуть не лопнули!
– ответила Нуми. – Я рассматриваю листья. Знаешь, они такие странные. Интересная планета, можно висеть на одной руке, а ветка даже не гнется. У нас на Пирре нет таких огромных деревьев.
Ники махнул рукой на пирамидку. Не так уж страшно, что она останется без вершины; главное, чтобы был опознавательный знак, видный издалека. Остальное сделает компас. Он и направление покажет, и расстояние подсчитает. Ники уже знал, как его настраивать.
Он убрал лезвие и подпрыгнул совсем немножко, не больше, чем на пядь, и оказался на две пяди выше травы. В животе стало холодно от испуга, но опустился он плавно и не ударился ногами о землю, а как будто ступил на нее. Хорошо! А выше можно?
Оказалось, что можно. Правда, он забыл расставить руки и не удержался на ногах; вообще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Ники не умел прыгать с трамплина, чему научился еще на Земле, в открытом бассейне. Оказалось, что и тело его привыкло к здешней гравитации, пока он трудился над пирамидкой. Он решил покувыркаться в воздухе, как это делала Нуми; присел, сильно оттолкнулся ногами и взлетел вверх. Трава осталась далеко внизу. Теперь надо прижать колени к груди и потом сильно оттолкнуться ими в воздухе… Тут в шлемофоне раздался испуганный крик девочки. Ники потерял равновесие, покачнулся, далекие деревья тоже закачались у него перед глазами… ни на одном из них не было серебристой шишки.
– Ники-и-и-и… Ой-ой, ой, Ники-и-и-и!
Только в последнюю секунду он вытянул вперед руки, чтобы смягчить удар, который, несмотря на слабую гравитацию, оказался чувствительным, и огромными прыжками помчался к лесу, не забывая смотреть себе под ноги, – какая Нуми польза, если он неудачно приземлится и свернет себе шею! Он налетел на крону дерева, съехал вниз по его стволу и вошел в лес. Ники был уверен, что именно тут еще недавно висела в воздухе Нуми, но ее нигде не было.
– Нуми-и-и! Где ты?
– Не знаю, – уже спокойнее ответила она. – Меня кто-то спеленал с головы до ног, не могу пошевельнуться. Лежу на спине. Ох, меня сейчас раздавит!.. Кажется, мы выходим из леса.
– Да кто это? – ужаснулся Ники.
– Похоже на толстую змею, но летает. О-о-ох, совсем раздавит!
– Зови Мало! Скорей зови Мало!
– Я и так все время зову его. О-о-о-ох!
Ники вернулся на опушку и осмотрел ее в надежде, что змея вылетит с этой стороны. Мало неподвижно стоял на месте. Неужели он не придет им на помощь? Какой же он тогда Охраняющий жизнь? Нуми рассказывала, что малогалоталотимы избегают встреч со всеми другими существами и не вмешиваются в жизнь на чужих планетах. Разве что в случае крайней необходимости, как и получилось тогда на Земле. Но разве не крайняя необходимость – вырвать девочку из лап неведомого зверя?
Он чуть не заплакал от чувства бессилия и вины. Вот тебе и звери, каких никто и никогда не видел! Зачем он только высказал такое легкомысленное желание! Чтобы повоображать перед Нуми и показать свою храбрость! Но пострадала-то она, а не он.
– Нуми-и-и-и! – еще громче крикнул он. – Этот подлец Мало даже не шелохнется!
– Ох, не называй его так! – простонала она. – Мы сами виноваты. Да и что он может сделать, ведь у него ни рук, ни оружия…
Она замолчала.
– Продолжай! – велел ей Ники. – Говори все время, чтобы я мог ориентироваться по голосу! И, не бойся! Я тебя найду. Лягайся, брыкайся, даже кусайся! – посоветовал он, что было уже совсем глупо; разве можно кусаться сквозь шлем? – Попробуй высвободить руку. Посмотри на компас! Впрысни ему газ, пусти в ход лезвие!
В ответ Нуми только тихонько застонала, и Ники, совсем потеряв голову, помчался к другому краю леса, то и дело натыкаясь на стволы.
