Скорее всего оказалась в ненужном месте в ненужное время.
– Как и все мы, – сказал старый охотник, переворачивая бифштекс.
Они посидели в тишине, поедая мясо, которое оказалось жестким, несмотря на аппетитный вид.
– Ему бы повисеть несколько дней, – пробормотал Паракс, – это бык, убитый разбойниками.
После еды Конн умылся в ручье, текущем с гор. Вода оказалась холодной и прекрасно освежала. Оставив оружие в доме, юноша отправился к остаткам Длинного Зала. Почти вся крыша провалилась внутрь, но ливень спас западную стену. Таэ сидела у очага, в котором пылал огонь. Она завернулась в одеяло и смотрела в пламя.
Конн подошел к ней и сел напротив. Лицо ее было перепачкано пеплом и сажей, а на щеках виднелись дорожки слез.
– Прими мои соболезнования, Таэ. – Она кивнула, но ничего не сказала. Огонь начал гаснуть, и Конн подбросил дров.
– Ты уезжаешь завтра?
– Да. Должен сообщить о случившемся Длинному Князю. Он пошлет людей и древесину, чтобы помочь отстроить город.
– Счастливого пути.
– Я люблю тебя, Таэ, – неожиданно сказал Конн, сам удивляясь своим словам.
– Знаю, но сейчас не время говорить об этом.
– Ты хочешь побыть одна?
Она покачала головой и слабо улыбнулась.
– Я и так одна, есть ты здесь или нет. Мы все одиноки. Мы рождаемся и умираем в одиночестве. Иногда нас касается любовь, но мы все равно одиноки.
– В твоих словах есть правда, но не вся. – Он взял ее за руку и нежно сжал. – Я здесь, и ты не одна. – Обойдя очаг, он обнял ее за плечи, потом поцеловал в лоб и притянул к себе. – Ни одно живое существо не может избегнуть смерти. Мы все встретимся с ней в конце, и она следует за нами темной тенью. Да, одинокими мы приходим в мир, и уйдем из него в одиночестве, но все остальное время мы живем и познаем радость. Я одинок, и всегда был таким, но сейчас я с тобой.
Таэ промолчала, но крепче прижалась к нему, а он гладил ее по волосам. Так она и заснула у него на груди. Конн еще очень долго сидел неподвижно, пока не угас огонь. Тогда он осторожно положил ее на пол, сделал подушку из своего плаща и укрыл ее одеялом. Потом погасил огонь и вышел на улицу.
Там стоял Фиаллах с убийственно спокойным лицом.
Конн подошел к нему.
– Ты нашел его?
– Да, нашел. – Ответил Фиаллах. Вытащив намокший от крови кошель, он попытался вытряхнуть его содержимое на ладонь, но оно прилипло к коже. Тогда он сунул туда руку и вытащил глаза Фаэтона. Они уже начали ссыхаться. – Этот ублюдок отправился в вечность слепым.
– Он заслужил это.
Фиаллах убрал глаза обратно в кошель и вытер руки о штаны.
– Как там Таэ?
– Страдает.
– Она очень хорошая женщина, может быть, даже самая лучшая на свете, и заслуживает самого лучшего мужчину. Ты самый лучший?
– Кто знает? – ответил Конн.
– Давай выясним это, – сказал Фиаллах.
Глава 14
Фиаллах заглянул в лицо соперника и не увидел там страха, только удивление.
– Ты хочешь драться со мной? Сейчас? – спросил Коннавар.
– Если ты не боишься, – ответил гигант. С последнего дня Игр он мечтал загнать заносчивого юнца в землю. С тех пор все пошло наперекосяк. Таэ отвернулась от него, а теперь город, находившийся под его защитой, разграблен. Он не мог забыть той минуты, когда холодный голос сказал: «Если ты его ударишь, я тебя убью».
У него мороз пробежал по коже. Надо было развернуться и хорошенько избить наглеца, но он, застыв на месте, смотрел, как этот сопляк уводит Таэ.
Он понял, что теряет ее еще тогда, его посетило ужасное предчувствие. И скорбь не замедлила прийти. Любовь к Таэ была единственным островом в бурном море его жизни. Сначала он обожал ее еще ребенком, испытывая к ней почти отцовские чувства, учил ездить на лошади, стрелять из лука, даже сражаться мечом. Сильная девушка? Когда она повзрослела, его любовь к ней стала еще сильнее. Она продолжала охотиться с ним, и он думал, что ее чувства выросли вместе с ней. Однако со времени Игр все переменилось, их отношения стали сложными и противоречивыми. Он слышал, что Таэ все время расспрашивает людей про Коннавара – Мальчика, Который Сражался с Медведем, Человека, Убившего Короля. Коннавара-воина.
