– Этого не может быть! Но почему? Почему так? Это нечестно!
В этот раз не прозвучало даже эха. Вечный лес сохранил молчание, не обратил внимания на впавшего в неистовство человека. Рендалл упал, свернулся калачиком и закрыл глаза, содрогаясь всем телом и ожидая, когда из пущи явятся чудовища и сожрут его, прекратят мучения.
Но никто не спешил нападать, Олен постепенно успокоился. Дрожь ушла, сердце забилось ровнее, и он сам не заметил, как уснул.
Когда пробудился, то сумрак вокруг оказался много более светлым, чем ранее. Усталость отступила, не так сильно ныли натруженные ноги, но зато хотелось пить, а горячая тяжесть в нижней части живота намекала, что пора спустить штаны. Судя по всем признакам, проспал Олен достаточно.
Поднявшись, он с надеждой взглянул на небо. Но светло-желтый купол остался таким же, как и вчера, на нем не появилось никаких признаков солнца.
– Не может этот лес тянуться бесконечно, – прошептал Олен, – надо просто выбрать одно направление и следовать ему. Рано или поздно я выйду отсюда…
На самом деле он до конца не верил в то, что говорил. Пытался убедить сам себя, вызвать хоть чуточку уверенности. Помогало мало, на самом деле ощущал только усталость и тупое, равнодушное отчаяние.
Наугад определив, где должен находиться юго-запад, Олен догрыз остатки краюшки из мешка и побрел в ту сторону. Первые шаги дались с трудом, с судорогами в мышцах, но потом разогрелся и пошел бодрее. Замелькали перед глазами стволы, ветки, усаженные золотыми монетами листьев.
Когда услышал негромкое журчание, сначала принял его за шум крови в ушах. Но потом оно стало громче, и впереди открылся неширокий, очень прозрачный ручей. Олен подошел к нему, зачерпнул необычайно холодной жидкости и понюхал. Затем макнул в нее кончик языка.
В ручье текла самая обыкновенная вода, не отличающаяся от той, что плескалась в пруду около Заячьего Скока.
Воспоминания о родном доме потянули за собой мысли о родителях. Вновь навалилась тоска, захотелось отыскать камень потяжелее, сунуть его под рубаху и прыгнуть в ручей. Олен отогнал постыдное желание, поплескал в лицо так, что занемела кожа, по спине побежали мурашки.
Напился и пошел дальше. Через две сотни шагов наткнулся на цепочку следов незнакомого зверя. Присел, изучая – судя по отпечаткам, животное размером превышало овцу, а двигалось, прыгая на задних лапах.
– Шустрая тварь, – оценил Олен расстояние между соседними парами следов. – А если хищная?
Он спешно огляделся, вытащил из ножен на поясе нож – хоть какое, но все-таки оружие.
Едва отойдя от следа, Олен обнаружил, что впереди между двумя деревьями воздух еле заметно дрожит, словно над невидимым костром. Подошел, ткнул ножом. Лезвие коснулось чего-то жесткого и прилипло к нему, на мгновение стали видны очертания переплетенных между собой веревок толщиной с мизинец. Краем глаза заметил движение, едва глянув в его сторону, скривился от отвращения.
Со ствола, перебирая волосатыми лапами, медленно спускался паук размером с собаку. Черные глаза посверкивали, точно драгоценные камни, темные пластины на груди терлись друг об друга, колыхалось голое брюхо. Через его стенки просвечивали очертания бурых комков.
Олен с детства не терпел пауков, даже маленьких и безобидных, при их виде испытывал сильнейшее омерзение.
– Еще не хватало попасть на обед, – сильно дернул нож на себя, лезвие с чпоканьем отлепилось. Паутина, ставшая видимой, заколыхалась, как огромное дырявое одеяло. Паучище остановился, вскинул передние лапы.
Олен обошел его по широкой дуге.
Дальше шагал медленно, глядя под ноги, по сторонам и перед собой, чтобы не влипнуть. Несколько раз замечал мелькнувшие наверху тени. Но обитающие в кронах существа были слишком быстры, и не давали себя рассмотреть. Лес потихоньку менялся, густел, возникали островки травы, жесткой и сухой, как после засухи.
Появились кусты, похожие на торчащие из земли пучки длинных тонких пальцев. Около одного из них, усеянного «глазами» круглых черных плодов, Олен остановился, и некоторое время топтался на месте, думая, а не рискнуть ли, и не попробовать один? Но так и не отважился.
