А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

А кроме того, заместитель, занимающий более низкое положение, как правило, не станет геройствовать, так как меньше предан банку и не захочет рисковать своей жизнью и жизнью коллег ради каких-то паршивых денег. Я лично с этим не согласен. Помощники, по моему убеждению, как раз склонны изображать из себя героев, ибо они моложе, неопытнее и горят желанием быть замеченными управляющими региональных отделений, чтобы поскорее сделать карьеру. Кроме того, они менее ответственны за безопасность служащих банка, и среди них куда больше поклонников Брюса Уиллиса, чем среди их боссов. Вы только посмотрите, какие машины они, как правило, покупают! Винс, в свою очередь, считает, что мы оба ошибаемся, и смачный удар в челюсть рукояткой пистолета быстро сгладит разницу между менеджером и его заместителем.
Знаете, иногда я думаю, что он прав.
– Ты взял кредитные карточки? – спросил Гевин у Винса.
– В сумке, – ответил тот.
– А книгу?
– Какую книгу?
– Ту самую вшивую книгу, мать твою! Определение "вшивую" не пробудило у Винса никаких ассоциаций, так что он переспросил еще раз:
– Какую вшивую книгу?
– Боже правый, сколько раз мне повторять? Мы же вчера вечером все это перетерли!
Гевин огляделся вокруг и увидел, что парень, выгребавший выручку из кассы, закончил свое дело и стоит по стойке "смирно", глядя на них обоих с восхищением и рабской покорностью.
– Скажи ему! – велел Гевин. – Скажи ему, какую книгу я имею в виду.
– Книгу учета кредитных карточек, – услужливо ответил кассир, вытянувшись в струнку.
Книга учета кредиток. Ее, как объяснил нам вечером Гевин, надо обязательно взять с собой, если мы хотим снять с карточек наличность. В ней содержался список всех кредитных карт, которыми оперировал банк. Взять книгу означало, по выражению Сида, запустить в работу воробушка, и давало нам час или два до тех пор, пока банк отследит и отменит украденные карточки. Этого времени вполне хватало, чтобы наши сообщники сняли наличность – достаточно приличную сумму, не сравнимую, однако, с той, что Дебби могла потратить за один день.
– Ну конечно, книгу учета кредитных карточек! А ты думал, мать твою так-перетак, я имею в виду "Книгу рекордов Гиннесса"? – Гевин схватил книгу, протянутую ему кассиром. – Бог ты мой, да он настоящий профи – не чета тебе, козел безмозглый! Смотри у меня! В следующий раз возьму его на дело, а тебя пошлю куда подальше!
Винс уже было открыл рот, чтобы выдать свое коронное: "А пошел ты!" или "Сам козел!", как вдруг кассир взмолился, обращаясь к Гевину:
– Возьмите меня с собой!
На мгновение все умолки. Мы уставились на этого типа, силясь понять, что он сказал. И не только мы (то есть я, Гевин и Винс). На него уставились все – его коллеги, клиенты банка и особенно босс.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой! – повторил он. – Я могу быть вам полезен.
Вообще-то мы сами напросились.
Он был наивным молокососом – если память меня не обманывает, из той породы, что вечно умудряются ляпнуть что-нибудь не к месту. Как многие юнцы, он совершенно потерял голову и запутался в жизни. Ему, должно быть, казалось, что мы какая-то знаменитая банда, с чьей помощью он сорвется из этого города и начнет новую светлую жизнь (по крайней мере такую, где с ним хоть иногда захотят потрахаться). Во многом он был похож на меня в молодости, хотя я молю Бога, чтобы, даже если я доживу до ста пятидесяти лет, мне никогда не пришлось ссучиться до такой степени!
– Прости, Клайв, – сказал наконец Гевин, прочитав имя стажера на нагрудной планке. – Может, как-нибудь в другой раз.
– Ладно, пошли! – крикнул я, прервав эту трогательную сцену. – Три минуты! Давайте скорее!
Я оглянулся в дверях и радостно хмыкнул, увидев, как Клайв уставился на оскал своего босса.
"Да, дружок, плакала твоя карьера!" – подумал я, когда мы запрыгнули в «астру» и помчались вперед.
Считая в гараже выручку, мы ржали как ненормальные, однако Гевин не хотел слышать о Клайве ни единого плохого слова.
– Юный Клайв одной с нами закваски. Настоящий маленький разбойник, наглый, хитрый и смелый. Он достоин нашего уважения и восхищения за то, что пытался ухватить фортуну за хвост.