Коннавар… Коннавар… Коннавар…
Что же он такого сделал, чего Фиаллаху сроду не достичь?
Коннавар был далеко. Со временем она должна была забыть его. Но нет, Длинный Князь послал его в Семь Ив, и Фиаллах увидел, как радостно загорелись глаза Таэ. На самом деле именно тогда он осознал, что проиграл. В тридцать один год первый советник Лизоны был достаточно стар, чтобы быть отцом девушки, и похоже, она относится к нему именно как к отцу, защитнику, а не возлюбленному. Это было очень трудно принять. Боль терзала его сердце острыми клыками. И теперь именно Коннавар отправился в лес и спас Таэ из рук разбойников. А надеждам Фиаллаха пришел конец. Он никогда не любил другую женщину. Если бы его не заманили охотиться на дурацкого льва, именно он – Фиаллах – встал бы рядом с ней, чтобы защитить. Тогда она могла бы посмотреть на него по-другому. Но боги отвернулись от него, поставили ловушки на каждом шагу. Когда Фиаллах вернулся в Семь Ив, отомстив Фаэтону, и вошел в Длинный Зал, то в слабом свете гаснущего костра увидел Таэ, мирно спящую в объятиях Коннавара. Честно говоря, они подходили друг другу, и сердце советника дрогнуло. Он простоял там почти час и видел, как нежно Коннавар опустил ее на пол и сделал подушку из плаща. Теперь не было смысла убивать Коннавара. Таэ все равно потеряна навсегда. Правда, внутри него все еще горело желание избить своего соперника, повергнуть на землю и гордо встать над недвижным телом; доказать себе, что он превосходит человека, укравшего у него любовь. Даже руки дрожали от желания нанести удар.
– Если ты не боишься!
Коннавар улыбнулся. И ударил его. Сила и скорость удара удивили Фиаллаха, но он даже не пошатнулся и двинулся на противника, нанеся ему удар слева. Тот и не думал сдаваться, и драка разгорелась. Гигант не уставал удивляться силе соперника. Коннавар был чуть ниже шести футов ростом, на шесть дюймов ниже Фиаллаха и как минимум на тридцать фунтов легче, но удары он наносил сильнее, чем можно было ожидать. Юноша дрался обдуманно и не терял головы. Не бил вслепую, ярость не застилала ему глаза. Фиаллах невольно восхитился им. Коннавар уворачивался, нанося удар за ударом в живот противнику. Тот схватил его за волосы, откинул голову и стукнул правой рукой. У юноши подогнулись ноги. Фиаллах отпустил его волосы и приготовился нанести очередной удар, на Конн прыгнул вперед и головой ударил советника в челюсть. В глазах гиганта потемнело, и он отступил.
Драка продолжалась. На один удар Фиаллаха приходилось два удара юноши. Сила начинала оставлять Коннавара, но он не сдавался и продолжал биться. По щеке стекала кровь и один глаз заплыл. Фиаллах захотел нанести сокрушающий удар, но поторопился. Противник сломал ему нос. Оба бойца двигались теперь медленнее, искали удачного момента для атаки. Конн еще два раза ударил Фиаллаха по сломанному носу, а тот засветил ему в уже подбитый глаз. Драка могла закончиться только одним, понимал Фиаллах. Ловкий большой человек всегда победит ловкого маленького. Это закон. К нему начинало приходить второе дыхание, и удары соперника казались не больнее, чем укусы пчелы. Оставалось еще раз хорошенько стукнуть юнца – и конец. Наконец тот открылся, и рука Фиаллаха с силой врезалась в лицо Конна. Тот упал на землю, но перекатился, поднялся, дважды споткнувшись, атаковал. Гигант снова ударил его. На сей раз все должно было закончиться, но Коннавар заставил себя встать. Фиаллах позволил ему подойти и потом сразу нанес левый хук и правый апперкот. Конн упал на спину, застонал, снова перекатился, поднялся на колени, потом и на ноги, выставил кулаки и начал приближаться. Несмотря на неприязнь, Фиаллаха впечатлило бесстрашие юноши. В другой день он непременно подошел бы и безжалостно избил поверженного противника, но сегодня он уже выплеснул свою ярость, расправившись с предателем. Гнев угас, и ему расхотелось драться. Фиаллах подошел к противнику и обнял его.
– Довольно, малыш. Драка окончена.
– Ты больно бьешь, – пробормотал Коннавар. – Я уж думал, ты меня прикончишь. – Он неожиданно улыбнулся, и Фиаллах расхохотался.