Потом наткнулся на глубокий овраг, лежащий поперек пути. Начал его обходить и столкнулся с толстым, ушастым зверьком, похожим на поросшего белесыми иглами зайца. Тот замер на месте, открыл рот, показав широкие тупые зубы, и зашипел, словно целый клубок гадюк.
Олен бросил нож, больше наугад, без особой надежды на успех. К собственному удивлению, попал. Лезвие воткнулось прямо в горло «зайцу», тот подскочил и рухнул, дергаясь и заливая землю кровью.
– Слава богам, – Олен подбежал, торопливо выдернул нож. Приглядевшись, обнаружил на кончиках игл капельки полупрозрачной «смолы». – Никак, ядовитый… Но, может, мясо у него нормальное?
Рисковать не хотелось, но голод все сильнее грыз ребра.
Стараясь не задевать иглы, Олен снял с «зайца» шкуру. Вырезал несколько кусков сладко пахнущего мяса. Срезанные на ближайшем дереве ветки запылали после первого же удара огнивом о кремень. Одна из них, очищенная от коры и заточенная, превратилась в вертел.
Олен терпел, подкидывал дрова, поворачивал мясо так, чтобы оно прожарилось со всех сторон. Жир капал на угли, сердито шипел, одуряющий запах заставлял беспокойно ворочаться кишки, слюна текла водопадами. В зарослях шуршали какие-то твари, но на глаза не показывались.
Когда мясо оказалось готово, Олен откусил совсем маленький кусочек. Остальное обложил листьями и спрятал в мешок. От затоптанного костра остался пятачок черной земли, а Рендалл зашагал дальше. Хотел подождать как можно дольше, чтобы яд в мясе, если он там есть, дал о себе знать.
Прошел через рощу, где деревья тряслись, хотя ветра не было. Выйдя на большую поляну, заросшую высокой серо-золотистой травой, похожей на высохшую пшеницу, в изумлении остановился.
Из травы торчали черные, как сама ночь, камни, похожие на сточенные зубы исполина. Вокруг них клубился желтоватый туман, а в нем двигались, словно плясали, искореженные белые силуэты. Сверкали синие глаза, искрился белоснежный мех на могучих спинах и длинных руках, открывались зубастые пасти. И совершалось это в полной тишине.
– Йотуны, – прошептал Олен, чувствуя, что от потрясения кружится голова.
Несколько лет назад в Заячий Скок явился бродячий сказитель. Его накормили, дали денег, а он спел Поэму Начала, повествующую о тех временах, когда в Алионе еще не было людей. Тогда Олен узнал, что еще до появления в этом мире геданов, Старших народов, им владели орданы, Старые народы, ныне почти исчезнувшие. Среди прочих сказитель упомянул и йотунов – покрытых белой шерстью великанов с глазами цвета льда.
Фигуры исполинов в тумане дрожали, время от времени начинали расплываться, растворяясь в желтых струях. Потом сгущались вновь, глядели прямо на человека, но его, судя по всему, не видели.
– Призраки, – Олен вздохнул с облегчением, но все же повернул, чтобы обойти поляну стороной.
Сделал шаг, и тут кусты, в сторону которых направлялся, покачнулись. Из-за них выдвинулась брылястая, капающая слюной голова размером со стол. Поднялись и опустились веки на выпуклых глазах, черный язык облизал острые треугольники зубов. Олен замер, понимая, что сбежать не успеет, сердце дернулось и заледенело.
Тварь зашипела, выбралась на открытое место, явив взгляду округлое тело на шести кривых лапах. Встопорщился и опал алый гребень на покрытой зелеными чешуйками спине, дернулся напоминающий бревно хвост, и чудовище равнодушно проследовало мимо. Олен сглотнул, обнаружив, что оно спокойно проползает через стволы, не замечая их.
– Еще один призрак, – Олен нервно хихикнул. – Ими тут что, весь лес набит? Жалко, что пауки настоящие.
Вспомнил про спрятанные в мешке остатки «зайца». Времени прошло достаточно, а никаких признаков отравления не появилось. Так что Олен вытащил мясо и съел в мгновение, не почувствовав вкуса. Обтер о траву испачканные руки, стряхнул наземь прилипшие листья.
После еды некоторое время боролся с дремотой прямо на ходу. При виде призрачных монстров, вылезающих из земли, вздрагивать перестал, но нож на случай встречи с паутиной держал перед собой.