3. Ники тоже попадает в плен. Николай Буяновский думает одно, а Ники Буян делает совсем другое. Как себя чувствует человек на спине неведомого зверя
Трудно бежать вслепую; деревья перебрасывают тебя друг другу, как баскетбольный мяч. По компасу уже семь километров, но в каком направлении он бежит? Нуми время от времени подает голос или стонет, но не может объяснить, в какую сторону ее несут, направо или налево, далеко она или близко. Ведь по радио голос слышен одинаково с любого расстояния. Попробуй включить транзисторный приемник и догадаться, где находится диктор – в Софии или в Пловдиве, а может, и в Варне, да еще на какой улице.
Вдруг Нуми восторженно крикнула: «Отпустил!», но тут же в смертельном ужасе закричала: «А-а-а!» и умолкла. Ники со слезами звал ее, просил сказать, что случилось, где она. И услышал ее голос лишь тогда, когда уже совсем без сил упал на траву, наверное, где-то у опушки – между деревьями открывался просвет.
– Они кошмарные, – обреченно сказала Нуми. – Ники, не ищи меня. Мы только оба погибнем.
«Они»! Значит, зверь не один! Может, и правда вернуться? Ники спрашивал себя, а сам уже полз к просвету между деревьями.
Здесь трава тоже стояла высоко, и Ники шмыгнут в нее как ящерица. Он довольно долго не смел поднять головы; сердце билось так сильно, что казалось, будто земля под ним колышется. Неизвестно, сколько бы он так лежал, если бы не услышал гремящий рык, будто раскат далекого грома, после чего земля под ним и в самом деле задрожала.
Ники приподнялся, уверенный, что вокруг него целое стадо диких зверей, и забыл обо всем на свете. Он просто оцепенел при виде открывшейся перед ним картины. Мальчик даже не сразу разобрался в том, что видит. Казалось, что метрах в ста от него дерутся слон, кит и осьминог; они сплелись в клубок величиной с хороший жилой дом и во все стороны размахивали шеями, хоботами, щупальцами – а может, хвостами?
– и ногами, толстыми, как дворцовые колонны. Потом он решил, что это не кит и не слон, а какие-то доисторические чудовища, вроде тех, что нарисованы в учебнике. И только после этого рассмотрел в мечущемся клубке серебристый скафандр Нуми. Рядом с чудовищами она и впрямь напоминала елочную игрушку.
Ники хотел было крикнуть ей, что он здесь, но вместо этого снова спрятал голову в траву. Что делать? Выскочить с газовым пистолетиком? Да здесь нужны целые тонны газа, и целиться надо с самолета. Лучевое лезвие? Им и ногтя не отрежешь у такого зверя. А рогатку лучше и не доставать. Нуми права, они только оба погибнут, а какой в этом смысл? Лучше попросить Мало, чтобы он вернул его на Землю, пусть хотя бы там узнают, что творится в космосе…
Так рассуждал ученик Николай Буяновский, представитель земной цивилизации, прячась в траве, как мышонок, чтобы его не заметили чудовища. Но Ники Буян заговорил по-иному, услышав в наушниках отчаянный крик Нуми: «Ники, где ты?»
– Я здесь, не бойся! Сейчас что-нибудь придумаем! – сказал Ники Буян.
– Не надо ничего придумывать! – отозвалась эта странная пирранская девчонка. – Главное, чтобы тебя не заметили. Ох, мне все кости переломали! Хоть бы съели поскорее, чтобы кончилось это мучение.
Мальчик осторожно поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит и почему Нуми подбрасывают в воздухе, как игрушку. Битва стихла, шеи и хоботы лениво покачивались, один из хоботов держал серебристый скафандр, двигал его вверх-вниз, будто лифт, и, кажется, показывал остальным.
– Нуми, слушай! – задыхаясь воскликнул Ники. – У тебя руки свободны! Когда он тебя опустит, кольни его лезвием! Я постараюсь отвлечь их внимание, а ты беги!
– Нет, это опасно! Для тебя опасно!
– Делай, что говорят, слышишь! – Ники разозлился на собственный страх. – Слышишь? А то потом я так тебе надаю, что…
– Как это надаешь? – возмутилась Нуми и заплакала. – Беги, Ники, беги! Оставь меня, это бессмысленно!