– Признаю, ты лучший из мужчин, – сказал он. Улыбка померкла. – Присматривай за Таэ. Обращайся с ней хорошо. Я буду наблюдать. Если ты предашь ее, я тебя прикончу.
– Всегда приятно закончить драку добрыми словами, – заметил Коннавар.
Они отправились к колодцу, и Фиаллах вытянул ведро воды. Оба принялись смывать кровь.
– Если ты и в самом деле собираешься за мной наблюдать, тебе лучше быть поближе, – сказал Конн. – приезжай в Три Ручья в Самайн.
– Там меня ничто не ждет.
– Думается мне, ждет. У меня есть дар для тебя, Фиаллах.
– Какой?
– Приезжай в Три Ручья и увидишь.
Пылали костры, над полями витал аромат готовящейся еды, пели флейты и стучали барабаны. Солнце опустилось за горизонт и началась ночь Самайна. Сотни риганте из соседних поселений собрались в Трех Ручьях, чтобы посмотреть на свадьбу и полакомиться чудным жареным мясом, которым щедро угощал Руатайн.
Близилась зима, а с ней голодная пора. Эта ночь была временем изобилия, танцев и песен. Временем пьяной радости, сияющим светом перед тусклой и унылой зимой.
Длинный Князь сидел во главе стола, Коннавар по правую руку от него, Таэ по левую, а Руатайн с женой неподалеку. Первый советник князя, Маккус, сидел рядом с Мирией. Это был спокойный и тихий человек средних лет с редеющими черно-седыми волосами и яркими глазами, светящимися умом. Он больше слушал, чем говорил.
Руатайн рассказал жене, что Маккус, хотя порой робок и мягок в общении, на поле боя превращается в великолепного и бесстрашного командира, который дерется как лев. Первый воин риганте явно восхищался им.
– Говорят, – прошептала Мирия, – что Князь сделает сегодня некое объявление.
– Да, госпожа моя.
– Какое же?
– Было бы нехорошо с моей стороны разглашать чужие тайны. – Он улыбнулся. – У вас очень красивое платье. Никогда не видел такого пленительного оттенка зеленого.
– Бануин – наш друг – привез мне его в свое последнее путешествие. Это атлас с востока, проехавший две тысячи миль! Мое любимое платье, но боюсь, что оно мне становится немного тесно.
– Даже лучшие из одежд садятся со временем, – галантно заметил Маккус.
Браэфар сидел рядом с Гованнаном в дальнем конце стола, а его брат, двенадцатилетний Бендегит Бран, рядом с Конном. Это очень обидело Крыло. Он ведь второй по старшинству. Неправильно сажать младших выше старших. Не то чтобы он завидовал Брану. Мальчик был настолько счастлив, что Браэфар радовался за него, но все же поступать так не стоило. Он бросил взгляд на Таэ. Она потрясающе выглядела в белоснежном платье, украшенном жемчугом, и серебряном венце с тремя опалами на голове. Девушка то и дело бросала взгляд на Конна, погруженного в беседу с Длинным Князем.
Герой-победитель! Должно быть, родился под счастливой звездой. Мальчик, Сражавшийся с Медведем, Человек, Убивший Короля. А теперь еще и спаситель прекрасной Таэ. Десять лет никто не трогал Семь Ив, но стоило туда приехать Конну, как на них напали, а братцу досталось еще больше славы.
– Ну как, ты придумал? – спросил Гованнан.
– Что?
– Как сделать более удобное седло для новых коней.
– Ах это. У меня есть ряд идей, – неопределенно сказал Браэфар. – Может быть, стоит сделать переднюю луку повыше и покрепче.
– Может, и так, – высказался Ван. – Но всаднику все равно придется держаться за нее, и он не сможет пользоваться щитом.
Конн поставил перед Браэфаром трудную задачу: придумать, как воинам лучше удерживать равновесие в седле. У риганте седло представляло собой кусок кожи определенной формы. Всадник удерживался на коне благодаря силе ног. Это означало, что во время битвы его легко мог выбить из седла пеший, ударив, толкнув или просто потянув на себя. Браэфар хотел было отказаться, его не интересовали седла, но Конн сказал, что он не знает больше никого с таким ясным умом, так что Крыло один может ему помочь. Браэфару было так приятно признание его способностей, что он немедленно согласился. Он думал над проблемой уже шесть недель и не приблизился к разгадке ни на шаг. Может быть, этого и хочет Конн, неожиданно подумал Браэфар. Ждет дня, когда младший брат признается, что ему не хватает остроты ума. Его снова охватило раздражение.