Посреди Жаркого океана, у южных пределов Алиона, лежит громадный кусок земли. Ярко сияет над ним дневное светило, и носит он имя Солнечного острова. Никогда не ступали на покрытые джунглями берега ноги не только людей, но и гномов, эльфов и даже неутомимых мореплавателей – гоблинов.
Многие тысячелетия, с самого прихода в этот мир, владеют Солнечным островом нагхи.
Их селения раскиданы везде, около бухт, где в прозрачной воде колышутся бурые водоросли и снуют разноцветные рыбы. У рек, бурных и шумливых, в глубине джунглей, где источают ядовитый туман желтые болота. Но Сердце Солнца, единственный город нагхов, укрывается под землей, на северном склоне протянувшегося с запада на восток хребта.
Ворота города не найдет самый искусный следопыт, а если сумеет это сделать, то ждут его только пытки и медленная, невообразимо мучительная смерть. Входить в Сердце Солнца дозволено лишь нагхам, а на нижние уровни – тем из них, кто принадлежит к касте магов или воинов.
Тут обитает Вечный Император, помнящий те времена, когда в Алионе правили совсем другие расы. Здесь хранят величайшие сокровища и давнюю ненависть к тем, кто изгнал нагхов с материка.
Тишину лабиринта нижних уровней в этот день нарушили мягкие шаги. А затем в безмолвии, долгие годы царившем в Изумрудном покое, прозвучал мягкий, еле слышный щелчок. Часть одной из стен отъехала в сторону, по украшающим потолок плиткам из драгоценного камня побежали зеленоватые блики. В покой вступили двое нагхов, передний нес масляную лампу в виде осьминога, раскинувшего в стороны щупальца и открывшего клюв.
Хозяева Солнечного острова были без одежды. Случайный наблюдатель мог бы разглядеть их во всех подробностях – голую влажную кожу, похожую на лягушачью, глаза навыкате, перепонки между пальцами, короткие кривые ноги и переваливающуюся, утиную походку.
Передний нагх, с массивным золотым обручем на голове, подошел к стоящему в центре покоя громадному кубу, сложенному из тысяч изумрудов. Поднял лампу повыше, и в глубинах куба задвигались, заизвивались черные тени. Второй нагх встал рядом, в глазах его вспыхнули зеленые огоньки.
– Видишь ли ты? – спросил первый нагх.
Золотой обруч, украшенный изображениями тринадцати фигур Звездного Круга, отмечающими путь солнца в небе Алиона, мог носить только сам Вечный Император. Его спутник, судя по серебряному браслету на правой лапе, принадлежал к касте магов.
– О да, – ответил он, – Сердце Теней пробудилось, его обитатели проснулись и требуют крови…
– Нам придется кормить их, – император поднес лампу к одной из граней куба, и тени потянулись к свету, как заключенные внутри аквариума рыбины, – но это не страшно. Всегда есть те, кто провинился… Меня беспокоит другое – я никогда не видел их так много, и такими испуганными.
Маг некоторое время всматривался в изумрудный куб, в метания теней внутри него.
– Судя по всему, – сказал он, – нарушение равновесия очень сильно. Пробудилось к жизни то, что было сокрыто долгие время. Я даже вижу, где это случилось – в пределах Осколка.
Морда императора исказилась, в распахнувшейся пасти блеснули похожие на иголки зубы. От яростного рыка обитающие в кубе существа испуганно заметались, начали сбиваться в клубки.
– Что еще ты можешь сказать? – просипел правитель нагхов.
– Если верить Сердцу, то боги в этот раз не вмешаются, – сказал маг, глаза которого выпучились так, что стали в два раза больше, а на горле напухли складки, – им будет просто не до того. А мы под шумок сможем сделать то, что не сумели пятьсот и три тысячи лет назад.
– Ни один другой народ во многих мирах не ждал столько, сколько мы, – произнес император торжественно. – И вот час настал. Мы вернем все, чем владели до Войн Второго Рождения. Захватчики будут истреблены.
– При одном условии, – маг поднял лапу, – если то, что нарушает равновесие, не окажется уничтожено быстро.
– Да, ты прав, – император задумался, глаза его задвигались, дыхание стало шумным. – Придется отправить на материк небольшой отряд из лучших магов и воинов. Чтобы они нашли того, кто нарушил равновесие, и взяли его под опеку или… убили, если так будет целесообразнее.
– Мудрость императора превыше всего, – маг издал чавкающий звук, означающий высшую степень почтения.
– Хотелось бы в это верить, – кивнул правитель нагхов. – А теперь идем, нам нужно столько всего еще сделать.