– Молчи, глупая, не то как дам! Делай, что тебе говорят, только подай знак!
И хотя девочка не подала ему знака, Ники выждал, когда хобот чудовища снова опустит ее на землю, и вскочил на ноги. Чтобы привлечь к себе внимание, он махал руками и дрыгал ногами. Но чудовища не выпустили Нуми – может, они его просто не заметили? Одним прыжком он оказался неподалеку от них, крича изо всех сил: «Лезвием их, лезвием!» Он летел с такой скоростью, что потерял Нуми из вида; оглохнув и ослепнув от собственной ярости, Ники уже не мог остановиться, будто это не он прыгает, а какая-то сила подкидывает его куда попало и как ей вздумается. Он чувствовал себя как шарик для пинг-понга: брось его на пол, и тот будет подпрыгивать туда-сюда.
И все-таки что-то остановило его. Прямо в воздухе, посреди прыжка. Что-то плотно обхватило его за пояс и замедлило его полет. Это что-то было серо-черным, толще любого питона в зоопарке; и оно несло мальчика к серо-черным спинам не то китов, не то гигантских слонов. Из-за спин то и дело высовывалась какая-нибудь жуткая голова с вытаращенными пластинчатыми глазами, готовая ухватить добычу. Ники уперся в питона кулаками, попробовал повернуться, но обруч стянул его еще сильнее. Он только краешком глаза успел заметить, что далеко внизу, на траве, лежит Нуми. Чудовища отпустили ее, чтобы схватить его.
– Беги! – крикнул ей Ники и выхватил оружие – лезвие и газовый пистолет.
Конечно, и думать было нечего, что ему удастся перерезать гигантский хобот чудовища: но если этот хобот поднесет его поближе к глазам зверя или его разинутой пасти, можно ткнуть ему в глаз лезвием или выстрелить газом в морду.
Нуми, кажется, угадала, что он собирается делать, и в его ушах зазвенел ее голос:
– Ничего не делай, слышишь? Ты их только разозлишь! Потерпи, скафандр выдержит. И спрячь оружие, не то потеряешь. Я свой пистолет выронила.
Наверное, она уже в безопасности, раз отдает такие длинные распоряжения.
Хобот пронес Ники мимо одной головы, потом как будто показал еще одной, а потом начал им размахивать в воздухе, словно маятник. Ники чувствовал себя как на качелях в парке аттракционов: сидишь на доске, висящей на цепях, а тебя носит взад и вперед. Он решил послушаться девочку и сунул в карманы свое оружие, которое ничем не могло ему сейчас помочь. Так у него хотя бы руки будут свободны. И хорошо сделал, потому что в следующий миг обруч расслабился, и он полетел вниз головой. Однако нога его, непонятно как, зацепилась за краешек обруча, и мальчик повис в воздухе. Кровь прихлынула к голове, перед глазами поплыли круги. Но надо было что-то делать. От этой качки можно и умереть.
Он собрался с силами, сделал рывок и обхватил двумя руками то, что так безжалостно его качало. И тут же почувствовал боль в щиколотке. Если бы как-нибудь высвободить ногу, можно бы и прыгнуть, потому что чудовище ослабило хватку. Но вот оно выпустило ногу Ники и вытянуло хобот прямо, как телеграфный столб. Ники немедля съехал по нему вниз и ступил на землю. Однако тут же охнул от боли: в щиколотку будто вонзился нож. Надо было бежать как можно быстрее, но он не мог и шагу ступить. И тут его опять схватили, на этот раз – за локоть.
– Не двигайся!
Это сказала Нуми. Надо же, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а она преспокойно стоит себе на месте!
– Ники, поверь мне, бежать нет смысла. Я уже сколько раз пробовала, но они опять меня ловили и начинали подкидывать. Стой спокойно. Мне почему-то кажется, что они не хотят нам зла. Им просто интересно нас рассмотреть…
Может, она права? Ведь чудовище в конце концов отпустило его. Но что это за чудовище?
Снизу ребятам были видны только гигантские ноги, будто колоннада у парадного входа в Народный театр. И еще прямо перед ними неподвижно и вяло висел огромный хобот. Больше ничего рассмотреть не удавалось – ведь нельзя рассмотреть огромное здание, когда стоишь близко от него.