Утолив голод, юноша поднялся из-за стола и принялся бродить между пирующих и веселящихся. Неподалеку Гвидия сидела рядом с огромным воином, Фиаллахом. Задумчиво наклонив голову, она теребила волосы. Это был еще один суровый удар – после того как Фиаллах унизил его, девушка отказалась выходить за него замуж. Он пытался объяснить, что, не вмешайся Конн, он подрался бы с противником, что он не боялся его. Гвидия ответила, что не сомневается в этом, но к ее решению смелость Браэфара не имеет отношения. На самом деле она видит в нем скорее доброго друга, чем возлюбленного.
Лгунья! Она считает его трусом. Поэтому разорвала их помолвку.
На пастбище детишки катались на вертушке. Наннкумал сделал ее несколько лет назад. Славная была вещь. К вершине шеста крепились веревки, и сразу шесть детей могли сидеть в петельках внизу. Потом Наннкумал начинал раскручивать шест с помощью специальных спиц. Дети начинали подниматься все выше и выше, пища от восторга.
Браэфар улыбнулся их наивной радости, вспоминая благословенную невинность ранних дней, когда мир был чудесным и добрым местом. Отец казался королем, а брат принцем. Неожиданно его посетила мысль. Он едва не подпрыгнул от радости. Веревки и петельки… Веревки с петлями на конце, прикрепленные по обе стороны от седла помогут всаднику удержаться на коне. Нет, не петли. В них легко запутаться и будет трудно спешиваться. Кольцо из толстой кожи. В радостном возбуждении Браэфар опустился на траву, обдумывая возможные проблемы. У разных всадников разной длины ноги, значит, должна быть возможность менять длину веревки. Лучше использовать полоски кожи, как на поясах с пряжкой.
Он все еще сидел на траве, когда Длинный Князь стукнул по столу кубком, чтобы привлечь внимание. Браэфар бросился на свое место.
– Друзья! – Низкий, звучный голос князя был хорошо слышен за всеми столами. – Мы собрались сегодня, чтобы праздновать нечто большее, чем просто Самайн. Моя дочь Таэ сочетается браком с Коннаваром. Они оба молоды и прекрасны, и единственное, о чем я жалею, что здесь нет матери Таэ, чтобы порадоваться этому союзу. – Он помолчал и вздохнул. – Я же старею с каждым днем.
– Нет, господин наш! – закричали многие, но он знаком призвал их к молчанию.
– Это правда, хотя спасибо вам за верность. Через шесть месяцев я перестану быть вашим князем и вернусь в земли моего отца на западный берег. Я называю Коннавара моим наследником, хотя вы, конечно, будете иметь право голосовать за или против него. Теперь Коннавар мой сын, и в нем я вижу прекрасного вождя для нашего народа. А теперь давайте порадуемся, когда мои дети обойдут вокруг дерева.
Он подвел Таэ к священному дереву здоровой рукой, а там ее встретил Коннавар, и они медленно пошли вокруг старого дуба, произнося клятвы. Пройдя полный круг, Конн обнял и поцеловал жену под приветственные крики толпы.
Браэфар молча стоял позади. Конн будет князем, и все потому, что он подрался с медведем. Юноша подавил слезы горечи и злости, потому что к нему уже шли Таэ и Конн. Он выдавил улыбку. Девушка поцеловала его в щеку, а брат заключил в объятия.
– Чудесная сегодня ночь, Крыло, – сказал он.
– Да, чудесная. Надеюсь, что вы будете очень счастливы.
– Ты потанцуешь со мной, Крыло? – спросила Таэ.
И они танцевали посреди толпы под музыку, которую, казалось, подхватил хор звезд. Браэфар всегда был хорошим танцором, и аплодисменты согрели его душу. Таэ обняла его.
– Надеюсь, что мне ты будешь таким же хорошим братом, как и Коннавару. Он постоянно говорит о тебе.
– Непременно. – Браэфар неожиданно для себя поцеловал ей руку.
Она подошла к Конну, и они начали танцевать. К ним присоединились другие пары, а Браэфар растворился в ночи.
Праздник продолжался, и всеобщее ликование еще не угасло, когда Таэ и Конн ускользнули и отправились в свой новый дом. Там они посидели у огня, обнимаясь, а потом девушка поднялась и начала снимать свое белое платье. Ей явно было слегка не по себе, а Конн лежал на ковре у очага, любуясь ее красотой. Огонь отражался в трех опалах ее венца. Она стянула платье с плеч, потом ниже, ниже… Конн едва дышал. У нее была молочно-белая кожа, а грудь оказалась куда больше, чем было видно в вырезе платья.
– Думаю, тебе тоже стоит снять одежду, – сказала она. Именно так он и поступил. Обняв ее, юноша понял, что у него дрожат руки. Он провел пальцами по спине, дивясь шелковистости кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Как и все мы, – сказал старый охотник, переворачивая бифштекс.