Обмениваясь репликами, маг и император покинули Изумрудный покой. С легким щелчком закрылась дверь, и куб, полный теней, погрузился во мрак и тишину, точно вовсе исчез из этого мира.
Глава 3. Забытый храм.
Когда справился с сонливостью, настроение улучшилось. Зашагал быстрее, бодро подумал, что сегодня куда-нибудь удастся выйти. Когда уши поймали далекий, слабый звук, напоминающий приглушенное мяуканье, Олен на мгновение остановился. Прислушался и решил, что среди таких деревьев могут бродить разные мороки. Но звук долетел вновь, в нем прозвучала откровенное страдание.
Олен в детстве не мог терпеть чужих мук. Бросался вынимать занозу из собачьей лапы, затаскивал обратно в гнездо выпавших птенцов. Плакал, когда слышал жалобный голос кошки, у которой утопили котят, не мог смотреть, как режут кур. Над ним смеялись, но он не обращал внимания.
Позже, когда начал ходить на охоту, привык и к крови, и к тому, что иногда надо причинять боль живым существам. Но сейчас что-то дрогнуло в душе, как в пять лет, и Олен без раздумий повернул в ту сторону, откуда доносилось мяуканье.
А через десяток шагов добрался до того, кто его издавал.
У подножия огромного дерева на спине лежал паук. Длинные лапы подергивались, брюхо было распорото, и из него вытекала густая зеленоватая жидкость. А рядом с ним, влипнув боком в паутину, стоял рыжий, необычайно крупный кот с кисточками на ушах и толстым мохнатым хвостом.
При виде человека он зашипел, встопорщил усы, но шипение перешло в жалобный мяв.
– Как уж тебя угораздило? – произнес Олен мягким, успокаивающим голосом, каким всегда разговаривал с животными. – Больно? Ничего, потерпи, сейчас я тебя выпутаю. Ведь ты не будешь кусаться?
Кот не ответил ничего, только моргнул огромными янтарными глазами. Олен взял нож поудобнее и медленно пошел к паутине. Когда заметил, что среди рыжей шерсти посверкивают золотые пряди, а в глазах зверя нет зрачков, по спине побежали холодные мурашки.
Нож коснулся серой нити, кисточки на концах ушей дрогнули. Пушистый хвост, которому позавидовала бы любая лиса, причудливо изогнулся, но кот больше ничем не показал, что обеспокоен.
Все время, что Олен одну за другой перепиливал «веревки» паутины, зверь стоял неподвижно.
– Вот и все, – последняя нить с треском лопнула. – Интересно, что ты за хищник такой?
Кот заурчал, громко и басовито, хвост задрал трубой. Повел мордой и, словно самая обыкновенная домашняя киса, потерся боком о бедро человека. На штанах остались рыжие клочья.
– Это значит – спасибо? – Олен улыбнулся. – А как насчет погладить?
Шерсть на спине зверя оказалась мягкой, словно пух. Кот потерпел некоторое время, потом лег на землю, высунул розовый язык и принялся остервенело вылизывать бок, где остались прилипшие обрывки паутины. Закончив с этим, сел, и выжидательно уставился на человека.
Такой взгляд был Олену хорошо знаком.
– Это я что, тебя еще кормить должен? – спросил он.
– Мяу, – согласился кот.
– А мне что есть прикажешь? – Олен снял со спины мешок, где лежали не пожаренные остатки «зайца». – Ладно, так и быть, поделюсь с тобой. Так, что тут у нас?
– Муррр, – сказал кот, когда на землю перед ним шлепнулась кровоточащая лапка, и впился в нее зубами.
– Откуда ты только взялся? – Олен глядел, как зверь с урчанием обгрызает кости, глотает куски мяса, и почему-то чувствовал себя спокойно и радостно, словно вернулся домой, и все стало как раньше…
Отогнав вызывающие тоску мысли о прошлом, он еще раз погладил зверя по мохнатой спине, вскинул мешок на плечо и пошел прочь. Кот догнал Олена через десяток шагов, глянул укоризненно и пошел рядом, словно натасканная охотничья собака.
На ходу облизывался, лапы мягко ступали по земле.
– Надо же, вот и попутчик обнаружился. Я буду звать тебя Рыжим. Ты как, не против?
Кот, судя по довольной морде, не возражал. Пошевеливал ушами, мягко переступал лапами. Весь день он был где-то рядом, убегал в сторону, ненадолго исчезал в зарослях, но всегда возвращался.