– Да он просто идиот, – сказал Винс. – Вот сучонок! Подумать только, какой сучонок!
– Мы выпьем за него сегодня по стаканчику, – заявил нам Гевин. – По-моему, он отличный парень!
– По-моему, тоже, – согласился с ним Сид. – Идиот, конечно, но при этом отличный идиот!
– Да бросьте вы... – начал было я, но Гевин быстро меня прервал:
– А ты вообще не вякай! Вспомни себя в его годы. Ты не мог дождаться, когда станешь полноправным членом команды, но мы же над тобой не смеялись, правда?
Я задумался, потом ответил:
– Еще как смеялись! Все время.
– Ничего подобного! Во всяком случае, не все время. Но главное, что ты оказался своим в доску. Сегодня ты хороший маленький разбойник, – сказал он чересчур покровительственным, на мой взгляд, тоном. – И все-таки не примазывайся слишком рано к победителям и не издевайся над малышом Клайвом. Надеюсь, он сумеет выбиться в люди. Я лично желаю ему удачи и буду счастлив поработать с ним в будущем.
Чушь собачья! Гевин – один из самых привередливых на свете людей в выборе подельников, он просто трепался, чтобы настоять на своем, и у него, честно говоря, это получилось. В одном он был прав, и я признался самому себе, что внешне между мной и юным Клайвом действительно небольшая разница. Только у меня был старший брат, который занимался тем, что мне нравилось, а у Клайва – нет.
Хотя, с другой стороны, возможно, я выбрал карьеру грабителя банков именно из-за брата. В этом смысле Гевин, безусловно, на меня повлиял. Что бы я делал без него? Стал бы я налетчиком? А может, работал бы в банке, моля Бога, чтобы какая-нибудь банда ворвалась в зал и забрала меня с собой?
Мне даже думать об этом не хочется.
После этого я еще сильнее зауважал брата и пожелал ему удачи в любой карьере, которую он изберет. Поскольку отныне ему явно придется сменить род деятельности.
Гевин закончил дележку наличности, после чего каждый из нас положил в карман почти по четырнадцать тысяч фунтов. Еще несколько тысяч будут получены по кредитным карточкам. Гевин сунул их обратно в одну из сумок вместе со своей долей и четырьмя пушками.
– Позвони О'Райли, скажи, что я буду у него с кредитками где-то после трех.
Гордон О'Райли – мошенник, наркоторговец и барыга, а также наш сообщник, которому мы сплавляли карточки. Кстати, выгодное дельце для него. У Гордона было столько должников – мелких воришек, громил и подонков всех мастей, – что получить по кредиткам наличность не составляло для него никакого труда.
Нужна доза?
Нет денег?
Нет проблем. Возьми эту карточку, зайди в "Диксон", принеси мне видеокамеру, и мы обменяем ее на марафет.
К вечеру большинство главных торговых центров и именитых магазинов будут очень настороженно относиться к кредиткам – но это не страшно, поскольку есть множество мест, куда технический прогресс еще не добрался. Сотни, даже тысячи независимых торговцев до сих пор верят бумаге, ручке и простой честности. О'Райли знал их всех наперечет и огребал там наличность одной левой.
– Выпьешь чашку чаю на посошок? – спросил Сид.
– Нет, я лучше поеду. Сами знаете, какие в пятницу пробки по дороге в Лондон и обратно, – ответил Гевин. – Ладно, ребята, увидимся позже, в семь часов у Бенни. Идет? До встречи.
– До встречи, – пробормотал я, подняв глаза от моей доли наличных и мельком увидев Гевина в последний раз по эту сторону тюремных решеток.
Когда "скорая" везла Гевина в больницу, он был уже в наручниках. Он попытался сесть, но почувствовал адскую боль в спине; хотел повернуть голову – но ему помешал бандаж, наложенный на шею. Перед ним появилось чье-то лицо и объявило, что он попал в аварию и его везут в больницу.
Откуда-то слева, вне зоны видимости, прозвучал другой голос:
– А кроме того, вы арестованы.
Услышав это, Гевин снова потерял сознание.
По-моему, я уже говорил, что порой величайшие катастрофы в вашей жизни зависят от одного-единственного решения – а если точнее, от целой совокупности незначительных решений, каждое из которых может привести вас к разному финалу. Арест Гевина стал для меня именно такой катастрофой. Я постоянно спрашиваю себя, что было бы, если бы он остался и выпил предложенную Сидом чашку чая, или поехал бы по шоссе А5183 вместо И5378, или ушел на пять минут раньше, или остановился заправиться минут через десять... Прими Гевин любое из этих решений – и он был бы сейчас на свободе. От этой мысли недолго и спятить.