Они посидели в тишине, поедая мясо, которое оказалось жестким, несмотря на аппетитный вид.
– Ему бы повисеть несколько дней, – пробормотал Паракс, – это бык, убитый разбойниками.
После еды Конн умылся в ручье, текущем с гор. Вода оказалась холодной и прекрасно освежала. Оставив оружие в доме, юноша отправился к остаткам Длинного Зала. Почти вся крыша провалилась внутрь, но ливень спас западную стену. Таэ сидела у очага, в котором пылал огонь. Она завернулась в одеяло и смотрела в пламя.
Конн подошел к ней и сел напротив. Лицо ее было перепачкано пеплом и сажей, а на щеках виднелись дорожки слез.
– Прими мои соболезнования, Таэ. – Она кивнула, но ничего не сказала. Огонь начал гаснуть, и Конн подбросил дров.
– Ты уезжаешь завтра?
– Да. Должен сообщить о случившемся Длинному Князю. Он пошлет людей и древесину, чтобы помочь отстроить город.
– Счастливого пути.
– Я люблю тебя, Таэ, – неожиданно сказал Конн, сам удивляясь своим словам.
– Знаю, но сейчас не время говорить об этом.
– Ты хочешь побыть одна?
Она покачала головой и слабо улыбнулась.
– Я и так одна, есть ты здесь или нет. Мы все одиноки. Мы рождаемся и умираем в одиночестве. Иногда нас касается любовь, но мы все равно одиноки.
– В твоих словах есть правда, но не вся. – Он взял ее за руку и нежно сжал. – Я здесь, и ты не одна. – Обойдя очаг, он обнял ее за плечи, потом поцеловал в лоб и притянул к себе. – Ни одно живое существо не может избегнуть смерти. Мы все встретимся с ней в конце, и она следует за нами темной тенью. Да, одинокими мы приходим в мир, и уйдем из него в одиночестве, но все остальное время мы живем и познаем радость. Я одинок, и всегда был таким, но сейчас я с тобой.
Таэ промолчала, но крепче прижалась к нему, а он гладил ее по волосам. Так она и заснула у него на груди. Конн еще очень долго сидел неподвижно, пока не угас огонь. Тогда он осторожно положил ее на пол, сделал подушку из своего плаща и укрыл ее одеялом. Потом погасил огонь и вышел на улицу.
Там стоял Фиаллах с убийственно спокойным лицом.
Конн подошел к нему.
– Ты нашел его?
– Да, нашел. – Ответил Фиаллах. Вытащив намокший от крови кошель, он попытался вытряхнуть его содержимое на ладонь, но оно прилипло к коже. Тогда он сунул туда руку и вытащил глаза Фаэтона. Они уже начали ссыхаться. – Этот ублюдок отправился в вечность слепым.
– Он заслужил это.
Фиаллах убрал глаза обратно в кошель и вытер руки о штаны.
– Как там Таэ?
– Страдает.
– Она очень хорошая женщина, может быть, даже самая лучшая на свете, и заслуживает самого лучшего мужчину. Ты самый лучший?
– Кто знает? – ответил Конн.
– Давай выясним это, – сказал Фиаллах.
Глава 14
Фиаллах заглянул в лицо соперника и не увидел там страха, только удивление.
– Ты хочешь драться со мной? Сейчас? – спросил Коннавар.
– Если ты не боишься, – ответил гигант. С последнего дня Игр он мечтал загнать заносчивого юнца в землю. С тех пор все пошло наперекосяк. Таэ отвернулась от него, а теперь город, находившийся под его защитой, разграблен. Он не мог забыть той минуты, когда холодный голос сказал: «Если ты его ударишь, я тебя убью».
У него мороз пробежал по коже. Надо было развернуться и хорошенько избить наглеца, но он, застыв на месте, смотрел, как этот сопляк уводит Таэ.
Он понял, что теряет ее еще тогда, его посетило ужасное предчувствие. И скорбь не замедлила прийти. Любовь к Таэ была единственным островом в бурном море его жизни. Сначала он обожал ее еще ребенком, испытывая к ней почти отцовские чувства, учил ездить на лошади, стрелять из лука, даже сражаться мечом. Сильная девушка? Когда она повзрослела, его любовь к ней стала еще сильнее. Она продолжала охотиться с ним, и он думал, что ее чувства выросли вместе с ней. Однако со времени Игр все переменилось, их отношения стали сложными и противоречивыми. Он слышал, что Таэ все время расспрашивает людей про Коннавара – Мальчика, Который Сражался с Медведем, Человека, Убившего Короля. Коннавара-воина.