1 2 3 4 5 6 7
В этот раз не прозвучало даже эха. Вечный лес сохранил молчание, не обратил внимания на впавшего в неистовство человека. Рендалл упал, свернулся калачиком и закрыл глаза, содрогаясь всем телом и ожидая, когда из пущи явятся чудовища и сожрут его, прекратят мучения.
Но никто не спешил нападать, Олен постепенно успокоился. Дрожь ушла, сердце забилось ровнее, и он сам не заметил, как уснул.
Когда пробудился, то сумрак вокруг оказался много более светлым, чем ранее. Усталость отступила, не так сильно ныли натруженные ноги, но зато хотелось пить, а горячая тяжесть в нижней части живота намекала, что пора спустить штаны. Судя по всем признакам, проспал Олен достаточно.
Поднявшись, он с надеждой взглянул на небо. Но светло-желтый купол остался таким же, как и вчера, на нем не появилось никаких признаков солнца.
– Не может этот лес тянуться бесконечно, – прошептал Олен, – надо просто выбрать одно направление и следовать ему. Рано или поздно я выйду отсюда…
На самом деле он до конца не верил в то, что говорил. Пытался убедить сам себя, вызвать хоть чуточку уверенности. Помогало мало, на самом деле ощущал только усталость и тупое, равнодушное отчаяние.
Наугад определив, где должен находиться юго-запад, Олен догрыз остатки краюшки из мешка и побрел в ту сторону. Первые шаги дались с трудом, с судорогами в мышцах, но потом разогрелся и пошел бодрее. Замелькали перед глазами стволы, ветки, усаженные золотыми монетами листьев.
Когда услышал негромкое журчание, сначала принял его за шум крови в ушах. Но потом оно стало громче, и впереди открылся неширокий, очень прозрачный ручей. Олен подошел к нему, зачерпнул необычайно холодной жидкости и понюхал. Затем макнул в нее кончик языка.
В ручье текла самая обыкновенная вода, не отличающаяся от той, что плескалась в пруду около Заячьего Скока.
Воспоминания о родном доме потянули за собой мысли о родителях. Вновь навалилась тоска, захотелось отыскать камень потяжелее, сунуть его под рубаху и прыгнуть в ручей. Олен отогнал постыдное желание, поплескал в лицо так, что занемела кожа, по спине побежали мурашки.
Напился и пошел дальше. Через две сотни шагов наткнулся на цепочку следов незнакомого зверя. Присел, изучая – судя по отпечаткам, животное размером превышало овцу, а двигалось, прыгая на задних лапах.
– Шустрая тварь, – оценил Олен расстояние между соседними парами следов. – А если хищная?
Он спешно огляделся, вытащил из ножен на поясе нож – хоть какое, но все-таки оружие.
Едва отойдя от следа, Олен обнаружил, что впереди между двумя деревьями воздух еле заметно дрожит, словно над невидимым костром. Подошел, ткнул ножом. Лезвие коснулось чего-то жесткого и прилипло к нему, на мгновение стали видны очертания переплетенных между собой веревок толщиной с мизинец. Краем глаза заметил движение, едва глянув в его сторону, скривился от отвращения.
Со ствола, перебирая волосатыми лапами, медленно спускался паук размером с собаку. Черные глаза посверкивали, точно драгоценные камни, темные пластины на груди терлись друг об друга, колыхалось голое брюхо. Через его стенки просвечивали очертания бурых комков.
Олен с детства не терпел пауков, даже маленьких и безобидных, при их виде испытывал сильнейшее омерзение.
– Еще не хватало попасть на обед, – сильно дернул нож на себя, лезвие с чпоканьем отлепилось. Паутина, ставшая видимой, заколыхалась, как огромное дырявое одеяло. Паучище остановился, вскинул передние лапы.
Олен обошел его по широкой дуге.
Дальше шагал медленно, глядя под ноги, по сторонам и перед собой, чтобы не влипнуть. Несколько раз замечал мелькнувшие наверху тени. Но обитающие в кронах существа были слишком быстры, и не давали себя рассмотреть. Лес потихоньку менялся, густел, возникали островки травы, жесткой и сухой, как после засухи.
Появились кусты, похожие на торчащие из земли пучки длинных тонких пальцев. Около одного из них, усеянного «глазами» круглых черных плодов, Олен остановился, и некоторое время топтался на месте, думая, а не рискнуть ли, и не попробовать один? Но так и не отважился.