Но на самом деле ни одно из тех решений не было истинной причиной ареста Гевина, ни одно из них нельзя назвать главным виновником его падения. Да и разве может быть иначе? Неужели разница между свободой и пятнадцатилетним заключением действительно зависит от чашки чая? Не может быть! Не исключено, что одно из принятых решений позволило бы Гевину избежать столь печальной судьбы, но чай тут совсем ни при чем.
Решение, которое привело к аресту Гевина, принял даже не он сам, а Уильям Пол Вудмен. Это он решил выпить пять пинт пива за обедом. Это он решил сесть за руль машины, принадлежащей его компании. И это он ехал на скорости шестьдесят миль в час там, где ее полагалось снизить до сорока.
Мой брат даже не заметил, как произошла авария. Он отъехал от заправки – и очнулся уже в машине "скорой помощи". Авария лишила его сознания и оставила на милость представителей трех чрезвычайных служб, которые примчались на место трагедии.
– Похоже, это пистолет, – сказал пожарник санитару после того, как разрезал крышу машины.
– Думаю, вы правы, – ответил пожарнику санитар. – Посмотрите, вам будет интересно! – крикнул он затем полицейскому, который проверял дыхание покойника на наличие алкоголя.
Если говорить точнее, он еще не был покойником. Вы не поверите, однако Уильям Пол Вудмен не получил в результате аварии ни единой царапины. Но все равно он покойник. В момент своей мучительной преждевременной смерти этот пьяный маньяк вспомнит, как принял решение выпить еще пару пинт пива, а потом сесть за руль и рвануть с ветерком по шоссе!
Мы с Винсом об этом позаботимся.
Когда он сидел на скамье подсудимых и слушал свой приговор: восемнадцать месяцев лишения прав и штраф в количестве семисот пятидесяти фунтов, – мировой судья заметил, что ему очень повезло, поскольку человек, которого он сбил, оказался гораздо более опасным преступником, чем он сам, и поэтому присяжные были к нему снисходительны.
Сказав судье: "Спасибо, ваша честь", и откинув со лба завиток, Уильям Пол Вудмен вышел из зала суда. У него даже хватило наглости состроить из себя героя в беседе с репортерами на ступеньках здания. Послушать его, так он был чем-то вроде борца с преступниками, который садился за баранку под мухой и время от времени въезжал на асфальт, сбивая стоящих в очереди на автобус карманников.
Гевин, в свою очередь, не дождался от суда снисхождения. Наоборот, он получил на полную катушку, поскольку, несмотря на неоднократные требования, так и не выдал ни меня, ни Винса, ни Сида. Нас, конечно, допросили, как сообщников, но у законников не было против нас ни малейших улик, так что мы спокойно разошлись по домам.
Знаете, я просто поверить не могу, что полиция не обеспечила Вудмену охрану! Очевидно, они решили, что ему это без надобности. Он не был свидетелем обвинения, так что ему вроде ничего не грозило. Хотя, с другой стороны, мой цинизм подсказывает, что причина в другом. Вудмен больше не был нужен старой доброй Англии и ее правоохранительной системе. Они и без него могли вынести Гевину приговор – так зачем утруждаться и тратить ценные ресурсы на охрану какого-то болвана, который с таким же успехом мог врезаться в стайку детей или монашек, идущих по тротуару?
Мы с Винсом все-таки выждали месяца три-четыре после суда – так, на всякий пожарный. А потом, в один ноябрьский вечер, постучали к нему в дверь.
Вудмен открыл дверь в тапочках и халате и, не успев моргнуть, получил от меня между глаз рукояткой пистолета. Конечно, я мог спустить курок и прикончить его, однако мне не хотелось, чтобы этот пьяный козел сдох, так и не осознав, что его убивают.
Он грузно грянулся оземь и тут же сделал то, что обычно делают люди при виде нацеленной на них пушки: поднял руки, защищая себя. Смешно, конечно, однако это инстинкт, а с ним не поспоришь. Порой я невольно думаю, что лет этак через три миллиона в результате эволюции где-нибудь родится ребенок с пуленепробиваемыми руками.
Что есть жизнь? Глоток воздуха, не больше.
– Нет, нет, ради Бога, не надо! Подождите, не стреляйте! – Я с большим удовольствием наблюдал за тем, как он извивается в ужасе в последние мгновения своей жизни, глядя на дуло пистолета, направленное ему в живот. – Нет! Боже мой, нет!