Коннавар… Коннавар… Коннавар…
Что же он такого сделал, чего Фиаллаху сроду не достичь?
Коннавар был далеко. Со временем она должна была забыть его. Но нет, Длинный Князь послал его в Семь Ив, и Фиаллах увидел, как радостно загорелись глаза Таэ. На самом деле именно тогда он осознал, что проиграл. В тридцать один год первый советник Лизоны был достаточно стар, чтобы быть отцом девушки, и похоже, она относится к нему именно как к отцу, защитнику, а не возлюбленному. Это было очень трудно принять. Боль терзала его сердце острыми клыками. И теперь именно Коннавар отправился в лес и спас Таэ из рук разбойников. А надеждам Фиаллаха пришел конец. Он никогда не любил другую женщину. Если бы его не заманили охотиться на дурацкого льва, именно он – Фиаллах – встал бы рядом с ней, чтобы защитить. Тогда она могла бы посмотреть на него по-другому. Но боги отвернулись от него, поставили ловушки на каждом шагу. Когда Фиаллах вернулся в Семь Ив, отомстив Фаэтону, и вошел в Длинный Зал, то в слабом свете гаснущего костра увидел Таэ, мирно спящую в объятиях Коннавара. Честно говоря, они подходили друг другу, и сердце советника дрогнуло. Он простоял там почти час и видел, как нежно Коннавар опустил ее на пол и сделал подушку из плаща. Теперь не было смысла убивать Коннавара. Таэ все равно потеряна навсегда. Правда, внутри него все еще горело желание избить своего соперника, повергнуть на землю и гордо встать над недвижным телом; доказать себе, что он превосходит человека, укравшего у него любовь. Даже руки дрожали от желания нанести удар.
– Если ты не боишься!
Коннавар улыбнулся. И ударил его. Сила и скорость удара удивили Фиаллаха, но он даже не пошатнулся и двинулся на противника, нанеся ему удар слева. Тот и не думал сдаваться, и драка разгорелась. Гигант не уставал удивляться силе соперника. Коннавар был чуть ниже шести футов ростом, на шесть дюймов ниже Фиаллаха и как минимум на тридцать фунтов легче, но удары он наносил сильнее, чем можно было ожидать. Юноша дрался обдуманно и не терял головы. Не бил вслепую, ярость не застилала ему глаза. Фиаллах невольно восхитился им. Коннавар уворачивался, нанося удар за ударом в живот противнику. Тот схватил его за волосы, откинул голову и стукнул правой рукой. У юноши подогнулись ноги. Фиаллах отпустил его волосы и приготовился нанести очередной удар, на Конн прыгнул вперед и головой ударил советника в челюсть. В глазах гиганта потемнело, и он отступил.
Драка продолжалась. На один удар Фиаллаха приходилось два удара юноши. Сила начинала оставлять Коннавара, но он не сдавался и продолжал биться. По щеке стекала кровь и один глаз заплыл. Фиаллах захотел нанести сокрушающий удар, но поторопился. Противник сломал ему нос. Оба бойца двигались теперь медленнее, искали удачного момента для атаки. Конн еще два раза ударил Фиаллаха по сломанному носу, а тот засветил ему в уже подбитый глаз. Драка могла закончиться только одним, понимал Фиаллах. Ловкий большой человек всегда победит ловкого маленького. Это закон. К нему начинало приходить второе дыхание, и удары соперника казались не больнее, чем укусы пчелы. Оставалось еще раз хорошенько стукнуть юнца – и конец. Наконец тот открылся, и рука Фиаллаха с силой врезалась в лицо Конна. Тот упал на землю, но перекатился, поднялся, дважды споткнувшись, атаковал. Гигант снова ударил его. На сей раз все должно было закончиться, но Коннавар заставил себя встать. Фиаллах позволил ему подойти и потом сразу нанес левый хук и правый апперкот. Конн упал на спину, застонал, снова перекатился, поднялся на колени, потом и на ноги, выставил кулаки и начал приближаться. Несмотря на неприязнь, Фиаллаха впечатлило бесстрашие юноши. В другой день он непременно подошел бы и безжалостно избил поверженного противника, но сегодня он уже выплеснул свою ярость, расправившись с предателем. Гнев угас, и ему расхотелось драться. Фиаллах подошел к противнику и обнял его.
– Довольно, малыш. Драка окончена.
– Ты больно бьешь, – пробормотал Коннавар. – Я уж думал, ты меня прикончишь. – Он неожиданно улыбнулся, и Фиаллах расхохотался.