Потом наткнулся на глубокий овраг, лежащий поперек пути. Начал его обходить и столкнулся с толстым, ушастым зверьком, похожим на поросшего белесыми иглами зайца. Тот замер на месте, открыл рот, показав широкие тупые зубы, и зашипел, словно целый клубок гадюк.
Олен бросил нож, больше наугад, без особой надежды на успех. К собственному удивлению, попал. Лезвие воткнулось прямо в горло «зайцу», тот подскочил и рухнул, дергаясь и заливая землю кровью.
– Слава богам, – Олен подбежал, торопливо выдернул нож. Приглядевшись, обнаружил на кончиках игл капельки полупрозрачной «смолы». – Никак, ядовитый… Но, может, мясо у него нормальное?
Рисковать не хотелось, но голод все сильнее грыз ребра.
Стараясь не задевать иглы, Олен снял с «зайца» шкуру. Вырезал несколько кусков сладко пахнущего мяса. Срезанные на ближайшем дереве ветки запылали после первого же удара огнивом о кремень. Одна из них, очищенная от коры и заточенная, превратилась в вертел.
Олен терпел, подкидывал дрова, поворачивал мясо так, чтобы оно прожарилось со всех сторон. Жир капал на угли, сердито шипел, одуряющий запах заставлял беспокойно ворочаться кишки, слюна текла водопадами. В зарослях шуршали какие-то твари, но на глаза не показывались.
Когда мясо оказалось готово, Олен откусил совсем маленький кусочек. Остальное обложил листьями и спрятал в мешок. От затоптанного костра остался пятачок черной земли, а Рендалл зашагал дальше. Хотел подождать как можно дольше, чтобы яд в мясе, если он там есть, дал о себе знать.
Прошел через рощу, где деревья тряслись, хотя ветра не было. Выйдя на большую поляну, заросшую высокой серо-золотистой травой, похожей на высохшую пшеницу, в изумлении остановился.
Из травы торчали черные, как сама ночь, камни, похожие на сточенные зубы исполина. Вокруг них клубился желтоватый туман, а в нем двигались, словно плясали, искореженные белые силуэты. Сверкали синие глаза, искрился белоснежный мех на могучих спинах и длинных руках, открывались зубастые пасти. И совершалось это в полной тишине.
– Йотуны, – прошептал Олен, чувствуя, что от потрясения кружится голова.
Несколько лет назад в Заячий Скок явился бродячий сказитель. Его накормили, дали денег, а он спел Поэму Начала, повествующую о тех временах, когда в Алионе еще не было людей. Тогда Олен узнал, что еще до появления в этом мире геданов, Старших народов, им владели орданы, Старые народы, ныне почти исчезнувшие. Среди прочих сказитель упомянул и йотунов – покрытых белой шерстью великанов с глазами цвета льда.
Фигуры исполинов в тумане дрожали, время от времени начинали расплываться, растворяясь в желтых струях. Потом сгущались вновь, глядели прямо на человека, но его, судя по всему, не видели.
– Призраки, – Олен вздохнул с облегчением, но все же повернул, чтобы обойти поляну стороной.
Сделал шаг, и тут кусты, в сторону которых направлялся, покачнулись. Из-за них выдвинулась брылястая, капающая слюной голова размером со стол. Поднялись и опустились веки на выпуклых глазах, черный язык облизал острые треугольники зубов. Олен замер, понимая, что сбежать не успеет, сердце дернулось и заледенело.
Тварь зашипела, выбралась на открытое место, явив взгляду округлое тело на шести кривых лапах. Встопорщился и опал алый гребень на покрытой зелеными чешуйками спине, дернулся напоминающий бревно хвост, и чудовище равнодушно проследовало мимо. Олен сглотнул, обнаружив, что оно спокойно проползает через стволы, не замечая их.
– Еще один призрак, – Олен нервно хихикнул. – Ими тут что, весь лес набит? Жалко, что пауки настоящие.
Вспомнил про спрятанные в мешке остатки «зайца». Времени прошло достаточно, а никаких признаков отравления не появилось. Так что Олен вытащил мясо и съел в мгновение, не почувствовав вкуса. Обтер о траву испачканные руки, стряхнул наземь прилипшие листья.
После еды некоторое время боролся с дремотой прямо на ходу. При виде призрачных монстров, вылезающих из земли, вздрагивать перестал, но нож на случай встречи с паутиной держал перед собой.