– Нуми, кто они такие? Ты хоть что-нибудь узнала?
– Нет, но их излучения не внушают ничего тревожного. Мне кажется, они не враждебны.
– Давай потихоньку двигаться назад, – предложил он шепотом, будто боялся, что его услышат, и взял Нуми за руку.
Ники осторожно попятился и потянул за собой Нуми, но хобот тут же преградил ему дорогу. На кончике его было нечто вроде копыта или огромнейшей ладони. Эта самая ладонь растянулась вширь, расправила складки морщинистой кожи, и оттуда показались длинные пальцы с острыми когтями. Ники в ужасе отпрянул и упал на траву.
– Не шевелись! – снова предупредила его Нуми.
Пальцы охватили шлем мальчика и потихоньку потянули кверху, будто хотели поставить его на ноги. Потом стали осторожно ощупывать скафандр, словно проверяли, не сломалось ли что-нибудь. И тут Нуми – ох уж эти девчонки, хотя б и пирранские! – вместо того, чтобы воспользоваться обстановкой и удрать, сделала то, чего Ники никак не ожидал.
Она медленно подошла к хоботу, прислонилась к нему и начала его гладить и похлопывать по нему, как люди гладят и ласкают любимую кошку или, в крайнем случае, лошадь. Хобот выпустил Ники и повернулся к девочке, и она еще теснее прижалась к нему, не переставая поглаживать. Хобот схватил ее, понес к голове, которая смотрела сверху во все свои вытаращенные глаза-пластинки. Сейчас этот зверь ее проглотит! Ники совсем онемел от страха. Он даже и думать забыл о бегстве, хотя момент был подходящий. И потому не будем приписывать ему чрезмерную храбрость. Он просто с трудом соображал в эту минуту.
Нуми уже поравнялась с головой, разинувшей пасть с огромными челюстями. Ну и челюсти! Если чудовище собралось пообедать, то их с Нуми ему хватит на один зуб! А Нуми хоть бы что, она и челюсти погладила! Правда, сбоку. Они оглушительно щелкнули, открылись, опять закрылись. Тогда Нуми осторожно высвободилась из объятий хобота и ступила на голову зверя, тоже чудовищную и по виду, и по размерам.
Она вела себя как малый ребенок, который бесстрашно подходит ко льву, потому что считает его игрушкой. Вот, и с другой стороны поднялся такой же хобот, она и его гладит точно так же и даже показывает, чтобы он брал ее за талию, а не за руки. Вот второй хобот поднял ее и понес… к другой такой же голове. Поднес к глазам, а глаза – с колеса грузовика, не меньше! Нуми и на эту голову ступила как на край крыши. Спокойно выпрямилась и прошлась взад-вперед.
– Иди и ты сюда! – услышал Ники ее голос в шлемофоне. – Отсюда лучше видно. Буф-ф! Ничего не понимаю! Где чья голова, где чье тело?
И тут Ники пришла разумная мысль. Раз Мало доставил их сюда, на эту планету, и спокойно стоит себе на поляне, значит, он знает, что здесь им не грозит никакая опасность. Ведь недаром же он – Спасающий и Охраняющий жизнь! Ники успокоился и решил обойти зверей по земле и получше их рассмотреть. Ему казалось, что он обходит гигантские стволы деревьев, среди которых еще недавно пробирался в лесу, – такие у них были толстые ноги и такой сморщенной и загрубевшей, как кора, была у них шкура. Одна, вторая, третья, четвертая… еще одна… и еще одна… Внезапно откуда-то сверху к нему потянулась какая-то штуковина, гибкая, как шланг, сужавшаяся книзу. Что это, хвост или хобот? Рассмотреть он не успел, помешали руки, которые он инстинктивно вытянул перед собой для защиты. Что-то легонько коснулось его, и он поступил так же, как его храбрая спутница с Пирры: обнял этот хвост (или хобот?), погладил его и потянул к себе. Бережно штуковина обхватила его и стала поднимать наверх с быстротой скоростного лифта. Через мгновение Ники уже стоял на ногах. Живой лифт, извиваясь, как змея, уходил в сторону, а Нуми махала ему рукой с расстояния пяти-шести метров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16