– Признаю, ты лучший из мужчин, – сказал он. Улыбка померкла. – Присматривай за Таэ. Обращайся с ней хорошо. Я буду наблюдать. Если ты предашь ее, я тебя прикончу.
– Всегда приятно закончить драку добрыми словами, – заметил Коннавар.
Они отправились к колодцу, и Фиаллах вытянул ведро воды. Оба принялись смывать кровь.
– Если ты и в самом деле собираешься за мной наблюдать, тебе лучше быть поближе, – сказал Конн. – приезжай в Три Ручья в Самайн.
– Там меня ничто не ждет.
– Думается мне, ждет. У меня есть дар для тебя, Фиаллах.
– Какой?
– Приезжай в Три Ручья и увидишь.
Пылали костры, над полями витал аромат готовящейся еды, пели флейты и стучали барабаны. Солнце опустилось за горизонт и началась ночь Самайна. Сотни риганте из соседних поселений собрались в Трех Ручьях, чтобы посмотреть на свадьбу и полакомиться чудным жареным мясом, которым щедро угощал Руатайн.
Близилась зима, а с ней голодная пора. Эта ночь была временем изобилия, танцев и песен. Временем пьяной радости, сияющим светом перед тусклой и унылой зимой.
Длинный Князь сидел во главе стола, Коннавар по правую руку от него, Таэ по левую, а Руатайн с женой неподалеку. Первый советник князя, Маккус, сидел рядом с Мирией. Это был спокойный и тихий человек средних лет с редеющими черно-седыми волосами и яркими глазами, светящимися умом. Он больше слушал, чем говорил.
Руатайн рассказал жене, что Маккус, хотя порой робок и мягок в общении, на поле боя превращается в великолепного и бесстрашного командира, который дерется как лев. Первый воин риганте явно восхищался им.
– Говорят, – прошептала Мирия, – что Князь сделает сегодня некое объявление.
– Да, госпожа моя.
– Какое же?
– Было бы нехорошо с моей стороны разглашать чужие тайны. – Он улыбнулся. – У вас очень красивое платье. Никогда не видел такого пленительного оттенка зеленого.
– Бануин – наш друг – привез мне его в свое последнее путешествие. Это атлас с востока, проехавший две тысячи миль! Мое любимое платье, но боюсь, что оно мне становится немного тесно.
– Даже лучшие из одежд садятся со временем, – галантно заметил Маккус.
Браэфар сидел рядом с Гованнаном в дальнем конце стола, а его брат, двенадцатилетний Бендегит Бран, рядом с Конном. Это очень обидело Крыло. Он ведь второй по старшинству. Неправильно сажать младших выше старших. Не то чтобы он завидовал Брану. Мальчик был настолько счастлив, что Браэфар радовался за него, но все же поступать так не стоило. Он бросил взгляд на Таэ. Она потрясающе выглядела в белоснежном платье, украшенном жемчугом, и серебряном венце с тремя опалами на голове. Девушка то и дело бросала взгляд на Конна, погруженного в беседу с Длинным Князем.
Герой-победитель! Должно быть, родился под счастливой звездой. Мальчик, Сражавшийся с Медведем, Человек, Убивший Короля. А теперь еще и спаситель прекрасной Таэ. Десять лет никто не трогал Семь Ив, но стоило туда приехать Конну, как на них напали, а братцу досталось еще больше славы.
– Ну как, ты придумал? – спросил Гованнан.
– Что?
– Как сделать более удобное седло для новых коней.
– Ах это. У меня есть ряд идей, – неопределенно сказал Браэфар. – Может быть, стоит сделать переднюю луку повыше и покрепче.
– Может, и так, – высказался Ван. – Но всаднику все равно придется держаться за нее, и он не сможет пользоваться щитом.
Конн поставил перед Браэфаром трудную задачу: придумать, как воинам лучше удерживать равновесие в седле. У риганте седло представляло собой кусок кожи определенной формы. Всадник удерживался на коне благодаря силе ног. Это означало, что во время битвы его легко мог выбить из седла пеший, ударив, толкнув или просто потянув на себя. Браэфар хотел было отказаться, его не интересовали седла, но Конн сказал, что он не знает больше никого с таким ясным умом, так что Крыло один может ему помочь. Браэфару было так приятно признание его способностей, что он немедленно согласился. Он думал над проблемой уже шесть недель и не приблизился к разгадке ни на шаг. Может быть, этого и хочет Конн, неожиданно подумал Браэфар. Ждет дня, когда младший брат признается, что ему не хватает остроты ума. Его снова охватило раздражение.