– Умри, сволочь! – крикнул я ему в ответ.
– Нет, остановитесь! Не надо!!!
Тут я действительно остановился и посмотрел туда, откуда раздался крик. В конце прихожей, возле кухни, стояли жена Вудмена и двое маленьких детей. Кричала, очевидно, старшая дочь, девчушка лет десяти. Ее мать издавала нечленораздельные вопли, прижимая к себе детей и пытаясь заслонить их собой, а младший братишка дрожал за ее спиной от страха.
– Не трогайте папу! Прошу вас, не трогайте моего папочку!
– Заткнись! – рявкнул я, немного приподняв ствол, чтобы припугнуть их, но малышка все молила меня и рвалась из материнских рук.
Я вдруг понял, что не могу в него пальнуть. Я был не в силах отнять у него жизнь. По крайней мере сейчас, на глазах у его детей. Что бы этот подонок ни сделал мне, малыши ни в чем не виноваты. И я не хотел, чтобы сегодняшний кошмар преследовал их до конца жизни.
Я помедлил еще пару секунд, просто чтобы запугать Вудмена до полусмерти, и уже было собрался уйти, как вдруг он сказал фразу, которая снова заставила меня передумать.
– Пожалуйста, не стреляйте, не убивайте меня! – сказал он. – Не трогайте меня, заклинаю!
Меня это взбесило. В прихожей стоял человек, размахивающий оружием под носом у его жены и детей. Тем не менее этот подонок молил о собственной жизни! Если мне когда-нибудь доведется оказаться в подобной ситуации, очень надеюсь, что у меня хватит мужества попросить не трогать моих детей. Когда Винс во время последнего ограбления, которое мы совершили вместе с Гевином, припечатал управляющего в банке за то, что тот взмолился: «Прошу вас, не трогайте людей!», я его по крайней мере хоть немного зауважал. Я имею в виду управляющего, а не Винса.
Что касается Уильяма Пола Вудмена, я думал, что ниже пасть в моих глазах он уже не может. Но я ошибся. Он словно сказал мне: "Пожалуйста, не трогай меня. Убей моих детей, только не трогай меня!"
Я молниеносно опустил ствол и дважды выстрелил, не дав никому из них возможности объяснить мне, почему я не должен убивать их папочку. Единственная уступка моей совести и их ужасу, на которую я пошел, заключалась в том, что пальнул я не в живот, а в обе коленки.
Вудмен взвизгнул, словно гигантский младенец, и почти тут же отключился, равно как и его жена. Я остался один на один с его детьми. Мы молча уставились друг на друга. Это была самая длинная секунда в моей жизни.
– Все нормально, у него только ноги прострелены, – сказал я девочке. – Он будет жить. Иди и набери 999, вызови "скорую". А когда твой папочка очнется, скажи, что ему повезло. Это было предупреждение. Пусть он никогда больше так не делает. Он поймет, о чем я.
Девчушка кивнула, и я ушел.
Винс нажал на газ. Мы рванули по шоссе.
– Ну как? – спросил он, когда я снял маску. – Ты его пришил?
– Прошил ему коленки, – ответил я.
– Что? Я думал, мы его грохнем.
– Не волнуйся, мы свое дело сделали. Так или иначе, теперь он не сядет пьяным за руль.

6. Тонны пушек

Арест Гевина оказался для нас более печальным, чем просто потеря товарища. Вместе с ним мы потеряли все наши пушки.
Видите ли, эти пистолеты, которые Гевин забрал у нас после ограбления и с которыми его взяли после аварии, были нашим единственным оружием. Они принадлежали всей команде и никому из нас лично. Так сказать, общественные орудия труда (то бишь грабежа). Я даже не помню, откуда мой брат их взял. Знаю только, что они были у него сто лет и что достать новые не так-то просто. У нас, в конце концов, не Америка. Ты не можешь просто пройти по улице, показать продавцу водительские права и выйти из магазина с базукой. Если тебе нужно оружие в этой стране, на него необходимо иметь лицензию. А чтобы ее получить... По-моему, легче добиться разрешения оштукатурить Вестминстерское аббатство. Я сказал об этом Винсу, на что он заметил:
– Да, или трахнуть королеву, когда ее показывают по телику во время розыгрыша билетов государственной лотереи, мать твою!
Мне лично мое сравнение показалось более интересным, но Винс всегда ржет над своими собственными, так что справедливости ради я привожу здесь оба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22