Посреди Жаркого океана, у южных пределов Алиона, лежит громадный кусок земли. Ярко сияет над ним дневное светило, и носит он имя Солнечного острова. Никогда не ступали на покрытые джунглями берега ноги не только людей, но и гномов, эльфов и даже неутомимых мореплавателей – гоблинов.
Многие тысячелетия, с самого прихода в этот мир, владеют Солнечным островом нагхи.
Их селения раскиданы везде, около бухт, где в прозрачной воде колышутся бурые водоросли и снуют разноцветные рыбы. У рек, бурных и шумливых, в глубине джунглей, где источают ядовитый туман желтые болота. Но Сердце Солнца, единственный город нагхов, укрывается под землей, на северном склоне протянувшегося с запада на восток хребта.
Ворота города не найдет самый искусный следопыт, а если сумеет это сделать, то ждут его только пытки и медленная, невообразимо мучительная смерть. Входить в Сердце Солнца дозволено лишь нагхам, а на нижние уровни – тем из них, кто принадлежит к касте магов или воинов.
Тут обитает Вечный Император, помнящий те времена, когда в Алионе правили совсем другие расы. Здесь хранят величайшие сокровища и давнюю ненависть к тем, кто изгнал нагхов с материка.
Тишину лабиринта нижних уровней в этот день нарушили мягкие шаги. А затем в безмолвии, долгие годы царившем в Изумрудном покое, прозвучал мягкий, еле слышный щелчок. Часть одной из стен отъехала в сторону, по украшающим потолок плиткам из драгоценного камня побежали зеленоватые блики. В покой вступили двое нагхов, передний нес масляную лампу в виде осьминога, раскинувшего в стороны щупальца и открывшего клюв.
Хозяева Солнечного острова были без одежды. Случайный наблюдатель мог бы разглядеть их во всех подробностях – голую влажную кожу, похожую на лягушачью, глаза навыкате, перепонки между пальцами, короткие кривые ноги и переваливающуюся, утиную походку.
Передний нагх, с массивным золотым обручем на голове, подошел к стоящему в центре покоя громадному кубу, сложенному из тысяч изумрудов. Поднял лампу повыше, и в глубинах куба задвигались, заизвивались черные тени. Второй нагх встал рядом, в глазах его вспыхнули зеленые огоньки.
– Видишь ли ты? – спросил первый нагх.
Золотой обруч, украшенный изображениями тринадцати фигур Звездного Круга, отмечающими путь солнца в небе Алиона, мог носить только сам Вечный Император. Его спутник, судя по серебряному браслету на правой лапе, принадлежал к касте магов.
– О да, – ответил он, – Сердце Теней пробудилось, его обитатели проснулись и требуют крови…
– Нам придется кормить их, – император поднес лампу к одной из граней куба, и тени потянулись к свету, как заключенные внутри аквариума рыбины, – но это не страшно. Всегда есть те, кто провинился… Меня беспокоит другое – я никогда не видел их так много, и такими испуганными.
Маг некоторое время всматривался в изумрудный куб, в метания теней внутри него.
– Судя по всему, – сказал он, – нарушение равновесия очень сильно. Пробудилось к жизни то, что было сокрыто долгие время. Я даже вижу, где это случилось – в пределах Осколка.
Морда императора исказилась, в распахнувшейся пасти блеснули похожие на иголки зубы. От яростного рыка обитающие в кубе существа испуганно заметались, начали сбиваться в клубки.
– Что еще ты можешь сказать? – просипел правитель нагхов.
– Если верить Сердцу, то боги в этот раз не вмешаются, – сказал маг, глаза которого выпучились так, что стали в два раза больше, а на горле напухли складки, – им будет просто не до того. А мы под шумок сможем сделать то, что не сумели пятьсот и три тысячи лет назад.
– Ни один другой народ во многих мирах не ждал столько, сколько мы, – произнес император торжественно. – И вот час настал. Мы вернем все, чем владели до Войн Второго Рождения. Захватчики будут истреблены.
– При одном условии, – маг поднял лапу, – если то, что нарушает равновесие, не окажется уничтожено быстро.
– Да, ты прав, – император задумался, глаза его задвигались, дыхание стало шумным. – Придется отправить на материк небольшой отряд из лучших магов и воинов. Чтобы они нашли того, кто нарушил равновесие, и взяли его под опеку или… убили, если так будет целесообразнее.
– Мудрость императора превыше всего, – маг издал чавкающий звук, означающий высшую степень почтения.
– Хотелось бы в это верить, – кивнул правитель нагхов. – А теперь идем, нам нужно столько всего еще сделать.