Утолив голод, юноша поднялся из-за стола и принялся бродить между пирующих и веселящихся. Неподалеку Гвидия сидела рядом с огромным воином, Фиаллахом. Задумчиво наклонив голову, она теребила волосы. Это был еще один суровый удар – после того как Фиаллах унизил его, девушка отказалась выходить за него замуж. Он пытался объяснить, что, не вмешайся Конн, он подрался бы с противником, что он не боялся его. Гвидия ответила, что не сомневается в этом, но к ее решению смелость Браэфара не имеет отношения. На самом деле она видит в нем скорее доброго друга, чем возлюбленного.
Лгунья! Она считает его трусом. Поэтому разорвала их помолвку.
На пастбище детишки катались на вертушке. Наннкумал сделал ее несколько лет назад. Славная была вещь. К вершине шеста крепились веревки, и сразу шесть детей могли сидеть в петельках внизу. Потом Наннкумал начинал раскручивать шест с помощью специальных спиц. Дети начинали подниматься все выше и выше, пища от восторга.
Браэфар улыбнулся их наивной радости, вспоминая благословенную невинность ранних дней, когда мир был чудесным и добрым местом. Отец казался королем, а брат принцем. Неожиданно его посетила мысль. Он едва не подпрыгнул от радости. Веревки и петельки… Веревки с петлями на конце, прикрепленные по обе стороны от седла помогут всаднику удержаться на коне. Нет, не петли. В них легко запутаться и будет трудно спешиваться. Кольцо из толстой кожи. В радостном возбуждении Браэфар опустился на траву, обдумывая возможные проблемы. У разных всадников разной длины ноги, значит, должна быть возможность менять длину веревки. Лучше использовать полоски кожи, как на поясах с пряжкой.
Он все еще сидел на траве, когда Длинный Князь стукнул по столу кубком, чтобы привлечь внимание. Браэфар бросился на свое место.
– Друзья! – Низкий, звучный голос князя был хорошо слышен за всеми столами. – Мы собрались сегодня, чтобы праздновать нечто большее, чем просто Самайн. Моя дочь Таэ сочетается браком с Коннаваром. Они оба молоды и прекрасны, и единственное, о чем я жалею, что здесь нет матери Таэ, чтобы порадоваться этому союзу. – Он помолчал и вздохнул. – Я же старею с каждым днем.
– Нет, господин наш! – закричали многие, но он знаком призвал их к молчанию.
– Это правда, хотя спасибо вам за верность. Через шесть месяцев я перестану быть вашим князем и вернусь в земли моего отца на западный берег. Я называю Коннавара моим наследником, хотя вы, конечно, будете иметь право голосовать за или против него. Теперь Коннавар мой сын, и в нем я вижу прекрасного вождя для нашего народа. А теперь давайте порадуемся, когда мои дети обойдут вокруг дерева.
Он подвел Таэ к священному дереву здоровой рукой, а там ее встретил Коннавар, и они медленно пошли вокруг старого дуба, произнося клятвы. Пройдя полный круг, Конн обнял и поцеловал жену под приветственные крики толпы.
Браэфар молча стоял позади. Конн будет князем, и все потому, что он подрался с медведем. Юноша подавил слезы горечи и злости, потому что к нему уже шли Таэ и Конн. Он выдавил улыбку. Девушка поцеловала его в щеку, а брат заключил в объятия.
– Чудесная сегодня ночь, Крыло, – сказал он.
– Да, чудесная. Надеюсь, что вы будете очень счастливы.
– Ты потанцуешь со мной, Крыло? – спросила Таэ.
И они танцевали посреди толпы под музыку, которую, казалось, подхватил хор звезд. Браэфар всегда был хорошим танцором, и аплодисменты согрели его душу. Таэ обняла его.
– Надеюсь, что мне ты будешь таким же хорошим братом, как и Коннавару. Он постоянно говорит о тебе.
– Непременно. – Браэфар неожиданно для себя поцеловал ей руку.
Она подошла к Конну, и они начали танцевать. К ним присоединились другие пары, а Браэфар растворился в ночи.
Праздник продолжался, и всеобщее ликование еще не угасло, когда Таэ и Конн ускользнули и отправились в свой новый дом. Там они посидели у огня, обнимаясь, а потом девушка поднялась и начала снимать свое белое платье. Ей явно было слегка не по себе, а Конн лежал на ковре у очага, любуясь ее красотой. Огонь отражался в трех опалах ее венца. Она стянула платье с плеч, потом ниже, ниже… Конн едва дышал. У нее была молочно-белая кожа, а грудь оказалась куда больше, чем было видно в вырезе платья.
– Думаю, тебе тоже стоит снять одежду, – сказала она. Именно так он и поступил. Обняв ее, юноша понял, что у него дрожат руки. Он провел пальцами по спине, дивясь шелковистости кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41