Обмениваясь репликами, маг и император покинули Изумрудный покой. С легким щелчком закрылась дверь, и куб, полный теней, погрузился во мрак и тишину, точно вовсе исчез из этого мира.
Глава 3. Забытый храм.
Когда справился с сонливостью, настроение улучшилось. Зашагал быстрее, бодро подумал, что сегодня куда-нибудь удастся выйти. Когда уши поймали далекий, слабый звук, напоминающий приглушенное мяуканье, Олен на мгновение остановился. Прислушался и решил, что среди таких деревьев могут бродить разные мороки. Но звук долетел вновь, в нем прозвучала откровенное страдание.
Олен в детстве не мог терпеть чужих мук. Бросался вынимать занозу из собачьей лапы, затаскивал обратно в гнездо выпавших птенцов. Плакал, когда слышал жалобный голос кошки, у которой утопили котят, не мог смотреть, как режут кур. Над ним смеялись, но он не обращал внимания.
Позже, когда начал ходить на охоту, привык и к крови, и к тому, что иногда надо причинять боль живым существам. Но сейчас что-то дрогнуло в душе, как в пять лет, и Олен без раздумий повернул в ту сторону, откуда доносилось мяуканье.
А через десяток шагов добрался до того, кто его издавал.
У подножия огромного дерева на спине лежал паук. Длинные лапы подергивались, брюхо было распорото, и из него вытекала густая зеленоватая жидкость. А рядом с ним, влипнув боком в паутину, стоял рыжий, необычайно крупный кот с кисточками на ушах и толстым мохнатым хвостом.
При виде человека он зашипел, встопорщил усы, но шипение перешло в жалобный мяв.
– Как уж тебя угораздило? – произнес Олен мягким, успокаивающим голосом, каким всегда разговаривал с животными. – Больно? Ничего, потерпи, сейчас я тебя выпутаю. Ведь ты не будешь кусаться?
Кот не ответил ничего, только моргнул огромными янтарными глазами. Олен взял нож поудобнее и медленно пошел к паутине. Когда заметил, что среди рыжей шерсти посверкивают золотые пряди, а в глазах зверя нет зрачков, по спине побежали холодные мурашки.
Нож коснулся серой нити, кисточки на концах ушей дрогнули. Пушистый хвост, которому позавидовала бы любая лиса, причудливо изогнулся, но кот больше ничем не показал, что обеспокоен.
Все время, что Олен одну за другой перепиливал «веревки» паутины, зверь стоял неподвижно.
– Вот и все, – последняя нить с треском лопнула. – Интересно, что ты за хищник такой?
Кот заурчал, громко и басовито, хвост задрал трубой. Повел мордой и, словно самая обыкновенная домашняя киса, потерся боком о бедро человека. На штанах остались рыжие клочья.
– Это значит – спасибо? – Олен улыбнулся. – А как насчет погладить?
Шерсть на спине зверя оказалась мягкой, словно пух. Кот потерпел некоторое время, потом лег на землю, высунул розовый язык и принялся остервенело вылизывать бок, где остались прилипшие обрывки паутины. Закончив с этим, сел, и выжидательно уставился на человека.
Такой взгляд был Олену хорошо знаком.
– Это я что, тебя еще кормить должен? – спросил он.
– Мяу, – согласился кот.
– А мне что есть прикажешь? – Олен снял со спины мешок, где лежали не пожаренные остатки «зайца». – Ладно, так и быть, поделюсь с тобой. Так, что тут у нас?
– Муррр, – сказал кот, когда на землю перед ним шлепнулась кровоточащая лапка, и впился в нее зубами.
– Откуда ты только взялся? – Олен глядел, как зверь с урчанием обгрызает кости, глотает куски мяса, и почему-то чувствовал себя спокойно и радостно, словно вернулся домой, и все стало как раньше…
Отогнав вызывающие тоску мысли о прошлом, он еще раз погладил зверя по мохнатой спине, вскинул мешок на плечо и пошел прочь. Кот догнал Олена через десяток шагов, глянул укоризненно и пошел рядом, словно натасканная охотничья собака.
На ходу облизывался, лапы мягко ступали по земле.
– Надо же, вот и попутчик обнаружился. Я буду звать тебя Рыжим. Ты как, не против?
Кот, судя по довольной морде, не возражал. Пошевеливал ушами, мягко переступал лапами. Весь день он был где-то рядом, убегал в сторону, ненадолго исчезал в зарослях, но всегда возвращался.
1 2 3 4 5 6 7